***
Мой сон оборвался на самом интересном месте. Интересно, чем всё это закончилось бы? Хотя, думаю, я знаю ответ. С закрытыми глазами я начал прислушиваться к тому, что окружает меня. Я слышал дыхание Фредди, спокойное и размеренное, пение птиц, которые всё ещё не улетели, несмотря на позднюю осень и холодную погодку; я слышал шум капель, что скатывались с зелёной черепицы нашего дома и разбивались об асфальт с прекрасным звоном. Мы забыли закрыть окно. Я почувствовал свежий, немного прохладный воздух; полными лёгкими вдыхая его, я отбросил мысли о ещё одном кошмаре, пережитом мной. Открыв глаза, я увидел, что Фредди тоже проснулся, а в комнате совсем светло. Он улыбнулся мне и всё ещё сонным голосом сказал: — Кажется, мы проспали. Я в суете привстал и обеспокоенно спросил: — Который час? Из-под подушки Фазбер достал телефон, на экране которого большими цифрами было написано: 10:32 am. — Чёрт, — выругался я сбрасывая с себя одеяло. — Меня исключат... — Не исключат тебя, успокойся. — Ага, блядь! Не исключат! У меня было последнее предупреждение. — Успокойся, солнце, сегодня первое ноября. Каникулы. Я в недоумении посмотрел на него, а тот лишь рассмеялся. — Ах, ты... И я рассмеялся в ответ. Фредди привстал на локтях. Одеяло медленно сползло с его груди, складками собираясь на животе. Левой рукой Фазбер прикрыл левый глаз, что было его привычкой, когда смеялся. В тот же момент, как Фредди полностью сел, я набросился на него и придавил его запястья к кровати, бросая ему вызов на некую войну, явно пытаясь показать то, что в первой битве, хоть и не особо честно, я одержал победу. Тот игриво посмотрел на меня и, принимая вызов, начал вырываться. Фредди был сильнее, поэтому в следующий миг снизу оказался я с руками над головой, которые, словно наручники, пальцы Фазбера прижали к подушке. Мои ноги были заключены между его коленями, из-за чего пошевелить ими я не мог. Но сдаваться я не стал. — Эй, так не честно! — через смех нарочито возмущался я, пытаясь высвободить свои руки, однако сделать этого мне не удалось. — Ты первый начал! — улыбнулся он. Я посмотрел в его глаза, что переполняла нежность и доброта. Я был счастлив, что он — мой друг. Погодите... Друг? Я вспомнил вчерашнюю ночь. Ту ночь, когда Фредди Фазбер признался мне в любви. Я помню, как счастье переполнило меня ,в тот момент, да и до сих пор, я не верил, что всё произошедшее — не сон. Мы теперь встречаемся. Я теперь его парень... Разве не этого я хотел? Да, именно этого. Все мои страхи развеялись, придавая мне немного уверенности в себе. Теперь я мог не сомневаться в том, что Фредди не бросит меня. Я буду счастлив и сделаю всё, чтобы сделать и его счастливым. Уйдя куда-то в свои мысли я не заметил того, как Фазбер лбом упёрся в мой лоб. И не заметил бы этого и дальше, если бы из состояния задумчивости меня не вырвали его слова: — И долго ты будешь так на меня смотреть? Мягкий шёпот Фазбера коснулся моих губ тёплым потоком воздуха, тем самым заставив меня почувствовать неловкость. Да и пришло осознание ситуации, в которой мы находимся. Меня словно кипятком облили, и я почувствовал, как пылают мои щёки. — Прости... — я смущённо оторвал взгляд от невероятных синих глаз, в которых я утопал, терялся в неизвестности, и посмотрел куда-то в другую сторону. Фредди усмехнулся, отрывая лоб от меня, и спустился чуть ниже, своими губами накрывая мои. Я прикрыл глаза, наслаждаясь этим моментом. Пальцы Фазбера разжали мои запястья и плавным движением поднялись вверх, переплетаясь с моими. Я и представить не мог, что всё зайдёт