признания...

      Люди любят. Им необходимо любить и чувствовать себя любимыми, иначе можно просто сойти с ума от одиночества, поедающего изнутри. И Баджи Кейске исключением не является, как бы он это ни отрицал. Виду он не подаёт и при друзьях говорит, что любит он только себя и больше никто ему не нужен, говорит о том, что состоять в отношениях и лобызаться в дёсны — полный отврат. Баджи больше пытался убедить в этом себя, нежели своих знакомых. Ему хотелось гулять с кем-нибудь, держась за руки, хотелось дарить подарки на годовщину отношений и даже не обязательно, чтобы ему дарили что-то взамен, хотелось во время поцелуя зарываться руками в чужие волосы и чтобы в его волосы зарывались точно так же, прижимать чужое тело ближе к себе и чувствовать его тепло, хотелось любить и быть любимым. Конечно, у Баджи было немало поклонниц, девочки ему симпатизировали, но им нравилась только его внешность и другое их не особо интересовало. Девушки липли к Кейске как репей, стараясь обратить на себя его внимание, рассказывали о себе и периодически говорили о его внешности, узнать парня ближе ни одна из них не стремилась. Баджи это очень бесило, неимоверно раздражала их высокомерность и уверенность в том, что ему интересно слушать их рассказы о себе и о бывших, которых они считают полными козлами. Кейске было абсолютно плевать на девушек, что липли к нему и даже на тех, кто просто на него заглядывался, да, таких тоже было довольно много. Если так подумать, ему было плевать на всех. Он просто хотел, чтобы его наконец оставили в покое.       После того, как он остался на второй год, фанаток убавилось, по крайней мере в школе за ним теперь не таскались. Может из-за внешности, потому что он выглядел теперь как ботаник, весь из себя прилизанный, с очками, закрывающими половину рожи, строго в школьной форме и всегда приходящий вовремя, прямо-таки маменькин сыночек, а может это как раз из-за того, что он остался на второй год. Чёрт их знает, Баджи этому только рад, он может сосредоточиться на учёбе. Хотя девушки, которых он встречал в барах продолжали клеиться к нему. Кому-то из них и правда хотелось отношений, кому-то просто нужен был просто секс, Кейске игнорировал всех. Начали преследовать мысли, что, наверное, пора бы уже меняться и принять предложение хоть от одной девушки, да, может он не сможет любить её должным образом, но быть одному уже просто невыносимо. Почему-то именно тогда он встретил его. Чифую Мацуно, в их первую встречу у него, по мнению Баджи, была настолько дебильная причёска, что, наверное, первая мысль о нём звучала как что-то вроде: «чё за лох?».       Но не успел Кейске оглянуться, как этот самый лох стал его лучшим другом и они ели лапшу на пополам, хотя Баджи обычно брезговал есть с кем-то из одной тарелки. Чифую сменил причёску и новый образ ему идёт. Иногда Баджи невольно засматривался на Мацуно, смотрел в его голубые глаза, наблюдал как подрагивают густые ресницы, когда парень дремлет во время обеда, слушал его тихое сопение. Порой кажется, что Чифую похож на хрупкую девушку, которую хочется защитить, но видя, как тот же самый Чифую ломает чужие носы в драках приходит понимание, что защищать его не нужно, но это желание Кейске никуда не может деть. Интересно, когда он пришёл к тому, что готов сделать всё ради Мацуно, избить любого человека, достать то, что он хочет, когда понял, что готов положить весь мир к его ногам этого парня, если только тот этого пожелает? Чифую видит Баджи насквозь, знает его как облупленного, так почему же не замечает, что Кейске неровно дышит в его сторону, хотя сам Баджи это понял далеко не сразу. Он думал над этим долго, очень долго. Когда он вообще успел влюбиться в своего лучшего друга, может пару месяцев назад, а может с самого первого дня. Может Чифую уже давно догадался и просто не подаёт виду? Сколько раз Баджи хотел его поцеловать, сколько раз хотел взять за руку, но нельзя. Нельзя и всё. Баджи бесится и находит выход в драках, выпускает пар, бьёт всех без разбору, свои или не свои, хер знает, да и уже всё равно. Нужно думать о другом, у него полно дел и сейчас совсем не время думать о возможно неразделённой любви. В голове каша. Чёрт, всё слишком сложно.       Хочется реветь, кричать, рвать на себе волосы, но нужно держать лицо, нельзя подавать вид, что ему есть дело до того, кого он сейчас избивает. Удар и ещё один, он бьёт того, кого так отчаянно хотел защитить. Разбивает лицо в кровь, ломает нос, оставляет синяки, что сойдут только недели через две и то, если повезёт, сдирает кожу на костяшках, на себя плевать. Страшно смотреть на то, что он натворил, Страшно смотреть на Чифую со сломанным носом и харкающим кровью. Страшно, стыдно, больно. Баджи не может ничего ему рассказать, но знает, что Мацуно уже и без того понял что к чему. Кейске хочется извиниться перед Чифую, хочет сказать, что он не хотел его избивать, что он никогда бы не поднял на него руку. Нельзя. Баджи лишь смотрит на то, как Такемичи тащит на себе избитого Чифую, слишком трудно, слишком больно. Он отворачивается, чтобы не видеть то, что он сотворил и лишь надеется, что его простят. Как теперь смотреть ему в глаза. Чифую всё понял, рассказал Такемичи, теперь он не один. Это хорошо. На душе стало немного спокойнее. Баджи уходит, хочется захлебнуться в слезах, но на улице этого лучше не делать. —Прости меня, Чифую, — шепчет Баджи, кажется, самому себе и исчезает за поворотом.       Битва скоро начнётся, Баджи знает, что сегодня его жизнь оборвётся, он уже смирился с этим. Он всё время ищет глазами Чифую. Находит и снова теряет. Все смазано и непонятно, он двигается на одной силе воли. Рана болит, но от неё он не умрёт, Казутора не убьёт его, он сам покончит со всем этим. Больно, холодно и снова больно. Баджи вверяет «Свастонов» Такемичи. Не закрывать глаза становится всё тяжелее. Напоследок он видит Чифую, и если честно, то именно его Баджи и хотел видеть перед смертью. Кейске чувствует его тепло и чувствует, как его тело становится всё холоднее. Хочется ещё что-то сказать, сказать, что любит и всегда любил, но не может, не получается. В глазах всё расплывается. Проносятся воспоминания. Темнота. «Прощай. Прости, что так ничего и не сказал».