Потерянный на дорогах жизни

Всю свою жизнь Какаши знал лишь простые, ни к чему не обязывающие отношения. Для шиноби на службе, понимающих, что за углом их поджидает смерть, главным правилом было не связывать себя отношениями, ведь чувства влияют на профессиональные качества и даже могут свести в могилу всю команду. В то же время даже у самых отчаянных и искусных были физические и эмоциональные потребности, игнорирование которых вызывало схожие проблемы. Какаши считал, что ему всегда хорошо удавалось найти баланс между тем, чтобы отдавать и принимать – вероятно, даже удивительно хорошо. Учитывая, какими были его детство и юность, он с лёгкостью мог вырасти в лучшем случае эмоционально изувеченным, а в худшем – полностью оформившимся психопатом. Наверное, ему просто повезло встретить на своём пути много людей с похожим взглядом на вещи – людей, которые делили с ним постель, а следующим утром отправлялись на миссии ради блага родной деревни и никогда ничего не ждали. Будь добр и уважителен даже с шиноби других стран, дари удовольствие, как себе – вот ключ к гармонии. Этого Какаши всегда было достаточно. До сих пор – достаточно. Теперь он до конца жизни хотел любить только одну женщину. Неистовую, смелую, честную, верную, самоотверженную… Она стояла перед ним решительная и немного испуганная, и уязвимость делала её ещё более желанной. «Возблагодари всех богов в день, когда забудешь о ней. Не преследуй её, – крупными красными буквами писал Какаши в тетради. – Это тебя уничтожит». Как умно… и как бесполезно. Она бы не сработала, эта его маленькая уловка, попытка освободиться от чувств столь сильных, что те, и правда, могли уничтожить его. В тетради действительно были записаны воспоминания, но лишь тяжёлые, безнадёжные, полные печальной уверенности, что им не быть вместе. То, что пришло Какаши на ум, пока Сакура путешествовала в поисках лекарства, и могло отвратить человека, чья жизнь и без несчастной любви была полна сложностей и ответственности. Какаши и сам не до конца понимал механизмы, лежащие за потерей памяти и её восстановлением. Знал он одно: как верный ключ мог отпереть воспоминания, скрытые Техникой Запечатывания Разума, так и чтение записей вызывало возвращение воспоминаний, стёртых Шаринганом. Описание отношений с Сакурой, содержащееся в тетради, очень быстро возвратило Какаши память, и он понял: он влюблён, бесконечно и отчаянно. А ещё, что ему больно. Боль следовала за воспоминаниями, пульсировала в нём, не стихая ни на минуту. Какаши заставил себя вспомнить безысходную любовь, которая билась, силясь преодолеть бессчётные препятствия, бремя долга и узы, связывавшие сенсея и учеников, его, Какаши, и многих других жителей Конохи. Даже если бы он прочёл об их с Сакурой связи сразу в больнице или позже, когда понял, что всё хорошее в его жизни связано с ней, он бы не поверил написанному. Память – это одно, но чувства – совсем другое. Какаши уже понял, что возвращённые воспоминания нестабильны, им нужно найти своё место в цепочке других и рассортироваться на важные и не слишком. Поэтому он и поцеловал Сакуру. Воспоминания не были чем-то единственно важным – существовал также эмоциональный подтекст, связанный, но всё же существующий самостоятельно от них. И этот подтекст поведал Какаши собственную правду. Поцеловав, он надеялся подтвердить самому себе, что его любовь не обречена, что он может бороться и победить, и – действительно – доказал себе, что это так. Сейчас Сакура стояла на пороге и пристально, чуть испуганно смотрела Какаши в лицо. Дышала быстро, щёки порозовели. Возможно, она поднялась за ним, не подозревая об его истинных