Их королевство

Длинные пальцы метались над чёрно-белыми клавишами пианино. Зал не был пуст, но люди сидели тихо, затаив дыхание, и казалось, что помещение пусто. То ли из-за правил приличия, то ли из-за восхищения, но никто не произносил и звука. Александр не смотрел на ноты — он знал их наизусть. Он не смел поднять на них глаза, знал, что мать будет долго ругать его за это. Морозов чувствовал на себе её взгляд и знал, что когда выступление закончится, он будет смотреть на неё взглядом победителя, но мать никогда не похвалит его, не скажет, что он восхитительно выступил, вспомнит каждую паузу, занявшую больше чем пол секунды, перемоет ему кости, но вечером сядет сыграть с ним в четыре руки их песню, ту, которую она пела ему в детстве. Долгий вдох, он оставил пальцы на клавишах и звук разлетелся по всему залу. Тишина. Он громко дышал, его руки дрожали, пока он убирал их с пианино, под оглушительные авации он захлопнул крышку и встал, нацепив на лицо очаровательную улыбку, поклонился, напрягая руки, что бы они не выдали его нервозность. Александр завидел её практически сразу как встал из-за инструмента, она сидела рядом с другими преподавателями, с чёрной шалью на плечах и тугим пучком седых волос на затылке. Она одна, поймав его взгляд, скривилась с напускным презрением, он не слышал, как декан воззвал её хотя бы к аплодисментам тихим «Багра», но он отчётливо это увидел. Тяжёлый занавес закрылся с характерным шорохом, но аплодисменты были слышны ещё секунд десять. Ведущий ещё раз огласил, что перед ними выступал Александр Морозов с четвёртого курса факультета эстрадной музыки, с симфонией № 9 ре минор, Ор. 125 Людвига ван Бетховена, подождав три секунды отложенные на аплодисменты он назвал следующего участника. Он сдержанно улыбнулся Василию Ланцову. Этот парень был не лучшим из лучших, но хорошенько поднатаскав его, декан, по счастливому стечению обстоятельств его отец, допустил его до концерта вне университета. Поговаривали, что у декана был второй сын, имени которого он не помнил. По слухам, он не поступил в университет и держался от отца подальше, потому что с детства отказался от игры на классических инструментах и выбрал для себя, если напрячь память он вспомнит какой же инструмент приглянулся маладшему из Ланцовых… Кажется, гитара, если он точно помнил. Женя упоминала, чтоон играет в какой-то группе. Конечно, он мог позволить себе любой инструмент. Ведь если в магазинах его мамы будет продаваться на одну гитару меньше, она и глазом не моргнёт, а может даже сделает сыну какую-нибудь именную, ей это не составит труда. Его выходов больше не будет. Сегодня не конкурс и не показательное выступление, так что Александр зашёл в небольшую гримёрную и разблокировал телефон, просматривая сообщения от Жени. Она сказала, что его выступление тронуло её до глубины души, а потом предложила ему смыться, пока им не пришлось выслушивать самодовольного Василия, Зою или Надю с Марией. Быстро прикинув в уме насколько разозлится его мать, он попросил её перенести встречу на завтрашний вечер сдержанным сообщением, сославшись на сильную усталость, вызванную нервозностью. Она не купиться на это, но простит ему эту отсрочку. Он написал Жене, чтобы та выходила из зала как можно незаметнее или хотя бы так, чтобы её не узнали, и, сунув телефон в передний карман штанов, стянул надоевший галстук и запустил руку в волосы, закрыл глаза, давая себе передохнуть. Когда минута отдыха прошла и телефон оповестил его от том, что Женя уже ждёт, Александр подцепил с вешалки пальто, оглянулся к зеркалу в полный рост и удовлетворённо кивнул молодому парню в чёрном. Закрыл гримёрную на ключ и находу нацепил тонкое пальто, громко стуча пятисантиметровыми каблукоми. Женя ждала его отбивая шпилькой по серым