Эскония.Перерождение

С тех пор, как я убедился, что Сефилия — это Вероника, я стал проводить с ней всё своё свободное время, наблюдал за её изменениями, пытался пробудить её полностью. Но почему-то, чем больше времени я провожу с ней, тем больше начинаю чувствовать, что совершаю ошибку. Она совсем не похожа на Сефилию. Я всё больше начинаю скучать по Софе, по той несносной девушке… Я сказал ей, что у меня концерт, теперь мы только переписываемся, а она уехала из города — всё это облегчает моё существование и у меня более чем достаточно времени на Веронику. Но почему я так скучал? Почему завтра хочу быть с ней, а не с Вероникой? Почему до сих пор целую её на прощание, почему сам беру её за руку и не хочу отпускать? Почему она столько для меня значит? Что вообще со мной происходит?

***

«Завтра мне будет восемнадцать. Всё будет по-другому — я проведу с ней день, а потом попрощаюсь. Она не должна иметь для меня никакого значения. Всё, что должно что-то значить, это пробуждение Сефилии», — думал он, сидя дома и убеждая себя в том, что у него нет никаких чувств к Софе. Он уже долгое время ей лгал, лгал про концерт, лгал, что не общается с Вероникой, лгал, что она для него ничего не значит, лгал, что Софа единственная, с кем он так близок… Лгал Веронике, что Софа, прослушав его телефон, узнала всё, лгал, что не общается с Софой, лгал, что она единственная. И что было хуже всего — он уже давно лгал себе, лгал о том, что единственная, кто имеет для него значение, это Сефилия, лгал, что говорит всем правду, хоть и понимал, что это ложь, но делал всё, чтобы убедить себя и окружающих в обратном. Его жизнь стала напоминать хрупкую иллюзию. Этого он избегал, пытаясь убедить всех, что его не победить… Проснувшись с утра, он заметил, что весь телефон завален поздравлениями. Ему написали все его друзья со студии, все музыканты, с которыми он работал, все, с кем он когда-либо был знаком, но отвечать на поздравления не хотелось. Он не ждал столько внимания к своей персоне, всё-таки он не праздновал, никогда не праздновал, а на все предложения подарков говорил, что ему ничего не надо. С тех пор, как он вернул воспоминания и стал перерождённой душой, это больше не имело никакого значения и никак не радовало. Он еле как заставил себя подняться и направился умываться. После он надел привычную ему чёрную футболку, джинсы, мантию и кеды, к которым он так привык, и только сейчас вспомнил, что так и не договорился с Софой о встрече. Вчера они так попрощались, словно увидеться сегодня было бы в порядке вещей, но он всё же решил спросить, втайне надеясь, что она не забыла про его день рождения. Странно, она была единственной, от кого он ждал подарок, и она это тоже втайне знала, потому не стала спрашивать про это вчера. «Привет, есть планы на сегодня?» — быстро напечатал он, отправляя ей. «Нет, если только ты хочешь увидеться :)» — ответила она, прекрасна помня про его день рождения, но желая поздравить лично. «Переняла мою манеру общения», — пронеслось в его голове. Она и вправду всё больше напоминала ему себя и он всё больше цеплялся за это. «Хочу. Я собираюсь и через полчаса буду около тебя», — напечатал он, обманывая её. Он уже выходил из своей квартиры и спускался по лестнице. «До встречи», — ответила Софа, начиная собираться. Он шёл в удивительно приподнятом настроении. Подходя к её дому, он уже видел её. «Она такая красивая», — думал он, видя её в летнем платье с небольшими голубыми цветами. — С днём рождения, — сказала она, обнимая и целуя его. — Спасибо, — ответил Лера, про себя улыбаясь и радуюсь тому, что она помнит. — У меня для тебя есть подарок. Я знаю, что ты такое не особо… — начала было