намерениях, но теперь точно видела в его глазах неприкрытое желание. Какаши так сильно её хотел, что думать о чём-то другом получалось с трудом. Когда Сакура отправлялась в своё путешествие, он сказал, что не сможет сам прийти к ней. Сказал из страха, ведь его неопытное сердце не привыкло к настолько сильным чувствам – Какаши всегда сдерживался, оберегая его от ран. Но теперь он был готов отдать своё сердце без оглядки и будь, что будет. Сакура ведь сама к нему пришла, и этого было достаточно. По крайней мере, пока что. – Хочешь уйти? – глухо спросил Какаши. – Нет, – решительно ответила Сакура. Голос её чуть дрожал. – Но… – Не успела она договорить, как её живот громко и протяжно заурчал. Какаши хмыкнул, вскинув брови. – Ясно. Значит, ты пришла, чтобы поужинать? С этим я могу помочь. – Н-нет! – Сакура ярко покраснела и смущённо прикрыла ладонями живот. – Есть кое-кто, кто без конца донимает меня требованиями есть, как следует, – проговорил Какаши и пошагал на кухню, пока руки сами собой не схватили это воплощённое очарование в охапку. – Одна очень настойчивая и иногда надоедливая женщина. К счастью, у меня что-то осталось со вчерашнего дня. – Не нужно этого, правда… – С тихим щелчком Сакура закрыла дверь и поспешила за ним. Её живот снова заворчал, ещё громче прежнего, и Какаши улыбнулся. Маленькая врунишка. У него была просторная кухня с отдельно стоящей плитой и холодильником, в котором могли бы спрятать свои запасы полдеревни. – И есть ты будешь… омурайсу! – провозгласил Какаши, выуживая с полок вчерашний рис, несколько яиц и зелёный лук. Когда он обернулся, Сакура стояла прямо за ним, зачем-то поднявшись на носки. – Какаши… – смело начала она, быстро моргая. – Я… Тот резко втянул носом воздух. – Прошу, держи дистанцию, если всё-таки хочешь поесть. Я едва держусь. Растерявшись, Сакура торопливо отпрянула. Она правда не понимает, что с ним творится от того, что они вместе у него дома? Какаши то и дело бросал на неё взгляды, пока жарил рис в одной сковороде, а яйца – в другой. Может, Сакура просто слишком устала? Он расстроенно нахмурился. – Ты очень устала? – разложив еду по тарелкам и посыпав её мелко порезанным луком, спросил Какаши. – Нет, – покачала головой Сакура. Должно быть, врала – кожа вокруг её глаз выглядела тёмной и набрякшей от переутомления. Сегодня ей пришлось открыть Печать Силы Ста. Сколько ещё она продержится прежде, чем её окончательно собьёт с ног усталость? Наверное, стоило попридержать надежды. Или вообще забыть о них. – Пива? – предложил Какаши. Поставил на стол тарелку, а рядом положил ложку. – Ты тоже будешь? – Почему бы и нет? – он пожал плечами. Технически снаружи было слишком холодно для напитков вроде пива, но в его покоях было тепло. С самого возвращения Сакуры Какаши как следует их протапливал, главным образом в предвкушении её следующего визита. Он сел за стол напротив Сакуры и тепло улыбнулся, вдруг кое-что сообразив. – А ведь ты – мой первый гость. – Какаши… – Сакура сглотнула. – Да? Ты ещё чего-то хочешь? Томатного соуса, может быть? – Нет… – Её горло снова судорожно дёрнулось, и она решительно посмотрела на Какаши. – Я хочу… спросить… насчёт Рин. – Рин. – Да. Мне нужно знать. Я не понимаю… Вы с ней… – Это немного странно, – ответил Какаши беззаботно, хотя его сердце тут же пустилось вскачь, – ведь я тоже не понимаю. – Но… вы… – Хочешь знать, какие у нас отношения? – Да, – тихо согласилась Сакура. – Какие у вас отношения. – Она – мой друг и… хорошая коллега. Она нахмурилась, глядя в тарелку. – И всё, Сакура. Не нужно верить слухам. Особенно тем, в которых нас собираются скоро поженить. Сакура с шипением