Что нам скажут звёзды?

      Чёртов Пол Прентер! Видела ли Англия (а то и весь мир) большего засранца? Роджер был уверен, что Полу спокойно можно присваивать звание «Падла года», если не века. Мало того, что эта гадина испортила Тейлору весь ночной досуг, так ещё и днём он не давал возможности побыть с Фредди наедине. Стоило Брайану и Джону удалиться куда бы то ни было, оставляя двух «друзей» наедине, как тут же на радаре появлялась наглая, ухмыляющаяся физиономия Прентера. Он, определённо, о чём-то догадывался и теперь делал всё возможное, чтобы свести к минимуму вероятность любой близости между Роджером и Фредди. И дело было не только в физической близости, но даже в моральной. И за всё это Тейлор ненавидел его ещё больше (хотя, казалось бы, куда уж больше?) – Можно выбросить его в окно? – зло прошипел барабанщик, в упор глядя на ненавистную фигуру и надеясь, что от его гневного взгляда эта самая фигура просто загорится, как спичка. Прентер что-то объяснял им. Наверное, что-то касающиеся грядущего концерта. Но никто его особо и не слушал: они и сами знали, чего от них ждёт публика. И уж Фредди точно не обманет ожиданий. – Ты бы говорил тише. Ещё услышит… – прошептал сидевший рядом Брайан. – И плевать, – ответил Тейлор, даже не взглянув на друга. – Да и не обратит он внимания на меня. Только глянь, как он на Фреда смотрит. Зачем ему ещё кто-то из нас? В голосе блондина ревность проскользнула, видимо, слишком явно. Мэй, конечно, не оставляет это без внимания. – Уж не ревнуешь ли ты, Родж? – гитарист улыбается. – Не волнуйся, Фред слишком любит свою Лиззи. Ты в его сердце навсегда. – Издеваешься? – Роджер мгновенно краснеет, коря себя за то, что может вот так просто и бездумно выдать свои чувства к вокалисту. – Нет, я серьёзно. Никакой Пол Прентер не заменит ему твоё кукольное личико… – Брай явно куражится. А сердце Тейлора грозится выпрыгнуть из груди. Неужели он действительно настолько очевиден, что даже Брайан, которого в принципе мало что волнует, кроме работы и книг по астрофизике, начал догадываться? – Не неси чушь… – смущённо вякнул барабанщик, опуская глаза и закрывая пылающие щёки волосами. – Был бы ты котом, ты бы, определённо, нагадил Прентеру в ботинки… – хихикнул Мэй, за что тут же получил тычок острым локтем под рёбра – Хватит с меня! – громко оповещает Родж, вставая со своего места. – Мы все всё поняли, Пол. «Важный концерт, который может упрочить или похоронить вашу карьеру в Америке» и бла-бла-бла. Ты битый час имеешь нам мозги этой проповедью, а это вряд ли поспособствует нашей работоспособности. Недовольно пробурчав что-то про самого наглого барабанщика в мире, Прентер всё же разрешает им расходиться, ибо все остальные, тоже порядком уставшие от нудной болтовни их помощника, горячо поддерживают идею Роджера сворачивать «собрание».

