Не Северный Ветер, а похмельный бриз

Разбитая, я бы, даже, сказала, убитая, я проснулась с раннего утра по будильнику Ульяны на восемь часов. Я не проснулась, а восстала из мёртвых тем утром, честное слово. Удар по лицу дал о себе знать моментально, стоило мне распахнуть глаза. Я чувствовала, что на лице появился синяк. Вот и как, Литвинова, ты поедешь на площадку?! Какой-то кошмар… Голова дико болела… ну, конечно, недосып такой и похмелье. Я была уверена, что на работе никому не жить… Господи, какая же я была злая и подавленная с самого начала дня. Хотя, даже проснуться ещё не успела. Я не знала, сколько чашек кофе мне нужно было выпить, чтобы прийти в себя хоть немного. Я отчаянно застонала. Всё с самого утра казалось досадным. — Уля… — повернулась я к дочери и потормошила её за плечо, — просыпайся… Она лишь недовольно простонала. — Ульяна, пора вставать, — тихо произнесла я. — Ещё пять минут, мам… десять… — Хорошо… давай десять, — согласилась я с дочерью. Мне самой безумно дико не хотелось начинать этот новый день. Ещё и темно было как-то за окном… я, конечно, люблю зиму, но не когда такое вот странное и непонятное со мной творится. Я готова была укутаться в одеяло и спать дальше весь день напролёт. Но, чёрт возьми, я к огромному своему сожалению не могу себе этого позволить. Тем днём у меня должно было быть интервью, представляете? А с утра нужно было поехать в театр на площадку. И меня интересовал один лишь вопрос: КАК?! Как я, чёрт возьми, поеду с таким лицом? Что я буду говорить? Что уже старая, и путаю стены с дверьми? Очень смешно… Ну, вот. Всё. Спать я не могла больше, отдыхать как-то. Все мысли о прошлой ночи быстро закрались в мою голову и устроили там вечеринку. Потрясающе. Я просто лежала, словно сумасшедшая, и уставилась в потолок. Честно, мне даже было страшно смотреть на себя в зеркало. Я понятия не имела, что делать. Отменить все встречи? И по какой же такой уважительной причине, Рената? Я же не скажу, что меня ударили! Как вообще можно о таком говорить?! Это же ведь позор! Я снова тяжело вздохнула. Нужно было уже вставать. Собрать Ульяну, приготовить ей завтрак. И ещё… и ещё мне ужасно хотелось рассказать обо всём Земфире. Поднявшись с постели, я подошла к зеркалу и начала рассматривать лицо. Ну, что и следовало ожидать: на щеке был небольшой синяк. НЕБОЛЬШОЙ. Но он БЫЛ! И челюсть болела. Кошмар… Я поправила на себе халатик и обернулась на дочь. — Уля, давай вставай уже. — Мам… — недовольно произнесла она. — Давай-давай. Меньше надо пить по ночам. — Кто бы говорил… — Не хами матери! — Мам, ну ещё минут пять, а… — Уже нет этих пяти минут у тебя. Давай, поднимайся. Я пойду пока завтрак приготовлю. — Ладно… — недовольно пробурчала она. — И сразу в душ. У тебя двадцать минут на всё. Ульяна отчаянно простонала. Ох, Господи, как же я не любила такие вот утренние часы, когда всё тебе в тягость. Разбитая и недовольная я прошла на кухню. Включила кофе машинку, и та старательно сделала мне капучино с пенкой. Нужно было приготовить завтрак… Взяв кружку с кофе и выпив пару глотков, я заглянула в холодильник. Кабачки, яйца, зелень… сделаю-ка я по-быстрому оладушки, пока Ульяна там собирается. Накрыв стол, я присела завтракать. Взяла