Потерянный на дорогах жизни

Сакура плавилась в объятиях Какаши, будто масло на солнце. Она прислушивалась, как быстро стучит сердце в его груди: тук-тук, тук-тук, тук-тук… и ей казалось, что она наконец-то оказалась на своём месте. Сакура прижалась теснее и беззвучно всхлипнула. Ей нельзя быть такой слабой – не в её возрасте, не в её позиции; нельзя ждать, что Какаши станет с ней нянчиться. Вот только причин сопротивляться не находилось… она была измотана физически и эмоционально, а обещание утешения было слишком заманчиво. Вся прошедшая неделя была чистой пыткой. Поток дел не иссякал, Сакура тонула в работе и пыталась влиться в привычную жизнь Конохи, и то жалела Какаши и мучилась от того, что разочаровала его, то злилась на его мелочное ребяческое поведение. Противоречивые чувства рвали её на куски. Общение с людьми давалось с трудом, а уж с теми, кто дорог, но отношения разладились, – тем более. «Я готова обнимать его вечно», – подумала Сакура и прижала к себе Какаши ещё крепче – его мускулистое, поджарое тело, от которого веяло теплом, силой, безопасностью… и… ладони незаметно для неё самой соскользнули на ягодицы, будто намекая. Сакура приглушённо охнула и торопливо убрала руки выше, возвращаясь на безопасную территорию. Сердце заколотилось быстрее прежнего. Не могут они просто невинно обниматься, стоило это понимать с самого начала. Гормоны зашкаливали. Тепло Какаши проникло в её тело, и теперь Сакура полыхала, беззащитная, как в самый первый раз, и ничуть не поумневшая с тех пор. – М-м-м-м, – Какаши выдохнул ей в волосы и обнял крепче. А потом, рассыпая ворох мурашек по её коже, прошептал: – Я чувствую почти непреодолимое желание поцеловать тебя. – Н… нет, – вскрикнула Сакура ему в грудь. Они не могут невинно обниматься, а поцелуй неизбежно поведёт их дальше по этой тропе: к скинутой одежде, к тому, что они захотят насытить голод… Разве не очевидно? Они не могут. Раз обжёгшись, кто снова суёт руку в огонь по собственной воле? – Ты не любишь целоваться? – Какаши был искренне удивлён и даже как будто немного оскорбился. – Я думал, что хорошо целуюсь. О господи, просто замолкни! Сакура подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Эта его ухмылка… – Ты это специально, да? – спросила она дрогнувшим голосом. – Получаешь удовольствие? – Получаю, но недостаточно. Какаши что-то обвёл пальцем на её лице. Отметины от печати, сообразила Сакура, они должны быть ещё видны. К счастью, ей не пришлось вытягивать из печати всю чакру, но всё же в следующие несколько дней придётся заняться её накоплением. Момент высвобождения печати оказался болезненным. Эхо этой боли до сих пор слышалось во всём теле Сакуры. – Можно хотя бы поцеловать здесь? – спросил Какаши и, не дожидаясь ответа, склонился к лиловому ромбу, украшавшему её лоб. Недовольно простонал, отпрянул и, сдёрнув маску на шею, снова приник в поцелуе. Сакура зажмурилась от внезапного обилия ощущений: её словно выбросило в беззвёздный космический провал, где она дрейфовала без цели, не чувствуя страха, ведь Какаши держал её очень крепко, пусть колени и грозились вот-вот подогнуться. – Ну что ж, – наконец, проговорил он, отодвинувшись, – а теперь тебе пора идти спать. Как бы не так! – Сделай так ещё раз, пожалуйста, – прошептала Сакура, и Какаши тут же