***
Он всё слышал. Эрен не говорил Светлане Петровне, но уже месяц как звукоизоляция на его боксе не работает. Это было странно, сидеть и слушать, как тебе и другим, сидящим в таких же боксах, но в других помещениях, так просто, с чьей-то лёгкой руки вынесли смертный приговор. Было ли страшно? Эрен сам не понимал. Что он видел в своей жизни, кроме этого бокса, безликих коридоров комплекса и комнат для исследований? Ничего. Сложно всерьёз дорожить жизнью, где не было ничего, за что можно держаться, но инстинкт самосохранения всё равно присутствовал, и страх заставлял вздыматься шипы на спине. Он часто задавался вопросом: какой он, мир за пределами комплекса? Насколько он большой? Как ощущается ветер и свет солнца, чем пахнут листва, снег, дождь? Развлечений в боксе было немного. По словам Светланы Петровны, руководство запретило оборудовать боксы телевизорами или другой техникой, несущей информацию. В Управлении не желали, чтобы они знали мир за этими стенами. Но спасибо Светлане Петровне, она, рискуя нарваться на недовольство с верхов, снабжала его книгами, которые стали Эрену лучшими друзьями. Было и несколько журналов с картинками. Это да сама Светлана Петровна, были единственными источниками информации о мире и жизни за пределами этого места. Эрен часто мечтал, воображал себе, каково это, оказаться на улице. Видимо, мечте осуществиться никогда не суждено. От этого становилось горько. — Привет, — за своими мыслями он упустил из вида Светлану Петровну, более того, так задумался, что не заметил, как она зашла. — Как настроение сегодня? Она улыбалась, натянуто, искусственно. Видимо, не хотела показывать, как плохо дело, а Эрену не хотелось больше что-то скрывать. — Не нужно, — тихо произнёс он, и только хвост, бьющий по бетонному полу, выдавал его расстройство. — Что "не нужно"? — поинтересовалась Светлана Петровна. — Улыбаться через силу и делать вид, будто всё в порядке. Я всё слышал и знаю, что жить мне осталось неделю. На лице Светланы Петровны проступили сначала растерянность, потом откровенное изумление, смешанное с чувством вины. — Что… То есть, как? — только и смогла произнести она. — Светлана Петровна, шумоизоляция бокса уже месяц примерно не работает, а слух у меня острее, чем у обычного человека, — ответил Эрен, потом совсем тихо добавил: — Да я и не человек. Монстр. — Чтобы я такого больше не слышала, — повысила голос Светлана Петровна. — Понял меня, Эрен? Спорить не хотелось, потому он кивнул и отвернулся. Эрен знал, фактически он живёт чуть меньше трёх лет, биологической зрелости - примерно двадцати пяти лет по человеческим меркам - он достиг в возрасте двух с небольшим лет с момента своего создания, после чего цикл старения переключился на человеческий. Сейчас ему было около двадцати шести. Быстрый рост и взросление помогли ему с феноменальной скоростью освоить основные учебные дисциплины. Но, кроме этого, многие вещи Эрен тоже начал понимать очень быстро, например — он очень отличается от Светланы Петровны. Более того, несмотря на все её заверения, что он человек, там, внутри, всегда понимал: человеком он быть не может. И ему удалось заставить её рассказать, что же он такое. Шокирован Эрен не был, просто принял, что он такой, какой есть. А также, пришло осознание — его отсюда не выпустят. Он результат эксперимента, подопытный кролик, тем более, дефективный. Он был не первой попыткой скрестить две разных ДНК, видел других, созданных по тому же принципу, все они выглядели как люди, очень красивые люди. А он… он был чудовищем, не способным принять человеческий облик, тогда как другие легко перекидывались туда-обратно. Эрен пытался почувствовать какое-нибудь родство с другими подопытными, но нет. Ничего. Более того, они его пугали. Слишком нечеловеческими были их взгляды, несмотря на ангельскую внешность. — Мальчик мой, время пришло, — произнесла Светлана Петровна. — Время для чего? — поинтересовался Эрен апатично. Он ненавидел исследования и эксперименты, потому что, как правило, они несли боль и унижение. За свою недолгую жизнь он познал значение этих слов в полной