Icha Icha Nights

Они расположились за столом Ируки, будучи как раз в середине дневных уроков, когда Наруто внезапно замер, погрузив их в сверхъестественную тишину. В этот момент всё, что Ирука мог себе представить, — это лису, навострившую уши и внимательно прислушивавшуюся. Широкая улыбка прорвалась сквозь сосредоточенность на лице Наруто, затем он оттолкнулся от стола и рванул к двери, превратившись в яркое пятно. Ирука побежал за ним, не желая надеяться, что правильно понял его реакцию. Он появился в зале как раз вовремя, чтобы увидеть, как Генма и Асума отступили на шаг от Какаши, как раз в тот момент, когда Наруто бросился к нему, крепко обнимая за талию. — Никогда больше так не опаздывай, извращенец, — проворчал Наруто, уткнувшись лицом в грязную форму Какаши, чёрные походные штаны которого резко контрастировали с ярко-оранжевыми одеждами и светлыми волосами Наруто. Это была бы очаровательная сцена, но то немногое, что виднелось на лице Какаши, показывало, что он бледнее, чем обычно. И хотя Генма и Асума быстро отступили, они всё ещё стояли довольно близко, чем обычно позволял Какаши. Нетрудно было заметить, что он вот-вот упадёт. — Наруто, — позвал Ирука. — Почему бы тебе не пойти к Цунаде и сказать, что Какаши приехал? Она будет рада это услышать. Наруто отстранился и взглянул на Ируку, теперь на его лице появилось грязное пятно. Он прищурился, глядя на Какаши, а затем осторожно отступил, вытянув руки, словно мог бы попытаться поймать Какаши, если тот начнёт падать. — Да, бабуля Цунаде захочет знать, что ты вернулся. Она неделями жаловалась на всю ту работу, которую ей приходилось делать за тебя, — с этими словами он повернулся и побежал, словно яркое пятно в длинном коридоре. Ирука обменялся взглядом с Тензо, который кивнул ему, а затем повернулся, чтобы последовать за Наруто. Наруто едва успел скрыться из виду, как Какаши пошатнулся, но Ирука уже был готов и проскользнул под одной из его рук, приняв на себя столько веса, сколько мог. Асума и Генма двинулись к нему, но они были медленнее, и Ирука был поражён тем, насколько усталыми те выглядели. — Ты обо всём позаботился? — спросил Ирука. — Да, — хрипло ответил Какаши. — Все вернулись в целости? — Да, — снова сказал Какаши, и Ирука подавил желание вздохнуть с облегчением. — Хорошо, — сказал он. — А теперь, вы двое идите, приведите себя в порядок и поешьте, но позже приходите в покои Какаши прежде, чем лечь спать. — Да, сир, — отозвался Асума, а выражение его лица и тон были лишь слегка поддразнивающими. — Я бы спросил, собираешься ли ты позаботиться о Какаши, но в его нынешнем состоянии… — Генма, — прорычал Какаши, каким-то образом умудряясь звучать угрожающе, даже когда он висел практически мёртвым грузом на руках Ируки, хотя ни Генма, ни Асума не выглядели особенно обеспокоенными. Они повернулись, чтобы уйти, но Ирука окликнул их вслед. — Асума, — позвал он. Асума повернулся, чтобы посмотреть на него, вопросительно вскинув бровь. — Поздравляю. Асума выглядел смущённым ровно настолько, чтобы Ирука начал сомневаться. Он видел Асуму и Куренай вместе несколько раз, но думал, что всё очевидно. Возможно, он ошибался. Но затем Асума улыбнулся, широко и гордо, а усталость стала менее заметна на его лице. — Спасибо, — сказал он, прежде чем снова отвернуться. Одной рукой обхватив Какаши за талию, Ирука потащил его в покои. Это был первый раз, когда он вышел за пределы гостиной, но с облегчением обнаружил, что она не слишком отличается от его собственной ванной. Какаши попытался направиться к