подчинился. От его губ волнами расходилось покалывание – ослабленная печать пропускала чакру молнии. – Вот видишь? Целоваться не так уж плохо, – оторвавшись от неё некоторое время спустя, улыбнулся он. Какаши без колебаний открыл лицо. Теперь он улыбался, глядя на Сакуру сверху вниз. Она сглотнула. Лицо, конечно же, совсем не поменялось – всё та же лукавая улыбка, аккуратная родинка слева на подбородке, те же соблазнительные губы. И всё же… Она изумилась доверию, которое предполагал этот жест. А она так боялась, что он больше никогда не будет ей доверять. – Тебе лучше? – спросил Какаши, заправил прядку ей за ухо. Пальцы на мгновение задержались, коснувшись шеи. Сакура по-прежнему обнимала его, и ей пока не хотелось размыкать объятия. Какаши, нахмурясь, поглядел ей в глаза. – Так что же… Мы всё исправили. Теперь всё получится? Отныне мы – хорошие коллеги? Сакура не сдержала смех. – Наверное? – Но я всё равно не могу тебя целовать? – Какаши, это… плохая идея. И коллеги… они ведь не целуются. Какаши хмыкнул, прищурившись. – Зависит от коллег. В любом случае сейчас я собираюсь прочитать то, что написал. Понять не могу, чего ты так испугалась. – Стой! – вскрикнула Сакура и с внезапным отчаянием вцепилась в него. – Я скажу сама! Я не знаю, что ты написал, но я расскажу, почему мне стало больно, когда ты сказал, что не хочешь вспоминать, и… – Я решил временно не вспоминать и прочитать позже… а потом ты выкрала тетрадь, и этот поступок… Я по-прежнему считаю, что придумать что-то хуже просто невозможно. Ты понимаешь, насколько эта тетрадь важна? – Мы сейчас снова начнём ссориться? – спросила Сакура. У неё внутри всё упало от резкого тона Какаши. – Это интересный вопрос, – ответил тот. Он отступил назад, вынул тетрадь из заднего кармана штанов и взвесил её на ладони. В горле у Сакура встал ком. И в самом деле, чего она так боялась? Она помнила каждую полную нежности минуту, что они провели вместе, всегда будет помнить... но они расстались, сказав друг другу печальные слова. Какаши говорил, что должен её отпустить. И ещё, что всегда будет любить, но как хокаге любит своих людей. Сакура хотела совсем иного. Она вдруг поняла, что в глубине души надеялась на второй шанс, на новое, правильное начало. – Я боюсь, что разонравлюсь тебе, – выпалила Сакура. – Я совершала ошибки и… И я могу любить тебя всем сердцем, Какаши, только позволь мне. – Ошибки? – Какаши хмыкнул. – Какие ошибки? Я уже достаточно пожил, чтобы понимать: интрижки никогда не заканчиваются ничем хорошим. Не нужно меня защищать, даже если придётся читать о собственном разбитом сердце, Сакура. Иногда людей притягивает друг к другу такая сила, что ей невозможно сопротивляться, но они неизменно причиняют боль другим и себе. Вот что такое отношения втайне. Потому-то и не стоит в них ввязываться. – Говоришь так, будто у тебя в этом вопросе глубокий опыт, – горько проговорила Сакура. Второй шанс… Да, в глубине души Сакура надеялась на второй шанс, вот только на этот раз всё стало куда сложнее: пусть она и съехала от Саске, Какаши собирался жениться на другой. И у неё не было права надеяться, что он выберет её. Но… Сакура отчаянно этого желала и в то же время понимала, что не выдаст себя и словом. Она просто не хотела становиться человеком, который так поступает. – Забыла моё