***
Почему его ноги все время так дрожат? Почему руки всегда такие слабые? Хотел бы Намджун хоть раз начать свой эксперимент с такого же самоубийственного настроения, как это вечно делает его товарищ, но они были слишком разными, и оттого старшему изо дня в день приходилось мириться с собственной трусостью. Он смотрел вниз с самой высокой точки своей станции и не знал, как ему решиться прыгнуть вниз. Закрыв на секунду глаза, он тут же закричал что было мочи и только после этого сделал шаг вперед, так и повиснув одной ногой в открытом космосе. Нет, он точно не может довериться сам себе, не может проверить собственную догадку, даже если бы очень хотел. Почти плюнув себе под ноги, но после одумавшись от столь глупого действия (он все же был в скафандре), мужчина вернулся обратно в безопасное пространство молчаливого туннеля. Нажав соответствующие кнопки и устремившись вниз, ученый снял с себя экипировку для выхода за пределы станции и тут же устало свалился на диван. Интерьер здесь был достаточно бедным, и мало что поменялось с тех пор, как он сбежал от всех кого знал и связался с межгалактической мафией. На самом деле, у нее было другое название, однако для удобства люди использовали понятые им обозначения незнакомых вещей в чуждой для них вселенной. Намджун провел намного больше времени в космосе, чем на земле, так что тоска по родному дому никогда его не докучала так сильно, чтобы сожалеть о своем выборе. И все же последний — порождение его слабости, и всякий раз, когда мужчина чувствовал себя жалким трусом, он мысленно возвращался к тому эпизоду своей жизни, вспоминал, как что было мочи тянул на себя руль созданного им же корабля, дабы ускользнуть от разорвавшегося на куски метеорита. Воспоминания об этом мужчина всегда хранил в собственном сердце, лелеял эту жалость к себе и ненавидел того себя с каждым разом все сильнее и сильнее. Намджун очень четко, как и любой человек науки, разделял вещи на до и после, и того себя он считал неправильным, настоящего себя — бездушным, а раз так, то в его настоящем не могло совершаться ни плохих, ни хороших поступков. Пока что эта идея помогала держаться на плаву. Со скрипом поднявшись со своего трухлявого дивана, ученый взял волю в кулак и решил на время заняться другим своим проектом. На столе все еще стоял чертеж, реализовать который на данный момент он никак не мог по разным причинам, где-то на стене, отпав с одного конца, висела незаконченная карта исследования одного подозрительного метеорита, в ящиках стола и вовсе в смятом, сжатом, скрученном и иногда даже порванном видах валялись какие-то иные данные экспериментов, а еще парочка бездарных стихов, посвященных черт пойми кому. Откровенно грязный борт станции служил для старшего своего рода местом для размышлений, он проходил вдоль коридоров, вглядывался в глубь разрастающейся далеко-далеко пустоты, иногда — на собственные ноги в разношенных туфлях. Мысли часто ускользали от него, и пока не было необходимости гнаться за ними, Намджун предпочитал хаотично хвататься за новый эксперимент. Но в этот раз ничего из описанного и такого привычного для него он решил не делать, всецело отдавая себя совершенно безумной, но крайне притягательной идее создания модуляции подпространства. Стоит отметить, ученый был весьма эгоистичен, и он никогда не опирался на нужды человечества, даже не думал о них. Он и в «куполе» был всего лишь два раза, а все остальное время проводил на собственной станции, не делая ни шага из нее и вообще-то совсем не сетуя на такое положение дел. Общаться с людьми у него совсем не выходило, а о себе как о существе, для которого питье и еда могут закончиться в любой момент, то есть о чем-то физически неполноценном, совсем не хотелось размышлять. Поэтому, вероятно, он и был таким трусом: не умел принимать ни реальность, ни действительность, как бы глупо и наивно это ни звучало. Усевшись за свой компьютер, мужчина начал и дальше записывать