так далеко, когда эта записка оказалась внутри его школьного шкафчика. Я и мечтать не мог об этом. Я чувствую себя счастливым. Впервые в жизни. И плевать на эти кошмары. И плевать на этих дебилов с моего класса. И плевать на всё. Комната не изменилась внешне, вот только что-то произошло. Я чувствовал её родной, здесь я чувствовал безопасность. За эту неделю она наполнилась приятными воспоминаниями, что перекрывали всё то дерьмо, которое творилось в моей голове. Я обрёл свой дом и свою семью. Фредди отстранился. Я открыл глаза и посмотрел на него. Фазбер прошептал одними губами: «Я люблю тебя». Я улыбнулся в ответ. «Я тоже...» Фредди освободил меня и направился на кухню готовить завтрак. Я же начал уборку в комнате. И всё стало на свои места. Ничего не изменилось после его признания — только мои мысли перестали наполнять сомнения. Это мне даже нравится. Меня пугают изменения, и то, что наши отношения будут развиваться медленно, постепенно, меня очень утешает. Я верю: всё будет хорошо.***
Вечером зайдя в гостиную я застал Фазбера в глубокой задумчивости. Он сидел в кресле рядом с затопленным камином и смотрел в окно, где во всю лил дождь. По лицу Фредди можно было увидеть, что он чем-то расстроен. Я сел рядом с ним и спросил о том, что могло произойти. Сначала он молчал, лишь потрескивание горящих дров в камине заполняло комнату. Свет от языков пламени весело играли на его коже. От этой игры света казалось, что Фредди порядком старше, чем есть. Меня это напрягло. Кажется, что случилось нечто настолько плохое, что выбило Фазбера из состояния внутреннего равновесия. Он нервничал, переживал. Это видно невооружённым глазом. Меня это тревожит. Фредди глубоко вздохнул и начал свой монолог: — Мне кошмар сегодня снился, и я вспомнил одного человека... Из-за него вся моя жизнь изменилась. Эта история — история одной весны. Мне тогда было пятнадцать лет, точнее, исполнялось. Я только перешёл в старшую школу. У меня были проблемы с одноклассниками, да и на меня ополчилась местная шайка хулиганов. Одним из главарей был Бонни Нью. Он меня особо невзлюбил. Я и сам причины найти не мог, но скорее всего из-за того, что я был ботаником. Меня пытались подловить после школы и избить, однако мне всегда удавалось избегать наказания каким-то образом. И в один день этого сделать мне не удалось. Меня окружило пять человек. Они хотели избить меня. Я рассказывал, что я ходил на борьбу? Так, вот. Я смог отбиться от четверых. Остался только один. Нью Бонни. Тот не хотел драться со мной — он пытался использовать психологическое давление. Крутил перед носом карманным ножиком, угрожал. А я что? Я не испугался. Самая лучшая защита — нападение. Вот так я и поступил. Бонни оказался слабее, чем я думал. В этом бою я одержал победу. После этого меня никто не трогал. Через неделю меня снова поймали после школы, но драться не стали. Теперь они предложили мне вступить в эту банду. Я согласился: мне нужен был гарант безопасности на тот момент. Много людей желали мне зла. Особенно отличники. Вот так я и стал частью шайки школьников, избивающих себе подобных. Я редко дрался с кем-то, только в особых случаях, когда без меня не обойтись. Не любил я драки, и это прекрасно понимали. Меня не осуждали за это, потому что не могли, зная мои способности, — Фредди усмехнулся. — Они же и приучили меня к курению. Они же и сделали из меня невежественного гения. Я помню, когда мы сидели за школой — и тут мне позвонила моя учительница по математике. «Тут срочно олимпиаду нужно написать, — говорит, — без тебя никак». И я