плитками, делая замах, словно, хотела избить им Морозова за задержку. Подняв взгляд на характерное цоканье, намекающее на то, что Александр спешил, потому что шёл размашистым шагом, заставляя полы пальто развиваться за ним как мантия, Женя спрятала телефон в карман и скрестила руки на груди, перестала избивать каблуком плитки. Сафина нахмурила брови идеальной формы и тихонько фыркнула. Она терпеть не могла, когда он опаздывал, и не важно, сколько она ждала. — Ты снова стоял у зеркала, — заметила Женя, углядев изменения в его внешности и утвердительно кивнула сама для себя. — Вот тебе и «Привет, Ал» или «Шикарно выступил, Ал, я горжусь, что общаюсь с таким великолепным музыкантом», много вариантов, но она выбрала свой бубнёж «Ты опоздал», «Опять перед зеркалом крутился», — рассказывал Александр кому-то возле Жени, видимо снова разыгрывал спектакль, — Могла хотя бы подметить, насколько я красив. — А что ты скажешь на «Ты в край оборзел, Ал» или «Ты слишком долго наряжался, поэтому я позвала Алину и Мала», — подражая манере общения Морозова, Женя улыбнулась и быстро добавила, наставив на него палец, — Я, к слову, не собираюсь при каждой встрече озвучивать то, что ты и так знаешь. — О, нет… Женя, твою мать, какая Старкова и её этот, — он покрутил в воздухе руками, не зная как ещё описать Орецтева, он пропустил редкий комплимент от Жени мимо ушей и лишь возмущённо взвыл. Звучало это довольно красиво — парень пел раньше -, но Женя изобразила, что вытерает кровь, вытекшую из ушей, а потом оглянулась на массивные двери здания и с криком «Стёкла, Ал» прижалась к стеклянной двери и гладила руками, словно успокаивала. Под громкий смех они направились на центральную площадь, оживлённо обсуждая всё, при этом перескакивая с темы на тему, не теряя интерес к собеседнику. Они шагали вровень, благодаря чему можно было подумать, что стучат именно каблуки Жени. Александр не стеснялся того, что носил каблук, чтобы казаться выше, он не любил когда до него докапывались пьяные мужчины, мол «чего на каблуках, не мужик, что ли», на что парень лишь слал мужчину далеко и надолго, если не отставали, утончённо вытянув ногу бил мужчину между ног, а вот когда не отставали после первого удара, Александр вытаскивал из внутреннего кармана кастет. Он умел драться, по желанию отца в средней школе ходил на бокс, потому что тот считал, что Морозов младший должен уметь постоять за себя, хотя мать говорила, что он музыкант в первую очередь и если он не хочет схлопотать серьёзную травму, должен использовать кастет и не перебарщивать с ударами. Центральная площадь как и в любой субботний вечер оживала, разносился запах фастфуда и сладкого, где-то мелькали огни фаэр шоу, со всех сторон лилась музыка. Люди веселились, отовсюду были слышны разговоры, и только сейчас Александр понял, что почти спокоен, так что позволил Жене вести его к закатному мостику. Простой мостик над кирпичной дорожкой с забором увешанным замочками, всё было просто, на закате ты закрываешь здесь замочек и загадываешь желание. Сам мостик создавал арку и если влюблённые закрепляли на мосту замок, целовались под мостом, если же ты загадал желание, то бросал на землю монетку. У входа в арку стояло пианино, обычное чёрное пианино, но завидев его Александр не ощутил паники, той, которую нагоняло на него одинокое пианино посреди сцены, это вызывало желание сесть за него, пальцы Морозова дёрнулись в нетерпении. — Сыграй мне что-нибудь, — велела Женя, усаживая его за инструмент. Уже довольный парень занёс руки над клавишами, но они так и остались висеть в воздухе, он недовольно посмотрел на Женю, если бы она не знала его так хорошо, то возможно, даже вздрогнула бы, но лишь щёлкнула пальцами, показывая, что бы он объяснил ей причину заминки. Александр глубоко