Не Северный Ветер, а похмельный бриз

А как вы сами думаете, что же было дальше? Думаете, что я действительно драматизирую? Я тоже так подумала, но нет! Дальше… дальше, как говорится, хуже. И почему всё происходит вот так в один момент? Всё разом просто наваливается! И чувствуешь себя уже полоумной от непонимания: то ли с тобой уже что-то не так явно, то ли Вселенная как будто специально издевается над тобой и на прочность проверяет. Но, знаете, такие проверки иногда и до психушки людей доводят. Хотя, говорят, что нам не посылаются испытания, с которыми нам не под силу справиться. На следующий день с самого утра я поехала в театр на репетицию «Звезды вашего периода». У меня было невероятное похмелье. В машине сидела молча, размышляя над всем случившимся. Господи, это же надо было так напиться вчера… ну и натворили мы дел… хотя, кто, мы? Я. Из-за меня всё кувырком. Ужас… надо как-то прийти в себя, чтобы все люди, с которыми я работаю, не подумали, что я окончательно свихнулась. Если честно, признаюсь, моих сил совершенно не было и даже подташнивало. Всё, о чём я мечтала — это о горизонтальном положении с бутылкой ледяной воды. Я откинулась на заднем сиденье автомобиля и попросила водителя со мной не разговаривать и не включать никакую музыку. Голова адски трещала. Конечно, с раннего утра пришлось потратить кучу времени, чтобы привести хоть немного своё лицо в порядок. Я нанесла на себя просто уйму косметики! Накрасилась будто в последний раз, ей богу! Нужно было нанести тон обязательно, без него бы я не знаю, как вообще показалась на людях. Глаза подвела поярче и губы накрасила коричневой помадой. И всю эту красоту скрыла за большими солнечными очками. От греха подальше… мне, если честно, было страшно как-то и совершенно неловко, чтобы на моё лицо сегодня кто-то смотрел. Но, понятное дело, что я не буду в очках ходить по сцене и общаться с людьми. Боже, кошмар какой… Волосы я оставила какими есть… слегка закрученными… бог с ними! И оделась поприличней. Не вычурно на разрыв аорты. Не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Чёрное платье-футляр и кожаные сапоги… достаточно на сегодня. И моя любимая неизменная чёрная шуба. Господи… Я прекрасно понимала, что вечером мне предстоит беседа с дочерью, но очень хотелось верить, что Земфира её как-то вразумила… боже, бедная Земфира моя… нянчится с нами обеими… будто ей своих проблем и забот не хватает… какой ужас… надо ей что-нибудь подарить… как-то отблагодарить… я уж не знаю… как-то стыдно даже было за моё дурацкое поведение прошлым вечером… где адекватность вообще? Слышала такое слово или нет? Что натворила… и бокал любимый разбила, и порезалась, и Вова мне полы намывал… собака, хотя так ему и надо! Ульяна… боже, это ж надо вообще так себя вести и не слушать меня совсем?! Вот зачем было бежать к Земфире? Чтобы она из-за нас обеих так нервничала… вот честное слово, я уже немного пришла в себя, и я устрою ей! Будет знать, как это мать родную обесценивать вот так! Сумасшедший дом какой-то… Но, честно признаться, я так и не решила, что мне делать с Вовой. Земфира бесконечно права, что он манипулирует мной. Да и я сама это заметила. Ужасная какая-то ситуация. И так тяжело принимать здравые решения не в пользу человека, которого так сильно любишь… Боже… Но это явно разлом… это очень больно. Я ведь не смогу относиться к нему, как прежде… не смогу быть полностью спокойной рядом с ним теперь. Вот и как мне быть? Я смотрела в окно. Проезжали снежный город. Как же я люблю Москву… такие красивые дома у нас в центре города, такая архитектура… но вот на людей не очень нравилось смотреть. Все какие-то одинаковые, серые, скучные… хотя… чего