бросил свой окурок, в спешке попрощался и убежал, по дороге закидывая в рот жвачку, чтобы перебить запах табака. И я написал эту олимпиаду на высший балл. Моя учительница жалела меня, что я, мол, теряю такое будущее, связываясь с этими негодяями. А я отвечал ей грубо, чтобы она отстала от меня. Бонни стал моим лучшим другом, как ни странно. Мы вместе ходили в школу и домой, уроки вместе делали. Мама не знала про его репутацию. Он с виду был милым мальчиком, вежливым, открытым. Мама обожала Бонни. Я узнал его по-лучше. Оказывается, Нью совсем не тот человек, которым казался. Овца в волчьей шкуре. Он был очень мягким и тихим человеком на самом деле. И он был таким же ботаником, как и я. Отлличник, умник, над которым раньше издевались. Меня это поразило в своё время. Как сильно Нью Бонни в банде отличался от обычного Нью Бонни. Больше всего меня поразило то, что произошло через месяц нашего общения. Это случилось в начале мая. Мы курили в туалете, и тут он выдаёт: «Ты мне нравишься». Он был таким спокойным, что меня удивило чуть больше, чем само признание со всей его неожиданностью. Сначала я думал, что шутка, а, оказалось, не шутка, — лицо Фредди помрачнело. — В силу своей юности и глупости, я отказал ему довольно грубо. А он молча кивнул и ушёл. Я впервые видел, как Бонни плачет, и, чёрт, я отдал бы всё, лишь бы не видеть этого. Фазбер замолчал. Лицо его искозилось гримасой боли и страдания. Ему было болезненно вспоминать все эти события, я прекрасно понимал это. Но так же я понимал и то, что ему станет легче, когда он выскажется. Кроме того, я был рад, что он наконец открылся и доверился мне. Я наконец узнаю его по-лучше. После минутной паузы, Фредди продолжил: — На следующий день мне сообщили о его смерти. Бонни повесился. Я знал, что это из-за меня, и я не мог ничего поделать с этим. Я жутко винил себя за всё это, и, возненавидев себя, поклялся, что ни за что и никогда не откажу следующему человеку, и тем, кто последует за ним, — теперь мне стало всё понятно. Вот почему Фредди не отказал мне. Он вспомнил этого Бонни и побоялся, что история повториться. И сразу из этого вытекает причина, из-за которой у Фредди так много девушек было. Он мстит самому себе таким образом. Но... Это жестоко! Я не могу представить, насколько сильную боль вечно весёлый Мистер Идеал хранит внутри, куда никто и никогда не пытался заглянуть. Я хочу помочь, но не знаю, как. Фредди продолжил рассказывать эту историю: — На похоронах его мама вручила мне конверт. Она сказала, что он лежал на столе рядом с прощальной запиской, в которой просил передать мне „письмо”. И я взял его. Прочитал его содержимое я лишь вечером этого же дня, когда всё закончилось. А внутри была лишь одна строчка: «Я лучше умру, чем каждый день буду думать о тебе, осознавая, что ты никогда не станешь моим». И всё. После этого я был уверен: он умер из-за меня. А знаешь, что самое стрёмное? — я отрицательно покачал головой. — Вы очень сильно похожи. И вы оба мило смущаетесь, — Фредди невесело улыбнулся. — Так и закончилась история одной весны. После этого я перевёлся в эту школу и старался забыть обо всём, но мне не давали покоя сны, в которых он снова и снова возвращался ко мне. — А что тебе приснилось этой ночью? — Он сказал, что заберёт тебя к себе. Внезапно в свете огней я заметил блестящую капельку, что медленно начала стекать из уголка глаза Фредди. Я впервые увидел, как он плачет. И, чёрт, я отдал бы всё, лишь бы этого никогда не видеть. Я хотел встать с кресла, подойти к нему, утешить, но тот сам подошёл ко мне, сел передо