своей кровати, но Ирука не позволил ему, вместо этого потянув в ванную. Поскольку Какаши слишком устал, чтобы оказать должное сопротивление, это было тревожно легко. — Если ты приблизишься к своей кровати, то упадёшь в обморок, а тебе нужно привести себя в порядок, прежде чем ты это сделаешь. — Я не настолько устал, — настаивал Какаши. — Мне нужно просто посидеть несколько минут, и я буду в порядке, — его слова были бы более убедительными, если бы он сумел произнести их не запинаясь. Ирука бросил на него взгляд. — Теперь я понял, откуда это в Наруто. Какаши моргнул, глядя на него с измученным удивлением, как будто мысль о том, что Наруто похож на него, не приходила ему в голову. Ванна не была наполнена, не то чтобы Ирука ожидал обратного. Учитывая нынешнее состояние Какаши, он предпочёл бы не рисковать тем, что тот заснёт и утонет, пока будет отмокать в ванной. Вместо этого Ирука прислонил его к одной из стен и начал снимать чужую одежду. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он делал это в последний раз, и даже тогда ничего подобного не было. Простая ткань формы Какаши казалась грубой в сравнении с его обычными шёлковыми одеяниями, и каждая часть, которую снимал Ирука, обнажала синяки множества оттенков, разбросанных по его бледной коже, и свежие раны, начинающие заживать, причём только некоторые из них были достаточно глубокими, чтобы появилась необходимость зашить их. Ирука усадил Какаши на деревянный табурет. Он был податлив под руками Ируки и выглядел почти спящим, когда сидел там, но первое ведро воды, выплеснутое на плечи, вывело его из оцепенения. Ирука внимательно наблюдал за ним, стараясь избежать травм. — Что произошло? — Ирука не мог не спросить, когда его пальцы дотронулись до худшей из ран Какаши — неровный порез на груди. Если нанесён такой большой урон даже сквозь сетчатую броню Какаши, значит, то был действительно сильный удар. Но Какаши только пожал плечами. — Ничего. Ирука бросил на него недоверчивый взгляд. — Это значит «ничего»? — Бывало и хуже. Ирука хотел сказать, что это полная чушь. Он видел его тело и все эти шрамы, но ни один из них даже близко не был похож на эту рану. Она, похоже, должна была оказаться смертельной. Он открыл рот, чтобы сказать это, но Какаши перебил его. — Ты не покраснел, — сказал он. Ирука моргнул, понимая, что это правда. Каждый раз, когда они делали это раньше, его лицо пылало. Но сразу же после этого осознания он почувствовал, как вспыхнули щёки. — А вот теперь всё, как раньше, — сказал Какаши с намёком на веселье. Ирука понял, что он делает. — Ты пытаешься отвлечь меня. — Стоило попробовать. — Что произошло? — снова спросил Ирука. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле. Ирука покачал головой, но не стал настаивать. Если Какаши не хотел рассказать ему, что случилось, у него были другие способы выяснить произошедшее. Вокруг них воцарилась тишина, но это не было неловко. В следующий раз, когда он взглянул на Какаши, то понял, что проявленная им ясность была временной. Он снова впал в измученное оцепенение, его глаза полузакрылись, а взгляд расфокусировался, дыхание замедлилось, став глубоким. Он быстро закончил омовение Какаши, включая детали, которых раньше не было. Если бы он уже не покраснел, это наверняка заставило бы его вздрогнуть, хотя в этом и не было ничего сексуального. Ополоснувшись, Какаши снова стал немного более настороженным. Но когда Ирука увидел, как его видимый глаз пытается приоткрыться, то понял, что не всё продумал до конца. За всё время, что он мыл