Самый громкий звук

Чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения. Хочется просто встать, пожелать всего хорошего и уйти. Джордж Бернард Шоу

С катка они уходили веселой гурьбой, и только Тристан все озирался, явно рассчитывая поймать свою ледовую компаньонку, но девочка, видимо, завозилась в раздевалке и никак не желала попадаться на глаза очарованному рыцарю. В дали одного из коридоров проскользила крошечная юркая тень, и Антон вдруг задумался, а через минуту сказал своим спутникам: - Слушайте, давайте я вас на часок брошу, хочу Тамарочку повидать, она сегодня здесь, вроде. - Здесь, подтвердила Лена.- Она, кстати, недавно про тебя спрашивала. Тристан в очередной раз обернулся и расцвел: - Мам, я тоже по делам!- и сорвался прочь от семьи. - А ты-то куда?!- вслед попыталась остановить сына Лена, но тот даже голову не повернул. Сонечка оценила ситуацию, посмотрела на подругу по льду и протянула: - А! Мара… Ну поняяятно! Взрослые переглянулись и хором усмехнулись девичьей реакции. В группе явно рождалась покорительница мужских сердец, и Тристан пал жертвой. - Лен, я его привезу,- улыбнулся в бороду Антон.- Пусть погуляет девочку до кафе. - Балбес,- резюмировала Соня, гордо развернувшись к дверям. Мать посмотрела сначала на довольного сына, вьющегося вокруг прелестницы, потом на вздернувшую подбородок дочь-гордячку и все, что смогла произнести: - Давай сумку, Антош, вывезем ваш инвентарь. - Да брось ты, я его тебе сгружу в машину,- Сихарулидзе закинул сумку на плечо.- И сама не вынимай из багажника. Тяжело! Вытащим, когда вернусь. - Слушаюсь и повинуюсь, мой господин,- шутливо пропела Лена. И так напомнила себя восемнадцатилетнюю, что сердце защемило невозвратной юностью. **** ноябрь 1995 - Держись за меня крепче и давай свою сумку,- пытается стянуть с девичьего плеча огромный спортивный баул Антон. - Нет,-коротко отвечает Лена, придерживая ремень, чтобы не соскользнул.- Я ношу свой инвентарь сама. - Странная ты,- удивляется парень.- Тебе за тренировку не хватило нагрузки, что еще и тяжести хочешь потаскать.? - Это мое!- упрямо повторяет Лена, не отдавая сумку. - Ладно! Как хочешь,- сдается Сихарулидзе.- Но под руку меня все равно держи, правда же можешь упасть! Девушка поворачивает голову, смотрит насмешливыми голубыми глазами и спрашивает: - А ты упасть не можешь? - Нет, не могу,- уверенно заявляет провожатый.- Я же за тебя отвечаю! И она доверчиво берется за его локоть, а он плотно прижимает запястье к своему боку. Идут медленно и, наверное, всем кажется, что это парочка влюбленных, а на самом деле так рождается родство душ. Лена глядит вдаль, молчит. Долго, будто сверяется с самой собой, а потом начинает монолог: - Когда мы приехали в Москву из Невинномысска, тренироваться, меня, считай, полностью экипировала Нина Ивановна. Не могла же она сына отправить с девочкой без коньков парой. А коньки были хорошие. Сами мы бы такие не купили. И не только коньки, конечно. Все. Серый день над Питером задувает мокрым ветром, пахнет недовольной Невой, беленькая девушка идет под руку с высоким юношей и негромко, без художественных украшений, рассказывает о себе. - А потом стало понятно, что вместе мы не пара. Тяжело ему было, скорости не хватало, силы. В общем, Нина Ивановна приехала его забирать, встретила нас у спорткомплекса, забрала вещи, и мы пошли в общежитие. А как дошли, она с сумками нашими к сыну в номер. И говорит мне: “Твоего тут ничего нет. Это все куплено на мои деньги, чтобы ты с моим сыном каталась.” С тех пор свои вещи я никому не отдаю,- закончила историю Лена. - И Олегу?