Лорд Наоборот

Геланор понятия не имел, как подступиться к первокурсникам. Как он должен поступить — выстроить их в ряд у всех на глазах и допрашивать? И что он спросит? «Кто из вас, мелких идиотов, отправил гриффиндорцам конфеты с Амортенцией, из-за чего они вознамерились выйти за меня замуж?» Его же весь факультет насмех поднимет! Становиться всеобщим посмешищем он не желал. Хотя здесь и нет его оплошности, безмозглым школьникам этого не объяснишь. Он уже представлял, как каждый слизеринец, завидев его, начинает ржать и тыкать пальцем. За пределы факультета это вряд ли просочится — все-таки слизеринцы не имели обыкновения выставлять своих в невыгодном свете перед другими факультетами, но все равно приятного мало. Почему-то Геланор вспомнил, как в прошлом году неизвестная дама средь бела дня порезала ему руку и добыла кровь так, что он и не заметил. Теперь образ хихикающих Пожирателей, старательно заворачивающих конфеты с Амортенцией, не выходил у него из головы. «Буду их допрашивать по одному, — решил он. — Первокурсников, разумеется, а не Пожирателей». Начать он решил с Херт и Бартона. Лупоглазого и невероятно тупо выглядящего Бартона родители не зря назвали Мидасом — этот мальчик обожал золото. Глядя на семь толстых колец на его пальцах, Геланор невольно вспоминал няньку из маггловского приюта, которая ежедневно теряла как минимум одно из своих бесчисленных колец и начинала копаться в вещах подопечных, полагая, что кто-то из них позарился на украшение. Все это закончилось тем, что маленький Геланор разозлился, и кольца волшебным образом перекочевали в огромный нос няньки, сделав из неё престарелую принцессу африканского племени. На носу Бартон, к счастью, ещё ничего не носил, но в ухе у него болталась массивная серьга, а на шее — сразу несколько амулетов, назначения которых не знал даже Малфой, а ведь род Малфоев славился любовью к артефактам. Геланор подозревал, что свои делишки хулиганы могут проворачивать благодаря какому-то артефакту, но подозрения пока оставались подозрениями. Несмотря на то, что он несколько раз высказывал Пулу свои опасения по поводу непонятных украшений Мидаса, от него лишь отмахивались. Снейп не считал приемлемым отбирать на изучение вещи у студентов своего факультета — особенно у тех, кто имел влиятельных родителей — без достаточных на то оснований. Раз уж те при проверке не были идентифицированы как тёмные, то и оснований отбирать их не было. Бартон, вопреки своему тупому виду, не был идиотом, учился хорошо, однако инициативы не проявлял ни в чем и казался созданным для того, чтобы быть ведомым. Этим и пользовалась его лучшая подруга — Десма Херт, исчадие ада, отродье сатаны, согрешившего с Морганой. Девчонка дерзила старшим и вела себя так, что по ней ночами рыдал Филч в обнимку со своей коллекцией розг, которые не применялись со времен становления Дамблдора директором. Если где-то случался взрыв, потоп, реверс чар, приводящих лестницы в движение, или любая другая дрянь — Херт и Бартон всегда были рядом и ржали громче всех. Однако поймать их не удалось ни на чем, кроме проноса крупной партии навозных бомбочек, и то Херт умудрилась свалить большую часть вины на слегка отсталого пуффендуйца-старшекурсника. Хулиганы не только придумывали свои, но и бесстыдно плагиатили знаменитые шалости близнецов Уизли — на их счету уже были ступеньки лестницы, превращенные в куски мыла, полотенца в общешкольном