это я тоже. Зимой кутаться надо, и в такие морозы как-то не до стиля, наверное… простым рабочим… в метро обтирать красивые вещи, что ли? Ох… тяжело как-то очень мне этим зимним утром было. Я даже не заметила, как уснула. И меня разбудил водитель, когда мы прибыли к МХТу. Я бы заплатила ему, чтобы он меня ещё и на руках весь день носил… хотя… если я ему такое позволю, то от счастья это он заплатит мне. Я даже как-то усмехнулась себе под нос, выходя из машины, когда он подал мне руку. — Благодарю, — улыбнулась я ему, кивнув. — Мне Вас ждать? — Езжай, Лёша… я… я потом тебе позвоню, — отмахнулась я. — Хорошего Вам дня. — Ну… это уж вряд ли, — как-то безрадостно хмыкнула я. — Не говорите так. — И тебе хорошего дня, — улыбнулась я ему. Как-то тяжко мне давалось даже идти. Голова тяжёлая такая была… руки дрожали. Совсем уже допилась! А вот как?! Как тут не пить, скажите? С ума сойти можно… А то, что произошло дальше, просто убило меня наповал! Не успела я зайти в театр, раздался телефонный звонок. И вот кому с утра раннего я уже нужна?! Я остановилась у входа в театр и взглянула на экран телефона, который держала в руках всё это время. — Алло? — ответила я. — Доброе утро, Рената Муратовна, Вас беспокоит проректор Всероссийского государственного университета кинематографии, Ирина Викторовна. Я, если честно, просто выпала в осадок. Даже замерла, как статуя от шока. У меня глаза чуть на лоб не полезли. — Доброе утро, — произнесла я, пытаясь держать голос радушным. Проректор, вашу мать! Почему не декан? Не куратор? «Чёрт… чёрт! Что она натворила там?!», — пронеслось в голове моментально. — Я звоню Вам по поводу посещаемости Вашей дочери. Добровской Ульяны Леонидовны, — как-то строго прозвучало от неё. — Так… — напряглась я. — Сообщаю Вам, что зимний семестр подходит к концу. К сожалению, Ваша дочь не появлялась на зачётах и экзаменах. Не сдан ни один предмет. Посещаемость никуда не годится. Вы вообще знаете об этом, уважаемая Рената Муратовна? Тут я замешкалась. Эти слова подвергли меня в полный шок. Я чуть на месте под асфальт не провалилась, честное слово! Это что за позор вообще такой дикий! И что мне говорить?! Это вообще как?! Ну не буду же я из дочери ректору дуру делать! Какой позор… что говорить ей?! Так… ладно, Рената, соберись! — Ох! Ирина Викторовна… знаю! Знаю! Не судите строго нас! — начала брехать я, — понимаете… — как-то быстро вошла я в роль лгуньи, — я снимаю кино… и… Ульяна… она… Вы же знаете, она снимается у меня. У нас скоро вот «Северный ветер» выходит в прокат… честно сказать, я бы даже пригласила Вас на премьеру. Чтобы Вы увидели её дебют, — неподдельно радостным голосом произнесла я. — Рената Муратовна… — Да, виновата, знаю… — затараторила я, — но сейчас мы репетируем ещё один мой проект в МХТе… и, честное слово, видели бы Вы её! Просто прелесть! И, Ирина Викторовна, я так говорю, не потому что она моя дочь. Я же… как бы это самое… талант вижу. Поэтому и затаскала её с собой повсюду. Понимаете? — Я всё понимаю, Рената Муратовна. Вы замечательный пример для своей дочери. Но тогда забирайте документы и обучайте Ульяну Леонидовну сами. С Вашего позволения. — Нет-нет, что Вы! — Вы же понимаете, что такие пропуски, особенно в экзаменационные дни, грозят отчислением. — Я понимаю. А… может, мы можем как-то по-другому договориться? — по-хитрому спросила я. — Ох уж не знаю. — Цена вопроса? — напрямую отчеканила я. В трубке раздался тяжёлый вздох. Господи, эта женщина пугает меня! После недолгой паузы раздумий, она сказала: — Я вышлю Вам письмо. Тут уже я была готова вздыхать, охать и ахать. — Благодарю Вас! — ответила я. — Всего доброго. И хорошего Вам