Icha Icha Nights

Ниндзя победил всех плохих парней и, наконец, вернул своего лучшего друга домой. Он стал самым сильным лидером, которого когда-либо знала деревня, правя ей вместе со своим лучшим другом, и они оба всегда были готовы защитить друг друга ценой собственных жизней. А потом всё закончилось. История Ируки подошла к концу. Больше рассказывать было нечего. Много раз раньше Наруто начинал дремать, но сегодня он был совершенно бодр. Единственные разы, когда он отрывал взгляд от Ируки, он делал, чтобы посылать Какаши многозначительные взгляды в течение всего дня. Он был особенно прилежен во время своих уроков, ведя себя, как образцовый ученик, всякий раз, когда не останавливался, чтобы корчить рожи Какаши, широко раскрывая глаза и кивая головой в сторону Ируки. Улыбка же Ируки была яркой и фальшивой; он притворялся, что ничего не замечал, хотя и не раз бросал быстрые, нечитаемые взгляды на Какаши. Какаши знал, что Наруто хотел, чтобы он заставил Ируку здесь остаться, но он не мог приказать Ируке сделать это, даже если это было ради Наруто. Ужин был болезненно неловким, когда Наруто пытался заполнить тишину незначительными словами. Это тревожное чувство не оставляло и во время рассказа Ируки, вплоть до самого конца. — О, ты не можешь закончить так, — произнёс Наруто. — Что будет дальше? Что будет с ниндзя и его другом? У них будут ещё какие-нибудь эпичные бои? Они будут путешествовать по миру, побеждая плохих парней вместе? Ирука улыбнулся. — Знаешь, Наруто, продолжение не всегда бывает хорошим. Ты можешь оказаться разочарован тем, что произойдёт дальше. Наруто решительно покачал головой. — Ты никогда не разочаруешь меня. Даже в слабом свете фонаря глаза Ируки выглядели влажными, и Какаши с трудом сглотнул. — Хорошо, — сказал Наруто. — Если ты не хочешь рассказывать мне, что будет дальше, тебе придётся начинать с самого начала и рассказать мне всё снова. Я не устал, можешь начинать прямо сейчас. — Быть может завтра, — отозвался Какаши, прежде чем Ирука успел ответить. Если кому-то и нужно лгать Наруто, так это ему. — Ируке нужно закончить рассказывать историю мне. Наруто скорчил гримасу. — Одну из твоих извращенских историй о поцелуях? Несмотря ни на что, Какаши поймал себя на том, что ему хочется рассмеяться над его полным отвращения взглядом. Он не мог заставить себя взглянуть в сторону Ируки, хотя взгляд того был прикован к Какаши. — Что-то вроде того, — уклончиво ответил Какаши. Наруто сделал вид, что его тошнит, и Ирука в самом деле рассмеялся над этим, хотя в смехе слушалась резкость, которую Какаши никогда больше не хотел слышать. После некоторого протеста они закончили укладывать Наруто спать, и Какаши почувствовал, как глаза Наруто впились в него, словно кунаи, когда они уходили. Когда они возвращались в покои Ируки, тот старательно избегал смотреть ему в глаза. Какаши знал, что те покраснеют, стоит ему это сделать. Было приятно знать, что Ирука так сильно заботится о Наруто, что даже не захотев остаться во дворце, он всё равно будет скучать по Наруто. Какаши даже подумал использовать это против него самого. Он питал слабость к детям-сиротам. Быть может, Ирука остался бы, если бы Какаши дал понять, что это ради Наруто. Но он не хотел заманивать Ируку в ловушку во дворце только потому, что был слишком добросердечен, чтобы сказать «нет». Во всяком случае, для него это станет ещё одной причиной уйти. За стенами дворца было гораздо больше детей, которым он мог бы помочь. К тому времени, как они заняли свои обычные места в гостиной Ируки, тот снова взял себя в руки. — Хочешь услышать ещё одну историю? — спросил он. Какаши знал, что у него всё получится, в конце концов, это будет последний раз, но он хотел другого. Он думал об этом прошлой ночью, о том, каково было бы позволить Ируке увидеть его без маски по-настоящему, быть собой перед другим человеком и знать, что его не будут судить. Это заставило его захотеть показать Ируке больше, чем просто своё лицо. — Я хотел рассказать тебе свою собственную историю, — вместо этого произнёс Какаши. Ирука