Какаши, он ни разу не мыл его волосы и лицо, а сейчас и то, и другое были грязными. Он уставился на него на мгновение, не зная, что делать. В этом было что-то более интимное, чем быстрое омовение его члена. — Всё в порядке, — сказал Какаши, его слова были едва слышимыми в окутавшей их тишине. — В порядке? — ему нужно было подтверждение, прежде чем он собирался что-то сделать. — Ты можешь её снять. Ирука медленно поднял руки к маске Какаши, давая ему время отстраниться или сказать остановиться. Но он этого не сделал, просто внимательно наблюдая за ним. Наруто будет ужасно разочарован, узнав, что Какаши не был ни уродливым, ни со странными частями лица, подумал Ирука, пытаясь отвлечься, снимая маску и повязку с его глаза. Если Какаши и подался навстречу его рукам, когда Ирука мыл его волосы и лицо, Ирука винил в этом тот факт, что он едва держался на ногах. Только усталость могла быть причиной того, как его веки затрепетали, закрываясь, когда пальцы Ируки провели по его волосам. Ирука не потрудился снова заставить его встать, вместо этого начав вытирать его полотенцем, пока он сидел на табурете. Цунаде вошла в ванную без стука, накинув халат на одну руку, как раз в тот момент, когда Ирука вытирал грудь Какаши. Одна из её бровей взлетела вверх, когда она осмотрела сцену, разыгравшуюся перед ней, а именно уставилась на лицо Какаши без маски. Ирука схватился за маску, которую снял. — Я всё видела, — сказала она. Он запоздало осознал, что Какаши всё ещё оставался очень голым. Поэтому кинул полотенце на его колени. — Я всё видела, — повторила она. — Не так уж и впечатляет. Ирука хотел бы с ней поспорить. — Просто удивлена, что другим тоже дозволено увидеть, — продолжила она. — Он уверил, что всё в порядке, — быстро сказал Ирука, нуждаясь в доказательстве того, что не воспользовался ситуацией только для того, чтобы увидеть лицо Какаши. Если он не ошибся, на её губах был намёк на улыбку, но она скрыла его, отложив халат в сторону, который принесла, и подошла к ним, быстро осмотрев Какаши. — С ним всё в порядке? — спросил Ирука, когда она отступила назад. Она фыркнула. — Вечный вопрос. С ними была моя помощница Шизуне. Она защитила его. Сейчас на нём сказывается потеря крови и истощение. Он справится. Обычно ему требуется пара недель, чтобы восстановить силы. — Обычно? Так бывало и раньше? — Большее количество раз, чем я могу сосчитать. Ирука в шоке уставился на неё. — Он регулярно истощает себя до такой степени, что даже не может самостоятельно стоять? Она пожала плечами. — Он — самоотверженный идиот, который загонит себя до смерти, если рядом не будет ничего, чтобы остановить его. Но целая неделя постельного режима временно устранит по крайней мере одну из этих проблем. Но две недели было бы лучше. Ирука решительно кивнул. — Тебе нужна помощь, чтобы уложить его в постель? — спросила она весёлым тоном. — Эм, — сказал Ирука, не сумев убедить себя, что она не подразумевала никакого двойного смысла в своих словах. — Думаю, я справлюсь сам. — Тогда удачи, — бросила она, оставив Ируку одного, чтобы закончить вытирать Какаши, одеть его в халат, который она принесла, и отвести его из ванной в постель. Как и предсказывал Ирука, Какаши отключился, как только оказался в своей кровати. Ирука воспользовался моментом, чтобы укрыть его одеялом. Он понаблюдал за ним, а его открытое лицо расслабилось, прежде чем он повернулся, чтобы выйти из комнаты. В гостиной Асума и Генма стояли по стойке смирно. — Что вы тут делаете? — спросил Ирука. — Вы сказали нам явиться сюда