дня. Да чего вы мне все хорошего дня желаете?! После такого, какой хороший день?! Господи… ну и кошмарище! Безобразие! Я убью её! Убью!!! — И Вам, — ответила я вежливо и положила трубку. Я опустила руки и уставилась в стенку МХТа. Это что сейчас только что было?! Чёрт возьми! Если она не ходит в университет… тогда, блять, куда она ходит?! Я убью её! Честное слово! Да прольётся сегодня кровь! Нет, нормально вообще?! Это что за позорище такое первостатейное?! Вот так вот, значит, я о ней подумала, чтобы не дай бог у неё никто ничего не спрашивал про меня, про синяк на моём лице, не пошла на первый канал! Потому что она меня просила! А она что?! Каково мне краснеть вот так перед ректором?! Где башка вообще?! В папашу, точно! Не в меня! Это уму непостижимо до такого докатиться! До отчисления! Ужас! Просто высший пилотаж тупизма! Опозориться самой, так ещё и меня на весь университет опозорить! Где меня знают абсолютно все! Где я сама училась! Кошмар! Мать, значит, думай, над нашей репутацией, на интервью не иди! А сама что натворила?! Ох, я ей устрою! Я не помню, как отработала тот день, но было ужасно! Я не могла вообще быть в себе и заниматься полностью репетицией, жить на сцене. Потому что в голове у меня был полный кавардак. Всё как в тумане, перед собой особо ничего не видела. Вся была загружена мыслями о дочери! О своём самочувствии я вообще молчу… вот что за дни?! Почему, вот почему всё навалилось на мои бедные хрупкие плечи вот так разом?! Разве такое бывает? Где-то я явно свернула не туда… Но на репетиции, как бы мне ни было тяжело, я всё же дотянула до конца. Скажем так, отстояла фронт. Хотя, честно, толку не было никакого. Потому что я не о пьесе думала, а обо всём, что произошло. Ещё для пущего ужаса и кошмара Ульяна такое устроила! Я даже и представить себе этого не могла… а здесь оно вот! Держи, Ренаточка, радуйся! Лёша приехал за мной около пяти часов вечера. Если честно, так, как в тот день, я его никогда ещё не ждала! Я не могла больше работать чисто физически. Хотелось есть, спать, пить… так ещё с дочерью как-то выяснить все моменты… наказание мне какое-то, не иначе! И если честно, я впервые была готова убить Ульяну! Уму моему непостижимо такое поведение… Домой я зашла очень злая, захлопнув дверь и скинув с плеч шубу. Разулась и прошла в зал. — Ульяна! — крикнула я, — ты дома? Я осмотрела гостиную, заглянула на балкон — дочери здесь не было. Прошла в её комнату — пусто. — Ульяна! — позвала я снова, — вот собака, а! Нет, ну что за ребёнок! Вот где она?! Где?! Ужас, это я, получается, и впрямь плохая мать… упустила воспитание дочери! Не уследила даже за её учёбой! Кошмарная Рената! Ужасная-ужасная мать! Я схватила телефон и набрала Ульяне. Нервно прошла в ванную. — Да? — подняла Ульяна. — Ты где? — строго спросила я. — С Игорем и Миленой, — как-то удивлённо ответила она мне, — а что? — Догулялась, — грозно ответила я, — бегом домой! — В смысле? — В прямом смысле! Я жду тебя. У меня с тобой очень серьёзный разговор будет сегодня. — А что случилось? — Узнаешь! Лёшу отправить за тобой? Или сама доберёшься? — Мам, я ещё не собиралась домой. Я занята. — Не выводи меня, — процедила я. — Да в чём срочность такая, я не пойму?! — СЕЙЧАС ЖЕ ДОМОЙ, Я СКАЗАЛА! — Достала! — рявкнула она и сбросила. Нет, ну что за коза такая?! Прибью! Я психованно влетела в ванную комнату, разделась и встала под душ. Это невозможно просто! Надо ещё поесть приготовить… или заказать… наверное, лучше закажу, потому что готовить сейчас я явно не в состоянии. Весь день это ужасное похмелье… Боже, зачем было так напиваться… хотя вчера мне казалось это жизненно необходимым. Иначе я бы свихнулась. Да