выглядел удивлённым. Он явно думал, что Какаши скажет «да», но кивнул и ответил: — Я хочу её услышать. И Какаши рассказал ему историю о мальчике, который слишком рано вырос, которого учили убивать с более раннего возраста, чем следовало. История повествовала о том, как этот мальчик пережил сотню предательств, начиная с того, что его отец покончил с собой и оставил его одного в целом мире, который, казалось, ценил только его умение обращаться с клинком. Он рассказывал о предательствах, которые привели к гибели его ближайших друзей, изменах, которые привели к вторжению, в результате которого погиб его король, и предательстве близким лейтенантом, который убил весь его клан. Во всём этом обвинили мальчика. В том, что он убил своих друзей, в том, что он предал своего короля, чтобы захватить власть, в том, что он убил целый клан, который смел соперничать с ним в силе. Поэтому он позволил себе быть тем, кем все его считали. Он убивал всех, кто угрожал ему, всех, кто стоял у него на пути, и становился демоном, которого использовали родители, чтобы заставить своих детей вести себя хорошо. И часть его любила это, любила пустоту бытности человеком, который никому не доверял, а значит не мог быть предан. Ему не нужно было проявлять милосердие, даже когда вокруг него были люди намного лучше него, и которые заслуживали это. Какаши не обладал даром рассказчика, как Ирука, поэтому он рассказывал всё просто, не вдаваясь в подробности по большей части. После всех тех случаев, когда он насмехался над слезливыми историями, которые ему рассказывали преступники, он не был уверен, что имеет на это право. Но Ирука слушал и не перебивал, просто позволяя Какаши рассказать свою историю, хотя тот и не мог заставить себя посмотреть на него, чтобы увидеть реакцию. Было легче продолжать говорить, если он притворялся, что Ируки рядом нет. К тому времени, как он закончил, Какаши почувствовал себя разбитым, как не чувствовал уже целую вечность, должно быть, с тех пор, как умер его отец. Ирука встал, и на мгновение Какаши подумал, что он собирается уйти. Но потом он оказался рядом, возле кресла Какаши, протянув руку, и глаза его были полны сострадания и сочувствия больше, чем он того заслуживал. — Я не думаю, что это вся история, — сказал он, протягивая руку, пока Какаши не обхватил её, поднимаясь на ноги. Какаши дал себе мгновение, чтобы насладиться теплом кожи Ируки, прижатой к его собственной. — Идём со мной, — произнёс Ирука мягким и успокаивающим голосом. Прогулка к купальням казалась более интимной, чем раньше. Трудно было игнорировать, как сильно Какаши хотел того, чтобы Ирука остался после того, как он рассказал ему так много о своей жизни. Он ещё никогда в жизни не хотел так протянуть руку и прикоснуться к кому-то. Ирука снял с него одежду, оставив Какаши дрожать от интимности происходящего. Воздух между ними был тяжёлым, но не удушающим. Они стояли так близко, как могли стоять только влюблённые, но ни один из них не отступил ни на шаг. Какаши наблюдал за ним, ища что-то, хотя и сам не знал, что именно. Ирука снимал одежду Какаши частями, пока тот снова не предстал перед Ирукой голым, за исключением повязки на глазу. Он был настолько в предвкушении, что почувствовал дрожь возбуждения, пробегающую по венам. Но Ирука сделал паузу, изучая его лицо в течение долгого, затянувшегося момента. — Не все будут предавать. Тебе не обязательно делать всё в одиночку, — наконец сказал он. — Но ты должен доверять людям достаточно, чтобы сказать, что тебе нужно. Его спокойному тону противоречило то, как прямо он смотрел в глаза Какаши. Какаши не мог дышать, когда они стояли рядом, закрыв глаза, а слова Ируки снова и снова звучали в его голове. Ирука первым прервал зрительный контакт, его лицо напряглось, когда он отвернулся. Возможно, Какаши не мог получить всё, что хотел, но всё ещё были вещи, о которых он мог попросить. — Искупайся со мной, — сказал Какаши. А затем, вспомнив их первую совместную ночь, он добавил: — Пожалуйста. Ирука издал удивлённый смешок, то ли по поводу просьбы, то ли