туалете, вызывающие рост волос на ладонях, и зеркало, отражающее ягодицы вместо лиц. Однако до того случая с дыбоволосым зельем из-под крана, казалось, только Геланора волнует это безобразие. Остальные старосты были против только попавшихся хулиганов, а на неуловимых проказников не обращали никакого внимания, пока в итоге не допрыгались до зелёных волос. Геланор ждать и допрыгиваться до чего-то ещё не желал. — Итак, Бартон. Ты знаешь, почему я тебя позвал? Бартон, которого он пригласил к себе в спальню, предварительно выдворив оттуда Харпера, пожал плечами. — Не жнаю… — прошепелявил он. Ожидаемый ответ. — Ты что-нибудь слышал о конфликтующих чарах? — Не-е-ет, — протянул Бартон с таким тупым видом, что Геланору захотелось его ударить. — Тогда я расскажу тебе. Возьмем, для примера, Запирающие чары. Есть много разновидностей Запирающих чар, от некоторых действует одинаковое контрзаклятие, для ряда других нужны специфические. Мидас стащил свежий пергамерт из пачки, лежащей на столе у Геланора, и принялся записывать. «Если не выйдет исследовать амулеты, так хоть немного полезных знаний в его голову вложу», — вздохнул Геланор и продолжил: — Знаешь, что будет, если наложить на один объект несколько простых заклинаний ряда Склеивания? Известный пример — Коллопортус. Действовать будет лишь одно, наложенное качественнее, либо последнее, при условии одинаковой силы, так как чары этого ряда обладают перекрестной активностью. А если наложить несколько заклинаний разных рядов, что случится тогда? — Не жнаю… — пробормотал Бартон, дописывая предложение. — Случится взрыв. Масштаб зависит от мощности чар. В лучшем случае, замок придёт в негодность и дверь немного опалится, в худшем, снесёт всю дверь, часть стены и тех, кому не повезло стоять рядом. Поэтому на всех внутренних дверях Хогвартса, не считая кабинетов преподавателей и запретных зон, стоят ограничивающие чары, не позволяющие наложить ни одно Запирающее, кроме заклинаний ряда Склеивания. — Вау, — отозвался Бартон. — Я не жнал. Конечно, он не знал — об этой, казалось бы, базовой информации в учебнике не посчитали нужным упомянуть. Геланор чувствовал, что готов сесть и написать учебник собственного авторства, но это требовало большого количества времени, которым он сейчас не располагал — спасибо Волан-де-Морту. — Тебе известно, что в Хогвартсе действует огромное число чар, так? Бартон уверенно кивнул. — У меня есть основания полагать, что вчера или сегодня нечто вступило с ними в конфликт. — Какие ошнования? — не преминул поинтересоваться Мидас. — Дверь в нашу гостиную появилась сама по себе, — соврал Геланор. — А значит, чары, скрывающие её, стали плохо работать. Я не знаю, в чем причина. Чтобы точно её определить, нужно иметь информацию обо всей магии, действующей вокруг. А ты у нас носишь несколько неизвестных артефактов. Бартон вжался в спинку стула, не собираясь отдавать ничего из своих побрякушек. — Ну и что? Подумаешь, дверь. — Ну и то, что это та же группа чар, которая скрывает Хогвартс от глаз магглов, — терпеливо объяснил Геланор. — Ты же не хочешь, чтобы в один прекрасный день замок стал видимым для них из-за того, что ты не захотел сказать, что за артефакты ты носишь? Бартон молчал, теребя серьгу. — Мидас, — Геланор вложил в свой голос всю настойчивость. — Ты должен мне все рассказать. — Ничего я не должен, — буркнул тот. — Родители велели не говорить кому попало. — Я не кто попало, а твой