только ему понятный код эксперимента; цифры то и дело бегали у него перед глазами, и мысли бежали намного дальше зрачков, способных ухватиться лишь за крупицы вновь созданного — такое странное чувство. Пока его пальцы скользили по клавиатуре, ученый невольно отвлекся, переводя глаза на видневшуюся из «окна» конструкцию. Ту самую, что он час назад безуспешно пытался проверить на действенность. Тяжелый взгляд сам вырвался из груди, и если бы здесь, как это обычно бывает, шатался от стены к стене уставший от всего Джин, он бы явно одарил нерадивого коллегу неодобрительным взглядом. Намджун был жалким человеком, но не вызывал ни капли жалости к себе — он и сам это прекрасно знал, так что пометил себе на стенке: «Обязательно завтра проверить RMK-1». Написал и гордо уселся обратно за свой эксперимент, словно и не перечеркнул уже пять раз одну и ту же фразу. Все же ему не было место в мире, где человек должен был быть смелым и жестоким. Ведь мужчина была мягкотелым и крайне нерешительным — таким, каким он сам захотел быть.***
— Чон Чонгук, — прошептал юноша, глядя на свои руки. Чье это имя? Его собственное? Стоило полагать, что именно так, раз оно было вышито на его одежде. И все же оно казалось таким чуждым и незнакомым. В голове из памяти остались только обрывки каких-то криков, раскаленное небо над головой и та улыбка, до боли одинокая, печальная, но такая родная, что хотелось лечь в этот полумесяц чужих губ, укутаться в звездное одеяльце и навсегда уснуть в этом милом шепоте. Вот только кому он принадлежал? И где сейчас те алые облака, вот-вот готовые рухнуть на землю и уничтожить каждого смотрящего на них? Юноша устало поднял голову вверх, встречаясь взглядом с грязным расколотым бетоном. В это мгновение на лоб свалилась тяжелая капля сточных вод. Вокруг не было ничего, кроме темноты и тусклого-тусклого лучика света где-тот вдали. Точно ночной мотылек, Чонгук кое-как поднялся на ноги и потянулся к этой маленькой надежде. Рука коснулась чего-то грязного, секунда — и коробки, загораживающие улицу, развалились под весом человека. Чон зажмурился от неожиданности, а, раскрыв глаза, столкнулся с парой десятков потухших глаз. Понять происходящее все еще было слишком сложно, и ничего из нового окружения не напоминало ему о прошлом. Никто даже не остановился, его только одарили недобрым взглядом и пошли по своим делам. Маленькая закрытая площадь с фонарем в центре и раскиданными тут и там лавочками. Кто-то чинил башмаки, кто-то раздавал какую-то кашу, и каждый, казалось, был на своем месте. Только Чонгук стоял, ничего не понимая. Может, он уже умер, и это то, как должен выглядеть загробный мир? Глупости, он же мог дышать и ощущать это зловоние вокруг, уши болели от гула и все тело безумно затекло, точно последнюю вечность он провел в одном положении. Чон нерешительно сделал шаг вперед, но тут же обернулся, вновь вошел в тот странный переулок, доселе скрытый мокрыми грязными коробками. — Что это… — произнес он, не веря своим глазам. — А ты что, проснулся? — произнес кто-то за спиной. — Да-а, а мы и не думали, что вы когда-нибудь очнетесь, ха-ха. Юноша тут же обернулся и заметил невысокую девушку с сальными волосами, скрытыми под вязаной шапочкой. Она юрко проскользнула мимо молодого человека и довольно улыбнулась, также устремляя свой взор на валяющиеся у стены капсулы. Практически все из них были заполнены темной жидкостью, похожей на застоявшуюся кровь. Только парочка таких аппаратов оказались пустыми, и из одного из них как раз и появился незнакомец. Понять это было не так уж и сложно: одежда, волосы, руки и даже лицо Чона были перепачканы в этой жиже. Девочка даже невольно поежилась от неприятного запаха, но после ее губы сложились в хитрую лисью улыбку. — Посмотрим, что ты с собой взял. Не успел юноша сообразить, о чем шла речь, как она просунула свою руку в все еще наполненную этой грязью капсулу, доставая нечто похожее на журнал. В этот