мере, но не мог злиться на Светлану Петровну. Понимал, она человек подневольный и, как может, старается скрасить его существование. Эрен это именно знал, потому что иногда слабо воспринимал её чувства и эмоции. Она его любила и всегда болезненно переживала, когда приходила нужда исследовать что-то в нём. — Испытания клеточной сыворотки, — улыбнулась она. — Если всё получится, ты сможешь принимать человеческий облик! Это было мечтой Эрена. Он сам не знал почему, но страстно, всей душой хотел уметь становиться внешне человеком. Но сейчас… Ах да, завершить начатые исследования и передать результаты в Управление. — Зачем это теперь? — всё же не удержался Эрен от вопроса. — Ты же всегда хотел увидеть, каким бы ты был, если бы не ошибка в генетическом коде, — растерялась Светлана Петровна. В генетике Эрен не разбирался. Не хотел. Было как-то страшно. Понимание того, как это всё работает, лишь обострило бы осознание, насколько он не человек. Но всё-таки основную проблему уяснил: пытаясь устранить всё, что касается инопланетных инстинктов, учёные что-то намудрили, в итоге чувствовал и реагировал Эрен как человек, но выглядел инопланетным монстром. Как бы он ни пытался, сменить облик не получалось. Светлана Петровна со своей командой долго исследовали его вдоль и поперёк, искали причину и в итоге нашли, после чего и занялись разработкой сыворотки. И вот, спустя месяцы исследований и обещаний, что рано или поздно в зеркале он увидит не привычную морду, а человеческое лицо, время пришло. Находясь в шаге от того, о чём мечтал большую часть сознательной жизни, Эрен почувствовал, что ему страшно. Вдруг ему совсем не понравится то, что он увидит? Или вовсе ничего не выйдет? — Хотел, — кивнул он. — Я готов. Какая разница, боится он или нет? Даже если он воспротивится, с ним это всё равно сделают. Только сам больше пострадает да Светлану Петровну расстроит. Она и так на взводе. Ни к чему. Значит, надо смириться и идти. Возможно, скоро ему предстоит заново познакомиться с самим собой.***
Боль. Всё, что чувствовал Эрен, это боль. Каждая клетка его тела молила о пощаде. В затуманенном агонией мозгу даже промелькнула мысль, что его обманули. Где-то состоялся разговор, где от него приказали избавиться как можно быстрее, и сейчас он умирает. Медленно и мучительно. Он даже не понимал, кричит он или нет, грохот крови в ушах заглушал всё. Лишь стальные браслеты не давали ему сорваться с этого пыточного стола и бежать прочь, подальше от этой боли, или в поисках того, что её уменьшит. Наконец, спустя вечность боль и жар сменились щекотным теплом, но и оно быстро пошло на спад. Шум в ушах начал стихать, и Эрен услышал своё частое шумное дыхание. — Эрен! Эрен! Эрен, ты меня слышишь? — разобрал он голос Светланы Петровны. Судя по взволнованным ноткам, она уже не первый раз пытается его дозваться. — Слышу, — прохрипел он. Горло саднило, всё-таки, похоже, он кричал и сорвал голос. Ну ничего, с его регенерацией уже минут через пятнадцать ничего не останется. — Как ты себя чувствуешь? — Слабость. Легкая тошнота. Горло болит, — честно перечислил Эрен. — Какие-нибудь новые ощущения или желания присутствуют? Снова. После каждого издевательства или во время очередного эксперимента его спрашивали одно и то же: нет ли новых ощущений, ярких желаний, которые сложно контролировать, чувствует ли он что-то новое. За этими обыденными вопросами крылась одна печальная истина — люди его боятся. Несмотря на все заверения Светланы Петровны, что он человек, обитатели комплекса видят в нём монстра. Иногда Эрену казалось, он даже чувствует их страх, который мешался то с любопытством, то с отвращением. Наверное, Светлана Петровна единственная, кто не боялся и по-настоящему любил его. — Нет, — тем не менее ответил Эрен, зная, если этого не сделать, они не отстанут. — Если только холодно немного. Это было странно. Обычно он слабо ощущал смену температур. Его чешуйчатая шкура чувствовала только довольно сильные перемены. Неужели снова решили проверить, какую степень отрицательных значений он способен выдержать? Сбоку раздался тихий