- заинтересованно спросил парень. - Никому,- отрезала Лена. - Ну и зря!- отрезал Антон.- Я твои вещи всегда донесу до твоего дома, или… Сихарулидзе осекся, начал что-то внимательно разглядывать у себя под ногами. - Или?- попалась дождаться продолжения девушка. - Или я себя уважать перестану,- отмахнулся молодой человек. Было совершенно ясно, что сказать он хотел не это, но, похоже, перехотел. Лезть с вопросами не стала. **** Антон, притормозил у выхода, дождавшись сладкую парочку и, зацепив паренька за капюшон толстовки, отклеил временно от девочки. Гуляйте недалеко. Я тебе позвоню, как свои дела закончу,- скороговоркой выдал мужчина и кинулся догонять Лену и Соню, чтобы тем, уставшим после занятий, не пришлось еще и его дожидаться. Помахал девочкам на прощание и отправился на поиски любимого тренера. И что тут искать, Тамара Николаевна священнодействовала на льду, с которого Антон ушел не больше двадцати минут назад. Веселый свисток маленькой женщины выдал очередную заливистую трель, Сашка и Дима остановились, глядя сверху вниз на тренера. - Нет, ребята, это же совершенно никуда не годится,- ровно тот же голос, те же интонации, с которыми Тамарочка воспитывала самого Антона. И вот Антон уже седой, в его жизни столько произошло, столько поменялось, а Тамара Николаевна все та же: педантичная, настойчивая, умеющая добиваться результата, не повышая голоса и не ругаясь. Ей всегда хватало русского литературного языка и аргументов, чтобы не переходить на эмоцию и нецензурщину. Давным-давно, еще катаясь с Машей, Антон не сдержался и выдал что-то на русском народном, Тамара Николаевна отозвала его в сторону и спокойно попросила, но так, что он затвердил себе это приказом на всю жизнь: - Антон, ты мальчик из ленинградской семьи. Твои родители не биндюжники, не маргиналы, зачем же позволять себе речь, которую в приличном обществе услышать нельзя? У нас здесь приличное общество. Ты кавалер, рядом с тобой молодая красивая девушка, а ты материшься, словно грузчик. Больше Сихарулидзе не ругался матом: кричал, возмущался, но при Тамаре Николаевне никогда нецензурщины не позволял себе, и при других женщинах - тоже. Некрасиво, он же мужчина, рядом приятные женщин. Непорядочно. Тренер очертила этическую границу, за которую Антон считал невозможным заступать. - Дима, ты ее покажи, открой. Эта девушка твое сокровище, а не прячь куда-то подмышку… Наверное, Тамара Николаевна и дальше бы объясняла детали спортсменам, но ровно в макушку ее нежно чмокнули, а потом две большие сильные руки обняли со спины. Голос Антона пропел над ухом: - Наше сокровище - это вы Тамарочка Николаевна! Аккуратно взял тренера за руку и бережно развернул на льду. - Вот как-то так,- улыбнулась Москвина, встав в точку после разворота. Сашка с Димой хихикнули, откатились немного и весело повторили разворот партнерши, который только что сделал Сихарулидзе с Тамарой Николаевной. - Красавцы! Умницы!- похвалила тренер.- А теперь по программе! Над катком звучала музыка, спортсмены скользили по глади льда, меняя друг друга, завершая свои фрагменты, уступая дорогу друзьям и соперникам, а крошечная женщина оставалась рядом, руководила и направляла, находила верные слова для каждой пары. Тамара Николаевна дирижировал своим оркестром из шести инструментов, звучащих попарно. Когда не стало Игоря Борисовича, все они боялись, как Тамарочка переживет его уход, но она выдержала стойко, на льду казалась такой же, как и раньше. От этого создавалось ощущение вневременности, будто здесь Антону снова было двадцать. - Ты такой мечтательный,- Тамара Николаевна смотрит на своего бывшего спортсмена с улыбкой. - Здесь время останавливается,- блаженно вздыхает Антон.