я и сейчас, кажется, к этому близка. Это же надо было такое учудить! И это МОЯ ДОЧЬ! Ко всем прочим проблемам ещё и это добавилось мне! Я точно упустила что-то в воспитании… ну, не может в один момент просто всё пойти под откос! Не хватало мне ещё из-за всего этого и на работе всё запустить! Нет! Я тогда точно не переживу! Честное слово! Мне спектакль ставить, выступать, а как в таком состоянии я буду это делать? Вот, как?! Творческие вечера скоро, пресс-конференции, выступления с пьесой «Звезда вашего периода», поездки в другие города… каким образом я смогу быть сосредоточена на работе, когда здесь мне такое вытворяют? Не знаю… я даже и не знаю, как смогу вообще продержаться на плаву. Дочь вернулась домой где-то через час после моего звонка ей. Я услышала, как открылась входная дверь, и следом послышались её шаги. Я сделала глубокий вдох. Сидела на диване в домашнем халате со своим ноутбуком, пытаясь что-то почитать, но прочитанное совершенно не откладывалось в голове за моими мыслями. Я отставила ноутбук с колен и подняла голову в ожидании, когда Ульяна войдёт в гостиную. Уля психованно ворвалась в комнату, и я подняла на неё свой грозный взгляд с прищуром. Мне кажется, так презренно на неё я ещё никогда в жизни не смотрела. — Я пришла, ты довольна?! — воскликнула она. — Закрой свой рот и сядь, — указала я на кресло напротив. — Ты как разговариваешь со мной? — Тебе лучше не пререкаться, — процедила я, глядя в её глаза. Ульяна шокировано усмехнулась, скинула с себя куртку, положив её на подлокотник дивана, и максимально недовольно подошла к креслу и села напротив меня. — Удовлетворена? — ехидно спросила она. Я вздёрнула брови. Качнула головой. — Не думала я… что… воспитаю такое… — как-то грустно произнесла я, указав на неё рукой. — Яблоко от яблони, — огрызнулась Ульяна. — Закрой свой рот, я сказала, — процедила я снова, пытаясь не сорваться на крик. Дочь закатила глаза и отвернула голову в сторону окна. — Мне позвонила Ирина Викторовна, — сказала я. — Кто это? — удивилась Ульяна. Я нервно рассмеялась. — Кто это… — повторила я, — ты бы знала, кто, если бы ХОДИЛА В УНИВЕРСИТЕТ! — сорвалась я на крик. Уля подпёрла лоб ладонью и закрыла глаза. — Молчишь? Стыдно? — воскликнула я, — и правильно! Какого чёрта, Ульяна, всё это происходит?! Объясни мне! Ульяна вскочила с кресла, начав на меня орать: — Я тебе говорила, что не хочу учиться в твоём сраном ВГИКе?! Говорила?! — Ульяна! — Что, Ульяна?! Ты когда меня не слышишь и не слушаешь, тебе кто виноват?! А теперь ты из меня хочешь врага сделать?! Да, не хожу! Не хочу! Я ненавижу это всё! Но ты же меня не слушала! Тебе похер! — Ты как смеешь со мной в таком тоне говорить?! — воскликнула я, подлетев к ней, — а ну дыхни! — я схватила дочь пальцами за подбородок, — ты пила?! Она стукнула меня по руке: — Не трогай меня! — Ты пила! — закричала я, — вот! Это то, чего ты хочешь? Шляться чёрт знает где с Игорем этим?! Ты вообще башкой свой соображаешь, что ты творишь?! — Кто бы за алкоголь мне сейчас говорил, — усмехнулась она. — Я твоя мать! И ты обязана слушать меня! — А ты?! Ты меня слушать не обязана?! — Это какой-то кошмар, — я в полном недоумении схватилась за голову, — ты позоришь меня! Ты понимаешь?! Позоришь, Ульяна! Мне звонила ректор университета! Сама ректор! Это что вообще такое?! Я, почему должна оправдываться перед ней, как какая-то пятиклассница?! Я, почему должна как дура тебя выгораживать?! Скажи мне! — Да тебя только твоя задница волнует! — закричала Ульяна, — вот! Посмотрите все! — начала она изображать меня, — я Рената Литвинова, идеальная женщина! И все вокруг у меня тоже идеальные! И дочь у меня, какая