от слова «пожалуйста» — Какаши не был уверен, но потом Ирука кивнул, причина не имела значения. Его сердце колотилось, а руки дрожали, и впервые с тех пор, как они начали всё это, он был тем, кто раздевал Ируку. Он пытался не торопиться, но у Какаши не хватало терпения дразнить его так, как тот дразнил его самого. Возможно, если бы у них было больше времени, однажды он смог бы сделать это, но сейчас всё, чего он хотел, — как можно быстрее раздеть Ируку, чтобы между ними не оставалось ничего, чтобы увидеть его целиком. После того, как Какаши закончил раздевать его, Ирука жестом пригласил его сесть на свой обычный табурет. Всё, что мог сделать Какаши — кивнуть, наблюдая за движением мышц под кожей Ируки, когда тот потянулся за мылом и водой. То, как Ирука мыл его, нельзя было назвать сексуальным, не совсем так. Во всяком случае, это было очень нежно. Его руки медленно двигались по телу Какаши, но в его прикосновениях было слишком много заботы, чтобы это было по-настоящему дразнящим. Какаши не был уверен, прикасались ли к нему так раньше. Сексуальное прикосновение — это одно, а это было совсем иначе. Он не мог сосредоточиться ни на чём, кроме вида обнажённого Ируки прямо перед ним, прикасающейся к нему так, словно это обещало большее. Ладони Ируки скользнули по его бёдрам и обхватили член; он взглянул на Какаши, проводя мыльными пальцами по головке. Какаши пришлось закрыть глаза, когда зрелище стало для него невыносимым. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что Ирука остановился. Какаши снова открыл глаз и увидел, что Ирука пристально смотрит на него. Не позволяя себе думать об этом, Какаши заговорил: — Позволь мне вымыть тебя. И Ирука позволил. Они поменялись местами, как и их роли. Какаши был восхищён ощущением кожи Ируки под своими руками, проводя по краям шрама на спине. Ему понравилось, как Ирука потянулся навстречу его прикосновению, понравилось наблюдать, как член Ируки становится твёрже благодаря ему. Какаши облил его тело водой, наблюдая, как она смывает мыло. «Я никогда раньше не встречал никого, похожего на тебя», — хотелось сказать ему, но он не мог выдавить ни слова. Я думаю, что захотел тебя раньше, чем сам осознавал, может, с того самого момента, как ты ответил мне тем же. Я почти уверен, что влюблён в тебя. Но это казалось таким неуместным. Поэтому вместо этого он сосредоточился на реальности, не позволяя себе думать о завтрашнем дне. Он поставил ведро и повернулся к Ируке. — Что дальше? — спросил Ирука. Какаши думал об этом больше, чем было полезно. Он точно знал, чего хочет. Я хочу, чтобы ты трахнул меня сегодня ночью. Я хочу проснуться с тобой утром. Я хочу, чтобы ты остался. Но он ничего из этого не сказал. Он просил о чём-то, чего желал, а потом вёл себя глупо. — Я хочу тебя именно так, как ты мне позволишь, — сказал Какаши вместо этого. Достаточно расплывчато, чтобы он мог притвориться, что речь только о сексе. Улыбка Ируки была озорной. — Что нужно сказать, когда просишь о чём-то? — Пожалуйста, — сказал Какаши, практически умоляя. Ему было всё равно. Он бы умолял, если бы Ирука этого захотел. Это стоило бы того. Вместе они устроились в ванне, Ирука подтащил Какаши к себе, его член был отвлекающе твёрдым напротив задницы Какаши, пока он заговорил ему на ухо тихо и горячо. — Я собираюсь рассказать историю, которую тебе просто необходимо услышать, — прошептал Ирука. Ирука начал рассказывать ему историю о короле, которого все боялись, и преступнике, который лишь хотел спасти своих друзей, и о том, как медленно преступник разглядел всё то, что король скрывал за своими многочисленными масками. Каким заботливым он был, как жертвовал собой ради других, каким сильным и достойным большего являлся, чем позволял себе иметь. Какаши подавил эмоции, которые это вызвало в нём. Когда он рассказывал свою историю, прикосновения Ируки были такими же медленными и заботливыми, успокаивающими, коих Какаши не заслуживал. Вода в ванне остыла к тому времени, как у Ируки закончились слова, но Какаши едва заметил это. — Что будет дальше? — спросил