Мой милый пациент

Юнги раскладывает купюры на рабочем столе своей квартиры и очерчивает кружочками отметины в блокноте. Пак Чимин заплатил за сеансы на месяц вперед, а после второго сбежал, как кипятком ошпаренный, черт знает куда. Мин еще минут двадцать бродил по окрестностям офиса и выискивал беловолосую голову, названивая на его номер. Все не принесло плодов. — Оставить деньги себе? — болтает вслух парень, сидящий на крутящемся кресле. — Этот Пак миллионер, что ли? Как глупо все произошло на самом деле. Юнги уже было почувствовал, как нащупывает расположение парня и может начать слушать правдивые высказывания, как тот ни с того ни с сего убегает в закат. Чувство незавершенности не покидает Юнги и на третий день после неудачного сеанса с геем, зависимым от секса. Лечение пошло крахом. Юнги этому милому парню не смог помочь, а точнее, тот даже не позволил ему попытаться. Сложив четыреста тысяч вон в белый конверт, Юнги откладывает его в полку. И зачем ему незаслуженные деньги? Что он будет делать с этими деньгами, когда один беловолосый гей страдает от психического расстройства? Психолог хватает в руки свой сотовый и заходит в мессенджер «Какао». Прочитано. Все сообщения, которые он отправил Пак Чимину с просьбами забрать деньги, прочитаны. Прочитаны, но проигнорированы. — Он издевается надо мной? — бурчит себе под нос Юнги и в десятитысячный раз нажимает на звонок. Гудки, гудки, снова гудки. — Здравствуйте, — трубку берут, и Юнги от внезапности вскакивает с черного кресла. — Почему ты меня игнорируешь? — повышает тон Мин Юнги, пока не осознает, что самовольно перешел с официального на «ты». — Ой, точнее вы. Почему вы меня игнорируете? — Я же сказал вам оставить деньги себе, доктор, — тихо лепечет Пак. — Я не отработал эти деньги, я не могу их взять просто так! — уже не сдерживается Юнги, расхаживая по своему кабинету. — Скажите мне свой адрес, я отправлю деньги через курьера. Пак молчит и размеренно дышит в трубку. — Пятое авеню, квартира двадцать третья, — Юнги оттягивает телефон от уха, потому что не может слышать этого высокого голоса, от которого мурашки табуном по шее. — Все же могли не утруждаться. — Как ты себя чувствуешь? — Юнги вновь на «ты», но теперь исправляться не считает нужным. — Мне намного легче. Я иду на поправку. Да, и поэтому у Пака голос трясется. Не стоило ему убегать в тот день, Юнги бы помог ему справиться со всем этим дерьмом. Чимин выглядит маленьким и беззащитным, ему несомненно хочется помочь. — Доброй ночи, Юнги, — говорят на том конце. — Как отправите курьера, дайте знать. Пак Чимин вновь сбегает. На этот раз от телефонного разговора. Мин таранит глазами свой сотовый и схватив на лету пиджак с крючка вешалки, рыщет в полке в поиске конверта денег. Юнги не помнит, как оказался на пятой авеню, но то, что он оказался здесь — это факт. Не самый благоприятный район обволакивало темной дымкой, пока тучи, словно громоздкие перьевые подушки, надвигались на город. За спиной тявкала бродячая собачка, а прямо перед носом, то вспыхивал, то потухал уличный неисправный фонарь. Картину гетто подпитывала компания подростков на скамье через дорогу, которая громко галдела и смеялась. В ночи здесь все страшнее — днем пятое авеню — это обычный спальный район среднестатистических квартирок. Сам Юнги здесь толком никогда не бывал, потому что рос и жил до этого момента на другом конце города в элитных квартирах, будучи сначала ребенком из обеспеченной семьи, а потом дорогостоящим психологом премиум–класса. Юнги сначала собирается набирать на домофон номер квартиры, но дверь распахивается и на улицу выбегает кучка детей. Двадцать третью квартиру найти — легче простого, но рискнуть стучаться — это что-то потяжелее. — И зачем я сюда приехал? — шепчет сам себе Юнги, разглядывая собственные вычищенные туфли. — Мог бы плюнуть на все и оставить деньги. Мин, пару минут поразмыслив, тянет руку к белой двери и надавливает на дверной замок. — Минуту, — кричит голос за дверью и Юнги, узнав голос, чуть было не дает деру. Дверь перед носом распахивается и психолог видит перед собой своего пациента в сиреневой шелковой пижаме и с кошачьим ободком в волосах. Пак, заметив в дверях знакомого человека, сначала приоткрывает рот, а потом моментально