идеальная! Смотрите-смотрите! Все смотрите! И нет ничего, что бы я сделала не так! — Ульяна в бешенстве хлопнула ладонью по столу, — да, мама?! — взглянула она мне в глаза, — а то, что все должны играть по твоему выдуманному сценарию жизни, тебя мало волнует! А вот скажу тебе, что так не бывает! Я сложила руки у груди и покачала головой, глядя на дочь. Безобразие какое… кошмар… — Ты мне лучше скажи, где ты шлялась, если не была в университете, — спросила я. — Я не шлялась! — Да? — иронично усмехнулась я, — а что, побоюсь спросить, ты делала? — Я же тебе скажу, но у тебя опять мимо ушей пролетит! — У меня ничего мимо ушей не пролетает, Ульяна! Особенно всё, что связано с тобой! Как ты вообще можешь такое мне говорить?! Как?! — Потому что ты сейчас стоишь и орёшь на меня за то, что я не ходила туда, куда изначально не хотела ходить! А тебе было насрать на меня! Лишь бы я была в универе с утра до ночи, а ты бы занималась своими делами! — Да как ты смеешь?! — закричала я на неё, — КАК У ТЕБЯ ПОЗВОЛЯЕТ СОВЕСТЬ ТАКОЕ МНЕ ГОВОРИТЬ?! — Потому что я уже не раз тебе говорила, что хочу переехать в Бельгию и учиться в Антверпенской академии искусств! Я хочу быть дизайнером, а не актрисой или режиссёром, как ты! Неужели так сложно это понять?! Я не хочу жить здесь, в Москве! Потом бы я уехала в Париж, у нас там квартира! И спокойно бы жила там! Нет, тебе же надо меня контролировать! Тебе же надо меня держать на привязи и мозги мне каждый день проедать! Да, мама?! И Игорь, кстати! Игорь, которого ты так не любишь… он собирается переезжать тоже. Мы часто с ним об этом говорим. Мы не собираемся оставаться в России. — Мы… — усмехнулась я. — Да, мама! — Ты понимаешь, Ульяна, что ты сейчас только на первом курсе ВГИКа? Я… я считаю, тебе стоит хотя бы степень бакалавра получить. Мы пока здесь, в Москве. Это престижный университет. Я… я в шоке просто… — взмахнула я руками, — ты вообще представляешь, сколько денег мне сейчас придётся отдать за твою сессию, которую ты не сдала?! — Ты меня слышишь вообще?! — Я слышу бред! Тебе твой Игорь уже все мозги запудрил! — Кто бы говорил, — рассмеялась Ульяна, — а Вова тебе мозги не запудрил?! Я понимаю, ты любишь его и всё такое. Но… что было вчера? Что я вчера увидела, мама?! — Ты с темы-то не съезжай! — Ага, как касается твоих косяков, так всё! — Каких косяков?! Каких моих косяков, Уля?! Ты устроила истерику на ровном месте, побежала на меня жаловаться Земфире, поняв всё не так! Да… я… я понимаю, что то, что ты увидела, привело тебя к недоумению… но… готова тебя успокоить. Я не простила Вову… и… Боже… — я снова схватилась за голову, — я… я, по крайней мере, послушала тебя, когда ты меня попросила не идти на первый канал. Подумала о тебе, подумала о твоей просьбе. Подумала о том, что действительно твои друзья… они… если что-то узнают, тебе придётся рассказывать что-то. Нам придётся что-то выдумывать. Это всё ужасно. И я всегда… Уля… всегда откликаюсь на твои просьбы! Но ты на мои — нет! И я считаю, что это полный позор, что ты устроила! Как это вообще?! Мою Улю отчисляют из университета! Как?! И если ты не посещала пары, где ты была всё это время?! Где, Ульяна?! — За городом, — ответила она. — Где за городом?! — вылупилась я на дочь в недоумении. — На твоей даче. — Что?! — мои глаза округлились в полном шоке, — в каком это смысле?! — Я рисовала. Эскизы. И я хочу подавать документы в Антверпенскую академию. Ты слышишь? Я сделала глубокий вдох. Прошла по гостиной туда-сюда. У меня в голове всё это не укладывалось. Что вообще происходит? У меня не было слов… будто я потеряла дар речи. — Верни мне ключи от дачи, — грозно сказала я, подойдя к Ульяне и протянув