увлечение «Ича Ича»? – Какаши пожал плечами. – Тайные романы есть в каждом томе – и это идеальный фон для драмы, сексуального напряжения, убийства и прочего, додумай сама. Но я очень сомневаюсь, что написал что-то плохое о тебе, Сакура. Я слишком высокого о тебе мнения. Высокого мнения… Сакура почувствовала, как краснеет, а сердце в груди счастливо трепыхается. – Несмотря на твоё недавнее поведение, – добавил Какаши. – Боги, как же ты вывела меня, женщина. – А ты – меня, – не осталась в долгу Сакура. – Ты хоть знаешь, какой у меня список дел, которые срочно нужно с тобой обсудить? Тридцать пунктов, а то и больше! – У меня тоже есть список, – улыбнувшись, кивнул Какаши и надел маску. – Я рад, что мы поговорили, но сейчас я правда собираюсь читать. Он открыл тетрадь, быстро пролистнул страницы и остановился, по всей видимости обнаружив, что искал. Сакура затаила дыхание. Чтение продвигалось медленно. Она вся извелась к тому моменту, как Какаши перевернул первую страницу. Должно быть, текст зашифрован, вдруг поняла Сакура. Однажды Какаши показывал им, своим ученикам, как создать алфавит, который может прочесть только тот, у кого есть ключ. – Ну что? – робко спросила Сакура. Какаши что-то промычал с убийственно серьёзной интонацией и продолжил читать. Прошло несколько минут. Заламывая руки, Сакура подошла к нему ближе, но Какаши тут же отвернулся, закрыв тетрадь своим телом, как будто она попробует выхватить её. Или… может, и правда, стоит попытаться? – Ах ты маленькая распутница, – пробормотал он. Что-о-о? – Нет, Какаши! – в ужасе зачастила Сакура. – Я никогда не была с вами двоими, Какаши! Я не спала с Саске с тех пор, как мы с тобой… – Всё куда хуже, чем я думал, – сурово проговорил Какаши, повернувшись к ней спиной. Перелистнул страницу. – Нет, – снова начала Сакура, – неправда. Это было… прекрасно. Ну, только… были проблемы с другими людьми и… Какаши цокнул языком и покачал головой. – Так играть со своим старым несчастным сенсеем. Он… – Ты сейчас… – Серьёзно ли я? – он бесстрастно посмотрел на Сакуру через плечо. – Я всегда серьёзен. Но сейчас меня главным образом интересует одно… Какаши захлопнул тетрадь, засунул её в карман штанов и развернулся к ней. Подошёл вплотную и положил затянутую в перчатку ладонь ей на щёку. Сакура зачарованно, как мышь на змею, уставилась ему в глаза – тёмные, без проблеска милосердия. Какаши стянул маску. – Нет, – прохрипела Сакура, но его губы уже коснулись её губ. Коротко. Обычный чмок, не больше. Не успела она отреагировать, как Какаши снова отстранился. Он неторопливо облизал губы, и губы Сакуры отозвались покалыванием. – Сладкая вишня, – кивнул Какаши сам себе. – Это помада или твой естественный вкус? – Не… не играй со мной, – выдавила Сакура, не понимая, чего в ней сейчас больше – злости или приятного волнения. – Какая твоя цель? – Моя цель… – Какаши уставился на её рот. – Моя цель… Он снова склонился к её лицу, и на сей раз Сакура подалась навстречу. Какаши коснулся её осторожно, будто погружаясь в неизведанные воды, тронул верхнюю губу, потом нижнюю, постепенно увеличивая напор. Сакуре было трудно заставить себя стоять смирно, но она сказала себе, что просто будет повторять то, что он делает… и это было так… замечательно… и… Она обхватила его за шею и закрыла глаза. Её язык