***
Не знаю, что больше заставляло меня дрожать в ту ночь — воспоминания о происшествии в ванной или слова Нильсена про предстоящую поездку. — В Швецию? С мамой? — в очередной раз спросила я, пытаясь собрать мысли в кучу, пока Александр ходил по номеру и собирал МОИ вещи, не удостаивая меня ответом. На его лбу прорезались глубокие морщины, он явно напряжённо размышлял, пока его руки с педантичной аккуратностью складывали бесконечные топы и джинсы в огромный чемодан. — Я пока пойду на ресепшен, попробую выяснить, кто был на смене сегодня ночью, — Сэм также не замечал мои вопросы, судорожно печатая что-то в своём смартфоне. Александр лишь коротко кивнул на его слова и направился к тумбочке, продолжая игнорировать моё присутствие. Двое мужчин самозабвенно копались в моих вещах, принимали решения за меня и абсолютно не обращали внимания на мои попытки принять во всем этом хоть какое-то участие. Разумеется, в глубине души я была им благодарна за помощь и заботу, но именно в глубине. В данный момент куда сильнее я испытывала несколько иные чувства. Адреналин от пережитого ужаса трансформировался в нарастающую злость и раздражение на этих двоих, в особенности на эту самодовольную, вечно ухмыляющуюся, постоянно решающую всё за меня шведскую задницу, которая продолжала бесцеремонно доставать мои вещи из тумбочки и укладывать в чемодан. — Нильсен, алло! — моя нога поднялась и со злостью пнула шведа в бедро, мужчина резко повернулся и посмотрел на меня со смесью удивления и раздражения. — Я тут вообще-то… — начала я. — Что, Агата? — оборвал меня швед, глядя в глаза. Я впервые услышала в его голосе… усталость? Клокочущий вулкан злости начал медленно гаснуть, я с удивлением уставилась на голубоглазого и только сейчас заметила тёмные круги от бессонных ночей под холодными глазами и длинные красные порезы, расползшиеся по предплечьям после недавнего падения люстры. Точнее, после недавнего спасения меня на балу, в результате которого мужчина сам оказался под треклятой люстрой, свалившейся с десятиметровой высоты и чудом оставившей на его теле лишь множество глубоких порезов и несколько крупных синяков. Именно поэтому, Агата, тётушка всегда советовала тебе контролировать свои эмоции. Александр так и замер на корточках, продолжая смотреть на меня с какой-то усталостью и нежностью, в его руке по-прежнему была зажата небольшая чёрная сумка, куда я сложила походную аптечку. Я больше не решалась продолжать гневную тираду по выяснению, какого черта он, не спросив меня, вдруг решил, что мы едем в Швецию, да ещё и для знакомства с его маман. Вместо этого, поддавшись непрошенному порыву благодарности, я опустилась на пол рядом с ним и потянулась к зажатой в его руке сумочке, поставив её рядом с собой. Внезапно стало жарко, но этот жар словно унёс мою злость и страх, я приподнялась, встав на колени, и поднесла руки почти вплотную к мужчине, но не касаясь его рубашки. Мои руки вопросительно замерли у его воротника, швед продолжал удивлённо таращиться, ожидая дальнейших действий, и восприняв отсутствие сопротивления как разрешение, я начала медленно расстёгивать пуговки на тёмной ткани. Судорожный короткий вздох, и я ощутила, как грудь мужчины слегка напряглась под моими пальцами. Странно, во мне, на удивление, не было ни стыда, ни смущения. Хотя раздевать его мне ещё не приходилось. Я освободила мужчину от рубашки, дотронулась до краешка его тёплых губ своими. Александр подался было вперёд, пытаясь углубить поцелуй, но я отпрянула и раскрыла замок на чёрной сумке. — Что ты собралась делать, каттен? — голос Александра был тихим, он смотрел мне в глаза, пока я доставала всё необходимое из сумочки. — Ты так часто бываешь рядом, спасаешь меня, жертвуешь собой, — ватный диск с перекисью лёг на глубокий порез на левой груди мужчины, он слегка поморщился, — но иногда даже героям нужно немного заботы. Из груди Алекса вырвался глубокий, бархатный смех, он полностью отдал себя в мои руки, пока я обрабатывала его раны, пытаясь вложить в каждое своё движение всю нежность, что испытывала в тот момент. Его глаза, прежде холодные и колкие, теперь отражали мягкий свет ламп. Он улыбался, глядя, как я дую на его кожу, проводя пальцами там, где не было ран. Свободной рукой он погладил