для доклада, не так ли, сир? — отозвался Генма. Ни один из них не прилагал особых усилий, чтобы скрыть свои ухмылки. Ирука был просто рад, что они оба выглядели чистыми и если не отдохнувшими, то хотя бы более расслабленными. — Нет, не так, — раздражённо сказал Ирука, указывая на стол. — Присядьте. Все трое устроились вокруг низкого столика, когда в комнату проскользнул Тензо. Ирука поднял на него глаза. — Наруто в своей комнате со стражником возле дверей. Я не думал, что ему стоит это слышать. Я сказал ему, что ты зайдёшь к нему позже. Ирука поморщился, но кивнул. Не идеально — он был уверен, что Наруто волновался, но это было лучшее, что они могли сделать. Тензо присоединился к ним за столом. — Расскажите мне, что случилось, — попросил Ирука. Асума и Генма обменялись взглядами, а затем пожали плечами, прежде чем повернуться к Ируке. — То, что тебе нужно понять о Какаши, это то, что… — начал было Асума, но Ирука перебил его. — Он самоотверженный идиот? — спросил Ирука, заставив Асуму рассмеяться. — Я слышал. Но, как чёрт возьми, его ранили в грудь? — Король Акацуки оказался параноидальным ублюдком. У него было шесть двойников, и каким-то образом ему удалось поставить каждого из них на нашем пути, прежде чем мы добрались до него. Мы готовились к одной битве, а в итоге сразились в семи. Даже Тензо, казалось, был поражён. — Пара первых сражений была неплохой, — сказал Генма. — Но к тому времени, когда мы разобрались с третьим двойником, он знал, что мы идём за ним. С тех пор всё стало только хуже. — Это ранение на груди? Это от пятого двойника, — сказал Асума. — Какаши едва позволил Шизуне зашить рану, прежде чем перешёл к следующему. — Он сражался ещё в двух битвах с такой раной? — спросил Ирука, широко раскрыв глаза. — Когда он на миссии, его ничто не может остановить, — произнёс Асума. — Но как? — Так нас учили, — сказал Тензо, пожимая плечами. — Просто отключаешь боль и продолжаешь идти вперёд. Некоторые миссии важнее всего остального. Ты отдыхаешь только когда находишься дома или когда умираешь. Ирука долго смотрел на него. — Скажи мне правду, — наконец сказал он, оглядываясь на Асуму. — Насколько близок он был к смерти? Снова Асума и Генма переглянулись, Асума кивнул, и Генма ответил: — Мы думаем, что в какой-то момент он умер. Ирука почувствовал, как перехватило дыхание. — Что? — Шизуне не подтвердила. Но после того, как он убил короля, мы почти уверены, что его сердце остановилось на некоторое время, прежде чем она реанимировала его, — объяснил Асума. Ирука с трудом сглотнул. Об этом он Наруто говорить не станет. — Цунаде говорит, что так бывало и раньше. — В последнее время не так часто, — сказал Тензо. — Став королём, он стал чаще находиться во дворце, что в некотором роде помогло. Асума фыркнул. — И меньше ранений. Возможно, у него стало меньше шансов получить серьёзные телесные повреждения, но это не мешает ему изнурять себя. — Не думаю, что он спал больше часа в сутки в течение первого года, когда приступил к исполнению обязанностей короля, — сказал Генма. — Потому что не доверял людям? — спросил Ирука. — Отчасти да, — признал Асума. — Но в основном потому, что он думает, что это его ответственность, даже если это означает, что он будет приближаться к грани смерти. Что если кому-то и придётся действовать, то это должен быть он. — Это не так уж отличается от того, как он сражается, — сказал Тензо. — Если товарищ по орудию собирается принять смертельный удар, он вмешается, даже если это означает, что он сам получит ранение. А если не