вздохнул. — Ты только что присутствовала на моём выступлении, а теперь просишь сыграть, — он поднял бровь, выказывая неодобрение, но прекрасно знал — если она просила сыграть для неё, она хотела петь. Женя была на третьем курсе эстрадного вокала и всегда любила спеть в два голоса вместе с Александром, потому что ещё на первой неделе знакомства расхваливала его голос и говорила, что их голоса хорошо бы сочетались. Она тогда только поступила, и их общение завязалось в тот момент, когда она перепутала комнаты для репетиций, случайно вторгшись в его игру, но вместо того чтобы выйти, она начала подпевать парню, а потом они разобщались и теперь не разлей вода. Сафина уже хотела сказать, что Александр и сам знает, что она имела ввиду, но потом завидела хитрую улыбку на его лице, не успела высказать ничего, потому что парень приступил к игре. Пальцы прижали клавиши, скользя в плавном темпе, слова на другом языке вырывались сами собой, и, по привычке подстраивая голос под игру, он расслабился окончательно. Он не играл надоевшую классику, на него не смотрела со скептицизмом Багра, спину не прожигал взгляд Василия, над головой не смыкался внушающий потолок, он был не один, плечом к плечу с ним стоял самый близкий человек, а люди не боялись дышать в его сторону, они высказывали своё мнение. Александр дышал свободно, с рук словно спали тяжёлые оковы, горло не сдавливал тугой ком, руки не дрожали. Здесь и сейчас он открывал душу незнакомым людям, пел о другой любви. Руки забегали быстрее по клавишам ускоряя ритм, он играл и тянул в два голоса пронзительную боль, он разделял её со всеми, кто слышал его песню, со всеми, кто не равнодушен. С теми, кто не поймёт, но и не осудит. « Если вдруг тебя тронут, я брошусь в бой, Хоть уже был сломан столько раз судьбой. Буду словом жечь, тогда уж лучше пусть. В слове сила есть, но снова я сдаюсь. Я бы песню спел для тебя одной, Но сыграл их все я душе другой. Эту пустоту хочу слезами смыть, Но я их все уже пролил По другой любви, другой любви.» Александр ощутил себя счастливым, он делал то, что ему нравится и его не критиковали, теперь он знал как лучше, эти люди пришли не осудить его, а насладится его игрой. Он закончил игру, но Женя дотягивала последний слог и он отдал ей последние секунды. Морозов и не осознавал, что улыбался, пока не расслабил лицо и не понял как у него болят щеки. Они собрали вокруг себя толпу и люди зааплодировали, не так как те дамы и господа, они не сдерживались, кричали какой он молодец, свистели и улюлюкали, некоторые даже хотели положить денег, но не увидели где их оставить и Женя поторопилась обьяснить, что они просто развлекающиеся студенты университета культуры и деньги им не нужны. Вытянув руки вперёд, разминая пальцы, он сделал вдох и на выдохе положил пальцы в исходное положение, он не хотел останавливаться на одной песне, он не мог, он играл мелодичные песни, больше похожие на колыбельные, что бы парочки могли потанцевать, потом Женя протестующе ударила его в плечо и он понял, что та снова хочет петь и они пели весёлые песни, достаточно известные, чтобы люди могли подпевать, одну песню она спела сама, потому что Александр не потрудился выучить текст на французском. Морозов встал разминая затёкшую спину после оживлённой польки, сначала зрители восприняли это как конец, но парень откинул полы пальто и вернулся за пианино, а слушатели вернулись на свои места. Александр сыграл пару нот чего-то быстрого, Сафина смотрела на него с недоумением, а потом быстро защебетала текст, который на припеве подхватил и Александр. Женя ушла в пляс, зазывая к себе самых смелых и весёлых, но всё так же подпевала Александру. Он оставил пальцы на клавишах и финальная нота разлилась по площади вместе с овациями слушателей. Уходя, они