она, желая достать из сумочки подарок, но он остановил её, взяв за руку. — Давай вечером, когда будем прощаться. Хочу, чтобы в конце у меня были самые радостные воспоминания, — сказал он, улыбаясь. Софа всё ещё не сказала ему, что снова уезжает, что на этот раз надолго, что не сможет с ним общаться, вернее, не хочет. «Чтобы его не обидеть, скажу, что не смогу», — думала она в эту секунду. «Сегодня мы погуляем. Я окончательно убежусь, что не влюблён в неё, и это будет конец», — думал он. — Давай сегодня объездим весь город на метро, пройдёмся в центре, а под конец вернёмся туда, где всё началось, и посидим там? — спросил Лера максимально холодно, как он только мог. — Всё, что захочешь. Сегодня же твой день, — ответила Софа самым радостным голосом, который только могла состроить. Так и произошло. Они катались по всему городу, гуляли, смеялись, он ни на секунду не хотел отпускать её руку, она ни на секунду не хотела отпускать его. И вот, когда на город начала опускаться ночь, они вернулись и поднялись на балкончик, который был для них особым местом. Они сидели, разговаривали ни о чем. Им было просто хорошо вместе. — Вампирёнок, а ты правда скучал по мне? — спросила она, заплетая его волосы. — Да, — сказал он, тяжело вздыхая то ли от того, что должен был сделать, то ли от того, что боялся этой правды. — Я завтра уеду. Мы не сможем переписываться или созваниваться. Я не знаю, когда вернусь… Это… Я хочу отдохнуть от всего, что происходит в моей жизни. Ты обещаешь меня дождаться? — спросила она, умоляюще на него смотря. — Конечно, дождусь. Я буду скучать. Пусть моя маленькая принцесса хорошо отдохнёт, для меня это самое важное, — сказал он. Мысль о том, что она ему не напишет, почему-то причиняла столько боли и заставляла скучать. Он приблизил её лицо к своему, взяв его в свои большие, почему-то всегда такие тёплые руки. Поцелуй получился таким тёплым, таким искренним и таким, каким он должен был быть. Их чувства в тот момент перевысили всё, что только можно. Лера прижал её к себе, уткнулся в шею, вдыхая запах так знакомых ему духов, и стоял так, не желая отстраняться, как будто если он её отпустит, она исчезнет, исчезнет навек. «Нет, этого я не могу допустить», — думал он, наслаждаясь этим моментом каждой клеточкой своего тела. — Думаю, самое время подарить тебе подарок, — прошептала она ему на ухо, нежно целуя в щеку. Он отпустил её, позволяя достать. Она вынула из сумки маленькую чёрную коробочку и открыла её, доставая оттуда кулон с серебряной цепочкой с двумя подвесками. Одна была маленьким сердечком из хрусталя, а другая серебряным сердечком с маленькими камушками и надписью «Love» красивыми ровными буквами. — И ещё кое-что… Ты как-то говорил, что у тебя был кулон шестиугольник сине-белый, я нашла такой же кое-где, так что… — сказала она, протягивая ему камень соответствующей формы. Он не мог сдержать улыбку. Он достал из коробочки подвеску, надел её и сунул камень в карман мантии. — Прости, я не смогу её носить, цепочка слишком короткая. Но я её повешу на особое место в комнате и буду каждый день на неё смотреть, — сказал он. Он лгал. Он не может её носить потому, что не сможет объяснить эту цепочку Веронике, а вернее Сефилии, как он думал. — Тебе хоть понравилось? — тихо спросила она. — Очень понравилось. И ты мне нравишься, — сказал он, целуя её. Он взял Софу за руку, проводил до дома и попрощался с ней. В итоге этот день ему ничего не дал. Он в очередной раз убедился, что не может с ней попрощаться, но и не может думать ни о ком, кроме Сефилии, в качестве своей возлюбленной. Он только и мог проклинать себя, сжимая в руке камень, подаренный Софой, и мысленно радуясь кулону у него на шее.