Какаши, поворачиваясь, чтобы оглянуться на Ируку. — Ты мне скажи, — ответил Ирука, и Какаши пришлось закрыть глаза, ошеломлённому тем, как сильно он этого хотел. Он ещё сильнее повернулся в объятиях Ируки, его глаза скользнули вниз к чужим губам, а затем снова поднялись. — Можно мне поцеловать тебя? Ируку не нужно было просить дважды. Его рука скользнула к подбородку Какаши, притягивая его ближе и впервые прикасаясь своими губами к его. Поцелуй был таким же, как и всё остальное в нём, — открытым и обдуманным, дразнящим и более чем сводящим с ума. Всё, что мог сделать Какаши, — пожелать, чтобы это продолжалось вечно. Он никогда не понимал всех этих слов, когда перехватывает дыхание, что говорили о поцелуях в рассказах, которые он некогда читал, но он никогда не понимал потребности в этом. Теперь же он понял. Ирука слишком рано прервал поцелуй, отстранившись достаточно, чтобы сказать: — Мы должны вернуться в твою спальню. Какаши не мог не согласиться. Ирука помог ему подняться на ноги, вода стекала по их телам, и они наскоро вытерли друг друга. Они натянули одежду по минимуму, необходимую лишь для того, чтобы пройти по коридорам, хотя никакое количество одежды не могло скрыть, насколько тяжело было им обоим. Ткань халатов прилипла к влажной коже, но это не имело значения, скоро они снова её снимут. Затем Ирука повёл его обратно в покои, пока Какаши пытался вспомнить, как дышать. Они не стали задерживаться в гостиной, вместо этого Какаши позволил затащить себя в спальню. Только когда они оказались там, Какаши понял, насколько уже поздно. Было за полночь, время, когда Ирука должен был оказаться на свободе. Но Ирука ничего не говорил об этом, так что Какаши тоже не стал. Секунду они неловко колебались, стоя у кровати, но затем Какаши снял маску, и Ирука воспринял это, как приглашение, которым оно и должно было являться. И снова Какаши был в восторге от того, как много себя Ирука вкладывал в поцелуи, как легко было увлечься ощущением их языков, скользящих друг вдоль друга, и полнотой, с которой Ирука поглотил его. Не прерывая поцелуя, Ирука распахнул халат Какаши и снял с плеч, шёлк тихо скользнул по телу, падая на пол. Какаши двинулся, чтобы последовать его примеру, освобождая Ируку из его собственных одежд, отчаянно нуждаясь добраться до его тела. Ирука наклонился, чтобы поцеловать Какаши в шею, давая ему мгновение на то, чтобы поразиться контрасту их кожи, и тому, как румянец Ируки расползался по другим частям его тела, выглядя застенчивым, даже когда его руки и губы смело блуждали по телу Какаши. Он поцеловал Какаши в шею, притягивая их тела ближе друг к другу, прижимаясь, когда их губы снова и снова находили друг друга. Но затем Ирука потянулся вниз, одна из его рук двинулась дальше, и Какаши застонал в поцелуй, когда палец скользнул между ягодиц, обещая, что будет дальше. — У тебя есть что-нибудь? — спросил Ирука, отстраняясь от поцелуя, и Какаши на мгновение потянулся за его губами, прежде чем смог сосредоточиться достаточно, чтобы ответить. — Там есть масло. Какаши схватил бутылку и отдал её Ируке, который мягко толкнул его, пока он не повернулся и не опустился коленями на кровать. — Ты никогда не делал этого раньше, — сказал Ирука, скользнув на кровать позади него. Это был не вопрос, но Какаши всё равно ответил. — Только не так, — те несколько раз, когда он занимался сексом, он никогда не позволял никому трахать себя. Это требовало большего доверия к человеку, чем у него когда-либо было, даже когда он был подростком. Ни одна из неуклюжих, взаимных мастурбаций или быстрого траха не могла сравниться с этим. Ирука накинулся на Какаши, обнимая его за талию, и поцеловал в плечо и шею, прежде чем отодвинуться достаточно, чтобы подготовить его. Какаши уже делал это самостоятельно раньше, но ощущать чьи-то пальцы в своей заднице было в новинку. Он двинулся назад, пытаясь получить больше и Ирука дал ему это, засунув пальцы глубже. Ирука наклонился ближе, говоря ему на ухо низким грубым голосом. На этот раз это была не история, это было о Какаши. Как