рассыпались в похвальных комментариях и делились надеждами ещё увидеть этого талантливого юношу на улицах города. Стоять возле них остались двое, они держались за руки и стремительно направлялись к Жене. Девушка с бледно-белыми волосами, оказалась Старкова, а огромный ребёнок рядом с ней — Мал. Александр тяжело вздохнул, словно надеялся, что Женя пошутила, сказав, что пригласила эту парочку. — Вас было не сложно найти, — услышал Александр обрывок фразы, произнесённой Алиной, когда подошёл к подруге. — Она имела ввиду, что вы оба создаёте много шума, — объяснил Орецтев и снова опустил колкость, — А ты, Ал, всё ещё не подрос, раз каблучки цокают — Ну меня мамочка хотя бы не водит за ручку, — он указал подбородком на замок из рук и продолжил, — Я предпочту быть не самым высоким взрослым, нежели ребёнком переростком, — Александр ядовито улыбался и продолжил бы сыпать оскорблениями, если бы на его плечо не легла рука. — Извините, — незнакомец сделал паузу, ожидая, что Александр повернётся к нему лицом, хотя даже когда Морозов стоял к нему лицом, руки не убрал, — Меня зовут Николай и я хотел бы пригласить вас к нам в группу, мы ищем клавишника, я услышал вашу игру, но если вы не желаете быть в группе, то удостойте меня чести, сходить с вами на чашечку кофе или чая, или чего угодно. Николай убрал руку с его плеча и протянул Александру визитную карточку, бросив на неё мимолётный взгляд, парень сунул визитку в карман пальто и вернулся  к изучению лица новоиспечённого знакомого, кивнул, якобы обещая, что подумает о его предложении. Николай улыбнулся и тут Мала словно осенило. — Штурмхонд?! , — он изумлённо захлопал глазами, а когда получил утвердительный кивок, отдал честь свободной рукой, другой всё ещё держа Алину, — Не узнал вас, майор, вы изменили цвет волос? — Наконец узнал, Орецтев, этот мой. Обменявшихся рукопожатием с Малом, Николай извинился за прерванный разговор и ослепительно улыбнувшись удалился. Когда он отошёл достаточно далеко, что бы не слышать о чём они говорят, Мал заговорил первым. — Не знал, что Штурмхонд пи.— Алина ткнула его локтем под рёбра, — Не знал, что он по парням. — Он только что пригласил тебя на свидание? — поинтересовалась Женя, пропустив реплику Мала мимо ушей. — Он только что пригласил меня на свидание, — утвердительно повторил он вопрос Жени. — Ты так отобьёшь у меня всех потенциальных парней, — возмутилась Сафина, направив на Николая острый ноготок, — Этот смотри, какой красивый. — Мг, — бросил Александр, смотря на удаляющуюся фигуру. — Подожди, ты что тоже по мальчикам? — казалось, глаза вылезут у Мала из глазниц, поэтому тот быстро заморгал, так же удивлённо таращась на Морозова. — Я гей, а не педофил, Орецтев, я по парням, — Александр довольно осмотрел ошеломлённое лицо Мала и, притянув Женю к себе, увёл её в сторону ближайшего ресторана, расчитывая на то, что те двое не двинутся следом. *** Александр отбивал одну и ту же ноту, в такт гудкам в трубке, когда на другом конце послышалось приветствие, рука повисла в воздухе, а потом безвольно упала на колено. — Здравствуейте, меня зовут Александр, мы виделись с вами в субботу, — начал Морозов и на другом конце послышался мелодичный смех, брюнет позабыл о том, что хотел говорить дальше, но смех быстро прекратился. — Да, простите, я тогда даже не поинтересовался как вас зовут, я был сражён на повал вашей игрой и если позволите, вашей красотой, — Александр слабо улыбнулся и готов был спорить, Николай улыбался тоже. — Что же, Николай, — он явно удивил собеседника тем что запомнил его имя, — если все ваши предложения в силе, то я бы хотел встретиться с вами завтра, формально в четыре и неформально в пять. Конечно, если вам удобно. — Даже будь мне не удобно, я отменю всё. Вам будет удобно встретится возле «Бочки»? — Да, отличное место. Тогда до скорой встречи, Николай. — С нетерпением буду ждать, Александр. В трубе послышались гудки и Морозов вздохнул и написал Жене о завтрашней встрече, на что та ответила, что прийдёт к нему чуть ли не к часу. Александр закатили глаза и Женя отправила ещё одно сообщение, где она сказала, что бы он не смел закатывать глаза, поэтому он презрительно фыркнул и отложил телефон. Багра всё ещё ждала его на разбор вчерашнего выступления, так что завязав галстук, он направился в отчий дом. Мать ждала его возле огромного камина, она снова мёрзла, хотя дома было жарко, и под недовольным взглядом матери он повесил пальто и снял пиджак. Он сел напротив неё, готовый слушать критику, но она молчала, они долго сидели, пока она не улыбнулась, одобряюще, а он ответил ей уверенной улыбкой. Александр отходил от неё один раз, заварить обоим чай, потом они сидели вместе, им не нужны слова. Выходил он из дома улыбаясь, а по возращении к себе завалился спать. *** Морозов проснулся от стука настойчивого гостя, ломившегося в дверь. Окинув взглядом настенные часы, он понял, что Женя ломится в его дом больше десяти минут, и если он не откроет ей сейчас, то так она будет колотить уже хозяина двери. Протерев лицо рукой он направился к двери. Женя стояла со скрещёнными руками и её брови поднялись. Девушка уже собиралась сыпать оскорблениями, но Александр выкинул руку вперёд призывая её к молчанию. — Тихо, я всё ещё вижу прекрасный сон, где тебя по пути ко мне сбивает грузовик, — Морозов мечтательно улыбнулся, словно эта мысль вызывала у него самые тёплые чувства. — Ну если мы собрались говорить о приятных снах, — Женя ухмыльнулась, проходя в квартиру, — Мне снилось как тебя с большим удовольствием трахают Мал и Василий. Александр сымитировал рвотный позыв. Пока Женя вешала пальто, он закрыл дверь. Оставив на подругу завтрак для двоих, он направился в душ. Наскоро помывшись, он не стал тратить время на укладывание волос и просто растёр их полотенцем, после чистки зубов он натянул домашние штаны, а футболку кинул в корзину для грязного белья. На стойке стояли миски с овсянкой и сэндвичи на двоих, Женя стояла возле кофеварки, ожидая пока заварится кофе. — Не прошло и полгода, — съязвила Женя, не поворачиваясь на парня и доставая чашки, — О, соблазнять меня вышел? Хоть бы прикрылся, не боишься, что я тебя изнасилую? — Зная тебя, изнасилование — не самое страшное, что от тебя можно ожидать, — парировал Александр, садясь на высокий стул. — Я жалею, что не подсыпала тебе перца, — Женя выключила кофеварку и, откинув рыжие локоны от лица, разлила кофе в две кружки, после чего туда же добавила сливки. — Презираю тебя и твой характер. Мне стоит перестать доверять тебе, — бросил Морозов, берясь за почти остывшую овсянку. Сафина фыркнула, поставила перед парнем кружку и села уплетать кашу. Думая про предстоящую встречу, он в пол уха слушал, как Женя перебирает его гардероб по памяти. Когда он заканчивал с сендвичем, девушка, уже допивающая свой кофе, бросила взгляд на часы, поднялась на ноги и направилась в спальню. Решив следовать за ней, Александр забрал свой кофе и поплёлся за Женей. Она включила свет возле зеркала и стала вытаскивать всю его косметику. — Женщина, прошу, только не переборщи, — устало выдохнул Александр, усаживаясь на стул. — Словно в первый раз, — ответ ей был не нужен, она приступила к макияжу. Она и правда не переборщила, заметил Морозов, пока Женя укладывала ему волосы, подвела глаза и нанесла пудру с хайлайтером. Спасибо, что не фиолетовые стрелки на пол лица. Закончив с приготовлением головы, она бросила ему чёрный гольф и прямые штаны. Ожидая пока он оденется, Сафина уткнулась в телефон. Писала она, видимо, Давиду. На это указывал быстрый стук ногтей об