стягивает ободок с головы. — Простите, что без предупреждения, — отрезает Юнги и тянет белый конверт парню, пока тот неловко переминается с ноги на ногу, но конверт все-таки забирает. — Нет, ничего, — машет руками Пак. — Спасибо. — Не за что, — кивает Юнги, улыбнувшись, пока они, словно два придурка, смотрят друг на друга в кромешной мгле и гробовой тишине, сквозь который слышен только приглушенный галдеж телевизора из квартиры Чимина. — Хотите войти? — беловолосый, без капли макияжа на лице, приоткрывает дверь, но Юнги отрицательно мотает головой. — Нет, я лишь отдать деньги. Всего доброго, — Мин чуть кланяется, отдавая дань уважению, и развернувшись, отходит. Теперь черед Юнги убегать. — Постойте, — Пак выбегает босыми ножками в подъезд и хватает за рукав пиджака мужчину. Юнги оглядывается и кидает взгляд на чиминовы голые ноги. — Заболеете же, Чимин. Немедленно войдите в квартиру, — командным тоном приказывает психолог. — Войду, если и вы войдете, — ставит условие Пак, глядя на яркие глаза в сумраке ночи. — Зачем мне входить к вам домой, Чимин? Беловолосый, оттягивая пониже свою шелковую пижамную рубаху, задумывается. Но это ведь сам доктор приехал к нему домой. Не поленился и приехал, а может даже пришел на своих двух. — Я расскажу вам, как я справляюсь со своей зависимостью, — отвечает на вопрос Пак, пока ступни адски мерзнут на голом цементе. — Хорошо, войдите быстрее, — подгоняет Юнги и переступает порог квартиры, оглядываясь по сторонам. Вполне приличная квартира, отделанная в оттенки светло–коричневого. В доме приятно пахнет чем–то сладким, приторным. Пахнет настолько сильно, что под языком скапливается едкая слюна. — Пожалуйста, входите. Располагайтесь. Будьте, как дома. Юнги снимает обувь, складывает ее на полку, и провожает взглядом убегающего Пака на кухню. В квартире чисто и опрятно. Спальная кровать застелена, на ней валяется пара мягких игрушек. В гостиной аккуратный голубой диванчик и небольшой телевизор, а рядом много комнатных растений разной величины. Мин ступает в сторону кухни и застывает, когда видит Пака, склонившегося над листом пергамента для выпечки, на которых лежат свежие, отдающие паром, и тем самым сладким запахом, булочки. — Как чувствовал, что гости будут, — улыбается Чимин, не отводя взгляда от глаз. Он знает, опустись его глаза ниже, он начнет сканировать тело, поэтому смотрит только в глаза. Глаза ведь — зеркало души, верно? — У вас довольно мило, — Юнги присаживается на небольшой бежевый диванчик, наблюдая, как парень дует на выпечку. — Благодарю. Я правда очень люблю эту квартиру, мне в ней очень уютно и спокойно, — делится Чимин и следит, как взгляд Юнги сползает на его шею, куда повесил свой ободок с кошачьими ушками, парень. Пак, дернувшись, стягивает ободок и хочет откинуть его в сторону. — Вы можете надевать все, что захотите. Не нужно смущаться. Чимин поднимает глаза и окидывает взглядом чужие губы напротив. У Юнги тонкие губы, но ровные, приятной формы. Тонкие, их наверняка сложно целовать, но пухлые Чимина бы справились. Пак быстро встает с дивана, когда чувствует, что в животе начинают гнездиться бабочки. Решает отвлечься и тянет руку к булочке, когда та беспощадно обжигает палец. — Ах, — только и успевает вскрикнуть парень, запустив обожженную подушечку пальца себе в рот. Юнги вскакивает с дивана и по медицински точно, открывает проточную воду в раковине, и потянув парня чуть меньше его ростом, опускает палец под ледяную воду. — Прости. — Вы очень много просите прощения, — ухмыляется Мин, пока его собственная рука мерзнет в холодной воде. — Прости, — повторяется Пак. — Ой. Юнги смеется над потерянным лицом напротив, и дует на поранившийся палец, пока Чимин внимательно разглядывает черты лица. Пак борется с желанием, выходит с ним один на один на ринг и с треском продувает на первых же секундах раунда. Встает на цыпочки и припадает к губам, заранее обильно облизнув свои. — Чимин... — удивленно распахивает глаза брюнет, отталкивая тело перед собой подальше. — Не смейте больше так делать! Вы — мой пациент, а я — ваш лечащий врач. Пак прикасается пальцами к своим губам, на которых еще остался солоноватый вкус доктора и опускает голову. — Я вам не нравлюсь? — Чимин, я воспринимаю вас, как своего