староста! — Все равно не шкажу! Ты не имеешь права требовать! Геланор действительно не имел права, но сейчас ему надо было убедить Бартона в обратном хотя бы на пару минут. — Пункт 18.4 даёт мне право временно изъять любую личную вещь ученика при условии чрезвычайной ситуации. Нарушение работы защитных чар Хогвартса — это чрезвычайная ситуация первой степени опасности. Я имею полное право, Бартон. То, что чары, скрывающие дверь в гостиную Слизерина, как и банальные Запирающие, наложенные на добрую половину входов и выходов, не входят в число защитных чар Хогвартса, он говорить не стал. И о том, что право отбирать личные вещи старосте предоставляется только при условии недоступности всех преподавателей, он тоже не упомянул. От Бартона исходила тревога, и Геланор был этим доволен. — Пушть профешор Шнейп шам потребует, ешли это так важно! — наконец выпалил Мидас. Геланор неискренне улыбнулся. Признаться, он надеялся, что сможет применить свою волан-де-мортовскую способность запугивать, и Бартон просто отдаст ему артефакты. Но, очевидно, они были слишком ценными, и наставления родителей для Мидаса оставались важнее всего. Либо он действительно проворачивал что-то нехорошее с помощью амулетов. — Хорошо, Бартон. Конечно, я не буду тебя заставлять отдавать их немедленно. Просто можешь обговорить их действие с профессором Снейпом, договорились? — Ага, — кивнул Мидас, на лице которого отразилось облегчение. Геланор решил, что самое время задать основной вопрос, ради которого он полчаса наседал на мелкого. — Ты знаешь об Амортенции? — Что? — в глазах мальчика было непонимание. Геланор вглядывался в его лицо, стараясь уловить признаки замешательства или страха. Под стулом, где сидел Бартон, находилась трасфигурированая змея, которой было приказано изо всех сил вслушиваться в сердцебиение и принюхиваться к любым изменениям запаха, говорящим о волнении. Геланор надеялся сперва заставить мальчишку понервничать, потом дать ему почувствовать себя в мнимой безопасности и внезапно задать вопрос в лоб. По его расчётам, тот должен был растеряться и чем-то себя выдать. Конечно, признание Геланор бы не получил, но хотя бы знал, что тот замешан. Однако Мидас либо хорошо притворялся, либо действительно был не при чем. — Ничего, Бартон. Это просто тема, которая может быть на экзамене.

***

Геланор помучил всех девятерых первокурсников, трое их которых разревелись во время допроса, но так ничего и не выяснил. К Снейпу пришлось идти ни с чем вот уже второй раз — тот почему-то упорно не желал ничего делать и лишь требовал результатов от самого Геланора, будто тот был единственным старостой на факультете. — В таком случае, советую вам побриться наголо, чтобы в дальнейшем не разбрасываться волосами, — язвительно прошипел декан, прежде чем выставить его за дверь. Разочарованный Геланор поплелся на ужин. Колин не появлялся весь день — его не было на обеде, и сейчас он опять не пришёл в Большой Зал, боясь пересечься с Геланором. Не сказать, чтобы тот не ожидал подобного поведения, но всё-таки было обидно, что Криви спрятался от него из-за такой ерунды. «Хорошенькая ерунда, — хмыкнул внутренний голос. — Чуть штаны с тебя не снял. А потом бы что было — о-о-о…» «Да не было бы ничего, — огрызнулся на него Геланор. — Я же понял, что с ним что-то так». Джинни, необычно тихая и молчаливая, что-то уныло ковыряла в тарелке и вот уже минут пятнадцать не поднимала глаз, в отличие