нетерпеливо скользнул вперёд, но остановился, натолкнувшись на сомкнутые зубы. Ладно. Вместо этого Сакура принялась исследовать губы Какаши. Гладкие. Тёплые. Следующий раз, когда она отважилась двинуться вперёд, кончик её языка встретился с его языком. Какаши судорожно вдохнул, Сакура – заглушила жадный стон. Ей очень-очень-очень хотелось почувствовать на себе его руки. Очень-очень-очень хотелось скинуть одежду… Она ведь предупреждала его, верно? Второй рукой Сакура зарылась Какаши в волосы, чувствуя, как его ладони сползли с талии и легли ей на ягодицы, подталкивая ближе. Ей захотелось потереться об него, взволновать, почувствовать, как твёрдо становится у него в штанах, но примерная девочка, по сию пору живущая в Сакуре, была слишком шокирована такими неприличными желаниями. А потом Какаши отстранился и уткнулся лбом в её лоб. Его дыхание овевало лицо Сакуры. Большим пальцем он погладил её нижнюю губу. – Достаточно, – сказал он. – Кто сказал? – Я. – Глубоко вздохнув, Какаши отошёл на несколько шагов. – Одна из самых наших серьёзных проблем состояла в том, что мы не знали, когда нам остановиться. – И почему это тебе решать? – сдерживая слёзы разочарования, требовательно спросила Сакура. – Потому что кто-то сюда идёт, дурочка, – ответил Какаши и надел маску. Что? Было уже так поздно. Кому вдруг, чёрт возьми, понадобилось в такой час?.. – Рин, – прошипела Сакура. Имя прозвучало злобно, как проклятье, и Какаши мгновенно нахмурился. – У тебя с ней проблемы? Ага. Угадай, какие. – Я… нет… я просто… Отлично, саркастично похвалила себя Сакура, теперь ещё запинаешься, как последняя идиотка. – Ты что-то заметила? Может, что-то странное? – озабоченно поинтересовался Какаши. – Нет, ничего такого… – призналась Сакура. Рин была отличным врачом. В этом как раз не было ничего странного. Но её профессиональные навыки только заставляли Сакуру ревновать и чувствовать себя не в своей тарелке. В дверь постучали. – Открыто, – крикнула Сакура. Дверь распахнулась. Рин, стоящая на пороге, замерла, увидев, кто находится в кабинете. – Какаши! – воскликнула она, тут же радостно улыбнувшись. – Что ты здесь делаешь так поздно? – Йо! Успокаиваю стрессующих докторов, – беззаботно откликнулся Какаши. – А ты? Что он плетёт? Сакура прошила его взглядом, полным негодования. – Я точно знала, что Сакура ещё работает, и хотела обсудить с ней операцию. Я размышляла, как она прошла, и, кажется, придумала способ оптимизировать, – возбуждённо затараторила Рин. – Операция прошла замечательно! Знаешь, Сакура – исключительно умелый врач. О! Само собой, ну конечно ты знаешь. Она почесала затылок и рассмеялась. – Я рад, что больница в таких надёжных руках, – проговорил Какаши. – Прошу меня простить, мне пора. Нужно найти Саске. – Саске? – нахмурилась Сакура. – Зачем? – Потому что мне нужно с ним поговорить. И тебе, кстати, тоже – и чем скорее, тем лучше. – И зачем мне с ним так срочно говорить? – спросила она, растерявшись от неожиданно серьёзного тона. – Чтобы обсудить удочерение. Саске хочет, чтобы вы удочерили Сараду. Карин уже дала согласие, я тоже исключительно за. Передам тебе бумаги во время следующей нашей встречи. Ошарашив Сакуру новостями, Какаши вышел за дверь, помахав на прощанье рукой в своей типичной раздражающе-легкомысленной манере, и был таков.

