<3

Джейку хочется переместиться к прошлой ночи, и влепить себе звонкую пощечину за излишнюю потрату драгоценной времени на видеоигры вместо того, чтобы высыпаться как следует. Забава позднего развлечения, стоила ему энергии для сегодняшних тренировок, из-за чего он быстро уставал и значительно путался в хореографии. День выдался ужасным, голову грызёт совесть, и Джейк желает просто-напросто укрыться одеялом и заснуть. Но это ему удаётся только в воображении, потому что, прежде чем он успевает закрыть глаза, из угла комнаты вспыхивает небольшой свет и Джейк в скором времени разбирает чьи-то шаги. Отмирание секундной яркости у дверного проёма, позволяет ему с лёгкостью определить кто именно находится в комнате. В пуле хулиганов, в этом общежитии, за ним только один человек, человек достаточно воспитанный, и если уж на то пошло, нормальный, которому например, не нужно каждый раз велеть закрывать за собой дверь. — Сонхун? — Джейк приподнимается на локтях и растерянно глядит на Пака, который уже возле его кровати, убирает за ухо выбившуюся прядь волос. У того покрасневший нос, голые пятки и шёлковая пижама, которая идеально уживается с молочной кожей. Сонхун вдруг раскрывает одеяло со стороны и беспардонно располагается сбоку, заставляя Джейка отпрянуть, — Извини, что вломился вот так, у себя в комнате холод неприятный. Надеюсь ты не против. Джейк против. Категорически этого против. Эта непосредственная близость не входила в его планы и подобного расклада событий он не то что бы не ожидал, а наоборот, остерегался. Пространство смутно размывалось в луже его неадекватных, по мнению общества, чувств, когда Джейк, вместо того, чтобы не портить всем подготовку, позволял этому неправильному чувству, охватывать его сердце. На этот раз при виде Пака в очках и незаправленной рубашке с закатанными рукавами. Интенсивность практики заставляла Сонхуна чаще облизывать губы, тем временем, безжалостно разрывая сердце Джейка на мелкие кусочки от невыносимой красоты этого действия и от выдающихся вен на предплечьях. Тот обладает неописуемой силой и обаянием, что Шим при первой их встрече понял, что Сонхун будет тем, за кем он захочет последовать. У Пак впалые щеки и сиреневые мешки под глазами, которые безоговорочно проявляют трудолюбие и безграничный талант. Твёрдость во взгляде, непреднамеренное заикание в изложении мыслей, Джейку нравилось это в нём. Он знает, как Сонхун любит свой утренний кофе, знает o его странной любви к грейпфрутам, которые, по мнению Джейка, на вкус как просроченные апельсины. Они с Паком хорошие друзья, у них часто одни и те же симпатии и антипатии, и Шим считает милым то, что они на чужой глаз, почти один и тот же человек, с исключением конечно того, что он значительно ниже. Джейк полюбил его первым. Он со всей силой пытается отвлечься от этой вины, скрывая привязанность в обычных cвоих взглядах, струшивая беспокойность, что щекотила кожу, и поглощала его целиком каждый раз, когда руки Сонхуна случайно задевали его и тот оказывался близко. Джейку кажется, что некоторые вещи чрезвычайно несправедливы к человеческому сердцу. В комнате царит тишина, Шим каждым нервом на своем позвоночнике чувствует тепло, исходящее от спины Сонхуна, и нарастающее безумие окутывает былое спокойствие. чёрт. угнетенный, родной голос звучит повсюду, отскакивая от одной стены к другой, принуждая насильно зажмурить глаза. Джейка смущает сообственное, громкое сердцебиение и он искренне надеется, что тот спит, но тяжесть реальности подавляет надежду за которую Шим отчаянно цеплялся, когда рука Пака неожиданно падает ему на талию и проходит половину пути по его животу, чтобы после замереть и притиснуть его ближе. Джейк в оцепенении разлипает веки. Горячее дыхание Сонхуна на затылке воспламеняет кровь в жилах, распирает голову и Джейк уверен, что он уже одной ногой находится в могиле. Он понятия не имеет, что побудило его к этому: желание согреться, даже если в его комнате и без этого тепло, или неосознанность которая обитает внутри спящего человека. Переживать трагичность этих эмоций и мыслей, Шиму кажется легче, чем необходимость повернуться и посмотреть на него. Но Джейк после нескольких минут размышлений, включает лампу на прикроватной тумбочке, предполагая, что Пак спит, и набирается смелости и не убирая чужую руку, бесшумно меняет своё положение, теперь оказываясь лицом к другу. Слабый свет, пробивающийся через его спину, позволяет Шиму внутренне отметить, густоту бровей, хрупкость длинных ресниц, невероятную линию носа, и розоватость пухлых губ. Джейк задерживает взгляд на разворошенных родинках, которые, втайне, обожает больше всего. Шим вопреки любой мысли, отдаваясь мысленному обеспечению, пальцами, бережно, начинает изучать форму и оттенок каждой