Forgotten remnant/ Забытый Ремнант

Широ вздохнул, наблюдая за тем, как Каншо и Бакуя исчезают. Он чувствовал… родство с оружием, и когда он взмахивал ими, его тело хотело двигаться особым образом, что, казалось, было стилем боя. Но он был слишком мал и слаб, каждый взмах выводил его из равновесия, каждый шаг был слишком коротким, каждый выпад едва не приводил к тому, что он терял контроль над оружием, так как не мог полностью обхватить его руками. Он просыпался каждый день почти раньше всех, но когда он упражнялся, ему казалось, что он делает недостаточно. Он занимался до тех пор, пока почти не был готов упасть, но чувствовал, что сделал лишь малую часть того, что должен был. Может быть, он занимался чем то другим до того, как потерял память? Каждый раз, когда он пытался вспомнить, он мог вспомнить только зеленые глаза девушки, ее слова и фиолетового мистера. Может быть, ему стоит спросить Вернал о фиолетовом мистере? Она была немного раздражена, поскольку Рейвен поручила ей научить его читать, так что, возможно, это была плохая идея. Он пробыл в племени Бранвенов несколько месяцев, и с тех пор они несколько раз переезжали. Рейвен сказала ему, что это он виноват в их переезде, поэтому она записала расходы на его счет за использование способности. Он проверил всех женщин племени, но ни одна из них не была зеленоглазой девушкой. Он насторожился, когда его уши уловили звук копыт, шуршащих по траве. Он воссоздал свой лук, затем уменьшил его. Он напряг глаза, его аура (что-то подсказывало ему, что это не аура, что это что-то другое. Но он не знал, как это называется) текла в его глаза, делая его зрение более острым. Внезапно все в его поле зрения оказалось более четким, он мог сосчитать каждый отдельный лист на дереве в нескольких сотнях ярдов от него. Там копался сандер, раскапывая землю вокруг него. За несколько секунд было выпущено пять стрел. Первые три вонзились в головы стольких же поросят, две последние вонзились в бока четвертого поросенка и взрослого, когда они дергались и пытались бежать, и пригвоздили их к земле. Он послал еще две стрелы, чтобы избавить их от страданий, когда сандер рассеялся. Он трусцой побежал к своей добыче, это заняло у него некоторое время, так как он стрелял с нескольких сотен ярдов. Как только он добежал, он достал нож и начал потрошить туши. Широ действительно не мог жаловаться на свою жизнь. Он ел, спал на подушке в углу палатки Рейвен. Вернал собиралась когда-нибудь научить его читать. У него была работа, чтобы занять себя, а так же мыло и масло, чтобы содержать одежду и доспехи в чистоте. И чем больше он будет работать, тем больше он заплатит Рейвен. Может быть, после этой последней охоты Рейвен наконец-то разрешит ему использовать свое проявление. Или, по крайней мере, сведет его счет к нулю, поскольку его предыдущие результаты охоты до сих пор не приносили результатов. Но с этим уловом… Когда он закончил подготовку туш к транспортировке, он привязал поросят на веревку и повесил их себе на плечи. Затем он взялся за ноги взрослой особи, впустил свою ауру в его тело и начал тащить существо в сторону лагеря. С его приходом племя стало более процветающим. Он охотился по утрам, готовил, чистил, шил и ремонтировал снаряжение, и они могли продавать шкуры животных, на которых он охотился. Он увидел, как что-то черное крадется к нему из-под тени дерева. Присмотревшись, он рассеянно воспроизвел семь копий Каншо и выстрелил ими в Гримма. Каждый выстрел безошибочно попадал им в шею и голову. Гримм упал и начал рассеиваться. Когда он шел, он проходил мимо города. Он мог видеть его стены на расстоянии около мили, в пределах видимости. Это еще одна вещь, которая беспокоила его: он ожидал увидеть милю за три, но едва ли мог разглядеть хоть одну, не залезая на дерево. В небольшом ветхом здании за стенами были подношения. На табличке было написано: «Для охотника c мечами». Вернал заставила его выучить эти слова наизусть — видимо, его истребление гримм в округе принесло ему славу. А еще он врывался в город, чтобы убить гримм, когда они нападали… и уходил, прежде чем кто-нибудь успевал его поблагодарить. Он чувствовал себя виноватым за то, что принял подношение. Гримм он убивал потому, что время от времени у него появлялось ноющее чувство, будто он вот-вот что-то вспомнит. Так что он не заслуживал подношений, но