может, то после винит себя. — Мы не говорим, что он склонен к самоубийству, — добавил Генма, увидев выражение лица Ируки. — Он просто ещё не научился применять инстинкт самосохранения. — Почему? — было единственным вопросом, который Ируке удалось задать, хотя он и не знал точно, о чём именно спрашивает. Почему Какаши такой? Почему он не доверяет людям? Почему они позволяют ему поступать так с собой? — А это уже, — протянул Асума, качая головой. — История Какаши, которую он сам расскажет. — В любом случае, — добавил Генма. — Ты поймёшь, о чём мы. Завтра он встанет с кровати и попытается сделать всё, как было и раньше. Ирука нахмурился. — Цунаде сказала, что он должен оставаться в постели и отдыхать по крайней мере неделю, а лучше две. Все трое усмехнулись в унисон. — Попробуй сказать ему это, — сказал Асума. — Попробую. — Он не будет слушать, — сказал Тензо. — Мы всё перепробовали. Он встанет с постели, как только ты повернёшься к нему спиной. Для Ируки это прозвучало как вызов. — Я смогу удержать его в постели. У Асумы и Тензо по крайней мере хватило такта превратить смешки в кашель, Генма же не стал себя этим утруждать. — Да, держу пари, ты сможешь, — сказал он, подмигнув Ируке. Тот почувствовал, как его лицо запылало. — Я не это имел в виду! — М-м-м, — протянул Генма с ухмылкой. — Ладно, — сказал Асума, вставая. — Удачи с удержанием Какаши в постели. — Просто не забывай давать ему немного отдохнуть, — добавил Генма, тоже поднимаясь. Они оба посмеивались и делали ставки на то, как долго продержится Ирука, уходя. Ирука же немного беспомощно посмотрел на Тензо. — Я поставлю на полные две недели, — сказал Тензо с невозмутимым лицом. Ирука не мог понять, шутит он или нет. — Я должен пойти навестить Наруто, — сказал Ирука. — Ты останешься здесь и понаблюдаешь за ним? Я думаю, что он не проснётся, но на всякий случай. Тензо кивнул, и Ирука встал. Выходя за дверь, он услышал, как крикнул ему вслед Тензо: — А если без шуток, Ирука, — сказал он. — Я рад, что у него наконец-то есть кто-то, кому он мог бы позволить позаботиться о себе хоть раз. Ирука подавил улыбку, которую грозила вызвать эта идея, и кивнул в знак согласия, прежде чем выйти из комнаты.

***

Наруто лежал маленьким встревоженным комочком в своей постели, когда Ирука добрался до его спальни. Он высоко натянул одеяло, его широко раскрытые глаза смотрели из-за края. Ирука скользнул на кровать, повернувшись к нему всем телом. — С Какаши всё будет в порядке, — сказал он тихим и спокойным голосом. — Он просто устал и спит. — Он пострадал. Он не должен был пострадать, — сказал Наруто тихим голосом. — Да, это так. Но с ним были люди, которые могли бы помочь ему и убедиться, что он вернётся домой. — Потому что командная работа важна. — Точно, — сказал Ирука. Им нужно было убедиться, что Какаши тоже усвоил этот урок. — И Какаши победил плохого парня. — Да, — сказал Наруто, оживляясь. — Конечно, он это сделал. Он даже круче, чем второй учитель-ниндзя. Лицо Наруто побледнело, когда он понял, что сказал. — Не говори ему, что я так сказал! Ирука рассмеялся. — От меня он этого не услышит. — Ты уверен, что с ним всё в порядке? — Да, — сказал Ирука. — Но у меня есть для тебя очень важная миссия. — Миссия для ниндзя? — Что-то вроде того. — Какая? Ирука ухмыльнулся заговорщически и наклонился. — Во-первых, мы должны убедиться, что никто об этом не узнает. Даже Какаши. Наруто торжественно кивнул. — Конечно! Ниндзя должны быть очень скрытными. Ирука улыбнулся ещё шире. Какаши и не поймёт, откуда прилетит атака.

