***
Рыжеволосая девочка сидела на полу средних размеров склада и смотрела на остальных детей, расположившихся на ящиках у противоположной стены. Побитые и измождённые, они казались счастливыми и глаза их сияли. Пятнадцатая не могла этого понять. Она практически ничего не знала о человеческих отношениях — никто не рассказывал. “И какое право имеет неудачный эксперимент, чтобы сравнивать себя с людьми?” — ей так однажды сказали ребята постарше. Кто-то опустил на плечи Пятнадцатой тяжёлый пыльный плед из шерсти. Она подняла голубые глаза на нарушителя личного пространства и увидела невысокого роста девочку с растрёпанными серыми волосами. Она плюхнулась рядом с рыжеволосой, с интересом её рассматривая. У одной был гипс на руке, а другая сидела с забинтованной ладонью, и каждое излишне активное движение пальцами отдавалось резкой болью. — И разве ты меня не боишься после того, как я сломала тебе руку? — голубоглазая обратилась к Рине, так звали девочку рядом с ней. Она была немой или по какой-то причине не говорила, поэтому общалась с помощью подобия языка жестов, не зная настоящего. Рина отрицательно замотала головой. Пятнадцатая горько улыбнулась. Сероволосая указала на бинты, покрывшие ладонь толстым слоем, вероятнее всего требуя истории получения травмы. — Да ничего особенного. Неудачно упала, — рыжеволосая натянуто улыбнулась. В ответ Рина лишь нахмурилась, всем своим видом показывая, что не поверила. — Мне проткнули ладонь кинжалом и прикололи к стене. Так лучше? Девочка с серыми волосами грустно вздохнула и положила голову Пятнадцатой на плечо. На этом тёмном складе всё было пропитано ужасами минувших перестрелок. Через отверстия от пуль в стенах внутрь проникал свет небольшими лучиками. Здесь будто прошла война. Ночные стрельбища не давали покоя, и часто приходилось прятаться от бандитов и мафиози в полуразрушенных когда-то жилых зданиях. Пятнадцатая только заметила на коленях у Рины старую побитую жизнью куклу с одним глазом, простым платьем в горошек и голубыми лентами в волосах. — Давай я заплету тебе волосы, — неуверенно предложила голубоглазая, и младшая охотно согласилась. Она повернулась к ней спиной, рыжая дёрнулась и плед соскользнул с её плеч. Пятнадцатая заплела ей две косы, корчась от боли в ещё не зажившей руке. Рана снова открылась, пульсируя и окрашивая повязку в алый. — Готово, — рука в бинтах была сжата в кулак и спрятана за спину.***
Накахара до побелевших костяшек сжала одеяло и открыла глаза. Всё плыло по кругу и голова раскалывалась на тысячи мелких кусочков стекла, почти как ранее в медицинском блоке, но только уже от количества выпитого алкоголя. Рыжеволосая встала с кровати и споткнулась об пустую бутылку из-под вина, которая тут же со звоном упала на пол. — Вот это вечер... Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя: длинные, по пояс, волосы завязаны в низкий хвост и торчат во все стороны, большая бежевая домашняя футболка спадает с заострённого девичьего плеча, оголяя хрупкие ключицы. Глаза сверкают блеском усталости. Чуя дотронулась до своей мертвецки бледной кожи с россыпью веснушек и уже побелевших от старости шрамов, вздохнув то ли с разочарованием, то ли с грустью. Из-за постоянных ночных заданий рыжеволосая похожа на вампиршу. — Перчатка! — с ужасом прошептала Накахара, и её зрачки расширились. Она прислонилась лбом к зеркалу, мелко дрожа. “Вдруг кто увидел?”***
Дазай держит аккуратную чёрную перчатку в руке, стоя в коридоре с задумчивым выражением лица. Он помнит, что поцеловал бывшую напарницу специально, но не может найти причину такого противоречивого поведения. В итоге Дазай сводит всё к тому, что он — собственник, а значит даже напарница, пусть и бывшая, будет только его. Его игрушкой, собачкой и ничьей больше. Чуя ненавидит Осаму, а парень держит рыжую бестию на коротком поводке, то притягивая ближе, то отталкивая на приличное расстояние. Шатен не может разобраться, чего он хочет от девушки, в успешности которой разочаровался. Мафиози сам не понял, как оказался у закрытой двери в комнату Накахары и поднял кулак, чтобы постучать. Он шикнул, бросив перчатку на пол, развернулся и ушёл. Если Чуя не появилась в офисе, то Дазай опоздал на несколько часов. Никто не был удивлён — юный исполнитель время от времени нарушал график или отлынивал от работы, но на его успешность это не влияло. Другие подчинённые Мори подшучивали и обсуждали распавшийся дуэт, но быстро останавливались. Казалось, что Дазай повсюду и слышит любую фразу. — Почему Накахару понизили? Огай усмехнулся, протягивая Дазаю папку с документами. — Ты же сам попросил, разве нет? — Да, но я просил не совсем об этом. Быть исполнителем можно и вне дуэта. Шатен изучал предоставленные ему бумаги. Расследование о деятельности учёных по созданию искусственных эсперов. — Я решаю, на какой должности её оставлять. Предвидя твой вопрос, сразу отвечу: этой угрозой мафия будет заниматься в ближайшее время. Они нам мешают. — Портовая Мафия ранее не конфликтовала с учёными. Им нужны какие-то ценные бумаги? Информация? — Это и предстоит выяснить. И пойдёшь на задание ты. Дазай положил чёрную папку на стол. Происходящее казалось странным. Было чувство, что он каким-то образом связан с этим, но косвенно. — Почему бы не отправить Чую? — возмутился Осаму. Уж очень ему не хотелось влезать во всё это. — Потому что она отсыпается. Довёл её до такого состояния ты, так что не зли в первую очередь Коё лишний раз. И на глаза ей не попадайся. Парень усмехнулся. Он знал, что наставники бывшего дуэта ничего ему не сделают. — Почему именно я? Пить алкоголь Чую никто не заставлял, — Осаму прогуливался по кабинету босса мафии. Мори подпер голову кулаком, повернувшись к панорамному окну. — И тебя тоже. Как и насильно целовать человека, который “провалился как часть дуэта”, — Огай передразнил вчерашние слова Дазая, качая указательным пальцем другой руки. — Здесь даже у стен есть глаза и уши. Не думай, что мне не доложили. — Уже начинаю параноить.***
— Что? — Чуя подняла перчатку, когда вышла из комнаты. — Я не могла её уронить... Она прислонилась к однотонной стене коридора. Память категорически отказывалась воспроизводить события минувшего вечера. Оставалось лишь надеяться, что ничего критического не произошло. Накахара натянула аксессуар на свою маленькую ладонь, стараясь не замечать клеймо и обилие шрамов. С бумажной волокитой она разберётся дома, сейчас рыжая решила прогуляться по вечерней Йокогаме. В такие моменты девушка чувствовала себя обычной, нормальной и даже человеком. Никогда не угадаешь, какие разнообразные судьбы скрываются в потоке людей. А зря. — Девушка, не подскажете, как дойти до центрального банка? Чуя не успела даже обернуться, её как будто током ударили. Тело не слушалось свою хозяйку и стало ватным. Накахару потащили в переулок, и всё что она могла сделать — смотреть на мужчину в маске кицунэ.