пациента, — обьясняет на одном выдохе Юнги, пока пытается успокоить ладонью громко–стучащее в груди сердце. — Я обещал быть искренен с вами, так и вы будьте! — вскрикивает Пак, от чего Юнги пятится назад и врывается телом в обеденный стол. — Зачем вы приехали ко мне среди ночи? Не думаю, что курьер и деньги бы не подождали до завтрашнего утра! Чимин вновь идет на брюнета и опять целует, закусывая нижнюю губу, проводя по ней языком, уносится от запаха одеколона мужчины на другую планету. Юнги активно борется с последними каплями здравого смысла и опять отталкивает, уперевшись в грудь руками. Пак смотрит на своего психолога со сбивчивым дыханием, пока их громкие выдохи перебивают друг друга только стуком сердец. Мин приходит в себя, анализирует, что делает все неправильно, смотрит на ярко–алые мокрые губы, и схватив за талию, целует на этот раз сам. С Чимином все вкусно, а еще, до пошлого — грязно и сексуально. Юнги стискивает в руках худенькое тельце, пока Пак кольцует шею мужчины и углубляет поцелуй, пуская свой язык в рот. Будь Чимин храбрым парнем, которому флиртовать с доктором — раз плюнуть, он бы еще на первом сеансе пригласил своего психолога Мин Юнги на свидание и сидел бы на иголках весь романтический вечер, чтобы лишь дождаться момента, когда они начнут целоваться. Юнги для Пака красивый, весь такой правильный, аккуратный и манящий, с ровными плечами, крепкими руками с тонкими запястьями, длинными пальцами. Блондину в нем все до дьявольски отторгающих нормальностей мыслей нравится. Будь то черные брюки, прилипшие к округлой заднице, или черные часы с кожаным ремешком, туго натянутые на левом запястье — все красиво. Юнги — это искусство. Он, как настоящий мужчина из книжек. Вежливый, тактичный, умный, если у него еще и член большой, то возможный секс с ним — это билет в один конец в рай. — Давай на кровать, — выдыхает в поцелуе Чимин, отрываясь от Юнги и растягивая вязкую слюну между ними. Мин не против. С легкостью подхватывает за мягкие бедра парня, и снося лампы, рамки на стене, статуэтки на полках, валится вместе с ним на мягкие простыни. Юнги откидывается на подушках и издает тихий стон, когда Чимин садится сверху и медленно расстегивает пуговицы своей шелковой пижамы. Сам возбуждающе елозит на члене, о котором долго мечтал после провалившегося сеанса в офисе и откидывает пижаму на пол. Припадает руками к белой рубашке Юнги, рвет в пальцах неподдающиеся мелкие пуговицы, и скидывает ее вслед за блузой, притрагиваясь мокрым языком к твердому соску доктора. — Чимин, — протягивает с громким стоном Юнги, сжавшись от удовольствия. Пак мастерски вылизывает соски, трется попкой о член, отчего уже десять раз кончить можно. Нагибается и присасывается губами к губам напротив, языком вытворяя то, что Юнги бы себе даже в самом изощренном порно–фильме не представил. Беловолосый очерчивает взглядом мужские грубые изгибы тела, целует скулу, прикусывает, вызывая стон, и рывком стягивает клерковские черные брюки, а затем тянет черные боксеры, когда ему наконец предстает во всей красе вставший налитый член, размер которого он не мог ощутить телом под многочисленной тканью. У Чимина горят глаза, и глубоко в душе он вскрикивает от радости, потому что половой орган у Мин Юнги такой же красивый, как и его обладатель. Юнги приподнимает с подушки голову, наблюдая за парнем, который сейчас высунул свой язык над членом и медленно, дразня, проводит кончиком языка по соленой головке. Смазка уже течет по члену, и Пак перехватывает ее языком, водит вокруг толстого члена кругом, присасывается губами к выступающим венкам и довольно урчит от удовольствия, словно кот, который ждал лакомства целые сутки. Мин Юнги не верит своим глазам. Щурится, закрывает их, вновь распахивает, но не верит. Не верит, что Чимин, смущающийся даже адекватно поздороваться, сейчас такие вещи вытворяет. Зависимость от секса. У него зависимость от секса, и он лучше любого другого знает, как играть в эти игры. Юнги вновь падает на подушку, когда Пак обхватывает член рукой и пускает головку себе в рот, смачно посасывая. Все тело пробивает высокоразрядным током, когда Чимин начинает активно сосать. Парень сует член совсем глубоко себе в рот, сам давится, откашливается весь в слезах, но повторяет