- будто мне вот-вот выходить на лед и тренироваться самому. - Но не выходишь,- смеется тренер. - Мечтать об этом мне нравится больше, чем кататься,- резонно замечает Сихарулидзе. - Ты чай со мной пить будешь?- спрашивает Тамара Николаевна. - С печеньками,- оживляется мужчина. **** В кабинете Тамарочки настоящий дом: тяжелые кресла для посетителе, основательный деревянный стол. Никакого минимализма. Все солидно и успокоительно. - Рассказывай!- тренер подает большую кружку с чаем и ставит вазочку печеньем, на долгую беседу настрой. - У меня забота, Тамарочка,- Антон недовольно ежится.- Стив нарисовался, не сотрешь! - К Лене приехал?- интересуется женщина. Сихарулидзе отрицательно мотает головой: - Тристану писать наладился. Видно, что Тамара Николаевна тоже не одобряет поведения бывшего мужа Елены, но говорит только одно: - В конце концов, Антош, Тристан его сын. - До четырнадцати лет не вспоминал, а тут вдруг отцовские чувства проснулись,- горько кривится Сихарулидзе. - Мало ли,- короткими глотками женщина выпивает горячий чай,- иногда люди созревают, понимают свои ошибки и меняются. - Такие не меняются!- резко бросает бывший спортсмен. - Наверное,- соглашается Тамара Николаевна.- А ты-то чего боишься, Антош? - Она его не забыла,- воздух вокруг морщится, словно на дорогую картину плеснули едкой кислотой. - Антош,- вдруг холодно и даже, кажется, недобро, отвечает Москвина,- она никогда его не забудет. У них двое общих детей! И ты теперь никогда не забудешь Вику, и Вика не забудет тебя. Вы родные люди. Кровно родные. Вас роднит кровь ваших детей! - Но ведь она опять поверит ему, сорвется следом,- горячится мужчина,- а он ее предаст! Снова! - Мне кажется, ты недооцениваешь Лену, всегда недооценивал,- спокойно рассуждает Тамара Николаевна.- Она взрослая женщина, самостоятельная. Мать двоих детей, которыми дорожит. Почему ты думаешь, что все это затмит Стив? - Она его любит!- беспомощно произносит Антон. - Антош, ты вот Лену любишь же?- вопрос был задан в качестве преамбулы, ответ никаким секретом не являлся.- Представь, что завтра она тебе скажет, что готова жить с тобой, создать семью. Бросишь Вику? Первым порывом было ответить “да”, но вдруг всплыло, как Витька гоняет машинки и прикартавливая рычит мотором, как Жорик подходит и серьезно, глядя в глаза, говорит: “Отец, у меня есть чисто мужской разговор”. Как улыбается Вика, глядя на эти серьезные дела своих мужчин. Понял - нет, никогда он не уйдет от них, даже ради Лены. Мужчина медленно отрицательно качает головой. - Так почему ты думаешь, что Лена инфантильнее и глупее тебя?- замечает Тамара Николаевна. - Я боюсь,- вздыхает Антон.- За нее, за Триша, за Сонечку. Я же в ответе за них. Он всегда был таким, горячим и ответственным за своих, может, если б не это, Тамара Николаевна никогда не решилась бы на возвращение Лены в спорт. С Антоном было можно. - Антош, ты все равно не убережешь других людей от ошибок, если они решат их совершить, но, может, и не решат. Нужно спросить,- логично и очень точно озвучивает мысль Москвина. - Вы правы,- соглашается мужчина. Потом они пьют чай. Сихарулидзе рассказывает о сыновьях, Тамара Николаевна о новой паре и внучке. Рядом с этой женщиной мир становится стройнее и яснее. А еще почему-то строже, но мягче. И это тоже умиротворяет.