шорох, после чего в помещение уверенными шагами вошла Светлана Петровна. — Эрен, мальчик мой, у нас получилось! — сообщила она, сияя. — Какой же ты красивый! Невероятно! Получилось? Он красивый? Страх в душе снова поднял голову, если у него вообще есть душа. Светлана Борисовна освободила его руки и ноги, после чего Эрен смог наконец сесть и с огромным недоверием покосился на свою руку. На обычную человеческую руку! Бледная кожа с небольшим количеством тёмных волосков, ногти вместо привычных когтей. Он опустил взгляд ниже и увидел самые обычные ноги и то, что в его привычном виде крылось внутри, под чешуйчатыми пластинками. Книги и опыт наблюдения за работниками комплекса уже просветили Эрена, что обнажёнными люди не ходят. Это неприлично. Это и заставило его ощутить довольно новую эмоцию — смущение, вынуждая неловко прикрыться руками. — Я рассеянная клуша, совсем не подумала захватить зеркало, взяла только одежду, — произнесла Светлана Петровна. — Возьми. В руки ему перекочевало белые трико и футболка из лёгкой, но плотной ткани. — Я не знала, каким ты будешь, и взяла только те вещи, которые точно подойдут, с довольно широким размерным рядом. Как доберёмся до бокса, я сниму мерки и подберу что-то получше, — будто оправдываясь, говорила Светлана Петровна. — Всё хорошо, — ответил Эрен. — Спасибо. Одежды у него никогда не было. Его кожа, в некоторых местах покрытая чешуёй, быстро приводила в негодность любую ткань. Да и в целом… Хвост мешал ношению брюк, а шипы на спине вдоль позвоночника в мгновение ока уничтожали любые рубашки и футболки. Пришлось смириться и ходить как есть. Кроме того, его инопланетный облик скрывал всё, что должно быть скрыто. Потому, надевая сейчас вещи, Эрен наслаждался их непривычной мягкостью, тем, как они ласкали кожу. Единственное, что доставляло Эрену серьёзный дискомфорт — новое тело было слишком непривычным. Было сложно балансировать без хвоста. Он несколько раз чуть не упал, пока одевался. — Ты привыкнешь к новой оболочке, — мягко улыбнулась Светлана Петровна. — Идём. Не спеши. Если будешь терять равновесие, держись за меня. Путь до бокса был непривычно долгим и сложным. Вроде бы, чего сложного, у него осталось две ноги, как и было, но нет. Отсутствие хвоста, который был у него «с рождения» и всю жизнь, сильно осложняло дело. Но постепенно Эрен начал привыкать, и когда добрались до точки назначения, он уже, пусть осторожно и медленно, но шёл сам, почти не оступаясь и не держась за Светлану Петровну. — Посмотри на меня, — мягко попросила она, а в следующий момент Эрена ослепила вспышка, заставляя болезненно сморщиться, — На память, — широко улыбаясь, пояснила Светлана Борисовна. На данные действия Эрен лишь плечами пожал. Хочется ей его фото, ради бога. Многим людям важно хранить воспоминания, такой вывод он сделал из прочтённых книг. Да и сам предпочитал помнить всё, что было в его недолгой жизни, которая идёт к своему финалу. Да и сейчас ему не очень хорошо… — Ты пока отдохни, — вещала она, — а я пойду раздобуду тебе нормальную одежду и постельное белье. Поспишь сегодня как полагается. — Почему тут так жарко? — тихо обронил Эрен. — Что? — спросила Светлана Петровна, а следом переменилась в лице. — Эрен… — Что происходит? Впрочем, он мог бы и не спрашивать. Стоило взглянуть на руку, как Эрен увидел, что она стремительно темнеет, покрывается чешуйками и становится несколько крупнее. Всё это сопровождалось жаром, от которого, казалось, сами кости того и гляди расплавятся. Послышался треск ткани, и одежда повисла рваными лоскутами на черном монстре. — Привыкай к неприятностям, — тоскливо произнёс Эрен. А внутри была такая пакость, что хотелось завыть. Да, он боялся увидеть себя нового, но сейчас, осознавая неудачу, чувствовал острое разочарование. Понял, как жаждал этого, несмотря на то, что жить осталось всего ничего, и самая главная мечта жизни — увидеть мир своими глазами — никогда не осуществится. — Что? — снова спросила Светлана Петровна. — Эту фразу я прочёл в одной книге, — пояснил он. — Подходит к ситуации. — А вот и нет! Сыворотка подействовала, мы просто не учли какую-то мелочь! Возьмём сегодня анализы, когда ты немного отдохнёшь, и узнаем, где кроется ошибка. Так что ничего критичного не случилось. Ага, кроме того, что его снова ждёт обследование, анализы, некоторые из которых очень мучительны, например, анализ спинномозговой жидкости. Но разве есть у него выбор? Нет. Тем более, это именно тот раз, когда он будет страдать, понимая зачем. — Хорошо, — кивнул Эрен.***