этот маневр раз за разом, открывая для Юнги портал в другую вселенную. Мин уже громко стонет, хватает белые волосы в кулак, и сам насаживает глотку парня на член, подвиливая бедрами в слаженном ритме. Пак захлебывается в слюне и смазке, водит языком по мокрой головке и согнувшись, как кошка, подставляет раскрытый рот, пока мужчина выгнувшись, кончает ему в рот с громким рыком на всю квартиру. Юнги бьет экстаз от ошеломительного минета, его потряхивает, а все тело вспотело, как от километрового кросса. Мужчина только пытается прийти в себя, когда Чимин запрыгивает к нему на бедра и показательно высовывает свой язык, демонстрируя остатки спермы. — Ты такой... — шепчет Юнги. — Извращенец? — Чимин сглатывает. — Ты еще многое не видел, — ухмыляется блондин и опять кольцует язычком сосок, не давая Юнги закончить с прошлым оргазмом и пытается возбудить снова. Мин обессиленно привстает на локтях, и притянув за талию, целует парня в соленые губы, скользя языком по мягким губам. Опрокидывает своего пациента под себя и нависает сверху, стягивая шелковые штаны, под которыми ничего нет — только небольшой аккуратный вставший член. Чимин высовывает язык и облизывает свои губы, ерзая по простыне, как заведенная игрушечная обезьянка. Хватается за шею и горячо дышит в ухо, грубо посасывая мочку. — Доктор, пожалуйста, — хнычет Чимин, пока трется пахом о готовый к еще одному секс–марафону член Мин Юнги. — Сделайте это. Брюнет схватив за талию, переворачивает грубо парня под собой на живот и собирает под талией, ставя парня в неприличную позу. — Сделать что? — шепчет в ухо Юнги, пока Пак стонет, как последняя шлюха, от переполняющего возбуждения в солнечном сплетении. Чимин вздергивает подбородок и указывает пальцем на тумбочку, пока Юнги лезет в нее и вытаскивает оттуда презерватив и смазку в голубом тюбике. Брюнет разводит силой ноги парня, и обильно пролив чуть ли не пол тюбика на тело партнера, проникает внутрь сразу двумя пальцами, отчего Чимин громко вскрикивает. — Юнги, — стонет беловолосый мальчик, пока его психолог трахает своего пациента длинными проворными пальцами. Холодные, измазанные обильно смазкой пальцы скользят довольно глубоко, даже без члена умудряясь задевать заветный комочек нервов, отчего Чимин стонет, уткнувшись лицом в простыни. — Юнги, пожалуйста, — вскрикивает Пак, когда мужчина добавляет еще один палец. — Трахни меня. Юнги наслаждается вспотевшим, скользким, согнутым в позе раком красивым Пак Чимином, пока вытаскивает пальцы и  быстро рвет зубами упаковку от презерватива. Затем Юнги аккуратно его натягивает, пристраиваясь сзади, а блондин пятится назад на стертых в красноту коленях, подвиливая попкой. — Трахни меня жестко, пожалуйста. Не жалей, — шепчет Пак, врываясь до боли ногтями в простыни, когда Юнги направляет свой член точно в дырочку и входит толчком наполовину. Брюнет встряхивает свои волосы, и схватив чужие блондинистые, сжимает их в кулаке, притягивая лицо к себе и дыша разгоряченно в скулу. Пак вскрикивает и срывает голос на томные тихие стоны, когда Юнги входит полностью и тут же срывается на частый быстрый темп, оглушая их обоих громкими шлепками тел друг о друга. — Глубже, — просит Чимин, утопая в стонах и наслаждении. — Да, вот так. Да. Юнги. Быстрее. Жестче. Юнги дает жестче. Оперевшись одной рукой о прикроватные деревянные балки, а другой схватив Чимина за горло, Юнги срывается с тормозов и вытряхивает всю душу. Кровать ходит ходуном, все вокруг, как в бреду, трясется, и Пак громко стонет, чтобы разбудить самого себя и не дать упасть себе в обморок от удовольствия. Мин Юнги создан, чтобы трахать Пак Чимина, потому что он делает все так, как нужно, потому что, будто бы всю жизнь знал, куда надавить и где долбиться грубее, чтобы было приятнее. Брюнет наращивает темп, слившись с Паком в одно целое, входит членом в парня, хочет пробить дно. — Юнги, мне так хорошо, — Чимин поворачивает лицо и сует язык в рот мужчины, но грубые приятные толчки в самое желанное место под правильным углом срывают блондина на бесконечные громкие стоны, отчего они просто мычат и дышат, как паровозы, друг другу в рот. — Сделайте еще так, доктор, — просит Пак, цепляясь ногтями в бедра Юнги, чтобы устоять на коленях, потому что они предательски