мной на колени и опустил голову мне на ноги. Я тут же начал гладить его, приговаривая, что всё будет хорошо, но где-то в глубине души я понимал, что мои слова ни на что не повлияют. Я не могу вылечить его от кошмаров, не могу избавить его от воспоминаний и, тем более, от чувства вины. Я бесполезен в данной ситуации. И всё, что я могу делать для него, — поддерживать и попытаться разделить его боль. — Фокси, — уверенно прервал мои мысли голос Фазбера, — пообещай, что ты не станешь делать то же самое. Это даже не было просьбой. Я и не был против. — Обещаю. — Прости, наверное, прозвучало грубо. — Нет, всё в порядке. — Просто, мне страшно. Я боюсь лишиться всех тех, кто дорог мне. И я боюсь сделать им больно. Особенно тебе. Я знаю, я не идеален, тем более тебя скорее всего настораживает то, что до тебя у меня было много... людей, и я не надёжен и тому подобное, но я хочу, чтобы ты знал: я... — Я ни на минуту не сомневался в тебе, — перебил я Фредди. — Мне плевать, сколько девушек до меня у тебя было, сколько будет и так далее. Я доверяю тебе, и даже если ты когда-нибудь „ оступишься”, я каждый раз буду прощать тебя, снова и снова. Так что ты можешь использовать меня, сколько тебе влезет. —Ты дурак? — Чего? —Не собираюсь я использовать тебя! Неужели ты настолько плохого мнения обо мне? —Дурашка, я просто хотел сказать, что я буду всегда любить тебя, чтобы ни случилось. А ты как-то странно это воспринял. — Прости. Я такой глупый... Я легонько треснул его по голове, отчего тот поднял голову, с обидой глядя мне в глаза. — Ещё раз скажешь так — ударю сильнее. — Ладно-ладно. Вообще, самокритика полезна. — А самогнобение — вредно! И именно этим ты и занимаешься. — Кто бы говорил! — Я — умственоотсталый, мне можно. — Эй! Фредди взъерошил мне волосы. Я же схватил его за запястье, оттянул его руку левой рукой, правой же прикрыл его затылок и повалил Фазбера на пол. Моя рука слегка ударилась, но я был этому только рад, ведь это могла быть его голова. И так мы и лежали на полу: я уместился у него на груди, Фредди же обнял меня, пальцами перебирая мои непослушные рыжие волосы. А в камине трещали догорающие дрова, от которых так волшебно поднимались вверх красные огоньки. За окном всё так же лил дождь. Началась гроза. А мы лежим на полу в гостиной. В голове я прокручивал всё то, что успел узнать за сегодня. Теперь личность Фазбера потихоньку становилась яснее. Мне стала понятна его мотивация во многих действиях, совершённых им. Кроме этого я понял ещё две вещи: во-первых, тот парень, о котором рассказывал Фредди, представлял для него огромное значение, и потеря этого парня очень сильно повлияла на Фазбера. К чему я клоню? Я понял предназначение антидепрессантов, найденных мною однажды во время уборки. И я понял, что его посещают Грустные Мысли, как и меня. То есть, он в такой же опасности, что и Бонни. Короче говоря, он может совершить самоубийство. И я боюсь этого. Но я должен верить в него и не допустить подобного. Я знаю, он сильный и он справится. А во-вторых, Фредди начал доверять мне. Он посвятил меня в настолько личную историю. И это замечательно. Я наконец смогу узнать, что у него внутри. Фазбер допустил меня туда, куда не каждому суждено попасть: в свой внутренний мир. И я постараюсь не разрушить его. Сейчас я иду по тонкому канату. Шаг влево, шаг вправо — и пропасть. Если я ошибусь — он снова закроется. Даже если он любит меня, не нужно исключать того, что он не до конца доверяет мне. При этом я не должен давить на него. Всё должно идти своим чередом. Однажды всё изменится.