телефон в руки. Ха, ну, кто бы сомневался… Владимир написал мне сообщения. Я усмехнулась. Поправила волосы, нервно смахнув в сторону по экрану, чтобы открылся чат. «Рената, прости меня», — было первое, что он написал. А дальше: «Я не думал обидеть тебя. Это было помутнение. Я прошу, прости. Нам нужно поговорить!». Вот, что тут сказать? Я лишь психованно фыркнула и нервно откинула телефон на столе. — УЛЬЯНА! — воскликнула я, взглянув на дверной проём, — ТЫ ТАМ СКОРО?! — ИДУ! — послышалось в ответ из гостиной. — Завтрак остывает! Дочь вошла в кухню. Но, прежде чем сесть за стол, подошла ближе ко мне. Склонилась и уставилась на моё лицо. Я недовольно отвернулась. — Дай посмотрю, — сказала она. — Не надо. Садись, ешь. — Мама! — воскликнула она, коснувшись ладонями моего лица. Я смиренно застыла. Дочь хмуро разглядела мою щёку. — Синяк… — сказала она. — Да, я знаю, — нервно ответила я, убрав от себя её руки, — сядь, пожалуйста. — Нет, ну это вообще, мам! Вот, извини, но… ПИЗДЕЦ! — Не выражайся при мне! — Я извинилась, — фыркнула она и села, наконец, за стол, — вот, и, как ты поедешь? У тебя интервью сегодня! — Я не знаю, Ульяна, — ответила я, взяв вилку. Дочь недовольно покачала головой и приступила к завтраку. — Сильно болит? — взглянула она на меня. — Нет. — Серьёзно? — Терпимо. Она покачала головой, приступив к завтраку. — Вкусно… спасибо, мам. А… — дочь взглянула на меня, — что ты собираешься делать теперь? — В смысле? — посмотрела я на неё, прикрыв рукой синяк. — Ну… с Вованом твоим? Что мы будем делать? — Я не знаю. Уль… я… я, правда, пока ещё ничего не знаю. Дай мне прийти в себя, хорошо? — Урод. Я его ненавижу. Ты просто знай это, когда будешь принимать какие-то решения. — Уля… я прошу! Ради Бога! — воскликнула я, швырнув вилку, — дай мне самой разобраться?! Дочь закатила глаза и иронично на меня взглянула: — Передо мной-то сцены не устраивай, а? — Просто не надо мне с утра всех этих вопросов задавать! — Я за тебя волнуюсь! Чёрт возьми, — вспылила она, — у меня мама известный человек! Мне, блять, знаешь, тоже не надо потом вот этого вот, объяснять всем, откуда у тебя на лице синяк, когда мои друзья будут спрашивать! И, поверь, все вчера охренели с тебя! Меня это бесит! И я как дура всем отчитываюсь, мол, это же моя мама, она актриса. У них там РЕПЕТИЦИИ! — Тебе друзья дороже? — НЕТ! Но мне ПРИДЁТСЯ всё рассказать, если мы чего-то не предпримем! И ты, хотя бы, подумай обо мне! И не иди на интервью, на весь первый канал! МАМА! — Я не могу просто так взять и не пойти, Ульяна! — ДА ТЫ ХОТЯ БЫ РАЗ ОБО МНЕ ПОДУМАЙ! — закричала она и с психом встала из-за стола. Я тяжело вздохнула. — Я о тебе всегда думаю. УЖ ПРОСТИ, ЧТО Я ПОЛЮБИЛА ДРУГОГО МУЖЧИНУ! А не твоего отца! — Могла бы не рожать! — кинула она и вылетела из кухни. Господи… и вот так почти всегда. Нет, нормально? Я так больше не могу… — ВЕРНИСЬ ЗА СТОЛ И ДОЕШЬ! — заорала я ей вслед. — НЕ ХОЧУ! Я прикрыла лицо ладонями. И кто тут о себе только думает? Ну, да, может, я и не такая уж хорошая мать, если дочь вот так вот боится, что ей придётся меня перед кем-то оправдывать. Думаете, мне так этого хотелось? Думаете, я желала, чтобы Ульяна выгораживала меня перед своими