трясутся. — Я уже скоро... — Чимин тянется пальцами к своему члену, но получает по рукам. — Не трогайте. Будьте послушным пациентом, — Юнги крутит в пальцах чиминовы соски и трахая еще сильнее, дает парню упасть на кровать в безумном оргазме, который накрывает Пака с головой. Чимин кончает на голые простыни, подергиваясь в бьющих мелких конвульсиях с именем «Юнги» на устах. Приятное тепло разливается по всему телу, конечности отказываются работать и блондин хватает ртом недостающий кислород, пока Юнги продолжает трахать его раком. Это наслаждение никогда не закончится, Чимин молится, чтобы оно никогда не закончилось, потому что находиться под Юнги так сладостно и приятно. — Я близко, малыш. Постарайся для меня, — шепчет в ушную раковину Юнги и Чимин приподнимается на запястьях, хотя дается это ему очень сложно. Оргазм сшибает не только с ног, но и с рук тоже. Пак прикрывает глаза, пока усердно пытается привыкнуть к тому, как его разрывает внутри пульсирующий член его лечащего психолога. Чимин хватается руками за изголовье кровати и жмурит глаза, когда мужчина за его спиной срывается на бешеный темп, вдалбливая его в деревянные балки. Юнги рычит Чимину в рот и изливается внутрь, обхватив руками тонкую талию. — Вот черт, — вскрикивает Пак, когда опускает свою голову и в первый раз в жизни видит, как кончает второй раз за один подход. — Черт, — трясется парень и падает на кровать, ломаясь в три погибели в парном оргазме со своим любимым психологом. Чимин убирает свои белые мокрые от пота пряди со лба и переворачивается на спину, громко дыша. Юнги стягивает использованный презерватив, и перевязав на конце узел, откидывает его на пол, валясь рядом с пациентом на подушки. Когда волна оргазма утихает, Мин поворачивает голову и сталкивается взглядом с глазами Пака, которые щурятся от яркого света люстры, режущего зрачки. Они даже не удосужились отключить свет в спальне и заняться сексом в приглушенной романтичной темноте. Мин Юнги окидывает взглядом алые пухлые губы. Он все-таки это сделал. Не помог бороться с зависимостью, а сам пришел в виде дозы к наркоману домой и предложил себя, как на блюде. Как же это не профессионально. Чимин жмется к мужчине ближе и поднимаясь на локте, проводит пальцами по лицу психолога, откидывает черные волосы со лба и подносит свой носик к губам, шумно втягивая запах. — Жалеешь? — шепчет Пак. — Мы оба этого хотели еще при первой встрече, нет смысла жалеть. Чимин ложится на грудь врача и дырявит глазами свою бирюзовую вазу на полке. Интересно, что будет дальше? Юнги не захочет связываться с парнем, у которого есть психическое расстройство, и уйдет? — Это был самый лучший секс в моей жизни, — поднимает голову Пак. — Мне очень понравилось, хочу еще. Юнги удивленно приподнимает голову и тихо смеется, обнажая свои зубы и Чимин готов продать все свои органы на черном рынке, чтобы еще не раз увидеть эту необычайно–красивую улыбку. Коли жизнь с ним так строга и все, чем он может довольствоваться — это маленькое, небольшое логово в глухом спальном районе и опустошение после каждого секса с новым человеком, имя которого он даже не успевает узнать, то пусть будет так. Ставить все на кон и неуклюже передвигать шахматные фигурки — это все, что может делать Пак Чимин. Это ему нужна помощь, это он утопающий, это у него нет друзей, родни и любимого человека. Юнги может стать спасательным кругом, однако зачем ему это все, если у него в жизни все идет так, как надо. Он лечит, а не подбирает побитых судьбой щенков, чтобы их приютить и позаботиться. — Твои булочки наверняка остыли, — приоткрывает глаза Юнги, глядя на любопытные пытливые глаза, нависшие сверху. Чимин приоткрывает рот, но не решается что-либо спросить, лишь поднимает уголки губ и целует потную мужскую шею. — Я могу утром испечь новые, — смущенно шепчет блондин, следя за реакцией. — Тогда договорились. А после поедем в офис и начнем твое лечение, согласен? Пак Чимин не верит тому, что прямо сейчас слышит, широко улыбается и вновь запрыгивает на бедра мужчины, припадая к сладким манящим губам. Если лечение от сексуальной зависимости будет долгим и с приятными поощрениями в виде голого тела Мин Юнги, Пак Чимин готов бороться со своим психическим расстройством хоть целую вечность.