родинки, — Пак Сонхун, как смеете Вы свободно бродить по Земле и заодно выглядеть так восхитительно? Вы должны быть арестованы, до того как ваша самооценка возвысится над небесами и желательно до того, — Джейк делает паузу, — Как весь мир влюбится в вас. Джейк улавливает слабую улыбку у того на лице, и сначала думает, что это просто лишенный сна мозг отыгрывает, но он вскоре разбирает внятное, — Джейк, а как бы мы потом общались? — и Шим пугаясь, в пылу мгновения, рельефно убирает свою руку. Бодрый Сонхун, со своей красивой улыбкой, теперь смотрит ему прямо в глаза. Джейк чувствует как из-за стыда, заливаются краской кончики ушей, — Прости, я, я тебя разбудил. Я не хот ... — Я не спал. Джейк замолкает на полуслове и до последнего не верит. «Боже, Шим, ты полный идиот. Вот кто тебя за язык тянул? Ты бы его ещё и поцеловал. Извращенец.» Но. «Но я его к себе в постель не тоскал. Да он вообще сам ввалился! Так ещё притворился спящим и меня просто так вокруг пальца обвёл.» Шим вдруг меняется в лице. «А почему он ничего не сказал? Он, получается, охотно за талию притянул? И наслаждался моим прикосновением? Нет. Джейк ты сходишь с ума.» С неистовой скоростью испаряются мысли, когда Пак убирает руку с талии и ею же касается его лица, пальцами симулируя веру, которого у Джейка не существует, ровно до того времени, как вдруг, пылающий ожог от мимолётного поцелуя покрывает всю его щеку, — Я часто думаю о тебе. Джейк широко раскрывает глаза, и прикасается руками к горящему месту, — В тот вечер, когда тебе из-за правил и надобности глупой игры, пришлось поцеловать Хисына в щёку и затем спуститься к его шее, я сожалел не о том, что не играл, а о том, что не был Ли на тот момент, — Сонхун издавая тихий смешок, продолжает, — Ревность последовала меня с той ночи, и это сбивает с толку, — Пак смахивая нерешительность, cносит крышу Шима последующим, — Шим Джеюн, даже со всем миром, доступным и влюбленным в меня, я, без сомнения, желал бы только Вас. Джейк вязнет в тумане, и кажется погибает, не в силах вынести сумасшедший ритм своего сердцебиения. Он чувствует непреодолимое тепло, осознание долгожданного признания заставляет Джейка улыбнуться, и, прежде чем он успевает соответственно признаться в своих чувствах, Сонхун кладет руку ему на шею и втягивает в себя. Джейк сжимает пальцы ног от внезапных приятных мурашек по коже, губы Сонхуна сладкие и он целует так, будто его губы принадлежат только ему, и он по какой-то неизвестной причине был лишён их. Сонхун прикусывает его нижнюю губу, заставляя Джейка приоткрыть рот, и довольной улыбкой проникает языком. Пак обводит языком зубы и через тонкую футболку, ласкает пальцами грудь. Джейк тонет в его прикосновениях и чувствуя как пульсирует плоть в пижамных штанах, пытается сдержать стон, но теряет рассудок, когда Сонхун вдруг отстраняется от поцелуя и толкает его за плечо, заставляя лечь на спину, и забирается на бёдра. Джейк понимает, что, возможно, недостаток кислорода от поцелуя не был таким уж и смертельным по сравнению с тем, что сейчас Сонхун дразнит языком шею. Шим выгибается от удовольствия и от непредвиденного укуса роняет стон. Cонхун знает Джейка как свои пять пальцев, знает, насколько тот застенчив, что прикрывает рот каждый раз, когда смеется, небрежно лишая Пака своей обнадеживающей улыбки. Джейк с несколько заметными веснушками на носу, с причудливыми искрами в глазах, красивый, но с похотью на языке, красными щеками и пылающими губами, ещё более привлекателен. Сонхун отстраняется и снимает с себя рубашку, чтобы после задержаться тёплым взглядом у того на лице, — Если это окажется лихорадочным сном, я, Джейк, сойду с ума. Джейк на это испускает облегченную улыбку, и поднимается, чтобы сесть прямо, и быть на одном уровне с глазами Пака, — Вряд ли.

***

Запаренная потом комната становится такой маленькой, каждый раз когда Сонхун, одной рукой придерживая его голову, и другой сжимая бедро, входит во всю длину. В голову проникает блаженство, и параллельно волнует сердце, убаюкивающее Пака, — Я тебя люблю. Низкий стон вырывается изо рта Джейка, либо из-за наслаждения, либо из-за услышенного, но, тем не менее, он отвечает разборчивым, — Я тебя тоже. Шим заглушает звуки, прикрывая руками, красное от возбуждения лицо, но Сонхун заметив это, убирает и удерживает их по бокам головы, — Джейк, ты выглядишь невероятно. Череда матов сходит с его губ, и Джейк корчится, когда Пак безвольно падает рядом. Сонхун поглаживает его скулу большим пальцем, и целует в оба уголка губ, — Может ли это означать, что мы теперь встречаемся? Джейк игриво хмурит брови, — Нет, потому что ты ещё не пригласил меня на свидание. Пак преувеличенно ахает, — Ах да? Хорошо, мы пойдем в кафе, где делают лучшие грейпфрутовые смузи!