***

      После полудня Роджер наконец смог вздохнуть спокойно: Брайан, Джон и Фредди во главе с Полом отправились на экскурсию по Нью-Йорку, а Роджер, пусть и не без боя, смог отстоять своё право остаться в особняке и не выслушивать скучные лекции экскурсовода. Конечно, находиться в опустевшем доме тоже было не особо весело, но сейчас он хотя бы мог отдохнуть от Прентера.       Он бездумно бродил по дому, заглядывая в комнаты, исследовал все библиотечные полки и, не выказав особого интереса ни к одной из представленных там книг, вернулся в гостиную и уселся за пианино. Роджер понятия не имел, зачем, ведь он не умел играть, но инструмент необъяснимо тянул его к себе. Он провёл пальцами по холодному светлому дереву и осторожно поднял крышку. Как там это делал Фредди? Тейлор легонько касался гладких клавиш, словно пианино действительно было живым организмом, боясь разбудить. Роджер несмело нажал сперва на одну клавишу – в воздух легко взмыл звонкий звук. Инструмент был великолепно настроен. Барабанщик аккуратно перебирал пальцами по клавишам, периодически хаотично нажимая. – Долго будешь мучить инструмент? – знакомый насмешливый голос где-то за спиной заставил блондина вздрогнуть и обернуться. В дверях стоял Фредди, привалившись плечом к косяку, и, скрестив руки на груди, с интересом наблюдал за попытками Тейлора. На губах играла добрая усмешка. – Твою мать, Фред! Нельзя же так пугать… – выдохнул Роджер, хватаясь за сердце. – Ты почему здесь, а не на экскурсии? – А, мне скучно, – Меркьюри грациозно взмахнул рукой, будто отмахиваясь от дальнейших расспросов, и подойдя ближе, стал напротив Роджера, опираясь поясницей о пианино. – Я сбежал. Он смерил барабанщика взглядом, обернувшись через плечо: – Так как успехи? – Никак, как слышишь… – тут же надулся Тейлор. – Ёрничать пришёл, да? – Нет, почему же? – Фредди был расслаблен, улыбался всё той же добродушной улыбкой и, кажется, действительно не собирался подшучивать над неумением Роджера. – Ты неправильно начал. Не нужно вдавливать так. Это тебе не барабаны. Нежнее… – Так покажи, как правильно, профессор, – ответил Роджер. – Вот сядешь за установку, посмотрю я на тебя. – Не бухти, – вокалист с грацией кошки обогнул инструмент и встал по правую руку от барабанщика. Совсем близко. Он склонился над пианино так, что смоляные волосы едва ли не щекотали Роджеру щёки. Красивые длинные пальцы быстро «пробежались» по клавишам, словно бы почти не касаясь их, но всё равно извлекая приятную мелодию. – Видишь? – Фредди поднимает глаза на Роджера, вглядываясь в большие небесно-голубые глаза. Тейлор немного хмурит брови, будто решает какую-то сложную задачу, а потом едва заметно кивает. – Дай свои руки, – просит Меркьюри и, когда Роджер выполняет просьбу, кладёт их на клавиши, мягко накрывая своими, такими тёплыми и ласковыми. Он слегка касается пальцев Роджера, ведя за собой и заставляя нажимать в нужной последовательности. Чуть поглаживает обратную сторону ладони, когда у Тейлора начинает получаться. – У тебя такие маленькие ручки. Совсем как у девушки. Ты знаешь об этом? – вокалист говорит это так нежно, будто восхищаясь, что барабанщик даже не думает обидится, как делает всегда, когда его сравнивают с женщиной. – Зато лупить по тарелкам – это я не девушка, конечно, – хихикнул Родж, ощущая, как на щеках вспыхивает румянец. Меркьюри подцепляет Тейлора за подбородок, вынуждая поднять глаза, проводит большим пальцем по раскрасневшейся щеке, по кромке губ. Роджер шумно выдыхает. – А ещё, ты очень красивый, Роджи… – шепчет Фредди, продолжая поглаживать нежную кожу, любуясь большими, широко распахнутыми глазами, обрамлёнными веером длинных ресниц. Как такая нежная, такая совершенная красота может существовать в этом испорченном, прогнившем