***

Сакура вышла из больницы около полуночи. Знала ли она, что посещать кого бы то ни было в такой поздний час – неприемлемо? Конечно, знала. Было ли ей до этого дело? Никакого. Ярость закипала в ней всё сильнее и сильнее, пока не начали дрожать руки. Она не позволит так с собой обращаться! Как он смеет играть с ней? Разве она не дала понять, что не хочет никаких поцелуев? Он считает, что сможет вертеть ей, как вздумается? «Успокаивает стрессующих докторов», значит? Неужели так нужно тыкать ей в лицо тем, что он – куда более опытный в любовных делах? Нужно было пнуть его, куда побольнее. Какое вранье он понаписал о ней в своей тетради? И почему поцеловал, если хочет, чтобы они с Саске удочерили Сараду? Сакура зарычала. Она летела по улицам, в голове так гудело от накатившего бешенства, что, казалось, ещё чуть-чуть – и та взорвётся. Но ярость отступила в секунду, стоило ей оказаться перед Башней. Сакура перешла на шаг, остановилась. И что теперь? Она что, правда думала, что вот сейчас вытащит главу Конохи из постели, чтобы кричать ему в лицо оскорбления? – Сакура-сенсей. – Страж Анбу у ворот отсалютовал ей и отступил в сторону, будто не было ничего более естественного, чем явиться хокаге на порог в полночь. Сакура запрокинула голову. В окнах его кабинета горел свет. Она растерянно кивнула и прошла в ворота. Кто-то совсем недавно расчистил снег, и аккуратная тропа тянулась от ворот до самого входа в здание. Без гнева, подстёгивавшего её, Сакура главным образом чувствовала неуверенность. Она могла бы пойти обратно, и всё, ничего страшного бы не произошло, но гордость и упрямство не дали ей отступиться. Она пересекла двор, вошла в холл, стала подниматься, по привычке считая портреты на стенах. Миновала площадку, на которую выходила дверь Мики, надеясь, что вот-вот он выглянет и спасёт её от поступка, о котором она, скорее всего, после горько пожалеет. Дверь в кабинет была приотворена. Сакура зашла, пока последние крохи храбрости ещё были при ней. – Ого, – Какаши, сидевший за столом, сложил перед собой руки, – явилась моя коллега. Приблизительно на семь часов раньше. – Я… не могла уснуть, – ответила Сакура и, не дожидаясь приглашения, подошла ближе. – И ты думаешь, что я тебе с этим помогу? – Какаши приподнял бровь. – Любопытно. – Да. Проблема в тебе, – кивнула Сакура, отодвинула кресло и села. – Но, я думал, мы всё исправили? – Какаши чуть подался вперёд. Серьёзно? И как поцелуи могут исправить то, что происходило между ними? Сакура попыталась понять, в каком Какаши настроении, и потерпела полное поражение. Он выглядел настороженным и сдержанным, будто не понимал до конца, зачем она пришла. И ничего удивительно – теперь, оказавшись в его кабинете, Сакура и сама не была ни в чём уверена. – Это что, я? Под огромным чёрным облаком? – спросила она, заметив у локтя Какаши блокнот. Она поймала себя на том, что начала болтать, что придётся, – как и всегда, когда нервничала. – Ты так считаешь? – Какаши склонил голову набок и стал разглядывать рисунок. – Я не знаю. Название этого произведения – «Женщина, которая меня не уважает». – Я очень тебя уважаю, – тихо проговорила Сакура. – Значит, это не ты. – Какаши отодвинул блокнот. Они посмотрели друг на друга через стол. Сакура не могла вынести тяжёлую и напряжённую тишину, что то и дело повисала между ними. Уже было слишком поздно, а у неё на душе – слишком много того, что хотелось высказать. Она лишь не знала, с чего начать. – Ты всегда работаешь допоздна? – Да, всегда. Но имей в виду, удовольствия я от этого не получаю. – Какаши… – Сакура вдруг почувствовала себя отвратительным человеком. Только посмотрите на неё – явилась бог знает в какую поздноту, чтобы закатить скандал человеку, который жертвует своим временем, своей жизнью, всем ради их благополучия. – В этом нет твоей