втянула воздух сквозь зубы. – Я не женюсь на Рин. Я достаточно прямо выразился? – Да. Ладно. – Она снова раскраснелась и не знала, куда деть глаза. – Хочешь услышать, что я к ней чувствую? – Если ты сам хочешь рассказать, – ещё тише отозвалась Сакура, взяла в руку ложку, да так и застыла, не притронувшись к еде. – Я не из тех, кто прячет чувства, Сакура. Ты меня знаешь. Я – очень простой человек. Мне нужна только одна женщина, и это не Рин. Сакура наконец подняла взгляд, и Какаши счастливо улыбнулся, увидев в нём надежду. Он стянул маску, чтобы она могла видеть всё его лицо. Ему нечего было скрывать – только делиться. – Рин – из клана Оцуцуки, – сказал Какаши, раскрывая самый тщательно охраняемый секрет, какой только был в Конохе. – Как и её мать, и, вероятно, весь род Нохара. – Что? – закаменев, выпалила Сакура. – Да, трудно поверить, я знаю. У меня есть несколько неподтверждённых теорий, как они связаны с Кагуей, и я каждый день пытаюсь узнать больше. Саске помогал мне с этим. И ещё я точно знаю, что в Горном кладбище есть живое Божественное Древо. – Какаши, но ведь это… – Глаза Сакуры стали огромными и круглыми. – Мы все верили, что этот ужас остался позади! Посуровев, Какаши кивнул. – Есть и хорошие новости. Похоже, Нохара – не союзники Кагуи. Похоже, они просто пытаются выжить. – Но… как… я не понимаю, – запинаясь, выговорила Сакура, качая головой. – Как и я, – сознался Какаши. – Но я видел, как Рин превратилась. У неё что-то вроде печати вокруг пупка… Она расползлась по всему телу, как Проклятая Печать, красная… Потом Рин съела плод Древа, а после всё как в тумане. – Рин была голая? – нахмурилась Сакура. – М-м-м, ну… да, вроде того, – Какаши прокашлялся, немного смутившись. – И у Рин нет шрамов. Не думаю, что Рин – это на самом деле Рин. – Что, прости? – Сакура в замешательстве мотнула головой. – Она сказала что-то вроде: «Здесь место, где меня создали. Где меня благословили и изменили». Я почти полностью уверен, что Рин, которую ты видела сегодня, – это не та Рин, которую я когда-то убил. Сакура снова помотала головой. – Думаешь, я свихнулся? – вздохнул Какаши. – Может, ты и права. – Ты хочешь сказать… она – клон? – медленно проговорила Сакура. – Да, что-то такое, – Какаши кивнул, зачерпнул полную ложку омурайсу и отправил в рот. Получилось вкусно. Он вдруг понял, что и сам страшно голоден. – Если хочешь знать, с чего я взял, что это не «моя» Рин… Я ведь был с ней очень близок. Эта Рин… не такая. – Не такая? – нахмурилась Сакура. – Я просто знаю, что это не она. Я провёл много времени с другой Рин, чтобы убедиться в этом. Вот почему пошли слухи о свадьбе. – Какаши посмотрел на неё понимающе. – Ничего страшного, если не хочешь верить. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы переварить эти мысли. – Прости, Какаши. – Губы у Сакуры подрагивали. – Тебе не за что извиняться! Тут нет твоей вины. – Но мне жаль, что я оставила тебя один на один со всем этим, – тихо сказала она. – Всё в порядке. Не стоило вспоминать о горьком одиночестве, в котором он тонул после того, как она покинула Коноху. В этом Сакура тоже не была виновата. – Хочешь ещё парочку сумасшедших теорий? Я понял две вещи. Первое: госпожа Нохара крайне благоволит идее нашей с Рин женитьбы. Она была мне искренне благодарна, когда я вернул Рин в Коноху. Она дорожит дочерью. Без моего вмешательства Рин оказалась бы под замком. Похоже, госпожа Нохара считает, что я смогу удержать её в узде, если мы поженимся. – Что за средневековое представление о муже, – сухо проговорила Сакура. – А что? Как раз моё представление, – пошутил Какаши и получил в ответ кривую улыбку. – И