друзьями? Господи, конечно же, НЕТ! И я видела её переживания обо мне, чувствовала её заботу и поддержку. Но то, как она мне это преподносила — было очень обидно. Каждая такая её фраза меня очень задевала, цепляла за живое. Уже и самой есть расхотелось. Отчаянный вздох вырвался из моей груди. Наверное, это был стон моей души. Я покачала головой и взяла в руки свой телефон. Разблокировала его. Не хотелось ничего отвечать Владимиру. Единственное, что хотелось мне сделать — это позвонить Земфире и поплакаться ей. Я знала, что это будет ор и крик. И ожидала самые ядовитые высказывания в его адрес. Да и в мой тоже. Наверняка. Но мне нужен был совет. ЕЁ совет. Конечно, она будет говорить, что его надо гнать в шею. И больше никогда… НИКОГДА с ним не встречаться. И если я нарушу это правило, то она, скорее всего, меня убьёт. Не физически, так морально. Я и сама прекрасно понимала, что поднимать руку на женщину — это самое последнее дело. И это не дело настоящего мужчины. Но… мы выпили. Я истерила. Вот и получила. Но… по заслугам ли? Нет, конечно. Он не имел никакого грёбаного права так делать. Но я всё равно где-то в глубине души его оправдывала. Идиотка! Чёрт… Бездумно листая списки контактов по экрану телефона, я остановилась на номере Земфиры. Не знаю, спит ли она… может, и нет. Хотя, возможно, что и да. Но… обычно она всегда с меня поднимает трубку. Всегда. Хотя, наверное, это будет совершенно негуманно с моей стороны будить человека в столь ранний час. Ну… ладно. Моя трагедия намного сильнее, нежели сон Земфиры. Надеюсь, она отнесётся ко мне с пониманием. Я нажала на вызов. Шли гудки. Довольно-таки долго. — Алло? — раздалось на том конце недовольным голосом. — Привет… это я, — поникшим голосом произнесла я. — Я вижу. — Доброе утро. — Ну… доброе, типа, — усмехнулась Земфира. Больше слов у меня не нашлось. Я просто как идиотка разревелась в трубку. — Мать, ты чё? — как-то испуганно спросила она. — Ты убьёшь меня… — Что? — непонимающе спросила Земфира, — что случилось? — Я… — шмыгнув носом, я всхлипнула, — вчера был позор моей жизни. Самый настоящий позор. Земфира… это кошмар… — Так, блять, ты можешь не реветь? — тотчас недовольно сказала Земфира, — что случилось? Я поднялась из-за стола. Мне не прожить трезво этот день. Точно вам говорю. Не прожить. — Я… я поругалась с Вовой. Земфира хохотнула в трубку. — И что? Теперь истерить надо мне с утра? — Он меня ударил! — воскликнула я, — УДАРИЛ! — Чего, блять?! — её голос моментально утратил весёлые нотки, — как это?! Куда?! — По лицу, — сказала я. Я выскочила из кухни в гостиную, чтобы пройти к бару и достать… не знаю, не важно. Вино или шампанское. Что угодно. — Рената… охуеть… — её голос моментально зазвучал отречённо. Повисла пауза. Я открыла бар и достала бутылку сухого красного вина. Лишь всхлипнула в трубку, держа телефон у уха. — Ты… ты как? — обеспокоенно спросила она, — сильно ударил? Ебать, мудень хуев… Ренат… не плачь… — как-то утешительно прозвучало от неё, — слышишь? — Ага… — шмыгнула я носом, — ты бы видела всё это… у меня даже в театре на сцене такого не происходит, — усмехнулась я, вытерев слёзы, — это кошмар… какой-то кошмар. — Давай ты пока успокоишься, а я соберусь и приеду, хорошо? Ты меня слышишь, эй? — Да слышу я, слышу… — Отменяй к хуям собачьим все свои дела на сегодня. Я скоро буду. — Я… не могу… — Ты Рената Литвинова. Можешь, — грозно сказала она, — вот пока займись всеми этими делами, а я скоро приеду. ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ?! Я недовольно вздохнула. Чёрт возьми… ну… я разве могу с ней спорить?! Нет, я могу, конечно, но уж явно не в моём нынешнем положении. Да и дочь орала на меня, просила, чтобы я не ходила никуда, особенно на телевидение, где меня все увидят с этим синяком на лице. Кошмар просто какой-то… — Я постараюсь… — произнесла я. — Не раскисай там. И постарайся не нажраться к моему приезду. А то знаю я тебя, — усмехнулась певица в трубку. — Я уж постараюсь, — ответила я, сев за свой стол в гостиной и поставив перед собой бутылку вина. — Ульяна уже уехала? — Да. — Ладно. Не умри там, — усмехнулась она. Я засмеялась и отключила вызов. С горем пополам я отменила все сегодняшние встречи. Видит Бог, я не хотела этого всего. Я трудоголик, и если мне выпадает хотя бы часик перерыва — это для меня великая радость. А тут у меня выдался целый день… это, наверное, счастье. Хотя, я уже и не помню такого, чтобы могла отменить встречу, интервью, выход на работу. Для меня это просто табу. Я умирать буду, но пойду на работу. И этот день был каким-то странным. И все отнеслись с пониманием ко мне. Ведь я… Я НИ РАЗУ В ЖИЗНИ НЕ БРАЛА ОТГУЛ! Конечно, это не самая лучшая причина, по которой я могла это сделать, но я… я, чёрт возьми, это сделала. Меня грызла совесть. Поедала внутри по кусочкам. Но… если честно, с другой стороны, какая-то часть моей души радовалась и ликовала: я была в полном раздрае, и даже не знаю, кому бы сделала хуже. Скорее всего, тем бедным людям, с которыми сегодня предстояло работать. Я могла выместить свою злобу на них, ни в чём неповинных гражданах. А оно нам надо? Да и Уля, конечно, права: что будет, если люди увидят моё лицо? Ну, понятное же дело, что это синяк от удара. Да и потом сплетни все эти, обсуждения… нет, конечно, можно выстроить свет так, что в камере на интервью никто ничего не увидит, но работники первого канала-то всё видят, поганцы! И пойдут слухи потом, сплетни про меня… догадки всякие. И дойдёт до Ульяны, до её друзей. Я не глупая, я всё прекрасно понимаю. И мне безумно не хочется всего этого… Тем утром в ожидании Земфиры и в предвкушении полного уничтожения меня, я плеснула себе бокал вина. Я чувствовала, что моё лицо было отёкшим от слёз, алкоголя и недосыпа. Ну, вот ещё одна причина никуда не идти — я всё искала себе оправдания. Ну, нет, серьёзно, как с таким лицом вообще появляться где-то? Ладно уже… уже и не пойду никуда. Что уж тут теперь. Я попивала вино. Всё подбирала в своей голове правильные слова. Хотя, что тут вообще обдумывать? Просто рассказать именно так, как всё было. Ничего не приукрашивать. Да и почему, собственно, я её боялась? Почему? Может, потому, что уже сама решила для себя, как поступлю? И ей явно это не понравится. Кстати говоря, Земфира была у меня уже буквально через сорок минут. Оперативно. Она хоть завтракала? С бокалом вина я побрела открывать входную дверь. Передо мной стояло это чудо. Сонная, в огромной чёрной