мире? Пару секунд вокалист молчит, упиваясь этим совершенством, а потом, лукаво улыбнувшись, добавляет: – … Совсем как девушка. – Фредди, я тебя убью, – совсем беззлобно, скорее капризно тянет Роджер. – Неа, не сможешь. Рука не поднимется, дорогуша, – продолжает забавляться вокалист, наблюдая, как барабанщик корчит обиженную гримаску. Очаровательно. – У тебя почти получилось сделать комплимент, – Роджер надулся и стал похож на маленького совёнка. – Но ты всё испортил в самый последний момент. – И теперь моя Лиззи обижена до конца жизни? – Меркьюри продолжал улыбаться, чуть сощурив красивые глаза. – Обижена. – буркнул Родежер, отворачиваясь. – А если я попрошу прощения? Я умею просить прощения… – вкрадчиво шепчет брюнет, проходясь тонкими пальцами по плечам Роджера, а после и по шее, на которой тут же появляются мурашки. Тейлор молчит. Несмотря на возбуждение, нарастающее от каждого лёгкого движения чужих ловких пальцев, он готов играть свою роль до конца. Вернее, он так думает. Ровно до того момента, пока обжигающие губы не касаются обнажённой кожи. – А если подумать? – шепчет Фред ему на ухо и вбирает в рот мочку, прикусывая её и слушая прерывистое, хриплое дыхание. – Может не будешь строить из себя буку? Ещё немного – и Тейлор сорвётся на стон. Какой же потрясающий, чёрт возьми, у этого поганца рот. Уж Роджер-то помнит… Губы Меркьюри всё ещё исследуют мягкую кожу на шее, а вот руки уже нагло пробираются под рубашку, оглаживая грудь, спускаются к рёбрам, затем снова возвращаются к груди. Пальцы касаются твёрдой горошинки соска – и барабанщик не выдерживает, издавая тихий стон и кожей чувствуя довольную улыбку парса. – Ну же, Роджи, яви мне своё прекрасное личико... – мурлычет Фредди, продолжая поглаживать его везде, где только дотягивается. Роджер пыхтит, но сдерживается. Он вынудит вокалиста играть по его правилам. – Ты толкаешь меня на использование запрещённых приёмов... — Фредди опускает руку ниже и проводит рукой по возбуждённому члену Тейлора, пока ещё «запертому» в брюках. Барабанщик подаётся навстречу его руке, издавая нетерпеливое шипение и чуть не соскользнув со своего места. Меркьюри не торопится. Пробегается пальцами, задевает ширинку, так и не расстёгивая. Ему до безумия нравится такой Родж: раскрасневшийся, извивающийся от каждого его прикосновения, готовый умолять о большем. – Какое восхитительное зрелище... – вокалист почти хрипит, еле справляясь с мгновенно севшим голосом. – Фредди... – сипло выдыхает Тейлор. – Что, дорогуша? – воркует Фред и издевательски медленно тянет вниз "язычок" замка. – Чего ты хочешь? – Ну ты и... – договорить Роджер не успевает. Только громкое "ах" взлетает к потоку, когда Фред забирается рукой под одежду и обхватывает его член у основания. – Кто я? Ну же... – всё так же издевательски мурлычет Меркьюри на ухо барабанщику.       Вокалист вовсю хозяйничает у Тейлора в штанах, водит вверх-вниз по каменному члену, заставляя бедного парня выгибаться, изнывая от желания, и нетерпеливо подаваться навстречу ласкающей его руке. Он уже готов взвыть от желания, когда Меркьюри резко убирает пальцы. Роджер издаёт громкий, полный разочарования стон. – Блять, Фредди… – хнычет он. – Трахни меня уже! Я больше не могу… – А ты не боишься? – Фред разворачивает парня к себе и смотрит в тёмные, подёрнутые дымкой, синие глаза. – Не боюсь, – уверенно отвечает барабанщик. Врёт. Боится. И вокалист знает это. Вряд ли кто-то не испугается такого. – Будет больно. Поначалу… – предупреждает Меркьюри, в глубине души надеясь, что Роджер испугается этих слов, и ему не придётся делать этому доверчивому, чистому мальчику больно. По крайней мере, не сейчас. – Я знаю, – хрипло отвечает Тейлор. Его голос немного дрожит не то от страха, не то от возбуждения. Но