***

В первый день их миссии Ирука перетащил низкий столик из гостиной Какаши в спальню, чтобы они с Наруто могли заниматься рядом с его кроватью. Какаши был мёртв для всего мира большую часть дня, просыпаясь всего несколько раз, и был на удивление послушен, позволяя Ируке помочь ему добраться до ванной и обратно. Учитывая всё, что он слышал о Какаши, он должен был понимать, что это ненадолго. Но всё равно удивился, когда, придя на следующее утро, первым делом обнаружил, что Какаши неуверенно стоит на ногах, медленно натягивая свою мантию. Ирука несколько мгновений смотрел на него, прежде чем оправился от шока и обрёл дар речи. — Что, по-твоему, ты делаешь? — Одеваюсь, — ответил Какаши. — Это я понял. Зачем? — У меня нет привычки разгуливать голышом на публике. Ирука хотел указать на то, что Какаши разгуливал голым перед ним всего через несколько часов после их первой встречи, но не стал. Вместо этого он решил обдумать варианты. Какаши всё ещё был достаточно слаб, уложить его обратно с применением физической силы было бы нетрудно, но это было лишь временным решением. Ему нужно было что-то, что продержало бы его там дольше. Его разум пытался придумать различные способы, которыми он мог бы удержать Какаши в постели, и, хотя он был уверен, что Генма одобрил бы их все, он не думал, что какой-либо из них будет действительно полезен. Как раз в тот момент, когда он размышлял о необходимости прибегнуть к чему-то отчаянному, Наруто вбежал в комнату и остановился рядом с Ирукой. Он оглядел комнату диким взглядом, остановившись на Какаши. Протянув руку вперёд, он указал пальцем на Какаши, его грудь вздымалась. — Ты! — заорал он. Какаши моргнул, глядя на него. — Я? — Да, ты. Не веди себя так, словно ты ни в чём не виноват. Это всё твоя вина. Какаши в замешательстве посмотрел на Ируку, и тому не нужно было притворяться, бросая в ответ озадаченный взгляд. — И в чём же я виноват? — спросил Какаши. — Ирука отказался рассказывать мне историю, пока тебя не было! Я сказал ему, что всё в порядке, что ты болван, который не заслуживает того, чтобы услышать остальное, но послушал ли он меня? НЕ-Е-Е-ЕТ. Так что мне пришлось ждать, пока твоя старая извращенская задница вернётся, только для того, чтобы услышать больше! ДВА МЕСЯЦА ожидания! Это же ВЕЧНОСТЬ! Мне пришлось ждать так долго, я думал, что умру. «Что ж», — подумал Ирука. — «Это вполне может сработать». Вероятно, ему не следовало поощрять такое поведение, но отчаянные меры требуют вызываемого чувства вины. Ирука пожал плечами. — Было бы пустой тратой времени рассказывать историю о таком потрясающем персонаже только одному человеку. — Видишь? — заскулил Наруто, в его глазах появились слёзы, а голос начал дрожать. — Это всё твоя вина! Если бы ты не ушёл, я бы уже знал, чем всё кончилось! Какаши переводил взгляд с одного на другого, его выражение лица металось между чувством вины, замешательством и паникой. Ирука сомневался, что в своей жизни он часто имел дело с плачущими детьми. Ему было неловко делать это, но на самом деле это было для собственного блага Какаши. — Я… — начал Какаши. — Может, э-э-эм, сегодня вечером? Наруто скрестил руки на груди. — Вечером? Как Ирука должен рассказать историю двух месяцев за один вечер? — Мы можем начать пораньше? — попытался Какаши. Нижняя губа Наруто задрожала. — … или… или сейчас? Наруто широко улыбнулся. — Отлично, — затем он нахмурился, глядя на Какаши. — Ну? Почему ты не ложишься в постель? — Э-э-э, — протянул Какаши, откладывая мантию, которую надевал. — Хорошо? Ирука стоял в стороне и наблюдал, как Наруто каким-то образом умудряется не только затащить Какаши в постель, но и заставить его переместиться в центр, эффективно зажав между ними, как будто: «Это всё твоя вина, поэтому ты должен быть посередине» оказалось логичной веской причиной для чего угодно. Ему потребовалась вся его воля, чтобы не рассмеяться, особенно когда Наруто повернулся к нему и подмигнул, думая, что Какаши не смотрит. Наруто забрался в кровать справа от Какаши, Ирука же устроился слева от него. Он никогда раньше не рассказывал историю в течение целого дня, не говоря уже о двух неделях, но он готов был попробовать. И если он начал с часового обзора всего, что произошло ранее, только для того, чтобы вернуться к продолжению, они могли винить в этом только Какаши.