руку. — Да ты мне дышать не даёшь! — воскликнула она. — Ключи! Бегом! Ульяна с психом подошла к своей куртке, открыла карман, достав из него ключ, и швырнула его на пол перед моими ногами. — Это что такое?! — возмутилась я, — у Игоря своего повадок нахваталась?! — я наклонилась и взяла ключ в руку, — Ульяна… у тебя был дебют в кино. Ты отлично сыграла Фанни… я… я надеялась на твоё светлое будущее, на твою прекрасную карьеру. У тебя дар! Ты талантливая девушка… я… я не хочу, чтобы всё это кануло в лету! Я всегда желаю для тебя самого лучшего… — Тогда оставь меня в покое, наконец! — огрызнулась она, схватила свою куртку и направилась к своей спальне. — Ульяна! — Отстань от меня! — обернулась она, — я завтра уезжаю к отцу! — Ты не можешь так себя вести! Я для тебя сделала всё! Я поспешила вслед за Улей, но она захлопнула дверь в свою комнату прямо перед моим носом. Да что это за поведение негодяйское такое?! Я дёрнула ручку и в бешенстве влетела в спальню Ульяны. — Ты что творишь?! — взмахнула я руками, — что ты себе позволяешь так со мной себя вести?! — Мама… отстань от меня, пожалуйста! Отстань! — Да что значит — отстань?! Как мне реагировать на это всё?! Я в тебя вложила всю свою душу! И это твоя благодарность?! — Но мне это не надо! — психованно воскликнула она, — ты понимаешь?! Я хочу уехать отсюда! Я не хочу учиться в ВГИКе, не хочу жить с тобой, не хочу жить в Москве! Я НЕ ХОЧУ! Понимаешь?! У тебя своя жизнь, мама! Своя! А я свою хочу! — Я… я, вроде, ничего тебе не запрещаю… — Вроде… — Ульяна… — бессильно произнесла я и присела на её кровать, — я устала… — Мам! Тебе же самой легче станет, если я уеду. Если я буду заниматься любимым делом и жить там, где хочу я. А не где нужно ТЕБЕ. Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза. В голове эта каша не укладывалась… — Это всё какой-то ужас… — произнесла я. — Это тебе так кажется. Не дай Бог у нашей Богини что-то идёт не так, — съязвила дочь. — Да всё не так! Уля, ты разве не видишь?! Всё не так! — Мам… — она подошла ко мне и присела рядом с краю, — если не по твоему плану — это не значит, что не так. Не все обязаны ходить перед тобой по струнке. Ты даже Земфиру приструнить пытаешься. Ну, куда? — Это её слова? — взглянула я на Ульяну. — Нет, не её. — Я не пытаюсь приструнить Земфиру, — усмехнулась я, — чушь какая-то… — Мы не твои актёры. И не твоя работа. Не твой проект. — Господи, — фыркнула я, — ты так говоришь, будто я монстр! — Нет, но просто если в твоём идеальном мире что-то идёт не так, как ты придумала, у тебя начинается истерика. Но ты не в силах контролировать абсолютно всё и каждого. Вот, что я пытаюсь тебе донести, мам. — Я знаю, Уля… но… в моём, как ты говоришь, идеальном мире… я хочу, чтобы у всех моих близких и любимых тоже было всё идеально! В первую очередь, у тебя! — Тогда дай мне свободу. — По-моему, я и так слишком много тебе разрешаю. И этой свободы у тебя куча. Что ты теперь не понимаешь… не отличаешь. Где норма и куда нужно идти, а где провал. — То есть… — хохотнула она, — по-твоему, моё желание уехать учиться за границу… это… это провал?! — Нет. По-моему, провал в том, что я где-то упустила твоё воспитание, и теперь вся твоя голова забита какой-то чушью. Это блажь. Это временно, и Игорь твой… он тоже временно! — Да с чего ты так решила?! — Я была в твоём возрасте, Уля. И… поверь мне. Иногда то, что нам кажется правдой и навсегда, обычно оборачивается противоположным. И лучше перетерпеть и услышать старших. Послушать. Набраться опыта… а потом уже принимать решения. — Но… это моя жизнь, мама. Не тебе жить за меня её. — И мне тоже, Уля… мне тоже… — Ты не права. — Я у тебя всегда не права. Но