Рейвен сказала, что засчитывает все его пожертвования в свой счет. И чем скорее он получит доступ к ее проявлению, тем скорее сможет возобновить поиски девушки. Он положил туши на землю и прокрался к небольшому зданию. Было несколько человек, которые пытались снять его на видео, когда он забирал подношения. Там было немного Льен, несколько флаконов с Прахом, немного непортящейся еды и несколько специй. Он взял их с чувством вины, но это было нужно, чтобы найти девушку. На обратном пути в лагерь он выбрал особо живописный маршрут, просто чтобы убедиться, что по дороге ему встретится еще несколько гримм. Судя по положению солнца, было около восьми утра, когда он вернулся в лагерь. Он увидел, что Сирид и Кримсон охраняют ворота и набивают себе шишки. Должно быть, они опять наделали глупостей. Как только они увидели его приближение, один из них свистнул, чтобы освободить его от ноши. Он позволил им забрать туши, дозорные научились не ставить себе в заслугу его охоту. Он бы не возражал, если бы не необходимость расплатиться с Рейвен. Он прошел на кухню и начал резать овощи, добавлять кустарники, коренья и несколько диких морковок, которые ему удалось найти во время тренировок и убийств гримм. Его тело принялось за приготовление тушеной оленины без особого участия его самого. Ему не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к дровяному огню. Так же, как и к драке, использованию своего проявления («не проявление» — говорило чувство внутри него) или тренировкам. Казалось, его тело само знает, что делать. Огонь потрескивал, дрова шевелились и трещали, а пламя поднималось все выше и выше, выбрасывая небольшой поток искр. Он уставился на огонь, и ноющее чувство, что он вот-вот что-то вспомнит, снова напало на него. Огонь… о чем заставлял его думать огонь? Очевидно, о приготовлении пищи. Но также о чем-то большем. Что-то… ностальгическое, но в то же время болезненное. Улыбка? Почему он подумал об улыбке? От огня? Неужели предыдущий он был пироманьяком? Нет, это было нечто гораздо более важное, нечто… священное. Это было что-то, чего он хотел, в чем нуждался.. так вот почему он искал зеленоглазую девушку? Он покачал головой. Это не было приготовлением завтрака. Его тело выполняло все действия, добавляя ингредиенты в нужное время. Широ не сразу стал официальным поваром лагеря. Очевидно, последний повар погиб во время того набега, после которого Широ присоединился к племени. Очень удобно для него. Он приготовил миску и немного хлеба, положил их на поднос и направился к палатке Рейвен, пока остальные члены лагеря спускались к котлу. Он верил, что ссор из-за еды не будет: в последние несколько раз, когда ссоры случались, он оставлял лагерь наедине с едой. Он приготовил только порцию для Рейвен, которую у них хватило ума не красть. Он вошел в палатку и поставил поднос на любимый столик Рейвен. Он повернулся к кровати Рейвен и увидел, что женщина сама раскинулась на ней, а ее спальное белье было в полном беспорядке. Он подошел к ней, ее лицо было гораздо более спокойным, чем когда-либо, когда она бодрствовала. Не считая тех случаев, когда она плакала во сне, звала людей и извинялась. Он осторожно положил руку ей на плечо и слегка потряс ее. «Рейвен, завтрак готов». Ее лицо скривилось, и она перевернулась на бок. «Рейвен», — повторил он, тряся ее чуть более энергично. «Твоя еда остывает». В конце концов, она моргнула, открыв глаза, ее брови мгновенно нахмурились, как только она пришла в себя. «Что?» — спросила она. «Завтрак», — сказал Широ. Она встала и потянулась, находясь в опасной близости от сбоя в гардеробе. Широ показалось, что зрелище было знакомым, и не потому, что он видел Рейвен в таком же состоянии каждое утро на протяжении нескольких месяцев, но, как и в случае с огнем, все, что он не успел вспомнить, просто растаяло. Она прошла к столу и опустилась на подушку. Широ рассеянно протянул ей ложку и подал чай, затем принялся расчесывать ее волосы. Чем больше она ела, тем ближе Рейвен подходила к полному пробуждению. Было почти странно видеть обычно холодно-равнодушную женщину в таком состоянии. «Ты опять ходил на охоту?» — спросила она, набив рот тушеным мясом. «Да, четыре поросенка и взрослый кабан», — нейтрально сказал он, — «Также нашел немного дикой моркови и прочего. Большую часть положил в рагу. Я… я нашел еще одно из тех