что? Ты веришь этой версии Рин? Какаши медленно покачал головой. – Когда я говорил, что считаю Рин другом… я говорил серьёзно. Она не желает никому зла. Я помогаю ей вести по возможности обычную, нормальную жизнь. Я часто сомневаюсь, но пока что она не совершила ничего, чтобы подорвать моё доверие. – А что насчёт масок Они? – Сакура ткнула в него ложкой. – А, да, – Какаши кивнул, – их есть два вида. Не подумай, что я хочу, чтобы ты снова с ними встретилась, но, если всё же это случится, посмотри на их мечи. Напавшие на меня и мидзукаге атаковали Коноху в том году, но шиноби из Горного кладбища – другие. У них мечи гораздо короче. – Ладно, так и быть, поверю твоим наблюдениям. И Рин всё-таки отличный врач. Ты говорил, что понял две вещи. – Да. Второе. Я заметил, что Нохара очень заинтересовались лекарством, которое ты привезла. И я считаю… возможно, наследственная болезнь Учиха – это защитный механизм против клана Оцуцуки. Нохара о ней не знали до недавнего времени, хотя именно они и стоят за экспериментами над кровью Учиха. – Сколько часов ты спишь в день? – поинтересовалась Сакура. – Думаешь, у меня поехала крыша от недосыпа? – фыркнул Какаши. – Нет, просто размышляю, когда ты находишь время для всех этим возмутительных идей. Он вдруг посерьёзнел, улыбка пропала, как и не было. – Мне было… непросто, Сакура. Я очень рад, что ты вернулась. – Я тебе помогу. – Она, наконец, принялась за еду. – Хотя бы ради того, чтобы ты оставался в своём уме. Какаши насмешливо хмыкнул. Ненадолго наступила тишина, только звенели столовые приборы о фарфор. Если бы в это самое мгновение небеса даровали Какаши одно желание, он бы пожелал, чтобы с этого дня и до самой его смерти каждый вечер Сакура приходила к нему на кухню и ела еду, которую он приготовил. – А что насчёт Сарады? Сарада. А вот тут не было места эгоизму. – Мы должны защитить её во что бы то ни стало, – тяжело проговорил Какаши. – Я, ты, Саске, Наруто, вся Коноха. Она – соединение родов Хагоромо и Хамура. Я знаю, что Сарада играет огромную роль в том, что Нохара хотят… или в чём нуждаются. – Бедная Сарада. – Казалось, Сакура была готова вот-вот заплакать. – Именно поэтому… – Мы можем поговорить об этом завтра? – торопливо перебила она Какаши. – Давай всего на одну ночь притворимся, что нет никаких сложностей. Какаши стало нечем дышать, а живот наводнила целая армия бабочек. – Ты… не слишком устала? – Слишком устала для чего? – невинно поглядела на него Сакура. Прикончив остатки ужина, она откинулась на спинку стула. – Не дразни меня, – прошептал Какаши. – О, только гляньте, кто заговорил, – язвительно прищурилась Сакура. – А кто издевался надо мной? Как ты там сказал? Маленькая распутница, да? – Сакура, я… Ох нет, она разозлилась? – Давай-ка я посуду помою, – проговорила Сакура. Не глядя на Какаши, она собрала тарелки и ложки и отправилась к раковине, а тот так и сидел, наблюдая за ней и не зная, что лучше предпринять. Он даже не осмеливался посмотреть на часы – и так было ясно, что уже очень поздно и им давным-давно пора спать. – У тебя найдётся для меня зубная щётка? – спросила Сакура, закончив с посудой и вытирая руки. – Конечно, – пробормотал Какаши, вскочил и метнулся в ванную. Разум буксовал, не справлялся с мыслью: она что, правда остаётся? Щётка… Щётка. Вот тут, в тумбочке, где же ещё. Что ещё может понадобиться Сакуре? – Ты волнуешься? – вдруг спросила она у него за спиной, и Какаши, глубоко погрузившийся в мысли, чуть не подпрыгнул. – Да. – Он с трудом выдавил улыбку. – Очень. – Не нужно. – Сакура коротко его обняла. – В моих глазах ты не можешь сделать ничего дурного. Она взяла