же момент старший смог заметить татуировки на ее запястьях, такие странные, совсем не подходящие ей по возрасту. И вообще все здесь было таким странным, точно какой-то безумный кошмар обернулся вокруг сознания змеей и теперь охранял сошедшее с ума чадо. Все вокруг было таким темным, неприятным на вид, и даже люди — все в чем-тот порванном, от всех ужасно пахло, даже от кого-то со столь красивым личиком, как у этой незнакомки. — А ты у нас из богатеньких, — произнесла она, перелистывая страницы. — Забавно, так вот оно что. Не то чтобы я верила в удачу, но она явно не на твоей стороне, раз ты не очнулся по прилету сюда. — Сюда? — решился спросить он, пытаясь стряхнуть липкую жижу со своих рук. — А ты еще и не помнишь, зачем мы сюда летели? — она удивилась, но тут же откашлялась, ее тон стал нахальным и насмехающимся. — Брат говорил мне сообщать таким, как ты, следующее: Земля уничтожена, большинство людей погибло, а ты зачем-то выжил, скорее всего вся твоя семья мертва, никого из них ты уже не найдешь. Живи здесь под куполом и мирись с тем, что все ценное и дорогое для тебя погибло. Незнакомка так гордилась своей речью без запинки, что с каждым словом ее носик задирался все выше и выше, она словно копировала кого-то во всех своих движениях и очень-очень жаждала получить то же внимание. Юноше захотелось тяжело вздохнуть, но он был не в том положении, чтобы показывать собственное недовольство, так что, не демонстрируя каких-либо эмоций, отобрал из чужих рук тот самый промокший журнал. Перед глазами все еще немного плыло, и сначала старшему показалось, что именно это мешает ему прочесть написанное, однако после он все же разобрался: это не был ни один из понятных ему языков. Девочка явно переводить ничего не собиралась, так что он попытался спрятать под мокрую одежду эту единственную свою вещь. Вот только у незнакомки, кажется, планы были другими, и она что было мочи вцепилась в чужую руку, на ее лбу выступила испарина от возмущения, она даже попыталась начать кричать, но юноша кое-как смог вырваться и убежать. Ноги болели, горело сердце, и странное болезненное ощущение поселилось в груди, точно прямо сейчас ребра сломаются. Сколько он пролежал в этой капсуле? В своей пламенной речи девушка забыла упомянуть эту важную и явно самую угнетающую деталь из всех. Сказать навскидку Чонгук точно не решался, он понятия не имел, как много времени нужно человеку, чтобы воздвигнуть вокруг себя огромные каменные склепы. Куда бы он ни бежал, натыкался только на холодные темные переулки, на недоброжелательные взгляды и пугающую пустоту в сердцах людей вокруг. Горло жгло от неожиданной физической нагрузки, и невольно в голову закрадывались мысли о том, что за ним уже явно не пытаются угнаться. Поддавшись сладости этих размышлений, молодой человек остановился, сделал два спокойных шага вперед и тут же вновь сорвался на бег: погоня вовсе не закончилась. Незнакомка в смешной шапке осталась далеко позади, однако вместо нее преследовать чужака решили какие-то крепкие ребята с теми же татуировками. Хотя их правильнее было бы обозвать партаками, набитыми иголкой с чернилами в черт пойми каких условиях. Если на тех детских руках они выглядели нелепо, то на этих мужских толстых запястьях они казались угрожающими. Страх разрядом тока прошелся по всему телу, и сердце бешено забилось под ритм самых немелодичных симфоний. Сглотнув тяжелый ком и собрав остатки сил в кулак, Чон попытался ускориться, кое-как по коробкам забрался на торчащий балкончик второго этажа и прижался к полу так, чтобы его невозможно было заметить. Благо, раскиданный всюду мусор очень даже помог притвориться такой же еще не выброшенной безделушкой. Только сейчас, когда все внутри горело, а внутренние органы дикими зверями бились о сдерживающую их кожу, Чонгук понял: здесь безумно жарко, так жарко, что уже через пару минут своего окаменения на чужом полу он начал тяжело дышать, глотая скатывающийся