выглядит парень вполне решительно, с вызовом заглядывая в карие глаза. Фредди обхватывает его лицо ладонями, как тогда в их квартире, на кухне, когда Роджер разбил злосчастную чашку. Проводит большим пальцем по тут же приоткрывшимся губам. Роджер кажется таким маленьким и трогательным, с наивно распахнутыми голубыми глазами, с такой любовью и доверием взирающими на вокалиста. Меркьюри нежно касается своими губами его губ, маленького носика, подбородка, мягких щёк, тронутых румянцем… Невинность Роджера умиляет, но вместе с тем и безумно возбуждает: у Фредди сносит крышу от одной только мысли о том, что он будет первым, кто прикоснётся к Роджеру в том самом смысле… Он поднимается на ноги и тянет несопротивляющегося Роджера за собой. – Ляг на диван. На спину, – просит Фредди и Тейлор тут же выполняет, укладывается на спину и наблюдает за действиями Фреда помутневшими глазами. Вокалист присаживается рядом и аккуратно касается живота барабанщика, забирается под рубашку и ведёт рукой выше, к груди, чувствуя, как Роджер подрагивает и учащённо дышит. Ловкие пальцы быстро расправляются с мелкими пуговицами, открывая тело Тейлора ещё и взгляду. – Ты фантастически красивый, Роджи… – с придыханием шепчет Фредди, проводя пальцами по бледной коже так аккуратно, словно тело барабанщика было сделано из самого хрупкого материала в мире. Роджер облизывает губы. Каждое прикосновение обжигает кожу и отдаётся ощутимой пульсацией внизу живота. Меркьюри наклоняется и нежно целует приоткрытый рот, ловя хриплое дыхание парня. Тейлор с жаром отвечает на поцелуй, позволяя языку вокалиста проскользнуть глубже в рот, исследуя, изучая Роджера заново. Какой сладкий. Головокружительно сладкий. И такой близкий… Мысли в голове Фредди скачут. Ему очень хочется резко сорвать с желанного тела одежду, сжимать нежную кожу, оставляя синяки и царапины, а после развернуть и грубо «присвоить» Роджера окончательно. Но вместе с тем он понимает, что не может поступать так. Вместе с тем ему хочется окружить свою прекрасную Лиззи нежностью и лаской, довести до исступления, доставить неземное наслаждение, которое барабанщик не сможет испытать больше ни с кем и никогда…              Тейлор, впрочем, времени терять тоже не намерен. Дрожащими от возбуждения пальцами парень уже стягивает с Меркьюри верхнюю часть одежды и тут же проводит ладонью по тёплой, покрытой тёмными волосками груди. Фредди целует его в шею, спускается к ключицам и проводит языком по выпирающей косточке на плече, прикусывает кожу, слыша, как Роджер тут же рвано выдыхает. Он довольно улыбается и продолжает исследовать его тело, добираясь до сосков и проводя по одному из них языком, тут же вбирая «горошинку» в рот. На сей раз Тейлор сдавленно охает. То же самое Меркьюри проделывает и со вторым соском. Затем влажной дорожкой поцелуев добирается до низа живота и стягивает с барабанщика оставшуюся одежду. Тот на секунду напрягается, но тут же, издав блаженный стон, расслабляется, стоит только вокалисту коснуться языком покрасневшей головки и, обхватив её пухлыми губами, втянуть в рот. Роджер судорожно вцепляется пальцами в плед под ним, будто стараясь удержаться на грани реальности, когда Фредди вбирает в рот напряжённый член. Он старательно насаживается, погружая ствол практически на всю длину, а у Тейлора всё плывёт перед глазами, когда он слышит эти пошлые, хлюпающие звуки и ощущает потрясающий жар рта Меркьюри. Собственные стоны, хриплые, гортанные, громкие, долетают до него, как бы сквозь вату. –Фредди, твою мать… Фредди… – причитает Тейлор, срываясь на хрип и перемежая восхищённые выдохи со сладкими стонами. И это лучшая музыка для искушённого слуха вокалиста. Он готов провести так вечность. Вечность слушать выкрики Роджера и своё имя, произносимое таким голосом, от которого можно кончить прямо в штаны.       