***
PoV Роман Покровский.
И вот, я сижу на полу, на холодной, как лед, плитке в ванной дома какого-то богатенького любителя устраивать вписки, и поджигаю уже третий косяк, смотря на своего спящего друга-шизофреника и думая о том, что было бы неплохо умереть во сне. Но обо всем по порядку. Меня зовут Роман Покровский. Просто Рома для друзей. Мне пятнадцать и я гей. Гей наркоман. Иронично, не правда ли? Но все не так плохо, как кажется. Осознал свою ориентацию я лет в тринадцать, впервые поцеловавшись со своим лучшим другом. Что мной двигало тогда? Сам не знаю, но я хотел проверить, какого это — целоваться с парнем. Вот и оказалось, что очень даже неплохо. Девушки же мне не нравились никогда. Не знаю, связано ли это с мамой, психологией, или просто природой не дано. В сексуальном плане, на удивление, тоже нет. Я думаю, не стоит даже рассказывать то, как я это узнал. А наркотики… все проще простого, наверное. В четырнадцать я попробовал легкие, из разряда самой дешевой и не кроющей практически совсем марихуаны. Потом героин, мефедрон, но более редко, чем травка, ибо это серьезнее. Да и шприцы с собой таскать — тот ещё геморрой. Но это дерьмо действительно иногда помогает расслабиться. Хотя в принципе неудивительно. Ах да, лучший друг-шизофреник. Тут посложнее. Мы познакомились лет в двенадцать. Я тогда плакал в школьном туалете из-за родителей, ибо они опять поссорились. Ну а он услышал. И помог. С тех пор Слава — единственный человек, с которым мне комфортно и которому я доверяю. Его шизофрения начала раскрываться тогда, когда ему было одиннадцать. Перед этим погиб отец (автокатастрофа), а потом и мать (изнасилование, в последствии чего — убийство). Славу и его сестру (ей тогда было шесть лет) органы опеки отдали его тетке-алкоголичке, которая срать хотела на них обоих. По итогу по большей части воспитанием сестры занимается он сам. Но, наверное, это и к лучшему? Так вот. Годам к одиннадцати он как раз и начал видеть и слышать галлюцинации: иногда голоса родителей, а иногда их самих. Благо эта сука тогда ещё не настолько деградировала, поэтому отвела его к психотерапевту, который сказал диагноз и прописал кучу таблеток, которые он пил. Пил, пил, но рано или поздно начал ими брезговать, говоря о том, что ему они не нужны. По итогу начал следить за этим я. Взаимовыгодные взаимоотношения, да? Он, к слову, тоже употребляет иногда, но без мефедрона и героина, чисто траву курит. Это ему помогает больше, чем мне — все симптомы болезни у него на время пропадают. Так что как-то, опираясь друг на друга, мы проживаем от ночи до ночи.***
11 октября, 9 часов утра.
Школа. От этого слова почти всех учеников России бросает чуть ли не в дрожь. Но меня уже нет. Просто надо относиться ко всему более ровно, вот и все. Я как всегда лежу на парте. Не вижу смысла слушать очередную тему по географии, ибо рок-звездам не нужна география, верно? А я хочу стать именно рок-звездой. Зато звуки дождя я не прочь послушать. За то и люблю осень — она по-настоящему успокаивает и дарит умиротворение в душе, точно так же, как и дожди. На самом деле, в школе я действительно учусь лучше, чем мог бы. С учетом того, что я не гонюсь за знаниями и не собираюсь отдавать все время школе, быть хорошистом очень похвально. Но ничего сверхъестественного — умение списать, как и хорошо поставленная речь, понравится любому человеку. В этом плане порой я сам себе удивляюсь. Да, я не настолько любимчик учителей, бывал пару раз у директора за то, что ругался матом при учителе (случайно, естественно!), ещё кучу раз был выгнан с урока из-за спора с преподавателем, но тем не менее, не знаю чем, но я притягиваю взрослое поколение. Почти все. Но об этом потом. — Можно выйти? — Спросил я, нарушая тишину класса. Учительница неохотно кивнула, и я встал из-за парты и медленным шагом пошел в сторону туалета. У старших классов в это время перемена (мы учимся немного по разному, к сожалению или к счастью, и когда у нас урок, они отдыхают), поэтому взору сразу открылась не слишком приятная картина. Но это не слишком пугает: старшеклассники — не младшеклассники, поэтому в коридоре царил определенный покой. Почти одолев весь путь от кабинета до туалета, краем глаза я вновь заметил очередную пару. Блондинистый парень, несомненно очень красивый, стоящий возле стены, опираясь на нее спиной, и девушка, которая расхаживала вокруг него, пытаясь привлечь его внимание. Но он почему-то даже не смотрел на свою возлюбленную (а возлюбленную ли вообще?) и просто что-то время от времени недовольно говорил. Но тут наши взгляды пересеклись. Смотрел он холодно, с интересом и насмешкой одновременно, при чем насмешкой буквально унижающей мгновенно. Этот парень уже давно вызывает у меня странные эмоции. Я перевел взгляд в другую сторону от него и зашёл в туалет. Благо, там никого не было, кроме какого-то курящего в одной из кабинок старшеклассника. Забавно, что учителя уже давно не обращают внимания на курильщиков в туалете, а даже если и обращают на странный запах, то просто распыляют освежитель и уходят. Они устали бороться с этим, и я их понимаю. Дождь продолжал идти, а из-за плохой погоды наружи туалетная плитка, и без того серая, стала казаться ещё мрачнее. Естественно, свет редко работал тут, а если и работал, его мало кто включал. Зачем? Кому вообще нужен свет в туалете? Я встал напротив раковины и немного нагнулся, чтобы умыться. Холодная вода всегда успокаивала и бодрила одновременно. Так что это ещё один способ не заснуть на уроке. После этой процедуры я вытер лицо и сел на подоконник. Присоединиться к курильщику в кабинке казалось заманчивой идеей, так что я достал из кармана толстовки косяк и поджёг его, смотря на вид из окна и настукивая по подоконнику очередную песню «Нирваны». Дым распространился тоненькой струёй по помещению, и, перед этим вздохнув, я сделал первую затяжку. В принципе, школа не так плоха, если к ней приспособиться, верно?***
11 октября, 6 часов вечера.