щётку и выставила её перед собой. – Зубную пасту, пожалуйста. Какаши заворожённо смотрел, как она сунула её в рот, потом встряхнулся и тоже стал чистить зубы. Сакура стояла очень близко. Одно её присутствие наполняло его уютным тёплым чувством. Захотелось устроить им гнездо, затащить её туда и больше никогда не вылезать. – Я так скучала по тебе, – с нежностью проговорила Сакура, наблюдая за ним в зеркало. – Мой Какаши. Этого он не стерпел. Какаши ухватил её за голову, лихорадочно прижался ртом к её рту, чувствуя привкус мятной пасты в её дыхании, на губах, на языке. Теперь, когда он больше не сдерживался, желание прокатилось по нему тяжёлой волной. В штаны будто запихнули камень – так стояло. – Я бы предпочла постель, – рассмеялась Сакура, когда он от неё оторвался. – Всё-таки я устала. – Прости, – огорчился Какаши, быстро поцеловал её лоб, кончик носа, губы... Если она просто хочет спать… он, конечно, не станет возражать. Он ляжет на диване. Или здесь, в ванной. В ледяной воде. – Знаешь, а мы ведь так ни разу и не спали на нормальной кровати, – сказала Сакура и, взяв Какаши за руку, вышла из ванной. – Ту койку в казармах я за кровать считать отказываюсь. Какаши рассеянно хмыкнул и, торопясь, потянул её дальше. – Кровати переоценивают. – Шалун, – рассмеялась Сакура. – А я – благонравная девица. – Тогда постарайся не упасть в обморок от шока. – Какаши скорее подхватил её на руки и ринулся в спальню. – Я сдерживаться не собираюсь. Просто не могу. – О боги, – выдохнула Сакура. Он уронил её на постель и забрался следом. – А до того ты, значит, всегда сдерживался? Руки Какаши без устали гладили её тело, с шеи плавно переходили на груди, бёдра, вниз по ногам, потом обратно, будто он, изголодавшись по ней, никак не мог остановиться. Склонился и прикусил нежную кожу за ухом, жадно вдыхая запах кожи – единственный на всём белом свете, особенный аромат Сакуры. Припал к её шее. Под губами дробно забился пульс. Пуговицы на ципао быстро поддались. Под платьем оказалось светло-серое бельё. Какаши прошёлся языком по напрягшемуся соску, и Сакура охнула и застонала. Именно её стоны всегда лишали его остатков контроля. Какаши лизнул один сосок, голодно втянул его в рот, второй, а потом учуял запах, который ни с чем и никогда не спутал бы – чуть слышный запах возбуждения, и тут же его ладонь легла Сакуре между ног. Она нетерпеливо стала тереться об неё. Ткань штанов быстро повлажнела. Больше всего ему хотелось попробовать её на вкус. Он завозился, устраиваясь удобнее, и запустил руку ей в штаны, большой палец нашёл клитор. Сакура вздрогнула, застонала и вздёрнула бёдра, умоляя о большем. – Моя маленькая распутница, – прошептал Какаши, проходясь пальцами вверх-вниз, дразнясь и кружа. Сакура снова требовательно повела бёдрами и, обняв за шею, притянула его ближе. Какаши погрузил в неё указательный палец, язык скользнул ей в рот. Десять секунд – и Сакура содрогнулась в оргазме, окончательно испачкав бельё. Какаши вынул пальцы и слизнул с них влагу. – М-м-м-м… Нектар распутницы. Мне нравится. Он посмотрел в её раскрасневшееся лицо, ища любые намёки на возмущение от его пошлой шутки, но увидел лишь взволнованное нетерпение. Когда они вошли в спальню, он включил неяркий свет – надеялся, что Сакура больше не будет настаивать на темноте. Он хотел видеть её, каждое мимолётное чувство в её глазах, наслаждаться ею. – Значит, мы теперь официально не коллеги? – чуть хрипло спросила Сакура. – Давай взвесим все за и против завтра, – ответил Какаши, прищурившись. – Мы согласились на одну ночь сделать вид, что проблем не существует, помнишь? – Тогда пусть это будет вся ночь.