куртке. Она обняла меня с порога и прошла в квартиру. — Привет, — поздоровалась она со мной, — утро ещё не успело настать, а ты уже трагедизируешь… — Мне кажется, такого слова нет… — Ну, раз я сказала, значит, уже есть, — усмехнулась Земфира, снимая с себя свои чёрные кожаные ботинки. Я закрыла за ней дверь, и мы прошли в гостиную. Она разделась и кинула куртку на диван, присев следом. — Ну и… чё у тебя там произошло?.. плесни вина мне, чую, серьёзный разговор намечается, — на её лице играла ухмылка. — Ты завтракала хотя бы? — Когда бы я успела? — Я пожарила оладушки… будешь? — Умиляюсь… — улыбнулась она, — давай свои оладушки… И ВИНА ПЛЕСНИ! — Сейчас, — сказала я и направилась в кухню. Я положила на тарелку оладушки, полила их сверху сметаной и принесла Земфире. Если честно, мне было ужасно неловко предстоять перед ней в таком вот ужасном виде… в халате, с опухшей рожей… Господи… это какой-то ужас. Я протянула ей тарелку, прошла к своему бару и достала второй бокал. Налила вина и поднесла ей. Женщина кивнула в знак благодарности. — Ренат, не, ну это полный пиздец, — указала она на меня. Я даже испугалась. — Что? — мои глаза округлились. — По тебе будто танком проехали. Я отчаянно усмехнулась и обняла себя за плечи, присев в кресло за свой стол. — Могла бы и не говорить, сама знаю. Земфира откусила кусочек и запила вином, не спуская с меня глаз. — Что случилось? Он, блять, вообще уже в край поехал? Какого хуя, объясни мне?! — Ну… — я артистично вздохнула и взяла со стола свой бокал, выпив глоток, — я знаю, что ты не любишь его… — А ТЫ ЛЮБИШЬ?! — перебила она. — Земфир… я… — ТЫ, БЛЯТЬ, Я СМОТРЮ, ОЧЕНЬ ЛЮБИШЬ ПО РОЖЕ ПОЛУЧАТЬ! — Ты мне дашь сказать?! — Сука… — раздражённо фыркнула она, снова отдав внимание оладушкам, — я тебя слушаю. Я даже рассмеялась. Класс… — Мы занимались любовью, и… Она снова перебила меня: — Опустим подробности, хорошо? Или… он любит ударять тебя во время секса? — Господи, ну что ты несёшь? — Нет? — усмехнулась она, — ТОГДА ОПУСТИМ ПОДРОБНОСТИ! — Ты какая-то невменяемая, — фыркнула я. — Я-то? — Ты мне рассказать дашь? — Дам. Я закатила глаза и снова отпила из бокала. — Мы сидели ночью в его гостиной. И… я увидела сообщение, которое ему написала… ох, теперь я знаю её имя! Мария. Мария ему написала: «спишь?»… и я прочитала. Ну… не в том смысле, что взяла телефон и специально прочитала. Просто… это как-то всё оказалось перед моими глазами. Земфира подняла брови в удивлении, а её лицо выражало лишь некую отречённость. Она как-то слишком уж пофигистично ела оладушки. — И? — спросила она, жуя. — Ты не понимаешь? Среди ночи ему пишет девушка. В ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ НОЧИ! Я, по-твоему, что подумала? — усмехнулась я, глядя на неё, — можешь не отвечать, потому что я всё правильно подумала. Они трахаются! — Ну, и флаг им в руки, — равнодушно ответила она, — а чё ты сразу не ушла? — Я ушла. — Сразу? — прищурилась она. — Не совсем, — жестом показала я, — я… я устроила скандал. — Ммм… — саркастично кивнула Земфира, — нахуя? — Ну… — мне показалось, что у меня сейчас просто-напросто взорвётся голова, — я… я ведь люблю его. — Чего, блять? — опешила она, отставив тарелку на диван. — Люблю его, — повторила