Я возвращаюсь домой. Да, школьное время гораздо раньше заканчивается, обычно где-то часа в три дня, но ещё куча времени уходит на занятия по латыни. Забавно, не правда ли? Если честно, ебал я эту латынь. Она в жизни мне пригодится только, наверное, в случае смерти, или призыва кого-нибудь. Но проблема в том, что я агностик¹. Хотя, скорее даже ближе к атеизму, ибо, если и докажут существование чего-либо такого, я не быстро поверю в это сам. Так что латынь мне, мягко говоря, не сильно нужна. Но отец считает по-другому. Суть в том, что он, когда мне было тринадцать, сказал выбрать язык для изучения, чтобы помимо углубленного английского в школе, я изучал углубленно что-то ещё, и чтобы хотя бы в чем-то его никчёмный сын преуспевал. Ну, я и пизданул, что пускай латынь тогда уж. Ибо других идей не было, а это уже ради галочки. И, после некоторых осуждений моего выбора, он все же разрешил. Вот и теперь ему приходится выслушивать от моего репетитора, какой я молодец и что у меня вообще талант. Какой тут талант может быть?.. Он, естественно, в похвалы эти не верит. Я зашёл в квартиру, окончательно замёрзший, ибо пришлось снять толстовку и засунуть ее в рюкзак, чтобы отец не донимал своими «откуда у тебя эта пидорская одежда» и «сними немедленно и выкинь, иначе …» Но терпимо. Благо ещё не зима. В прихожей меня, как на зло (вспомнил говно и вот …), встретил как раз таки он, сухо спросив, как прошли занятия. Я так же сухо ответил, что нормально, и как можно быстрее пошел к себе в комнату, чтобы тот не успел доебаться. О взаимоотношениях с отцом… ну… такое. Мягко сказано. Вообще лет до двенадцати моих все было хорошо, он нормально относился ко мне, а я к нему. Нормальные отношения между отцом и сыном. Но после того, как мама начала говорить о разводе с ним, и после того, как они начали часто ругаться, он как будто с катушек слетел. Каждый день не упускал шанс сказать, что это из-за меня, что лучше бы я не рождался и что вообще я никчнемный сын. Иногда мог ударить. Но это раньше. Потом, после двенадцати, стало хуже. Он мог избить меня так, что кровь ещё долго сочилась из ран, а сами они очень сильно болели. Иногда мог чем-то ударить по спине, из разряда ручки (я благодарил Господа, в которого я не верил, за то что это была ручка, а не лезвие) ножа или подобных штук, иногда металлических. Короче неприятно. Иногда мог откинуть за волосы в другой конец комнаты. Когда как. Иногда везло, как сегодня. Но боюсь что шрамы останутся ещё надолго. А мама… Она убила себя.***
Возвращаемся к теме ночной жизни. Где-то в час-два ночи я, через окно, предварительно поместив подушку под одеяло, чтобы отец спросонья подумал что я сплю, я, грубо говоря, сбегаю из дома. Но это слишком грубо, верно. «Иду гулять» больше подходит. Обычно меня встречает Слава, но иногда я и один, как повезет. Я иду зачастую на всякие вписки или подобные штуки, узнаю о них обычно от знакомых моих знакомых. Но суть в том, что главное — чтобы там было как можно больше народу. И помещение побольше. Чтобы там были все подряд. И торгаши наркотиков. Но ближе к делу — как я зарабатываю на это все? Конечно, денег не так много, как хотелось бы, но на наркотики и некоторую одежду и прочие прихоти хватает. Отец отказался за мои прихоти платить ещё когда мне было четырнадцать, сказав, что я могу сам работать. Ну вот, теперь перепродаю наркоту. Мой работодатель отдает мне товар. Все это делается, естественно, анонимно, сам он в медицинской маске, следовательно его персону я не знаю, но ему я доверяю, вроде умный дядька, да и работаю с ним уже достаточно. Потом я иду на подобные тусовки, или же другим образом нахожу покупателя, уже сам максимально анонимно, натягивая маску медицинскую и т.д., и отдаю товар за немаленькие деньги. В качестве платы мне — 29% с проданного товара и обеспечивание меня наркотическими средствами в том числе. Короче неплохо. Остаток ночи я обычно провожу в том же месте, только там, где потише. Иногда в ванной, иногда на балконе, иногда на кухне. Сижу, курю, если рядом Слава, то разговариваю с ним, если кто-то другой, то с этим человеком. Ничего интересного. Прихожу домой я под утро. Главное, чтобы перед тем, как отец проснулся. Приспособился как-то залезать в окно второго этажа (на самом деле жить на втором этаже действительно очень даже не плохо, только вот жаль, что спрыгнуть нельзя в случае чего), все равно под нами живут какие-то алкаши, которым без разницы, кто там шумит ночью под/над их окном. И на самом деле мне даже нравится так жить. Это ведь лучше, чем могло бы быть. Наверное.