по лицу пот. Очевидно, поэтому от людей так плохо и пахло: они не могли позволить себе ванную сейчас. А что вообще могли? На что сейчас способен человек? Когда юноша окончательно убедился, что преследователи ушли далеко вперед, он приподнялся, опираясь на перила, выпрямил спину и с ужасом окинул взглядом площадь еще раз. Одни надстройки из подручных материалов, множество самодельных палаток, десятки валяющихся на полу людей. Этот несчастный мир — его новый дом, но было бы неправдой сказать, что его сердце наполнилось тоской. Ему не было по чему скучать, он не помнил, как было раньше, и оттого этот одетый в плоть и кости ночной кошмар, развернувшийся перед его глазами, не казался настолько ужасным, насколько мог. — Вот он! — заорали преследовавшие его парни. Сначала юноша испугался, начал судорожно оглядываться по сторонам, но, как оказалось, кричали вовсе не на него. Преследователи вдруг подлетели к какому-то другому бродяжке, безжалостно сталкивая его с ног. Один из бандитов схватил несчастного за волосы и посмотрел на его лицо, морщась и едко улыбаясь. Чонгук же в это время трусливо спрятался, наблюдая за происходящим из-за расщелин в перилах. — Все чужаки платят нам налог, ты не знаешь об этом, что ли? Сестренка забыла рассказать? — выплюнул он, оттягивая чужую голову назад и приставляя нож к горлу. — Ну, она еще маленькая, могла и забыть. Но тебе на вид лет 20, раз ты сейчас проснулся, то застал конец Земли в… В 13! А значит должен знать, как работает наше общество. Глаза Чона округлились. Если они говорили правду, то неужели он столько времени лежал в капсуле среди мусора? Если он был подростком, то где его родители? Что если они потеряли надежду найти своего ребенка и теперь обречены на одиночество, пока он здесь пытается вспомнить прошлое и понять хоть крупицу настоящего? Вопросы вихрем закружились в пустом сердце, но ни один из ответов так и не польстил его своим присутствием. — Считать разучился? — вдруг продолжил схваченный незнакомец. — Мы же тут пять лет только живем. И вообще, вы ошиблись, я не тот, кто вам нужен. Лучше идите занимайтесь своими грязными делами в другом месте, а я так и быть не буду докладывать инспектору. — Врет и не краснеет, — подлил масла в огонь один из преследователей, засовывая руки поглубже в карманы. — Верно! Сестренка сказала, что это был азиат, здесь их не так много, чтобы мы ошиблись! Их главарь, очевидно, ждать комментариев от каждого своего товарища не собирался, его лицо и так уже все покраснело от злости: давно он не видел столь наглого взгляда. В этом районе он бывал нечасто, только если такой же беглец случайно сюда залетал в попытке спрятаться, так что действительно мог ошибаться. В любом случае, признавать свои ошибки значит быть слабым, а слабые люди не могли казаться «крутыми», и раз так, то парень решил для себя не отступаться от образа ни на шаг. Секунда замешательства в его глаза, бесполезный трёп его друзей — и удар пришелся по лицу пойманного юноши. Бандит столкнулся с ним лбом, после — еще раз, но уже нанося удар по носу вмиг ослабевшего незнакомца. Люди вокруг не обращали внимания, волоча ватные ноги вдоль грязной площади и наполняя сердца еще большей пустотой, чем раньше. Если бы здесь могли разводиться крысы, верно, только они бы и смотрели на это безобразное зрелище. Чонгук съежился, ему совсем не хотелось подставлять несчастного субтильного мальчика, но и попасться он сейчас в эти жестокие руки хулиганов не мог, так что вновь спрятался среди хлама балкона, чувствуя, как вся эта конструкция шатается, и надеясь лишь на то, что она продержится с его весом до их ухода. А друзья главаря в это время решили присоединиться к веселью, стали по очереди наносить по чужому лицу удары коленями, пинали пойманного как мячик футбольный. Вскоре вся улица наполнилась чужим тяжелым дыханием и хрипом. Было очевидно: дать сдачи жертва была совсем не в состоянии, только безвольно