я. Земфира в полном шоке уставилась на меня. — Нет, блять, ты серьёзно? — переспросила она. — А ты думала, я проституцией занялась и на Рублёвке подрабатываю? — усмехнулась я. — Рената… это не смешно. Ты… Земфира подскочила на диване, осушив бокал вина залпом. — А почему, по-твоему, я с ним встречаюсь? Она покачала головой, словно откинув от себя какие-то мысли, и взглянула на меня. Как-то грозно и презренно. — Потому что у него есть член? — предположила она. — Дело не в члене, — усмехнулась я. — Ах, не в члене… — Ты меня не хочешь слушать. Ладно… — фыркнула я, — ладно! Я знала, что это будет тяжело. Ты даже слушать не умеешь! — воскликнула я. — Я пытаюсь, — процедила Земфира, — пытаюсь. — Ну, может, уж будь добра? Раз приехала… Она тяжело выдохнула. Достала из кармана куртки пачку сигарет с зажигалкой и закурила. Снова села на диван. — Продолжай, — недовольно сказала она, закурив. — Да я уже не знаю, что говорить, — нервно фыркнула я. — Ну, секс там у вас, любовь, Мария… — Земфира выпустила дым. Я закатила глаза и взяла бутылку с вином. Поднялась с кресла и наполнила наши бокалы. Поставила бутылку на пол возле себя и опустилась на диван рядом с ней. Мы чокнулись бокалами. — Мне кажется, ты совершенно не хочешь знать… — Меня бы не было здесь. Рената, я тебя внимательно слушаю. Я вздохнула. — Дай мне сигарету, пожалуйста. Земфира протянула мне пачку с зажигалкой. Я вытянула сигарету и подкурила. Выпустила дым и облокотилась о спинку дивана. — В общем, — я прикрыла глаза, — меня дико выбесило, что… что ему пишет среди ночи женщина. Молодая, красивая. Она работает с ним. И я… как-то сумбурно помню всё, словно в тумане… я подлетела к нему, требовала объяснений. Но он ничего не объяснил. Сказал, что она работает с ним, и… что она влюблена в него. Но… раз она пишет ему ночью, — я открыла глаза и посмотрела на Земфиру, — значит, ОНИ НЕ ПРОСТО РАБОТАЮТ. И он начал орать на меня, хватать, толкать… Боже… а я… я сказала ему, что он жалок и… — я покачала головой, усмехнувшись, — и что… что он врёт обеим женщинам. И спит с двумя. И… он даже ничего ей не сказал про меня. Не сказал, что у него есть я. А точнее… — я хохотнула, затянувшись снова сигаретой, — точнее, он сказал, что… не будет всем и каждому рассказывать, что СПИТ со мной. Он со мной ПРОСТО СПИТ! Земфира тоже затянулась сигаретой и сделала глоток вина. С прищуром взглянула на меня. — Ну, я тоже думала, что вы так… забавы ради. Спите. Я душераздирающе вздохнула. — НЕТ! — Что — нет? А, по-твоему, это что? Да и вообще, нахуя ты устроила ему этот допрос? Знаешь, меня бы тоже взбесило, если бы кто-то начал доёбываться до моего телефона и расспрашивать, почему и кто мне пишет. — Но я-то думала, что у нас отношения. — Индюк тоже думал, Ренат, — бросила она, — Вова тебя поэтому ударил? — Да. Сильно ударил. По лицу. Я аж упала. И… это вообще кошмар. — Покажи, — она взяла меня пальцами за подбородок. Я опустила глаза. Смиренно позволила ей рассмотреть. — Ублюдок ёбаный, — процедила она, отпустив меня, — и… что? Что, по-твоему? Это любовь? Ты ещё смеешь говорить, что любишь его? — Ну… — я пожала плечами, — наверное, нет. Я не говорила, что это любовь. Я сказала, что люблю его. Это разное. Любовь