от Рона, который прожигал Геланора полным ненависти взглядом, попутно перешептываясь с Гарри и Гермионой. Геланор наколдовал журавлика и послал его к Джинни. Та наконец посмотрела на него, но только покачала головой, давая знать, что разговаривать сейчас не хочет или не может. Скорее, второе — Рон наверняка бы убил её, попытайся она подойти к Геланору. В общежитие он шёл ещё более разочарованный и совсем уже злой. В эти выходные он собирался зайти вместе с Колином к Миртл и спуститься к Люку, однако планы летели коту под хвост. Хоть он давно не видел змееныша, идти в Тайную Комнату теперь казалось небезопасным — вдруг Гарри и Рон решат за ним следить? Уж Уизли точно считает, что Приворотное — это дело рук Геланора. Сидя в гостиной у камина Геланор злился все больше и больше из-за того, что не может обсудить произошедшее с Колином. А им определённо следовало бы поговорить. Ещё он злился на себя — за свою нетерпеливость, ведь он должен дать Колину спокойно побыть в одиночестве, если тому это нужно, и не лезть с беседами раньше времени. Но в голову лезли всякие идиотские мысли, не дающие покоя. Если бы хоть Джинни рассказала, как сейчас себя чувствует Колин и чем он занят… «Гарри, — вдруг подумал Геланор. — Точно же, я могу спросить у него». Чтобы ничто не отвлекало от проникновения в голову Поттера, он поднялся в свою спальню, где уже спал измотавшийся за день и побитый в традиционной субботней драке Харпер. Геланор закрыл глаза. «Гарри?» Он увидел длинное и испещренное ошибками эссе, которое сейчас писал Поттер. Перо, до сих пор активно строчившее слово за словом, замерло. «Вьен?» «Он самый. Я только… — Геланор замолчал, не зная, стоит ли высказать просьбу в лоб, или же предположить, что Поттеру была нанесена психическая травма и действовать исходя их этого. — Ты как вообще?» «Нормально, — не слишком радостно отозвался тот. — А вот про Рона лучше не спрашивай». «Уж представляю… Ты-то хоть веришь, что Амортенцию вам подсунул не я?» «Да, — ответил Поттер. — Я бы ни секунды в этом не сомневался, если бы ты начал измываться над нами, но раз уж ты сразу отвёл нас к Снейпу, очевидно, это был кто-то другой». «И что, никаких идей, откуда взялись конфеты?» «А откуда ты знаешь, что это были конфеты?» — тут же насторожился Гарри. Геланор решил, что врать не стоит. «Меня случайно затянуло к тебе в гости прошлым вечером, и я увидел, как Рон их ест из огромной коробки. Очевидно, в одиночку даже он бы все не сожрал, а значит, поделился с другими». Гарри обвел гостиную взглядом, и Геланор увидел, что Рон и Гермиона тоже здесь — вместе пишут эссе, обложившись кучей книг, а вернее, Грэйнджер пытается заставить своего друга писать, а не злобно швыряться перьями и всем, что под руку попадётся. А вот Криви нигде не было видно. — Нет, Гермиона, я не могу спокойно делать домашку, зная, что моя сестра нюхала чьи-то хуи! — шипел Уизли. — Она уже взрослая девушка и сама разберётся со своей личной жизнью, — терпеливо уговаривала его Гермиона. — А эссе все равно придётся написать. «Так и было, — подтвердил Гарри. — Рон получил эту коробку, угостил меня, а потом отдал Джинни. И часто тебя ко мне в голову затягивает?» «Раз в пару недель, может, — не слишком уверенно ответил Геланор. — Не бойся, обычно я сразу сваливаю, но в этот раз не смог отказать себе в удовольствии послушать гомофобные речи. В общем, проблема в том, что Джинни угостила ещё и Колина. Я дал ему