хорошо ему было, каким тесным он был, как Ирука не мог дождаться, чтобы оказаться внутри него. От этих слов по спине Какаши пробежала дрожь, и ему захотелось поджать пальцы на ногах. Ирука должен был почувствовать не до конца подавленную дрожь, когда его голос зазвучал прямо над ухом Какаши. Он отстранился, вынув пальцы. — Пожалуйста, — выдохнул Какаши, почувствовав, как одно это слово заставило Ируку вздрогнуть. Они продвинулись дальше на кровати, ноги Какаши раздвинулись в тот момент, как он устроился на подушках. Ирука не колебался, просто последовал за ним, раздвигая его ноги ещё шире, и медленно вошёл внутрь. Он задержался там на мгновение, ища на его лице какие-либо признаки дискомфорта, их дыхание было прерывистым и быстрым. И наконец, он начал двигаться медленными, неглубокими толчками, не до конца, будто думал, что Какаши может сломаться. Какаши не хотел быть осторожным, даже если это была единственная ночь, которая у него была. Думая о словах Ируки, сказанных много месяцев назад, он скользнул руками по его спине, крепко хватая за задницу и с силой притягивая к себе. Ирука наклонился вперёд и застонал ему в шею, а затем издал задыхающийся смешок. — Я вижу, кто-то помнит о наших дебатах. — Это было незабываемо, — ответил Какаши, тут же затаив дыхание, потрясённый тем, как идеально Ирука наполнял его. — Ты так и не сказал мне, есть ли у тебя предпочтения. — Возможно, тебе придётся приложить чуть больше усилий, чтобы убедить меня в том, что это лучшая поза. Ирука принял это за вызов, которым по сути он и являлся. Он не трахал Какаши так сильно, как тот себе и представлял, но он был неумолим, неуклонно поднимая Какаши на вершину всё выше и выше. В его глазах был блеск, который дал Какаши понять, что он сдерживается, как будто он будет трахать его до тех пор, пока тот не будет чувствовать Ируку ещё несколько дней. Ирука наклонился, чтобы снова поцеловать его, и ему показалось неправильным называть то, что происходило между ними, простым трахом. Это было слишком медленно, слишком нежно. Они смотрели друг другу в глаза и целовались, и им казалось, что это может длиться вечность. Какаши закрыл глаза, чтобы скрыть свой напряжённый взгляд, но Ирука не позволил этому помешать ему превратить Какаши в растёкшуюся массу под ним. Он прижался к нему, их тела скользили друг по другу с каждым толчком. Он наклонился и снова заговорил. После всех пошлых историй, которые он рассказывал, то, что он сказал, не было самым развязным, что Какаши слышал из его уст, но в этом было гораздо больше смысла. Как и раньше, речь шла не о вымышленных персонажах. Речь шла о том, как хорошо Какаши заставлял его чувствовать себя, как он долго этого хотел, как Какаши заслуживал счастья. Но именно Ирука поцеловал его шею, шепча слова о желании, чтобы эта ночь длилась вечно, что подтолкнуло Какаши к краю, заставляя волны желания, наплывающие на него, втягивать его в поток вожделения и удовольствия. Потребовалась целая минута, чтобы его мысли и зрение превратились в белый шум и свет. Ирука ждал, пока он придёт в себя, всё ещё прижимая его к себе, всё ещё шепча на ухо. Он раскачивался в теле Какаши, доводя себя до оргазма, а Какаши стонал от перевозбуждения, наслаждаясь каждым моментом. Только когда Ирука вышел и скатился с него, Какаши понял, что их руки сцеплены, а пальцы переплетены. Он не знал, когда это произошло, в какой момент их ладони нашли друг друга, но Ирука не отстранялся, так что и он не стал. Эта небольшая связь повергла Какаши в благоговейный трепет, заставляя его практически бояться надеяться на что-то. Большой палец Ируки рисовал круги на его руке, и Какаши пришлось подавить дрожь. Они лежали тихо, никаких слов или историй, ничего не хватало. Но это успокаивало — ощущение тела Ируки рядом с ним в тихие мгновения перед рассветом. Какаши так и не заснул. Вместо этого он держал Ируку в руках, уставившись в потолок, ожидая восхода солнца, пытаясь запечатлеть этот момент в своём сознании. Но по мере того, как небо светлело, молчание между ними становилось всё тяжелее, пока не