Звук сирены болезненно ударил по чувствительному слуху Эрена, заставляя отложить увлекательную книгу. Стало тревожно, на его памяти сирена не срабатывала ни разу. Поднявшись со своего ложа, застеленного сверхпрочной тканью на подобии парусины, Эрен посмотрел в сторону кабинета Светланы Петровны. В это мгновение его оглушило хлопком, после чего он отлетел к противоположенной стене. Не успел Эрен толком осознать случившееся, как с потолка комплекса откололся огромный булыжник и рухнул на крышу и без того потрескавшегося бокса. Сверхпрочное стекло, из которого была сделана его обитель, не выдержало, и Эрен едва успел выскочить в образовавшуюся прореху, прежде чем место, где он прожил всю жизнь, было погребено под каменным завалом. Ошалело моргая, он поднялся на ноги. Сирена продолжала надрываться, нагнетая обстановку. Мимо бежала одна из женщин, которую Эрен не раз видел в команде Светланы Петровны. — Простите, что происходит? — спросил он её, ухватив за руку. В ответ она закричала, а лицо было искажено ужасом. Такое поведение напугало Эрена, заставляя чуть ли не отпрыгнуть от безымянной женщины. Как только он её отпустил, она бросилась прочь, тут Эрен понял причину такого ужаса. В зал вбежало существо, очень похожее на него, только немного массивнее и шипов было больше. С громогласным рыком оно бросилось за несчастной. Пробегая мимо Эрена, оно притормозило и окинуло его заинтересованным взглядом, после чего устремилось за убегающей добычей. Так вот оно что. Такие же, как он, генетические гибриды вырвались на волю, вот почему сирена воет. Но откуда эти взрывы, дым и пламя, коих хватало в помещении? Откуда эти чудовищные разрушения, из-за которых, казалось, в любой момент весь комплекс сложится, как карточный домик, и похоронит всех находящихся внутри? Светлана Петровна! Это имя ярко всплыло в сознании оглушённого Эрена, заставляя его огромными прыжками направиться в сторону её кабинета. В этом месте только она относилась к нему с искренней теплотой. Пыталась всячески скрасить его жизнь. У него не было родителей, он понятия не имел, чья ДНК отвечает за его человеческую половину, но Светлану Петровну Эрен считал чуть ли не матерью. Она была с ним всю его жизнь с самых первых дней. Кабинет тоже сильно пострадал, и Светлана Петровна была там. Кусок стены упал и придавил её. Эрен не раз слышал, что физической силы в нём меньше, чем в созданиях других серий, но кусок бетона он откинул словно тот был сделан из картона. Глазам предстала жуткая картина. Он мало чего понимал в медицине, но его знаний хватило, чтобы понять — дело плохо. Из живота Светланы Петровны торчал обломок арматуры, ноги и не только наверняка сломаны в нескольких местах, на губах пузырилась кровь. — Светлана Петровна, — произнёс Эрен, опускаясь рядом с ней на колени, — Светлана Петровна! — Эрен, мальчик мой, — она подняла окровавленную руку и погладила его по щеке. Он интересовался другими объектами, которых содержали в этом комплексе, и знал, что до его появления было несколько инцидентов, закончившихся трагически с множеством жертв. Потому их считали опасными, монстрами, и было сложно спорить, зная, что натворили его «сородичи». Был он также в курсе того, что некоторых привлекает запах крови, он пробуждает в них агрессию и аппетит, но сам Эрен сейчас чувствовал только отвращение и отчаяние. Впрочем, ему этот металлический аромат никогда не казался приятным. — Вам нужно к врачу, — зачастил Эрен. — Давайте я вам помогу. С этими словами он осторожно прикоснулся к Светлане Петровне, но она слабо покачала головой. — Поздно. Ни один врач в мире мне уже не поможет. Мой час пришёл, Эрен. — Нет, — замотал он