Он постепенно заглатывает член на всю длину, заставляя барабанщика всхлипнуть и качнуть бёдрами вперёд. Вокалист берёт в руку поджатые яички, чуть сжимая их и вынуждая Роджера переходить на фальцет. – Фред, я сейчас… Я не могу… – выкрикивает Тейлор, уже готовый излиться в этот потрясающий рот. Но Меркьюри быстро перехватывает его член у основания, резко отбрасывая барабанщика от грани. Тот недовольно рычит. – Нет, не сейчас, малыш. Не сегодня… – он разводит ноги Роджера в стороны, поглаживая, касаясь пальцами белых ягодиц. Роджер смотрит пусть и растерянно, но с интересом, будто он просто наблюдатель, которому любопытно, что будет дальше. Зрачки барабанщика расширены, дыхание с хрипом вырывается из груди. – Если ты не хочешь или боишься – сейчас самое время сказать… – мягко предупреждает Фредди, вглядываясь в ставшие почти чёрными глаза. Тейлор упрямо качнул белокурой головой: – Я хочу. Фредди вновь мягко касается пальцами его ягодиц, немного разводя их в стороны. – И где же нам взять…? – Там, на столе есть, – отвечает Роджер раньше, чем Меркьюри успевает закончить вопрос. Вокалист кидает взгляд на стол и видит там небольшой тюбик со смазкой. Язык так и чешется задать маленькому развратнику парочку вопросов, но он решает повременить с этим и отвинчивает крышку. Вылив побольше смазки на пальцы, Фредди аккуратно касается сжатого входа. Роджер, почувствовав неприятный холодок в сокровенном месте, рефлекторно зажимается ещё больше, тревожно кусая нижнюю губу. – Тише, расслабься… – Фредди смазывает плотно сжатое колечко, разминая мышцы пальцами.       Когда Роджер немного выдыхает, он мягко надавливает на сфинктер, проникая пальцем горячую тесноту, постепенно, фаланга за фалангой, погружая палец глубже. Тейлор недовольно шипит и ёрзает, силясь избавиться от болезненных ощущений. Меркьюри замирает, позволяя парню немного привыкнуть, а потом начинает аккуратно поглаживать девственные стенки. Роджер невероятный. Невероятно горячий и тугой. Настолько, что разум грозится вот-вот помахать Фредди платочком. Но он ждёт. Собирает в кулак всю свою волю и ждёт, пока затихнут недовольные вздохи, постепенно разрабатывая Тейлора внутри.       Роджеру неприятно и непривычно ощущать что-то… что-то необычное в том месте, где привык не чувствовать ничего подобного. Но потом неприятные ощущения притупляются, заменяясь, вроде бы, даже приятными. Постепенно Фредди добавляет второй палец, медленно растягивая мышцы и двигаясь к своей цели. Он нащупывает простату и мягко проводит пальцами по чувствительному месту. Это заставляет Роджера резко прогнуться в спине и громко застонать. И если раньше было больно, неприятно и непривычно, то теперь… теперь было просто охренеть как хорошо! И этот контраст выбивал барабанщика из колеи. – Что… Ч-что это такое было? – потрясённо прохрипел он. Меркьюри довольно улыбнулся, наблюдая за его рассеянным взглядом. – Это? Это – твоя точка джи. – Моя… что? – Роджер потрясённо захлопал глазами. – Твоя простата, дорогуша… – Фредди вновь огладил комок нервов внутри, на сей раз чуть надавливая. Тейлор вновь прогнулся и, застонав, выругался. – Блять, Фредди… – стонал Роджер, едва ли не самостоятельно насаживаясь на массировавшие простату пальцы. – Веди себя прилично, детка. Что это такое? – шутливо отчитывал его парс, с удовольствием, впрочем, отмечая, что мальчик-то вошёл во вкус. Он добавил третий палец, а второй рукой сжал подрагивающий ствол, на что Роджер издал такой головокружительный стон, что весь здравый смысл мгновенно покинул его голову. Меркьюри убрал пальцы только для того, чтобы быстро расстегнуть ремень на светлых джинсах, в которых было уже просто невыносимо тесно.       