противоядие, но после этого не видел весь день и просто хотел узнать, в порядке ли он». Гарри снова огляделся вокруг, на этот раз в поисках Криви. Геланор уже знал, что его тут нет, но все равно внимательно следил за всем, что видел. «Наверно, он в спальне. Я могу зайти туда, если хочешь». «Да, пожалуйста», — Геланор даже не ожидал, что Поттер так легко согласится помочь. Тот поднялся и направился к лестнице, ведущей в спальни мальчиков. Геланор осознал, что сейчас впервые увидит комнату Колина. Вряд ли та сильно отличалась от комнаты, где жил Гарри, однако он отчего-то почувствовал волнение, как было перед знакомством с родителями Криви, хотя и те были среднестатистическими магглами, каких он видел каждый день на каникулах. Поттер постучал в дверь. — Кто там? — отозвался голос Эндрю. Дверь открылась, и сосед Криви высунул нос наружу. — О, Гарри, привет. Как дела? Сквозь приоткрывшуюся щель Геланор увидел комнату с четырьмя кроватями, почти идентичную спальне шестикурсников. Так как в ней жило меньше человек, то и хлама в комнате было навалено меньше, а в остальном все казалось почти таким же. — Я нормально, спасибо, — пробормотал Гарри. — А Колин здесь? — И да, и нет, — хмыкнул Эндрю, кивая на кровать с задвинутым пологом. — Он закрылся и не говорит, что случилось. Я вообще-то собирался почитать в постели, но если вам нужно что-то обсудить… «Пусть уйдёт!» — попросил Геланор. — Да, было бы очень мило с твоей стороны, э-э… — Эндрю, — напомнил тот, заклинанием призывая книгу. — Ладно, посижу в гостиной. Остальные соседи по комнате пока отсутствовали, а из-за балдахина, закрывающего кровать Колина, не доносилось ни звука. «И что мне ему сказать?» — уточнил Поттер. «Просто спроси, в порядке ли он». Гарри подошёл к кровати и пальцем постучал по балдахину. — Эм… Колин? Это Гарри. Полог дернулся, и оттуда выглянул Криви. Его лицо казалось бледным, под глазами залегли круги, и Геланор, увидев его в таком печальном состоянии, едва не вылетел из головы Поттера от излишка эмоций. — Я просто хотел узнать, все ли с тобой хорошо, — сказал Гарри. Колин непонимающе нахмурился. — Да, я в порядке, в полном. А что… В смысле откуда… Постой, — он округлил глаза, догадавшись, в чем дело. — Геланор же может говорить с тобой мысленно. Это он тебя?.. — тут Колин даже раскрыл рот от удивления. — Или… это вообще не ты? Гел, ты контролируешь тело Гарри? — Ничего я не контролирую! — крикнул Геланор в ответ и тут же зажал рот руками. — Я сказал это вслух? Охренеть, я контролирую тело Гарри! — Прекрати контролировать моё тело! — срывающимся от ужаса голосом вмешался Поттер, хватаясь за голову. — Вьен! Ты тут? Что ты творишь? — Я не знаю, оно само! Колин в полной растерянности смотрел на Гарри, ведущего диалог с самим собой. Геланор услышал странный звон в ушах, то нарастающий, то почти сходящий на нет — когда звон усиливался, он яснее ощущал собственное тело, а видение гриффиндорской спальни меркло. — Гарри, перестань! Мы не знаем, что произойдёт, если ты выкинешь меня насильно! — Уж точно хуже не будет! — рявкнул Поттер. — Уйди из моей головы! Геланор понимал, что стоит к нему прислушаться и прекратить их ментальный контакт, но почему-то продолжал цепляться за связь, чувствуя непонятный страх. Колин вскочил с места и схватил Поттера за плечи. — Гарри, Гарри, успокойся, ладно? Я знаю, что Гел не причинит тебе вреда. Он сейчас сам во всем разберётся и оставит тебя, только