подношений» «Хорошо, тогда клади», — сказала она. Широ выложил на стол содержимое того, что поставили жители деревни. Рейвен бросила ему специи и взяла остальное. «Прежде чем ты спросишь, нет, еще нет», — сказала она и зевнула, начав сильно и закончив писком. Он рассеянно кивнул, расчесывая ее волосы. Они никогда не будут опрятными, сколько бы усилий он ни прикладывал к их расчесыванию. У него больше не было этого ноющего чувства, будто он вот-вот что-то вспомнит, но он обнаружил, что ему доставляет некоторое удовольствие расчесывать волосы Рейвен. Когда он закончил расчесывать ее, его руки начали заплетать некоторые из ее волос, и с любопытством он не останавливал себя, делая то, что делал. Вскоре после этого он заплёл ей на висках что-то вроде диадемы. Волосы у нее были слишком темные, чтобы он мог заметно выделяться, но он дополнял бандану с перьями Рейвен, которую она любила носить. Когда он научился укладывать волосы? «Ты там закончил?» — спросила она, отрывая его от размышлений. «Да», — сказал он, кивнув. Она встала и принялась одеваться, начав с того, что позволила своей смене упасть на пол и вышла из нее. Он отвернулся прежде, чем ее нижнее белье успело последовать за ним. Рейвен определенно не была застенчивой, ей следовало бы быть более внимательной к другим людям. По крайней мере, переодевание не заняло у нее много времени. Не прошло и двух минут, как она вышла из палатки, не сказав ему ни слова. Широ принялся приводить ее палатку в порядок: собрал ее выброшенную одежду, застелил постель, убрал со стола и отнес мыть грязную посуду. Покончив с этим, он посмотрел на котел, съел все остатки на дне и вымыл его. После этого он взял грязное белье Рейвен и немного мыла и уже собирался направиться к ближайшему ручью, как вдруг сама Рейвен схватила его за талию и побежала к своей палатке. Она ворвалась в дом, подошла к своему шкафу и бесцеремонно швырнула его внутрь. «Стой там и не смей издавать ни звука, пока я тебе не скажу!» — сказала она и снова бросилась к выходу. Это было что-то новенькое. Широ прокрутил в голове свои действия за последние несколько дней, но не смог вспомнить ничего такого, за что его можно было бы наказать. Кроме того, что он спрашивал ее, может ли он использовать ее проявление каждое утро и каждый вечер. Может быть, это было оно? Крики, выстрелы и звук ударов стали о сталь проникли в палатку. Не успел он сформулировать мысль, как оказался вне гардероба и на пути к конфликту. И остановился, споткнувшись, у порога. Если он ослушается Рейвен, она может решить еще дольше не давать ему доступ к своему проявлению. Но что, если Рейвен пострадает? Может ли он найти какой-нибудь способ спрятаться? Он просмотрел мысленную карту лагеря и увидел, что здесь не так уж много укрытий. Он стал искать в себе способ спрятаться и одновременно выйти на бой. И увидел огромный бесплодный холм. Вдали за ночным небом вращались огромные шестеренки. На дальнем горизонте виднелось небольшое, приглушенное свечение, как будто слабое и приглушенное солнце вот-вот выглянет из-за горизонта. Сначала в землю вонзились мечи. Мечи, которыми убивали королей, мечи, которыми убивали чудовищ, мечи, которыми убивали богов. Но не только мечи, копья, молоты, щиты, доспехи. Бесконечный арсенал. И все, что ему нужно было сделать, это сосредоточиться на любом отдельном оружии, и он знал о нем все. Вот откуда взялись его мечи… это было его проявление? Нет, это было глубже. Он инстинктивно знал, что это не какая-то грань его души, а его душа, воплощенная в жизнь. Он был каждым мечом в этом мире, и каждый меч был им. Мое тело сделано из мечей. Слова отозвались в мире, одновременно потрясли его до глубины души и закрепили более прочно в реальном мире. Приближая его воплощение души к поверхности. Все, что он знал и делал, все, чем он был, было частью этого места. «С каких это пор у меня это есть?» — подумал он про себя. Он отказался от этого вопроса, ему нужно было найти что-то, что поможет ему спрятаться. Его зрение сместилось, и он увидел кинжал, он активировал свою ауру (не ауру), и небольшим усилием воли он держал его. Карнвеннан, легендарный кинжал Артура, бывшего и будущего короля. Кинжал мог окутывать его тенью, как плащом, и при броске всегда попадал в цель. Более того, он знал, как им пользоваться. Пользоваться им было больно. Не физически, и