***

Несмотря на все уверения Какаши в том, что с ним всё в порядке, он дремал чаще, чем совершенно здоровый человек. Каждые несколько часов он засыпал, давая Ируке и Наруто возможность отдохнуть от их добровольного дежурства, хотя Ирука и присматривал за Какаши всё это время. Он не позволил бы ему притвориться спящим, ожидая, пока надзор не ослабнет, а затем делал перерыв. Но по большей части он был хорошим пациентом, и чувство вины от Наруто длилось целую неделю вплоть до обратного отсчёта до финальной битвы в истории про ниндзя, прежде чем им пришлось проявить больше творчества. Однажды Наруто удалось продержать Какаши в плену, рассказывая ему обо всём, что выучил за последние два месяца. В мучительно тонких деталях. Какаши продолжал посылать Ируке отчаянные взгляды, которые тот безмятежно игнорировал. Все хорошие учителя знали, что если их ученики повторяют материал, обучая кого-то, — он лучше усваивается. Даже если они понимают его только на шестьдесят процентов. Он сделал мысленные заметки обо всех вещах, которые необходимо обсудить с Наруто позже. На следующий день с помощью Цунаде Ирука смог раздобыть столетнее двухсот пятидесяти страничное соглашение по управлению земельными и водными ресурсами, которое срочно нуждалось в обновлении. Какаши засыпал четыре раза во время чтения, хотя это и не было из-за выздоровления. На другой день после этого главным был Наруто, демонстрируя каждое движение боевых искусств, которому он научился, пока Какаши отсутствовал и, вероятно, большую часть из которых он придумал. Ирука сомневался, что какой-либо серьёзный воин счёл бы тычок в задницу жизнеспособным боевым приёмом. У них было множество близких к провалу идей, но всё-таки им удалось продержаться целых две недели, не позволяя Какаши покинуть свою спальню. Хотя, в конце концов, даже Ируке пришлось признать, что он больше не мог держать Какаши в постели, и что он он более чем готов вернуться к работе. Вот почему на пятнадцатый день их миссии они вернулись в покои Ируки, впервые за две недели возвращаясь к занятиям Наруто. Какаши просунул голову в дверной проём покоев Ируки примерно через час. Он был полностью одет и совершенно сбит с толку. — Что ты здесь делаешь? — спросил Наруто, когда заметил его. — Я имею в виду, всё, что ты делал в течение последних двух недель, — валялся в постели. Неужели тебе совсем не нужно работать? Ируке пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться. Когда он снова поднял глаза, то увидел, что Какаши уставился на его рот. — Э-э-э, — сказал Какаши. — Верно. Просто пришёл… проведать тебя. Он начал отступать, но Ирука окликнул его. — Ужин начинается в семь. Какаши помолчал мгновение, потом кивнул и вышел.