не мешай ему, хорошо? — Не мешать захватывать моё тело?! — вскричал Поттер так громко, что Криви отпрянул. К счастью, тот вовремя соориентировался и наложил Заглушающие чары на комнату ещё до того, как он закончил фразу. «Гарри, хватит со мной бороться!» — мысленно заорал Геланор, наконец перестав использовать для общения рот самого Поттера. Собственный голос заглушил все мысли, а в следующую секунду его куда-то затянуло. Спальня Колина, звуки и запах дров слились в вихревую воронку, и через мгновение он оказался в темноте. Почти в темноте. Внезапно вспыхнувший огонёк озарил край длинного обеденного стола и лицо человека, сидящего за ним. Мертвенно-бледный Сириус Блэк, сгорбившись, смотрел на неверное пламя свечи, готовое вот-вот погаснуть, и если бы не движение век, Геланор бы подумал, что тот уже пару дней как отошёл в мир иной. — Сириус? — тихо позвал он голосом Гарри, протягивая руку. Тотчас кто-то схватил его за запястье. Он узнал огрубевшую от домашней работы руку миссис Уизли. Другой человек крепко взял его за плечо, утягивая назад, сбоку мелькнули фиолетовые волосы Тонкс, Люпин в заплатанной коричневой мантии перегородил обзор. Вокруг эхом звучали голоса, кто-то кричал, кто-то говорил спокойно, но все они казались одинаково тихими, как будто доносились до него через толстое стекло. «Сириус, пойми: он не Джеймс!» «Ты не можешь!» «Не смей втягивать в это Гарри, Сириус Блэк, или, я клянусь…» «Его надо оградить». — Я просто хочу поговорить с Сириусом! — закричал Геланор-Гарри. — Пустите меня к нему! «Оградить, оградить, оградить!» — голоса звучали все громче и громче, а рук, хватающих его, становилось все больше. За силуэтами сгрудившихся вокруг него людей уже совсем не было видно Сириуса, одиноко склонившегося над свечой. Картинка резко сменилась, и Геланор снова увидел гриффиндорскую спальню, но почему-то очень мутно, как будто… — Гарри, ты плачешь? — тихо спросил Колин, вглядываясь в лицо Поттера. — Что случилось? Гел? Ты там? «Скажи ему, что я здесь», — сказал Геланор, используя уже привычный мысленный диалог. — Да пошёл ты! — яростно огрызнулся Поттер. — Я не тебе, Колин, прости. «Успокойся, — Геланор придал своему голосу строгости. — Давай не будем ссориться при нем. Просто скажи ему, что все хорошо, а потом разберёмся наедине». Гарри сделал глубокий вдох, крепко сжимая кулаки. Геланор заметил, что его руки дрожат. Что ж, на его месте любой бы взбесился — повезло ещё, что обошлось без стихийных выбросов. Геланор бы точно сжёг пару кроватей. — Извини, Колин. Вьен попросил тебя проведать, а потом вдруг… случилось это, — он махнул рукой на свою же голову. — Видимо, он очень хотел тебя увидеть. Мы разберёмся. Он жёстко кивнул на прощание и вышел из комнаты, не оборачиваясь. А жаль, потому что Геланор толком не успел увидеть реакцию Колина на это объяснение. «Ты ещё здесь?» «Да…» «Нам нужно сейчас же встретиться. Приходи к статуе Лория Безрукого». «Уже иду», — согласился Геланор. Произошедшее определённо следовало обсудить. «И свали уже из моего разума!» «Всё-всё, ушёл». Геланор покинул голову Гарри и с облегчением обнаружил, что сидит у себя в комнате целый, невредимый и не сожженный в прах, как некоторые, кто пытался нарушить личное пространство Поттера. Он утер слюну, которая во время пребывания в мыслях Гарри успела основательно подтечь изо рта, порадовался, что Харпер не проснулся, и начал спешно собираться на встречу.