и любить. РАЗНОЕ! Земфира отчаянно рассмеялась. — Вот знаешь… знаешь, Рената. Я иногда на тебя смотрю и не могу понять. То ли ты ангел, то ли идиотка. У меня потекли слёзы из глаз, но я тоже засмеялась. — Не знаю. — Зато я знаю. Ты не любишь его. Не любишь. Нельзя любить после того, когда тебя ударили. Как?! Блять… я не понимаю! Не понимаю! — воскликнула она, — ты… ты самый светлый и самый нежный человек, как вообще на тебя поднялась рука у этого… у этого выродка?! Нет, я, конечно, понимаю, что неприятно, когда нарушают границы и допрашивают, но блять! Рената! Я даже представить этого не могу! Не могу! Земфира снова вскочила с дивана и прошлась взад-вперёд по комнате. — Мне поехать и руки ему переломать? — спросила она у меня вполне серьёзно. Она нависла надо мной. Неумолима, словно судьба. — Скажи мне. Рената, только скажи. И я убью эту мразь. — Угомонись… — устало попросила я. — УГОМОНИТЬСЯ?! Какого хуя?! Какого хуя он трогает тебя вообще?! — она затянулась сигаретой снова, — только не говори мне… не говори мне, блять, больше, что любишь его! Не смей! Не смей, чтобы мои уши снова услышали от тебя это дерьмо! ИЗБАВЬ! — закричала она. — Но это… этого не отнять. Так уж вышло, — грустно произнесла я, выпив вина. — Вышло?! Вышло то, что ты получила по ебалу! — Земфира! — воскликнула я. — Что?! Вот что?! ЧТО?! Ты будешь последней идиоткой, если продолжишь общаться с ним дальше. Если поедешь с ним на встречу. Если простишь его. А я знаю тебя. Знаю! ТЫ ПРОСТИШЬ! Ты хочешь это сделать. Вот чую, хочешь. Но если простишь… НЕ ПРОЩУ ТЕБЯ Я. Я всхлипнула и утёрла слёзы с лица. — Почему ты так категорична? — спросила я с долей обиды. — ОЧНИСЬ! Я тяжело вздохнула и встала с дивана. Прошла в кухню, чтобы взять свой телефон. Земфира лишь поражалась всему тому, что происходило перед её глазами. Словно не верила этому. Я мигом вернулась. Взяла её за руку. — Садись. Я покажу тебе что-то. — Что? — недовольно буркнула она. — Сядь. Мы сели. Я разблокировала телефон и открыла его сообщения. — Вот. Он написал мне с утра, — я дала ей в руки мой телефон. Она пробежала глазами по его сообщениям и всучила мне обратно айфон. — Он хочет поговорить, — сказала я, глядя на Земфиру. — Тебе нужен мой совет? — спросила она, взглянув в мои глаза. — Не думаю, что ты скажешь что-то, что облегчит мне жизнь. — Не будь дурой. И пошли его нахуй. ЭТО СИЛЬНО ОБЛЕГЧИТ ТВОЮ ЖИЗНЬ. Я снова тяжело вздохнула. Потушила сигарету в пепельнице на журнальном столике напротив дивана. — Что мне делать со своими чувствами? — спросила я. — Засунь их в задницу. — Тебе легко говорить… — Я КАЖДЫЙ ДЕНЬ ТАК ДЕЛАЮ! ИДИОТКА! — воскликнула Земфира и вскочила с дивана, забрав свою куртку, — ты услышала меня! Я не успела даже никак отреагировать, как она моментально обулась и, хлопнув дверью, выскочила из моего дома. Ты не любишь меня Ни вчера, ни сейчас Только держишь меня Крепко на поводке На таком поводке Что нельзя дышать Невозможно дышать… © Земфира, Абьюз Я вспоминаю это с досадой. Мне очень тяжело писать. Почему она вечно убегает? Что тогда, что сейчас. Может, я и впрямь идиотка и чего-то не понимаю? Не знаю… Когда я соберусь с силами снова, я расскажу вам дальше эту историю… Продолжение следует…