Восстань из пепла

Родион сидел на корточках с ножом. Руки мелко тряслись, а на щеках высыхали ещё теплые дорожки слёз. За гаражами уже темнело, и летнее закатное солнце заходило за горизонт. Родион молчал: его губы предательски дрожали, а в горле был неприятный комок. В душе было темно и пусто. И вокруг, и внутри него царила сплошная разруха. Худые запястья были усеяны мелкими рубцами, ещё сочащимися кровью. Но нанести последний, смертельный разрез не хватало духу. Насколько бы ему не надоела эта треклятая жизнь, расставаться с ней было страшно и неприятно. «Надо с этим покончить. Так продолжаться больше не может. Ни в коем случае. Я закончу это здесь и сейчас». Наконец, собравшись с мыслями и крепко зажмурившись, он занёс руку для решающего удара… *** — А ну стой, придурок! — Эй ты, полоумный, хватит от судьбы бегать! Доминик с нечеловеческой скоростью бежал от двух громадных детин, пытавшихся вырубить его с определёнными намерениями. — Нет смысла убегать! Не удастся, сладенький! — Даже в процессе бега было слышно, насколько приторно протянул последнее слово бородатый громила. За весь путь Доминик изрядно поранился о ветки и прочую растительность, сопровождающую его на протяжении всего «побега». «Блять! Нахрена судить человека по его внешности! Ну хрупкий, и что? Ну люблю я парней, и что? Им-то откуда знать? Ужас. Они же ещё с трамвая меня преследуют. Сколько можно-то, в конце концов?!» Тут перед глазами парня всё закувыркалось, и он со всей силы въехал лицом в пол. «Бля. Мне конец…» Родион не ожидал, что кто-то посмеет оборвать его в самый важный момент. Какого фига именно сейчас в двух метрах от него какой-то малолетний козел упал мордой в землю? Опомнившись, прерванный "на полуслове" самоубийца отчаянно закричал: — Ты что делаешь?! Хоть умереть спокойно дай… Истеричные крики Родиона прервали два запыхавшихся амбала, едва нагнавшие свою жертву. — Ну наконец-то. А ты быстрый. Надо бы тебя проучить! Иначе так и останешься гомосеком. — Тут он глянул в сторону и заметил Родиона — А это ещё что за ничтожество? Ну и ладно, фиг с ним! Доминик, свернувшись калачиком, вдруг посмотрел на Родиона и закричал на того в поисках помощи: — Эй, смертник! Сделай что-нибудь! Прошу!.. Один из громадин резко заткнул ему рот и прикрикнул: — Он брыкается. Фёдор, помогай! Перед Родионом разворачивалась ужасная картина. Он замер в нерешительности, всё ещё держа зависший над запястьем нож. Доминик пытался кричать с заткнутым ртом, но получались лишь невнятные мычания. Оставалось только смотреть умоляющим взглядом на единственного, кто был способен сейчас помочь. Суицидника охватил животный страх. Он судорожно схватился за нож, но не смог даже прикоснуться к себе. «Что делать? Я же стану свидетелем насилия, а потом меня возможно тоже…» И тут к нему пришло самое безумное, но твёрдое решение, от которого кровь стыла в жилах. «Надо спасти его! Убить! Я убью этих ублюдков!» Резко у парня словно открылось второе дыхание. Он поднял с земли нож и с безумным видом бросился на насильников, которые уже почти стащили кофту с Доминика. — Вы даже умереть мне не дали спокойно, так что получите, чертовы ублюдки! Родион набросился с ножом на одного из них и почти проткнул того, но громила быстро сдался и завопил испуганным голосом: — Да он конченый! Бежим, Фёдор! Он же и вправду нас прирежет! — С этими словами мужчины убежали подальше от всё ещё крепко сжимающего лезвие и смотрящего им вслед Родиона. На месте остались лишь два парня. Доминик было открыл рот, чтобы поблагодарить своего спасителя, но тот резко оборвал: — Твоей благодарностью будет оставить меня одного и дать спокойно умереть. — И, словно не замечая его, занёс над рукой нож, опять войдя в бессловесную борьбу с собой. Доминик понял, что ситуация крайняя, и решил взять всё в свои руки. «Будь что будет, главное чтобы выжил!» Вдруг он набросился на Родиона, сбил его с ног, кое-как вырвав нож, и положил того на землю, прижав исполосованные запястья к земле. — Хватит! Дай мне умереть! Пожалуйста! Ну почему всё происходит именно со мной?! Оставь меня!!! — Смертник почти в истерике издал полный боли и отчаянья вопль. «Нет. Сегодня этого не произойдёт. Пусть лучше я буду «неблагодарным», но не позволю ему этого сделать». Такие мысли вихрем пронеслись в голове Доминика. — Нет. Ты. Не. Умрёшь. Не сегодня. Сейчас мы вместе пойдём ко мне домой. Надо привести тебя в порядок. А потом уже иди на все четыре стороны. Ты понял?! — настойчиво и отрывисто промолвил Доминик. Осознав, что сопротивляться смысла нет, Родион, всё ещё прижатый к неровной, холодящей спину поверхности, решил на время отступить. — Понял… — тихо ответил он, потому что слёзы и дрожащее тело уже не позволяли кричать и отбиваться ослабшими кулаками. — Вот и славно. Поднимайся, пошли, — отпустив парня под собой и отойдя в сторону, скомандовал Доминик. Родион послушно встал и нехотя поплёлся за ним. — Тебя зовут-то как? Я Доминик. Доминик Яновский. — Родион Рубцов… — неохотно, почти шёпотом ответил он, будто делая одолжение.