вины, – беспечно проговорил Какаши и принялся перебирать стопку документов, возвышавшуюся справа от него. – Нашёл. – Он вытянул один лист. – Ты за этим пришла? Сакура приняла из его рук бумагу. Заявление на усыновление. Внизу стояли подписи Карин и Саске, прочерк с её именем был пуст. – Я… – Сакура замолкла, несчастно разглядывая документ. Бедная Сарада. Что с ней будет? – Я не подозревал, в каком состоянии Карин, до сегодняшнего дня, – тихо сказал Какаши. – Я должен был, но сам себя одурачил, отчего-то поверив, что теперь всё в порядке. – Ты не можешь отвечать за всё! – попыталась возразить Сакура. – Нет. – Какаши отвёл глаза, отказываясь встречаться с ней взглядом. – Этот ребёнок… Она драгоценна. Насколько – ты вряд ли понимаешь. Я знаю, что тебе было трудно, когда вскрылась связь Саске и Карин… – Мне уже всё равно, – твёрдо возразила Сакура. – Я уже это пережила. – Хорошо. – Какаши коротко взглянул на неё. Он мастерски умел прятать чувства, но она видела, до чего ему неловко и больно от её слов. – Нет, думаю, ты меня неправильно понял, – сказала Сакура. – Я больше не люблю Саске. Может, никогда на самом деле и не любила. – Какаши всё так же не поднимал глаз от стола. – Саске может продолжать делать детей, с кем хочет, это не моё… – Ты нужна ему, – перебил её Какаши. – Сейчас – больше, чем когда-либо. Ты нужна ему. И я тоже. Ему нужна вся наша поддержка. – Я съехала от него, – разозлилась Сакура. – Я не вернусь. – Саске не в порядке. – Какаши вздохнул. – Поэтому мы испытаем сыворотку на нём. Завтра же. Что? – Вы с Микой решили всё за моей спиной?.. – Причина не только в Мангекьё. Нужно действовать быстро. Ему становится хуже. – Тебе тоже? – Сакура почувствовала, как внутренности сковывает ледяной ужас. – Пока что я ничего не заметил, но мне потребуется больше времени, чтобы свериться с тетрадью. Она нужна не только для того, чтобы восстанавливать воспоминания. Время от времени я проверяю, всё ли на месте, и решаю, что оставить, а что запечатать. – Ты специально запечатываешь воспоминания, чтобы их невозможно было стереть? Ты снова используешь Технику Запечатывания Разума? – Да. Именно. – Наверное, я – везунчик, – горько усмехнулась Сакура. – Воспоминания обо мне не попали в категорию «Запечатать навсегда». – Да, но я бы запечатал их навсегда, если б ты не вернулась, – тяжело проговорил Какаши. – Ты всё ещё злишься на меня? – спросила Сакура, ошеломлённая его резким тоном. – Думаю, «злиться» – неподходящее слово, но ты могла бы написать хотя бы раз. У Сакуры не было ответа на эти слова. Она ведь пыталась… и не смогла. – Но смысла лелеять обиду нет, не так ли? Что было, то прошло, – дёрнул плечом Какаши. – И теперь ты хочешь, чтобы я была с Саске ради Сарады? И потому что он болен? – Ты здесь врач. Какова вероятность, что с тестами что-то пойдёт не так? – Не знаю, – нахмурилась Сакура. – Риск есть всегда. – И что станет с Сарадой в случае наихудшего сценария? Проклятье. Сакура посмотрела на документы, лежащие у неё на коленях. Если по закону… то Сараду отправят в приют? Если хотя бы доля известного ей про Карин – правда, то та совершенно не подходит на роль опекуна. – Я хочу уйти от Саске, Какаши, – сказала Сакура. – Не из-за тебя… – враньё. – Ладно, может, и из-за тебя, но… – Я никогда не ожидал, что ты от него уйдёшь, – прервал её Какаши. – Не делай из меня причину. – Почему? Я говорила, что уйду. – О… – Его губы тронула слабая улыбка. – Люди многое говорят, когда испытывают сильные чувства. Ты и Саске… – Какаши пожал плечами. – Я слишком давно тебя знаю. Саске – твой мир, твоё всё. – И ты правда считаешь, что я та же, что двенадцать лет назад? – вспылила Сакура. – Ну… не совсем. – Какаши криво улыбнулся. – Иначе я был бы таким извращенцем. Что-то в Сакуре надломилось. Довольно ходить вокруг да около и гадать, какие у него