мою щёку, убирая мешающую прядку за ушко. — Ты очень красива, мин лиллия, — швед потянул меня за подбородок к себе, а я, ощутив его тёплое дыхание, приоткрыла губы, пока моё сердце вновь пустилось в дикий пляс. — Какого хера происходит в этой чёртовой гостинице?! — дверь со стуком распахнулась, в неё влетела разъярённая Ева, за которой семенила растрёпанная Рейчел в шёлковой ночнушке. Ева принялась нервно ходить по комнате, явно не замечая интимность разрушенного ею момента. Александр невозмутимо поднялся, застёгивая рубашку, и снова натянул маску холодной сосредоточенности. И снова здравствуйте, мистер я-сделан-из-арктического-льда-Нильсен. Я нервно заёрзала, пытаясь сложить всё обратно в сумочку, руки снова почти не слушались меня. Видя мою дрожь, на помощь пришла, как всегда, чуткая Рейчел. Блондинка забрала вату и баночку с перекисью, которые я держала в руках, и аккуратно сложила на место, застегнув молнию. Я с благодарностью посмотрела на неё и с сожалением ощутила, как былое спокойствие и теплота исчезли без следа из груди. Ева вернула меня в реальность, где мне угрожают сожжением, убийца тётушки гуляет на свободе, а я совсем скоро отправлюсь в бега от своего проклятья в чужую страну. — Нет повода для беспокойства, я увезу её в Швецию, подальше от Чарльза и этих подозрительных Кадоганов. Мы с Сэмом будем постоянно рядом, — ледяным тоном отчеканил Александр, располагаясь в кресле. — Да уж, от вас я смотрю толка очень много, — съязвила Ева, устало потирая лоб, а Александр, казалось, пропустил её слова мимо ушей. Я поднялась, наконец, с пола и плюхнулась мешком на кровать. Усталость накатила на меня одной беспощадной волной, а я ощутила, что не хочу ничего обсуждать и, тем более, слушать препирательства этих двоих. Сейчас мне нужна только кровать и подушка. Всё. Потом везите меня куда хотите. Рейчел, как всегда безошибочно угадав мои чувства, заботливо погладила меня по голове. — Нашей Агате сейчас нужно хорошенько выспаться перед полётом, столько стрессов для девушки, а вы своей перепалкой делаете только хуже, — Линд посмотрела на меня с искренней теплотой. — Ей нужен ствол, — ледяным тоном возразила Ева, — с ним можно крепко спать и спокойно есть, зная, что в случае опасности твои враги будут с дыркой в заднице. — Ева, ты сама себя слышишь? — вскинул брови Александр. — Это не такая уж плохая идея, — ко всеобщему удивлению проговорила я, замечая одобрительную ухмылку на лице темноволосой. — Но сейчас я иду спать, все вопросы мы решим завтра. А пока предупреждение: кто решит меня разбудить раньше времени, будет убит на месте безо всякого оружия. — Спать ты будешь в моём номере, вот ключи, — приказным тоном пробасил швед и протянул ключ от своего номера. Желания спорить не было. Великая троица явно не собиралась убираться из моего номера, да и у меня самой не было желания здесь оставаться. Поэтому я, не обращая внимания на две пары глаз, удивлённо наблюдающих за тем, как я спокойно шагаю спать в одноместный номер шведа, захлопнула дверь и вышла в коридор. Суждено ли мне было спокойно пройти 6 метров до номера Нильсена? Конечно, нет. По коридору мне навстречу шёл наш Сэмми, а заметив меня, он прибавил шаг и приблизился вплотную. — Агата, что ты тут делаешь? — тёплые руки Сэма мягко легли на мои плечи, я подняла на него затуманенные усталостью глаза и просто бессильно опустила голову на его плечо. Макото явно хотел что-то сказать, но, увидев моё состояние, просто успокаивающе обнял и прижал к себе. — Тебе нужно поспать, давай провожу в номер, — Макото заботливо придерживал меня за плечи, направляясь обратно к моей двери, видимо, решив, что я куда-то отлучалась. Ох, Сэмми, как же я сейчас жалею о наших шалостях в моей спальне и твоих ложных надеждах на меня… Я только открыла рот, чтобы сообщить ему, где собираюсь спать этой ночью, как дверь моего номера распахнулась. От неловкого объяснения, что спать я намерена в комнате Александра, меня спас сам Нильсен, материализовавшийся позади нас. Как и всегда, мужчина безошибочно определил по нашим лицам и позам, что происходит. — Агата сегодня спит у меня, я её провожу, Сэмми, — твёрдая рука отодвинула меня от японца, — но ты не печалься, с тобой мы поиграем завтра. Сэм ругнулся на