***

Сакура горела. Она жаждала большего – поцелуев и прикосновений, которые Какаши рассыпал по её телу там, где она и сама не знала, что хотела бы, чтобы к ней прикоснулись, неприкрытого и заворожённого обожания в его взгляде. Ей нужно было забыть, что между ними ещё ничего не решено, что ей придётся принять трудное решение ради защиты Сарады, что утро будет холодным и неприветливым. – Ты такая красивая, – выдохнул Какаши, разглядывая её, раскинувшуюся перед ним, обнажённую, так, будто в жизни не видел ничего более желанного. – Ты тоже ничего, – откликнулась Сакура. Дрожа от нетерпения, посмотрела на его поджарое тело, новый шрам на впалом животе – и гордо вздёрнутый к потолку член. С трудом сдержала нервное, как у совсем юной и неопытной девчонки, хихиканье. Она отважно обхватила член рукой. На головке поблёскивала капелька, и Сакура, у которой голова шла кругом от собственной смелости, слизнула её. Вкус показался ей интересным и волнующим. – Научи меня, – попросила она, глядя на Какаши снизу вверх. – Как сделать тебе приятно? – Хочешь поиграть со своим несчастным старым сенссем? Зрачки у Какаши были расширены, будто у вышедшего на охоту хищника, который слушается лишь инстинктов. Если бы Сакура и сама не хотела его так, что трудно выразить словами, то тоже побоялась бы потерять последние крохи разумности. Но… она верила ему. Она знала, что в полной безопасности, ведь инстинкт Какаши – это защищать её. – Да, будь моим сенсеем, – промурлыкала Сакура, потом прикоснулась к головке губами, погладила на пробу языком и вобрала её в рот. – Вот так это и делается, и никакой сенсей тебе не нужен, – глухо протянул Какаши. Некоторое время спустя, когда Сакура нашла свой ритм, он положил её руку себе на мошонку, что она поняла как знак уделить и ей некоторое внимание. Она принялась легко массировать её, изучая на ощупь, задержалась на линии, идущей посередине, чувствуя, как постепенно твердеют, поджимаясь, яйца. Хм, ей понравилось… Не торопясь, позволила руке прикасаться там, где хочется, слушая частое дыхание и низкие стоны. Ей приходилось читать, что мужчины, случалось, любили, когда им трогали… Нет, слишком стыдно. Сакура торопливо убрала руку. Наконец, Какаши, протяжно застонав, схватил её за волосы, и она вобрала член как могла глубоко, чувствуя, как тот содрогается у неё во рту. Очень довольная своим новым умением, Сакура сглотнула и скосила глаза на Какаши. Он был совершенно очарователен – уши у него горели, щёки раскраснелись, грудь тяжело вздымалась, а глаза были полуприкрыты. И более того: член у неё во рту по-прежнему был наполовину твёрдым – и твердел с каждой секундой. Зарычав, Какаши схватил её за плечи и толкнул на подушки. – Раздвинь ноги, – потребовал он. – Что ты… Не дожидаясь, когда Сакура сделает это сама, Какаши развёл ей колени и ртом вжался в неё между ног. Сакура не смогла сдержать вскрик – такой громкий, что она испугалась, как бы к ним не ворвались переполошённые шумом Анбу. Какаши скользил языком, лаская, и грубо насаживал её на свои пальцы. Этого было почти слишком много. Не выдержав, Сакура выгнулась, переживая накативший оргазм. – Понравилось? Сакура даже глаз не открыла, да и не была уверена, что сможет это сейчас сделать. Руки и ноги у неё словно превратились в желе. – Устала? – интимный шёпот на ухо. – Уже? – Да. Пожалуйста, сделай всё за меня. Сакура потянула Какаши за волосы, заставляя его лечь сверху, и вздохнула от удовольствия, когда кожа коснулась кожи. Член уткнулся ей между ног. Ладони Какаши сжали её груди, смяли, большие пальцы прошлись по слишком чувствительным соскам, и вспышки удовольствия понеслись по телу, устремляясь к сладко тянущему от предвкушения нутру. Член всей длиной потёрся о влажные складки. Сакура так извелась в ожидании, что ей хотелось вопить. – Ну давай же. – Она нетерпеливо под ним заёрзала. – Хватит уже прелюдии. Пожалуйста. – Ты сказала пожалуйста? – Какаши легонько укусил её за мочку уха. – Скажи ещё раз, меня это страшно заводит. – И кто тут теперь распутник? – Сакура дёрнула его за волосы и заставила посмотреть ей в глаза. – Ну что ж, так и быть. Пожалуйста. Пожалуйста, мне это очень нужно, Какаши. Пожалуйста, трахни меня так, как никогда ещё не трахал. Она никогда в жизни не говорила мужчине такого непотребства. И это возбуждало – очевидно, и его тоже. Какаши со стоном толкнулся, проникая