телефон. Оба встали возле зеркала. — Икона, — прокомментировала Женя, оглядывая отражение. — Это ты о себе или обо мне? — уточнил Александр, поправляя воротник гольфа. — Про обоих, — девушка махнула рукой, мол «отстань», и проверила время на телефоне, — Когда собираешься время летит так быстро! Пора выходить, если не хочешь опоздать. Александр забрал телефон и остановил взгляд на шкатулке с украшениями, увидев куда смотрит друг, Женя отодвинула крышку и вытащила обычные чёрные гвоздики. — Эти отлично подойдут, — она кивнула, соглашаясь со своими словами и передала их Морозову. Александр тушил свет, пока Женя обувалась, потом обулся сам, помог Жене надеть пальто, а своё повесил на сгибе локтя. Забрал с крючка ключи и закрыл двери. Пока они ждали лифт, Александр надел своё пальто и они оба красовались перед зеркалом, пока лифт не оповестил их о том, что они прибыли на первый этаж. Немного пройдя, он понял, что Женя остановилась. — Мне в ту сторону, — она указала большим пальцем в лево и улыбнулась, извиняясь за то, что не пойдёт с ним до «Бочки». — На свидание спешишь? — он дождался утвердительного кивка и задал второй вопрос, — С Давидом? — Нет, с Зоей, — улыбка её стала увереннее, и она развернулась на каблуках, пропуская мимо ушей мученический вздох. — Мне и с ней прийдётся общаться? Я не буду, — кричал ей Александр. — Будешь, Ал, будешь, — она последний раз посмотрела на него и ушла, гордо подняв голову. Дойдя за пять минут до назначенного времени к месту встречи, он увидел ожидающего его Николая. Зайдя в «Бочку», они взяли по чашке кофе и сели за свободный столик. Николай рассказывал про их группу; что она из себя представляет; что ожидает его, если он присоединится к ним и на что он может рассчитывать; их график встреч и распределение обязанностей; о двух других участниках и о любимом клубе, где они часто выступают. Александр слушал его, попутно разглядывая парня. Николай был немного выше него, даже на каблуках, с блондинистыми волосами и голубыми глазами, у него были длинные пальцы, вероятнее всего, гитарист. Он сидел в голубой рубахе, с растёгнутым воротником, в коричневых укороченных штанах и в чёрных лакированных туфлях, а светлое пальто он положил возле себя. Если бы Александр увидел кого-нибудь другого в такой одежде, посчитал бы, что у человека врождённая склонность к безвкусице, но к его удивлению, Николай выглядел в этом лаконично и даже привлекательно. Они договорились о том, что контракт они создадут и подпишут к следующей неделе, а уже через день Александр может приступать к репетициям и потихоньку начать вливаться в коллектив. Кинув взгляд на наручные часы Николай захватил пальто и приподнялся. — Было приятно с вами пообщаться, Александр, но я прошу меня простить, у меня на пять встреча с очень привлекательным молодым человеком, я бы не хотел заставлять его ждать, — Николай улыбнулся и сунул пару купюр в счёт. — Мне, пожалуй, тоже пора идти, рад буду играть с вами в одной группе, — они пожали друг другу руки и направились к выходу из заведения. На входе Николай надел пальто и повернулся к Морозову. — О, Александр, я рад тебя видеть, — Николай купил у проходящей мимо продавщицы розу и вручил её Александру, — Николай Ланцов. - Александр Морозов, я тоже рад видеть тебя сегодня, — ответил брюнет беря цветок, — Ланцов? Теперь меня нашёл третий, к сожалению я знаком с двумя старшими. - Мой брат не лестно обо мне отзывается, — осведомил его Николай скривившись от воспоминания об брате и отчиме. - Твой брат и обо мне отзывается не лестно, — поддержал он Николая. - И так, наше первое свидание? — поинтересовался Ланцов предлагая Александру согнутую в локте руку. - Наше первое свидание, — подтвердил Морозов придерживая его по руку. Оба парня знали, оно не последнее