не… каналы? Пути? Схемы. Не его схемы. Это была боль утраты и тоска. Он заметил, что звуки боя стихли, пока он был… неспокоен. Он покачал головой, у него не было времени размышлять об этом. Он использовал Карвеннан, чтобы окутать себя тенью, чувствуя постоянное напряжение в своих цепях. Он выглянул наружу и тут же нырнул обратно внутрь и нырнул в самый темный угол палатки. Через мгновение туда вошла Рейвен, а за ней — высокий черноволосый мужчина, от которого несло дешевой выпивкой, а в правой руке он держал меч. Предвестник — многообразная коса, меч, ружье. У него была долгая история насилия, он унес жизни бесчисленных гримм, а также десятков мужчин и женщин. Как только за ними закрылась створка палатки, Рейвен повернулась на пятках, подошла к груди мужчины и заговорила прямо ему в лицо. «У тебя хватило наглости прийти сюда», — прорычала она ему в лицо. «О чем, черт возьми, ты думал, входя в главные ворота?!» «Поверь мне, если бы это зависело от меня, я бы никогда не пришел», — прорычал он в ответ, его глаза были такими же яростно-красными, как у Рейвен. «У меня есть дела поважнее, чем посещать семейные встречи». Рейвен фыркнула и повернулась к нему спиной, идя к своему любимому столику. «Да? Например? Найти ближайший бар и опустошить его запасы алкоголя?» «Саммер мертва», — прошептал он. Рейвен споткнулась и чуть не упала, она обернулась, ее глаза расширились. «Она пропала несколько месяцев назад, и я нашел ее плащ», — фыркнул он. «Ты же знаешь, как она относилась к этому проклятому плащу». «Она выбивала из тебя всю душу каждый раз, когда на нем появлялись пятна, пока ты был рядом», — сказала она, ее голос был слишком ровным, будто она очень старался звучать спокойно. «Так почему ты здесь?» «Оз хочет увидеть этого «Охотника с мечами», — сказал он, делая воздушные кавычки. «Так что, если вы можете передать его, я пойду». «И почему ты думаешь, что он у меня?» — спросила она, выгнув бровь. «Рэйвен, я пьян, а не глуп!» — прорычал он, — «Я видел это чертово видео! Это ты забрала его и убежала с ребенком! Не говоря уже о том, что отчеты семи охотников после операции описывают тебя в точности! Так где же этот чертов ребенок? Я должен быть в пути, один из нас должен быть там для Тая!» Все тело Рейвен напряглось. «Убирайся. Убирайся!.» прорычала она сквозь скрежещущие зубы. «Уходи и не возвращайся». «Рэйвен!» Рука Рэйвен расплылась, и она вдруг сжала в дрожащей хватке желтый Праховый клинок. Оба замолчали, глядя друг другу в глаза. Первым отвел глаза Кроу. «Хорошо! Хорошо! Я ухожу. Если тебе когда-нибудь надоест этот ребенок, просто отправь его ко мне. Я доставлю его к Озу». Когда он ушел, Рейвен медленно убрала свой клинок в ножны. Ножны щелкали, когда лезвия в них вращались. Она еще долго смотрела на него через створку палатки, предположительно до тех пор, пока Кроу не покинул лагерь. Она хрустнула шеей и, подойдя к шкафу, распахнула дверцу. Там она не нашла Широ. «Широ!» — вскрикнула она. Он позволил Карнвеннану исчезнуть, тени, скрывавшие его, таяли от него. «Да?» Она обернулась, дрожащей рукой сжимая рукоять своего оружия, на которой висел клинок с красной пылью. «Я сказала тебе оставаться в гардеробе!» «Я слышал драку», — спокойно ответил он. «Если бы Кроу увидел тебя…!» — сказала она, поднимаясь и нависая над ним. «Не было», — перебил он. Она подняла его за воротник и подняла лицом к лицу с собой. «Так ты чувствуешь себя достаточно мужественным, чтобы говорить в ответ, да?» Широ мудро решил оставить свой ответ при себе. Не в последнюю очередь потому, что его ноги болтались в нескольких футах над землей. Она зарычала и бросила его на кровать, испортив аккуратное расположение простыней и подушек, над которым он так усердно трудился. Если серьезно, край кровати был немного выше его талии, поэтому застелить ее было довольно сложно. Он встал и начал спокойно перестилать постель, пока Рейвен металась по палатке, как львица в клетке. Он уже почти закончил, когда она окончательно испортила все его усилия, стащив его с пола за шиворот, в то время как он все еще держал простыню, в результате чего вся она разлетелась. «Все, я иду гулять, и я не спущу с тебя глаз». Рейвен зарычала, он почувствовал, как что-то складывается, как будто пространство за воздухом стягивается и сминается, и перед ней открылся красно-черный вихрь. «Ты можешь сделать какую-нибудь