потребовало от Какаши сказать кое-что, о чём он не знал, как сказать. Ирука был свободен. Конечно, в любой момент он встанет и уйдёт, не оглядываясь, а Какаши придётся его отпустить. Как только небо посветлело достаточно, чтобы они больше не могли притворяться, что всё ещё ночь, Ирука ткнулся в его шею носом. Вопрос прозвучал так тихо, что он почти не расслышал его. Достаточно тихо, чтобы они оба могли притвориться, что его не было, если бы захотели. Но он всё равно услышал. Тот тихо прошептал: — Хочешь услышать ещё одну историю завтра вечером? Этот вопрос Какаши слышал десятки раз, но сейчас он подразумевал большее. — Нет, — сказал Какаши, прежде чем смог остановить себя. Он почувствовал, как Ирука напрягся в его руках и начал отстраняться. То, как замерло его лицо, подстегнуло Какаши сказать то, что было правильным. — Мне нужна не просто история. — Тогда чего ты хочешь? — спросил Ирука дрожащим голосом. — Это твой выбор. Ты можешь уйти, но я хочу, чтобы ты остался. Навсегда. Ирука удивлённо моргнул, глядя на него. — Пожалуйста, — добавил Какаши. Ирука фыркнул от смеха, а затем наклонился вперёд, чтобы прижаться к чужим губам с задыхающимся «да». Когда Ирука отстранился, то спросил: — Значит, больше никаких историй? — Я этого не говорил, — сказал Какаши с оттенком паники в голосе. — Я всё ещё хочу историй. Столько, сколько ты сможешь мне рассказать. Ирука усмехнулся, а затем наклонился вперёд, чтобы снова поцеловать его. — Хорошо, — произнёс он. — Это мы сможем сделать.

***

Они наконец выбрались из постели, сумев привести себя в порядок в ванной Какаши и добраться до покоев Ируки незадолго до обычного времени прибытия Наруто. Наруто заглянул в комнату, беспокойно оглядываясь по сторонам. Когда его глаза остановились на Ируке, он заметно посветлел. Наруто подбежал к столу и сел рядом с Ирукой, его улыбка ослепляла. — Ты останешься моим учителем? — спросил он. Ирука усмехнулся, чувствуя тепло и удовлетворение. — Так долго, насколько тебе будет нужно. — Навсегда, — заключил Наруто. Ирука улыбался так широко, что ему казалось, что лицо вот-вот треснет, а глаза защипало от ощущения счастья, переполнявшего его, — слишком большого, чтобы вместиться в одного человека. Он взглянул на Какаши, который кивнул ему. — Да, — подтвердил Ирука хриплым голосом. — Думаю, это мы сможем сделать. Наруто выглядел торжествующим, повернувшись к Какаши и высунув язык. — Видишь, я же говорил тебе! Ирука не мог удержаться от смеха, протянув руку, чтобы взъерошить волосы Наруто, и тот улыбнулся ему в ответ. Были ещё вещи, которые ему необходимо было сделать, которые необходимо было решить. Ему нужно было сходить домой и позаботиться обо всех делах, убедиться, что всё в порядке, но он не был удивлён, обнаружив, насколько правильным казалось, что теперь он называет домом не только одно место. — Могу я быть носителем колец? — внезапно спросил Наруто. — Что? — спросил Ирука, вынырнув из своих мыслей. — На вашей свадьбе, — сказал Наруто. — О, — замешкался Ирука, взглянув на Какаши, чья маска не полностью скрывала румянец. — Я думаю, что это можно устроить. — Ладно, — обрадовался Наруто. — Ещё я буду шафером. Для вас обоих. Ирука покачал головой. — Ты будешь весьма занят. Ухмылка Наруто была непозволительно широкой и более чем заразительной. И в ту ночь, когда они пошли укладывать Наруто, Ирука начал совершенно новую историю о пиратах и дружбе, и у него было всё время мира, чтобы рассказать её. После этого была история о маленьком мальчике, которого преследовал призрак, играющий в настольную игру, затем история о богах смерти, воюющих друг с другом, и ещё одну о начинающих супергероях и их тренировках. Каждую ночь они втроём сворачивались калачиком в постели, пока Ирука рассказывал историю за историей, и не раз они втроём засыпали вместе. Время шло, оранжевая книга Какаши стояла на полке, покинутая и забытая. Он всегда говорил, что больше предпочитает истории Ируки. Даже когда они были теми, что он рассказывал Наруто. Кроме того, ни одна история не могла сравниться с их собственной.