головой. — Нет. Паника затопила сознание, и стало тяжело дышать. Светлана Петровна была его единственной близкой душой. Во всём мире у Эрена никого больше не было. Навалилось осознание неизбежной горькой потери. Она столько раз говорила ему, что он особенный. Очень умный и сильный, стоит научиться менять облик, и он будет совершенным. Только при всём этом совершенстве Эрен ничего не мог сделать. Не мог поделиться своей способностью к регенерации, своей силой и выносливостью с единственным человеком, которого любил. — Мы что-нибудь придумаем, — в отчаянии говорил Эрен. — Выход должен быть… — Эрен, считай, я уже мертва, — произнесла Светлана Петровна, мягко улыбаясь, но из-за окровавленных губ выглядело это жутко. — То, что ты видишь — остаточная агония. Времени мало, потому слушай внимательно. — Светлана Петровна… — Не перебивай, — потребовала она. — На столе металлическая шкатулка с шифром, шифр — семь-четыре-один-ноль. Запомни его. Внутри сыворотка, новая формула. В этот раз должно получиться. Должно. — Я не понимаю, — растерянно произнёс Эрен, но Светлана Петровна, подняв руку, призвала его к молчанию. — Правый ящик стола, там двойное дно, возьми всё, что там есть. Сложи в мою сумку, забирай её и уходи. Вентиляция в потолке. Больше никак. В случае аварии комплекс консервируют… Торопись. На автомате выполняя то, что диктовала Светлана Петровна, Эрен нашел диктофон и пухлый бумажный конверт. Не удержавшись, он оторвал краешек и усмотрел там разные бумаги. Документы. На его имя. Как? Когда и зачем? — Что это значит? — спросил он. — Не могла я им позволить убить тебя, — с ощутимым трудом прошептала Светлана Петровна, Эрен с отчаянием видел, как с каждой секундой её покидает жизнь. — Только не тебя… Я люблю тебя, как родного сына, мальчик мой… Ты должен жить, Эрен. Беги. Беги и постарайся научиться жить среди людей. Мне так… И всё. Не успев закончить фразу Светлана Петровна затихла, устремив стекленеющий взгляд в пространство. Эрен задохнулся от душевной боли и осторожно закрыл ей глаза. Отчаянно хотелось плакать, но он не мог. Данная оболочка не способна лить слёзы, и тогда он горестно завыл, сообщая миру о своём горе. Вскоре вой сменился тоскливым скулежом. Свернувшись рядом с покойницей в клубок, Эрен оплакивал свою потерю, не в силах проронить ни единой слезинки. «Ты должен жить, Эрен. Беги», — всплыл в сознании голос Светланы Петровны, заставляя его очнуться. Рациональный разум понимал, что с момента, как он выбрался из своего бокса и попал в кабинет, прошло от силы минут пять-семь, пусть и казалось, что целая жизнь. Вокруг продолжал рушиться комплекс. Дым и огонь всё больше захватывали территорию. «Реактор повреждён», — вдобавок к сирене начало орать голосовое оповещение. От Светланы Петровны Эрен знал, что чтобы обеспечить огромный комплекс энергией и при этом не вызывать вопросов со стороны непосвящённых, где-то внизу был установлен ядерный реактор, который и обеспечивал это сооружение энергией. Сейчас с реактором что-то случилось, и было ясно, что ничем хорошим это не кончится. Вентиляция в потолке… Осмотревшись, Эрен заметил на приличной высоте относительно целую часть потолка и нужную решётку. Сейчас его обличие было Эрену на руку, так как острые когти помогали карабкаться по твёрдому камню, хвост служил балансировкой, помогая удерживаться на стене каждый раз, когда комплекс вздрагивал от очередного обрушения. Оказавшись на самом верху, выше многих перегородок, Эрен увидел эпохальные разрушения, множество растерзанных тел и созданий, похожих на него. Кто-то метался в поисках выхода, кто-то терзал трупы своих тюремщиков, а некоторые вовсе бросились скорее спариваться. Отвращение к ним и всему происходящему захлестнуло Эрена. Три дня назад мужчина, который приходил, чтобы вынести проекту приговор, сказал: «Это место - преисподняя, и так было всегда». Что же, сейчас его слова были как никогда к месту. Отвернувшись, одним рывком Эрен вырвал решётку и скользнул в вентиляционный лаз. Ему оставалось надеяться, что узкий тоннель выведет его из этой западни, а не станет его могилой.