Новый приступ страха накатил на несчастного барабанщика, когда тот увидел, что за агрегат Фред прятал у себя в штанах: длинный, ровный член закачался прямо пред его глазами. Тейлор постарался отвести взгляд – и не смог. Это было, чёрт возьми, самое притягательное, что он только видел в жизни. Самое притягательное и самое пугающее. Фредди мягко погладил его по животу и вновь раздвинул ноги, которые барабанщик инстинктивно снова свёл вместе. – Я не сделаю тебе слишком больно… – Фред не хотел врать, больно всё же будет. И он предупреждал об этом Роджера. – Тебе понравится, обещаю. Он приставил головку ко входу и немного надавил, входя буквально на пару сантиметров. Роджер взвизгнул от боли и беспомощно сжался. На глаза наворачивались слёзы. - Чшшш, – Фредди склонился над его лицом, сцеловывая сухими губами солёные капли. – Не зажимайся так, а то будет больнее. Он коснулся пальцами тейлоровского члена, слегка его подрачивая и отвлекая этим от неприятных ощущений. Спустя пару минут Роджер немного расслабляется, что позволяет вокалисту толкнуться чуть глубже. Тело барабанщика так плотно обхватывает его член, что у Фредди мутнеет в глазах. Боже, только бы продержаться…       Меркьюри мягко раскачивается взад-вперёд, давая барабанщику время привыкнуть, и постепенно входя глубже. Роджер недовольно шипит, но уже без слёз. Фредди входит до конца и замирает. Лишь когда Меркьюри получает короткий одобрительный кивок, он позволяет себе двигаться. Медленно и размеренно.       У Роджера перед глазами вспыхивает фейерверк, когда головка члена проезжается по простате. Он ахает, широко распахнув глаза, и Фредди понимает – он стонет не от боли. Ему понравилось...       С этого времени он двигается уже увереннее, меняя угол проникновения и всякий раз задевая чувствительную точку внутри. Боль уходит для Роджера на дальний план, уступая место головокружительному удовольствию. Он кричит, позабыв обо всём на свете: о том, что в любой момент могут вернуться Дикки, Брай и Пол, о том, что завтра концерт и стоило бы поберечь связки… Сейчас ему плевать. Сейчас он получил, наконец, желаемое – Фред его, его во всех смыслах…       Фредди увеличивает темп, буквально вдалбливаясь в ставшее таким податливым тело. Роджер, его милый, нежный Роджер, так грязно ругается, так восхитительно кричит и стонет, так бесстыдно подмахивает задницей, что у вокалиста в очередной раз сносит крышу. Хочется затрахать этого паршивца до потери сознания, а потом расцеловать каждый миллиметр прекрасного тела. Он хочет растянуть этот момент, а потому, чувствуя скорую обоюдную разрядку, резко останавливается, разворачивая Роджера спиной к себе. Тейлор капризно скулит, но всё же покорно приподнимает филейную часть и тут же получая звонкий шлепок по ягодице. – Развратный мальчишка… – рычит Фредди, входя резко и на всю длину. Тейлор блаженно вскрикивает и с ещё большим рвением принимается подмахивать бёдрами. Чувствуя скорый оргазм, Роджер тянется рукой к своему члену, тут же получая безболезненный, но ощутимый удар по внешней стороне ладони. – Не трогай! – приказывает Меркьюри, и барабанщик почему-то подчиняется. Фрикции становятся резкими, хаотичными, в комнате уже невыносимо жарко. Оргазм накрывает Роджера, подобно цунами. Он конвульсивно дёргается, беспорядочно насаживаясь на член Фредди, кричит, взвизгивает своим головокружительным фальцетом. Белая вязкая сперма брызгает на плед. А ведь он даже не прикоснулся к себе. Меркьюри проваливается в эту пучину следом, подминая под себя всё ещё вздрагивающего от оргазма парня… – Это охуенно, чёрт возьми… – первое, что выдаёт Роджер спустя несколько минут молчания, вперив невидящий взгляд в потолок. Фредди тихонько смеётся, целуя барабанщика в спутанные светлые волосы. Где-то за окном останавливается машина...