японском, нехотя убирая руки с моих плеч. Когда меня перестанут перетягивать как погремушку? — я зло переводила взгляд с одного недоухажера на другого. Картина маслом: злой, но не знающий как возразить японец с играющими желваками, самодовольный швед с наглой ухмылкой и одна уставшая англичанка с глазами закатанными так далеко назад, что можно было увидеть собственный мозг. — Господь! — в раздражении бросила я, освобождаясь от рук мужчины и с силой толкая дверь в комнату Нильсена. Всё, что я сейчас хотела — оставить эту нелепую сцену позади и забраться в кровать. Но нет! Естественно, эта задница попёрлась следом за мной в номер, игриво помахав Сэму на последок. — Не благодари, золотце, — улыбнулся мужчина, прикрывая за собой дверь, — я сделал всё, как ты хотела: уложу в свою кровать, и даже от неприятного разговора с Сэмом тебя избавил. — Я почти забыла, какой ты бываешь невыносимый, — протянула я, забираясь под одеяло. На мне по-прежнему было натянуто только полотенце из ванной, но сил переодеваться уже не было. — Не переживай, я всегда буду рядом, чтобы напомнить о том, какой я невыносимый и как сильно тебе за это нравлюсь, — с этими словами Александр ласково чмокнул меня в нос и вышел из комнаты, а я провалилась в сон.***
Я подскочила в кровати от резкого звука, мигом сбросившего с меня пелену сна. Это Александр пнул дверь и вошёл в комнату, держа в обеих руках сумки с моими вещами. Кое-как сев, я пыталась взять себя в руки и не подавать виду, что испугалась открывшейся двери. Мои глаза с холодным любопытством наблюдали за дальнейшим действиями шведа. — Прости, каттен, но всё шелковое барахло останется в туманном Альбионе, в Швецию ему путь закрыт, — с насмешливой улыбкой он кинул сумки в сторону и опёрся на комод, пристально вглядываясь в моё лицо. Я знала этот взгляд, он снова анализирует каждое моё микродвижение, пытаясь считать моё состояние. Просто дурацкая привычка или акт заботы? Столь пристальный взгляд сейчас был не особо приятен, даже не глядя в зеркало, я ощущала, насколько паршиво сейчас выгляжу, что только было подтверждено следующей репликой Нильсена. — Тебя будто катком переехали. — Ты не мог бы свалить куда-нибудь подальше, Ал? — нарочно сокращая его имя, чтобы побесить, прохрипела я в ответ. — У тебя, видимо, все мозги в задницу и сиськи ушли, ты в моём номере, каттен. И, кстати, о сиськах, — взгляд парня опустился ниже под моё недовольное шипение. Только сейчас я заметила, что одеяло предательски сползло, оголяя мою правую грудь, а полотенце слетело с меня ещё во сне, чего и стоило ожидать. Глядя на самодовольную ухмылочку на лице Александра, мне пришла в голову идея. Он же любит доводить меня, а потом смотреть, как я бешусь? Пора поменяться ролями. На этот раз, я не отвела взгляда и не покраснела, чем обычно забавляла этого треклятого Нильсена. Резко поднявшись с кровати и ощущая, как одеяло сползло к ногам, оголяя меня полностью перед цепким взором Александра, я встала и подошла почти вплотную к нему, осознавая, какой эффект производит мой внезапный полуголый вид на шведа. Я стояла перед ним в одних лишь крошечных трусиках так близко, что сосками ощущала, как часто вздымается его грудь. С победным злорадством я протянула руку вперёд, слегка касаясь его бедра. Глаза Александра удивлённо уставились на меня, а увеличившийся бугор на брюках кричал о моей грядущей победе. Я нарочно совершала каждое микродвижение максимально медленно, растягивая удовольствие и глядя ему прямо в глаза. Моя нога слегка согнулась в колене и коснулась его бедра, корпусом я подалась ещё больше вперёд, сильнее прижимаясь к нему грудью и ощущая его дыхание на своём лице. Мои губы были максимально близко к его, и я соблазнительно провела языком по своей нижней губе, опаляя его дыханием, отчего он сглотнул, приготовившись к броску. — Футболочку не одолжишь? — невинно пролепетала я прямо в его губы. Вопреки всем ожиданиям мужчины, моя рука вдруг соскользнула с его бедра и схватила ручку комода, на который тот опирался. Я медленно потянула ящик комода на себя, не прерывая зрительного контакта, и наугад достала первый попавшийся кусок ткани. — Фан, Агата! — услышала я вслед голос разъяренного Александра, захлопывая дверь ванной. Это тебе за леденец, Алекс.