внутрь. Сакура едва не кончила ещё раз – так хорошо было почувствовать его, каменно-твёрдого, внутри. Она охнула и выдохнула: «Глубже». Какаши ухватил её за бёдра, чуть приподнял и вошёл до упора. Сакура всхлипнула. Он начал вколачиваться резкими толчками, большим пальцем массируя ей клитор. – Вот так? – Чёрт, да, да! Удовольствие в Сакуре всё росло и росло, но на этот раз, будто догадавшись, что она на грани, Какаши в последний миг остановился, позволив почувствовать лишь первую сладкую дрожь, а потом опять начал двигаться и снова остановился прежде, чем она достигла пика. – Хочешь снова сказать пожалуйста? – Пожалуйста, – сдаваясь, вскрикнула Сакура, – пожалуйста! Этот оргазм оказался самым сильным – Сакура вся вибрировала, с трудом переводя дух. Какаши немного подождал и снова качнулся, наполняя её. – Ещё? – прошептал он ей на ухо. – Или уже хватит? – Никогда. Знаешь, как трудно мне пришлось? – Неужели ни один мужчина в той далёкой стране не захотел тебя? Вот уж не верю. – Какаши! – шокировано прикрикнула на него Сакура. – Я была слишком занята, а кроме того… – М-м-м, скажи, – горячо выдохнул Какаши ей в шею. – Я сама никого не хотела. Чистая правда. Сакура не соврала ни в одном слове. – Почему? – Потому что… – Наслаждение снова поднималось в ней, хотя Какаши почти остановился. – Потому что на свете нет никого такого же, как ты. – Мужчины все одинаковые, – возразил Какаши. – Оснащены мы все одним и тем же. Стоило попробовать с несколькими другими. – Разве ты бы не стал ревновать? – обиженно спросила Сакура. – Я бы сходил с ума от ревности. Спасибо, что хотела меня одного. – Ничего страшного, если ты… я имею в виду… как мужчина… – Как будто ты бы меня простила, – рассмеялся Какаши и стал двигаться чуть быстрее. – Я был слишком завален делами, чтобы искать другую женщину… – заметив насупленное выражение лица Сакуры, он широко улыбнулся, – и слишком занят тем, что хотел тебя одну восемь бесконечно долгих месяцев. Прошу, не делай так больше, это очень вредно для здоровья. Или хотя бы оставь мне несколько обнажённых фото в следующий раз. – Ах ты… – Сакура игриво шлёпнула его, а Какаши потянулся к ней, вовлекая в долгий поцелуй. Глаза у Сакуры так и норовили закрыться, а тело гудело от усталости. – Тебе пора спать, – мягко заметил Какаши. – Да, так и есть, – пробормотала Сакура, обняв его. – Не нужно больше сдерживаться. – Ох, это хорошо… Я так вымотался. Он снова ускорился, задышал тяжелее, приоткрыв рот. Сакура любила звуки его возбуждения и то, как он начинал торопиться перед тем, как достичь пика наслаждения. Однако в этот самый момент в голове у неё щёлкнуло, и она шокированно распахнула глаза. – ОХ, ЧЁРТ. Стой. Стой! Я больше не принимаю противозачаточные, остановись, мне жаль, мне так жаль! Какаши потребовалась секунда, чтобы сообразить, о чём она говорит, и он вовремя успел отстраниться. Семя излилось ей на живот и грудь. – Дерьмо, – запыхавшись, выговорил Какаши, разглядывая, как запачкал её. – Прости. – Нет, это всё моя вина. – Сакура была готова заплакать. – Я должна была вспомнить. Ну как можно так сглупить? Я всё испортила. – Нет, я сам должен был спросить, – покачал головой Какаши, хватая с прикроватной тумбочки салфетки и начиная её вытирать. – Мне жаль, я немного… Просто мне трудно мыслить здраво, когда ты рядом. Отбросив использованные салфетки, он прижал её ближе и втянул в неторопливый поцелуй. – Ты ничего не испортила. Ты была… потрясающая. И, наверное, завтра мне придётся купить презервативы, – пробормотал Какаши. – Вот увидишь, снова пойдут сплетни, – добавил он, поглаживая её по волосам. – А я не против, – сонно ответила Сакура. Она подумала, что надо бы пойти принять душ, но ей было слишком тепло и уютно, чтобы заставить себя подняться. – Я придумаю историю. У меня это хорошо получается, – Какаши усмехнулся и приподнялся, чтобы выключить свет. – Скажу, что покупаю их для Наруто. – Нет. Я имела в виду ребёнка. Какаши резко втянул в себя воздух. – До овуляции ещё больше недели. Не так это и опасно было, – пробубнила Сакура в подушку. Она пыталась держать глаза открытыми, но те сами закрывались. – Уже утро? – Нет, – прошептал Какаши, улёгся с ней рядом и крепко обнял. – Мы ещё не вернулись в реальность. И потому я разрешу себе быть счастливее, чем когда-либо за всю мою жизнь, из-за слов, что ты мне только что сказала.