глупость, например, попасться Кроу». «Это тво», — когда она переступила порог, Широ почувствовал себя так, словно его растянули, а также легкий приступ паники, когда вся его кожа, казалось, поползла одновременно. «е Проявление?» Он сильно вздрогнул. «Это было неприятно». Рейвен вскочила на ветку дерева, и Широ впервые осознал, что они находятся в густом лесу. Оглядевшись, он увидел, что они приближаются к дому, он открыл рот, и Рейвен зашипела ему в ухо. «Ты останешься со мной. Тихо.» Затем она бесцеремонно засунула его под мышку. Она подошла к дереву возле дома и просто… посмотрела на него. Они пробыли там добрых полчаса, и от нечего делать или сосредоточиться, Широ начал перебирать оружие в своем внутреннем мире. Их названия, история, материалы, достижения, способности. Поток информации вызвал в его голове гул, который одновременно сосредоточил и расслабил его. Время шло в состоянии фуги, но движение в уголке глаза вывело его из задумчивости. Он повернулся, чтобы посмотреть в направлении задней части дома. Светловолосая девочка с косичками шла в лес, таща за собой маленькую повозку, в которой сидела маленькая спящая черноволосая девочка. Он огляделся, ища взрослого, который должен был сопровождать ее. Но девочки были одни. Он посмотрел на Рейвен, которая все еще пристально смотрела на дом. Очевидно, она их не заметила. «Рейвен», — сказал он. «Тихо», — тихо сказала она. «Но Рейвен.» — настаивал он. «Заткнись! Заткнись!» — огрызнулась она. «Рейвен девочки». Она сжимала хватку до тех пор, пока не выдавила воздух из его легких. Это затрудняло разговор. Больше он ничего не мог сделать. Он активировал свои… контуры ауры? Нет, это все еще казалось неправильным. Процесс заполнения пустот своего тела энергией стал для него привычным. Он почувствовал, как становится сильнее, быстрее и выносливее. Затем он с силой оттолкнул руку Рейвен, заставив ее упасть. Он успел зацепиться за ветку и приготовился прыгнуть, когда Рейвен поймала его за шею и ударил о ствол дерева с такой силой, что по его зрению заплясали черные пятна. Она держала его на месте, его ноги болтались и хватались за дерево, только его хватка за ее руку делала так, что не его шея поддерживала весь его вес. «Ты сегодня странно дерзок», — сказала она, ее голос был холоднее льда. Ее хватка усилилась, пока он не почувствовал, как ему насильно закрывают дыхательные пути. «Что, увидев, что я решила не сражаться с Кроу, ты решил, что я слабая? Это заставило тебя думать, что я мягкотелая? » Ее голос становился все холоднее и тише с каждым словом. «Ты думаешь, что у тебя есть какая-то форма контроля? Ты думаешь, что ты главный?» Он отчаянно стучал по ее руке, другой указывая в ту сторону, куда ушли девушки. Его горло словно горело, ее хватка тщательно обходила удушье, которое он клинически констатировал. «Весь этот титул Охотника с мечами вскружил тебе голову?» — продолжала она, другой рукой она надавила на его грудь, сильнее прижимая его к дереву, выдавливая воздух из его легких и заставляя его сгущаться вокруг его закрытых дыхательных путей, заставляя его чувствовать себя так, как будто он вот-вот взорвется. Он отдаленно услышал, как ствол застонал от боли. «Маленькому сироте наконец надоело делать то, что ему говорят, и он оскалил клыки?» Он чувствовал, как кровь стучит в его ушах. Он начал терять сознание. Он должен был сообщить ей о девушках, пока не потерял сознание. Постукивание по руке не помогало, и она не смотрела туда, куда он указывал. Не то чтобы она что-то увидела, если бы посмотрела сейчас. Он ухватился одной рукой за ее указательный палец, а другой — за большой, и раздвинул их. Ему потребовалась почти вся сила, которую он мог собрать, только чтобы дать шее достаточно свободы, чтобы откашляться. «Девочки! Лес!» Затем ее хватка ослабла, и он снова стал задыхаться. Рейвен продержала его еще мгновение, затем ослабила давление на его шею настолько, что он смог вздохнуть. Его тело тут же попыталось вдохнуть, откашляться и заговорить одновременно. «Что. За. Девочки», — потребовала она. «Девочки!» — кашлянул он, выталкивая слова между приступами кашля. «Блондинка! Косички! Тележка! Спящая девочка! Черные волосы!» Рэйвен огляделась, пытаясь свое взять дыхание под контроль. «Янг и Руби? Что с ними?» «Лес! Они пошли в лес! Одни!» — наконец смог сказать он. «Я слышу, гримм в лесу!»