это тебе только кажется сейчас. Ты многого не знаешь, и многого не понимаешь. — Ой, да! Ты родила дауна! — Я так не говорила, — возразила я. — В общем, ладно. Я больше не буду обсуждать это с тобой, — Ульяна поднялась с кровати, — иди, отдыхай. Я задумчиво подняла брови. Поджала губы. — Я не разрешаю тебе ехать завтра к отцу, — сказала я строго. — Что это значит? — вылупилась на меня дочь. — То и значит. — Ты невыносима! — Хватит. Давай ещё ему давление поднимем. А то не все же ещё в курсе всех событий! — Мама… — Мать у тебя плохая, я это уже поняла. Но оставь это при себе. Ты же так хочешь быть самостоятельной. Вот и справляйся сама тогда! Не посвящая в это Земфиру, отца и прочих! — Земфира, по крайней мере, понимает меня, — усмехнулась Ульяна. — А я? Я не понимаю?! Я родила тебя, Уля! И я вкладываю в тебя всё! На мне все наши дела. На мне! Более того… на мне твоя жизнь! Ульяна недовольно закатила глаза. — Я самостоятельно могу тогда и на даче пожить, — сказала Ульяна, — раз к отцу нельзя. — Да чем тебе со мной дома так плохо живётся?! Я вообще тебя не трогаю! — Серьёзно?! Я вздохнула и пожала плечами. — Верни мне тогда ключи, — сказала дочь. — Я волнуюсь за тебя! Нет, — покачала я головой, автоматически сильнее сжав ключ в ладони. — Боже… ну и трэш… — усмехнулась Ульяна, — может, клетку мне ещё купишь? Или к батарее пристегнёшь? Чтобы наверняка. — Ну, уж после того, что ты устроила… я подумаю над этой идеей, — ехидно взглянула я на Улю. — Ты… мама! Жесть просто… такая красивая, а такая… я б сказала! — Сука? — усмехнулась я. — Ты вообще… — Сука мать — горе в семье, — усмехнулась я, — ты меня ещё благодарить будешь! — Клетку купить не забудь, — фыркнула дочь. — Да если бы я всю свою строгость к тебе применяла, то этого бы сейчас не было! А ты помнишь… помнишь, как в детстве… ты же мне Бродского наизусть читала, Уля! Мы с тобой весь Эрмитаж обошли… и тебе так нравилось! Что стало? — А что стало? То, что я не хочу учиться в твоём универе?! А хочу, как нормальный человек, уехать в Европу? Мам… ты вроде такая… ну… типа со свободным мышлением… у тебя Дэмна один из лучших друзей… а надо мной так издеваешься! Или мне Дэмну и мир моды променять на Верникова? Хочешь, чтобы я потом с ним престарелые пьесы в театре играла?! — Боже упаси… Господи… — засмеялась я. — Ну вот! — Я… Боже, Ульяна… это всё… как-то я даже и не знаю… — Я знаю! Дай мне отдельно от тебя пожить немного! Дай мне поступить в академию! Я глубоко вздохнула. Ничего сейчас не могла ей сказать на этот счёт. Нервно поправила волосы. Как-то я поникла совсем… — Ты голодная? — спросила я, — есть будешь? — Не знаю, — фыркнула она, отвернувшись от меня и подойдя к зеркалу. — Давай закажем что-нибудь. Я вообще не ела сегодня, например. А ты? Ела? — Это ты сейчас пытаешься ко мне найти подход? — усмехнулась Ульяна, — подкупить едой? — Ты дурная совсем? — хохотнула я. Ульяна глубоко вздохнула. — Ела салат. Но я стейк хочу. Средней прожарки. С кукурузой, — сказала она. Я кивнула. — Хорошо, — сказала я, — отметим твоё отчисление. Или… помянем. Господи… — вздохнула я, — это что ж за напасть-то такая… — Хватит драматизировать. Ничего плохого не произошло! — Ну… позор, всего лишь, — иронично развела я руками. — Да какой позор! Господи! — Ладно, Уля… я устала спорить. Иди… искупайся, а я пока закажу ужин. Я поднялась с кровати и прошла к двери. Ульяна хохотнула: — Что ты за женщина… — Что я за женщина? — обернулась я, взглянув на дочь. — Только ты можешь одновременно бесить и вызывать чувство любви. Я усмехнулась и вышла из спальни дочери. Да уж… ну вот и что мне делать? Кажется, это уже извечный вопрос… Продолжение следует...