намерения. Хватит. Теперь – только правда. – Если ты никогда не верил, что я уйду от Саске, если хочешь, чтобы я оставалась с ним, то зачем поцеловал меня? Ненадолго воцарилась тишина. Наконец, Какаши ответил: – Мне нужно было кое-что проверить. Сакура фыркнула. – Какие у меня на вкус губы? – Нет. Смогу ли я себя контролировать. Это ведь важно для коллег. – Почему ты всё время повторяешь это слово? – Я? Это ты заговорила о коллегах. Ты хочешь быть хорошими коллегами. Очень умно, ведь у нас заготовлены списки тем, которые нужно обсудить… утром. – Он небрежно сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. – Я никуда не уйду, – упрямо отчеканила Сакура и тоже скрестила руки на груди. – Ничего страшного. – Какаши поднялся из кресла. – Можешь спать здесь. – Эй! – Сакура тоже вскочила. – Ты мне должен ответы! – Какие ответы? – Я не понимаю. – Что ты не понимаешь? – Твоё поведение. – Она вызывающе вскинула подбородок. – Да, признаю, нужно было написать, но я струсила, ведь это серьёзное дело: ты стал хокаге, сказал, что мне нужно забыть тебя и… – Я никогда этого не говорил, – ровно проговорил Какаши. – Это ты мне сказала, чтобы я двигался дальше, и что ты не можешь мне ничего обещать. – А ты – что будешь любить меня, как всех жителей Конохи. – Сакура чувствовала, что ещё немного и сорвётся на крик. – Вряд ли. – Какаши нахмурился. – Только представь, какой будет хаос. – Так что же, ты злишься, что я не заставила тебя пообещать, что ты будешь ждать меня? Ты в этом видишь какой-то смысл? – Что это вообще значит – заставить ждать! Конечно я ждал тебя – каждый грёбаный день все эти невыносимо долгие восемь месяцев! Я понятия не имел, когда ты вернёшься и вернёшься ли вообще… – Я тоже не знала! Но я уже понимала, что ты будешь дальше жить своей жизнью! Да любой нормальный человек стал бы! И она просто невероятная… Я имею в виду, достаточно одного взгляда. Она такая… Какаши вдруг успокоился и задумчиво хмыкнул. Сакура запнулась. – Признаю, она мне не нравится, – смущённо призналась она, – но она невероятно талантливая и вообще шикарная женщина. – Рин, и правда, невероятно талантливая, – кивнул Какаши. – И шикарная, ага. – Да, так что… я абсолютно… понимаю… – продолжила Сакура, спотыкаясь о каждое слово. О боги, ей хотелось выбежать из кабинета и умереть где-нибудь. – Ты случайно не ревнуешь меня к ней? – поинтересовался Какаши. – Конечно, ревную! – завопила Сакура. – Я никогда не стану такой же красивой или идеальной, как она! – Я и не знал, что у вас соревнование, – заметил Какаши и, подавшись вперёд, упёрся локтями в стол. – Не было никакого соревнования, – смиренно проговорила Сакура. – У меня не было и шанса против Рин. – Ну, раз ты так считаешь... – Какаши пожал плечами. – На какие ещё слухи ты обращаешь внимание? – Слухи? – Сакура уставилась на носки своих ботинок. – Не знаю, какие ещё ходят слухи. А, точно, некоторые считают, что ты слишком сблизился с Нохара, но ничего особенного на этот счёт я не слышала. И, само собой, я не верю! Я знаю, что у тебя припасён план… – Осторожнее. – Какаши приложил палец к губам и понизил голос. – Если хочешь обсудить мои планы, придётся подняться наверх. Тут небезопасно. – О… – Сакура посмотрела на приоткрытую дверь. – Ладно. Какаши выключил в кабинете свет, и они бок о бок стали подниматься по лестнице. На полпути Сакура вдруг сообразила, что он в очередной раз умудрился увести разговор в иное русло. – Какаши, – позвала она. – Я пришла не для того, чтобы обсуждать тайные планы. – Правда? – спросил он невинно. За наивным тоном звучало самодовольство, как у человека, который точно знает, что только что выиграл в трудном споре. Какаши открыл дверь в свои покои и посмотрел на Сакуру. – Я знаю, зачем ты пришла, – сказал он и встал перед ней. – Твоя идея насчёт коллег… У нас не получается.