***

Через пятнадцать минут он был в назначенном месте. Поттер уже сидел там, скрывшись в тени статуи. Из его сумки, судя по отсутствию половины сумки, высовывался край неаккуратно сложенной мантии-невидимки. — Я уже думал, ты не придёшь, — буркнул Поттер. — Что так долго? — Подниматься обычно сложнее, чем спускаться, — ворчливо ответил Геланор, присаживаясь рядом. — Я захватил успокоительное. Кажется, тебе не помешает. Гарри посмотрел на него, как на Снейпа, протягивающего ложечку зелья из котла главного двоечника. — Чтобы я взял зелье из рук слизеринца? Бегу, тапки теряю. — Вообще-то туда входят только мята, календула и порошок лунного камня. Рук слизеринца в составе нет. Поттер фыркнул и взъерошил волосы, нечаянно ударившись локтем о ногу статуи. — Надо было и заживляющее брать, — вздохнул Геланор. — Зачем ты захватил контроль над моим телом? — хмуро спросил Гарри. Геланор не был уверен, но подозревал, что правую руку тот держит на рукоятке волшебной палочки. — Во-первых, не зачем, а как. А во-вторых, я не знаю. Поверь, я удивлён не меньше тебя. — Ну тогда — как? — Сказал же, не знаю, — раздражённо ответил Геланор. — Такое со мной впервые. Я сделал это неосознанно. — Это не должно повториться, Вьен. Мы все расскажем Дамблдору, и он найдёт способ это прекратить. Геланор только нервно усмехнулся. Казалось бы, Гарри давно пора понять, что для директора они оба — подопытные мышки, собачки-спасатели, военные дельфинчики, кто угодно, но не люди, однако тот упорно продолжал верить, что Дамблдор поможет всем — и им в первую очередь. Тут и спорить было бесполезно. — Расскажем, конечно. А как прекратить, я тебе и без Дамблдора скажу — налегай на окклюменцию. Поттер насупился. Окклюменция ему не давалась, хотя он явно не собирался признавать это перед Геланором. Впрочем, с таким учителем, как Снейп, сложно чем-то овладеть. — Просто совет на будущее. Вряд ли такое произойдёт, но если вдруг почувствуешь Волан-де-Морта в своей голове… Подготовь заранее несколько специально придуманных образов и подсовывай ему их. Так сложнее будет добраться до чего-то важного. — Даже тебе сегодня было очень легко добраться до чего-то важного, — огрызнулся Гарри. — И тело моё захватил, и узнал о… — он осекся и замолчал на половине фразы. — А может, я сильнее Волан-де-Морта, — Геланор улыбнулся, но Поттер одарил его холодным взглядом. — Ты сам показал мне свои эмоциональные образы, Гарри. Просто обрушил на меня весь свой разум, как цунами, пытаясь вышвырнуть. Если бы ты был спокоен, я бы ничего не увидел. — Если бы какая-то идиотка пятнадцать лет назад не легла под безносую рожу, у меня было бы на тысячу проблем меньше! — с не свойственной ему злостью бросил тот. — Шестнадцать лет назад, — поправил Геланор, ничуть не обидившись. — Бери в учёт беременность. И тогда у него был нос. Поттер ничего не ответил, но руку с палочки убрал, обнял колени и сгорбился, почти как Блэк из видения. — Хочешь об этом поговорить? — осторожно спросил Геланор. — О том, что происходит с Сириусом. — Обсуждать проблемы с тобой? — Поттер только презрительно фыркнул. — Могу ещё Малфою пожаловаться на жизнь, чего уж там. Запремся в одной кабинке туалета и поплачем в объятиях друг друга. — Вдвоём в одной кабинке туалета обычно делают другое. Спроси у Джинни, она знает. У Гарри задергалось веко. В воздухе почувствовалась фантомная аура разъяренного Рона. — Знаешь, дам тебе тот же совет, что и всем, кто почему-то считает меня врагом. Обсуди это хоть с кем-нибудь. Гермиона — прекрасный друг, она точно поможет, если ты не пропустишь её слова мимо ушей. Да хоть с Уизли твоим… Поттер некоторое время молчал. — Не могу, — тихо произнес он спустя минуту. — Рон никогда не поймёт. А Гермиона… она слишком правильная, а то, что происходит — неправильно. — Что ж, я как раз специалист по всему неправильному. И отлично умею хранить секреты. Сириус принимает наркотики? В нем проснулся потомственный дар некроманта? Гарри затряс головой, морщась, как будто голоса, стремящиеся от чего-то оградить, снова начали его преследовать. Геланор ненавязчиво подтолкнул флакон с успокоительным к его руке, но Поттер то ли не заметил, то ли проигнорировал. Он явно боролся с собственным здравомыслием, которое говорило ему не доверять тайны кому попало, но и молчание было тяжёлой ношей. — Кажется, Сириус в меня влюблен, — выпалил Гарри, зажмурившись.