сопротивлялась, отпиралась, постепенно теряя сознание. Когда с этой игрой наконец было покончено, старые кроссовки бандитов полностью были испачканы свежей кровью, они вывернули чужие карманы и только после этого ушли, крайне довольные собой. Кто же знал, что эта история повторится и здесь, в мире, где люди не просто не единственные живые существа, но даже живут не на своей планете. Может, и правильно, что остальные живущие на Марсе колонии опасались людей и не хотели иметь с ними дела: какой диалог можно было построить со столь жестокими созданиями? Да и смотреть на эти трусливые повадки тоже желанием никто не горел. Как оказалось, для вселенной человек — самая скучная и неинтересная вещь. Чон не мог еще этого знать, но чувствовал себя виноватым за то, что родился в таком страшном мире. Он выбрался из хлама балкона и замер у входа в какой-то коридор, не зная, стоит ли ему подходить к избитому незнакомцу или оставить все, как есть, но стоило ему обернуться, как юноша встретился взглядом с тем, кого сам же так гадко и подставил. Лицо мальчишки было полностью залито кровью, и как бы он ни пытался ее остановить, ничего не выходило. Нерешительно постояв так еще с минуту, Чонгук чуть ли не выругался вслух, однако вместо этого молча повернулся и подбежал к игрушке бандитов, присаживаясь на колени перед ним и неловко осматривая чужие раны. — Так ты и есть тот, кого они искали, верно? — усмехнулся незнакомец. — Нет, — соврал юноша, вытирая чужую кровь своим рукавом. — Ага, как же, — он почти засмеялся. — Знаешь, чтобы врать, нужно иметь хороший план. А на тебе одежда с твоим же именем и из специальной ткани для капсул. Здесь никто бы не стал продолжать в ней расхаживать. Ну только если ты не совсем дурак. Чон решил не отвечать ни на одно из предложений, лишь оторвал немного ткани со своей штанины и передал этот ошметок побитому младшему, чтобы тот смог вытереть лицо. Конечно, все было и так очевидно, чужак прекрасно это понимал, но признаваться в правде, уж тем более тому, кого он видит в первый и последний раз в жизни, не было никакой необходимости. — А еще я говорю с тобой на корейском, но ты явно меня понимаешь, — он вновь усмехнулся. — Меня зовут Чимин. — А фамилия? — все же спросил старший, поднимаясь с колен. — Не помню уже, — юноша пожал плечами, слегка прикрывая глаза, но после тут же хватаясь за чужие руки. — А ты помнишь что-нибудь о себе? Когда я только очнулся, я все-все забыл, до сих не могу вспомнить! — Я… Тоже, — выдавил из себя Чон. На пару минут повисло молчание, ни один из них не знал, о чем говорить и как решить проблемы другого, однако через мгновение неловкости и тишины избитый вдруг поднялся на ноги, подхватив свой огромный портфель с пожитками, и устремился дальше по площади. Он не просил старшего пойти за ним и не попрощался, однако последний отчего-то сделал пару шагов следом за незнакомцем. — Тогда я немного расскажу тебе об этом новом мире, а потом ты сам решишь, что тебе делать, как тебе? — Чимин улыбнулся, сжимая лямки рюкзака чуть сильнее обычного. — Зачем мне идти за тобой? — поинтересовался Чон и сложил руки на груди. — Потому что тебе одному здесь не выжить, а мне очень одиноко и хочется поговорить с кем-то, — пожал плечами младший. - Выгодный временный союз, не находишь? Соглашаться на авантюры не хотелось, но и выбора сейчас не было, так что Чонгук тяжело вздохнул и сделал еще один шаг вперед, вновь замирая, когда ему вдруг протянули руку для пожатия. Закатив глаза, он уже почти коснулся чужой ладони, как та вдруг исчезла. Незнакомец неожиданно развернулся и пошел дальше, так и не дождавшись рукопожатия, зато складывая пальцы в замок за спиной и начиная чуть более воодушевленно шагать по зловонным неприветливым улочкам под тяжелым слоем пятиэтажек. Старшему оставалось лишь следовать за ним и внимательно смотреть под ноги на мелкие пятна крови, так небрежно оставленные новым знакомым. В груди охрипшим голосом завывала тревога.