***

Они попытались вернуться к тому, каким всё было до того, как Какаши ушёл. Ирука учил Наруто днём, а ночью они вместе укладывали его спать. Наруто продолжал настаивать на том, что Какаши должен был сидеть с ними на кровати, и каждую ночь Какаши оказывался на крошечную долю дюйма ближе к Ируке, чем прошлой ночью. С такой скоростью он сможет прикоснуться к Ируке незадолго до восемнадцатилетия Наруто. Не то чтобы у них было так много времени, напомнил себе Ирука. В отбытии его наказания оставалось чуть больше месяца. «Это становится смешным», — подумал Ирука. Несмотря на то, что они притворялись, что ничего не изменилось, теперь всё казалось другим. Глаза Какаши сверкали тёплыми огнями каждую ночь, когда они покидали комнаты Наруто. Это было не то горячее желание, которое Ирука намеренно зажигал каждую ночь, чтобы Какаши захотел услышать больше, это было что-то тёплое, глубокое, полное желания. Ирука не мог не отреагировать. Он знал, что не должен этого делать, он и так уже увяз в этом слишком глубоко. Покинуть дворец после того, как закончится год, будет больно, а дальнейшее общение с Какаши только усугубит ситуацию. Каждую ночь они задерживались немного дольше за пределами комнат Ируки, ещё не готовые разойтись, используя дебаты в качестве оправдания, хотя чаще всего они просто повторяли те же самые позиции, которые высказывали раньше. Попытки урезонить Какаши таким образом с каждым разом становились всё менее удовлетворяющими с каждым разом, когда они это делали. Именно в один из таких моментов, стоя ближе к Какаши, чем возможно было посчитать вежливым, Ируку поразил импульс, которому он поддался, прежде чем смог отговорить себя от этого. — Я так и не закончил историю, которую рассказывал тебе. Какаши замер, изучая лицо Ируки. — Хочешь, чтобы я закончил её? Какаши резко вдохнул. Даже в тусклом свете лампы в холле Ирука мог видеть, как расширились его зрачки при этой мысли. — Только если ты хочешь, — ответил Какаши, голос его стал хриплым. Ирука был почти удивлён, осознав, насколько уверенным был его ответ. — Я хочу. Он открыл дверь и впустил Какаши, хотя они оба мгновение колебались, как только зашли внутрь. Каждый раз, когда они делали это раньше, они находились в гостиной Какаши или в купальнях; Какаши разваливался на стуле или в ванне, а Ирука стоял на коленях поблизости. Это казалось неправильным, не сейчас, не после ночей, когда Какаши лежал рядом с ним на кровати, пока он рассказывал Наруто историю. Идея сидеть за столом ему тоже не нравилась. Образ, слишком тесно связанный с обучением Наруто. Мысль о том, чтобы рассказать Какаши грязные истории, сидя там, заставляла его чувствовать себя неловко. Ирука вздохнул и направился к расположенным сбоку от входа в гостиную низким креслам и подушкам. Какаши всегда садился в одну из них, когда смотрел за их уроками, и Ирука сел на ближайшее к нему. Следуя его примеру, Какаши устроился в своём обычном кресле, повернувшись всем телом к Ируке. Он был неподвижен, даже казалось, задержал дыхание. Ирука собрался с силами, пытаясь настроиться на правильный лад для истории, которую собирался рассказывать. Прошло так много времени с тех пор, как они делали это в последний раз, и так много изменилось. Он глубоко вздохнул и погрузился с головой. — Итак, на чём я остановился? Ах, точно. История молодого юноши, который бросил всё, чтобы спасти своего брата, и демона-акулы, с которым впоследствии он нашёл утешение.

***

Какаши помнил, что истории Ируки заводили его, но теперь в них было что-то другое. Не персонажи или ситуации заставляли желание бежать по венам, а голос Ируки, каждое сказанное им слово, тон, который ясно давал понять, что он знает, какой властью обладает над Какаши. Его глаза блестели всякий раз, когда он доходил до той части, которая, как он знал, подействует на Какаши, словно ему нравилось наблюдать, как он пытается не извиваться, пытается не трогать себя, пытается не просить о вещах, которые не мог получить. Даже со всеми слоями одежды, которые были одеты на нём, бывали ночи, когда было слишком ясно видно, как истории Ируки повлияли на него. Всякий раз, когда ему удавалось обмануть себя мыслью, что, может быть, всего лишь может быть, на нём всё-таки было достаточно одежды, чтобы это было не столь очевидно, — он проходил мимо Генмы, патрулирующего коридоры возле входа в покои Ируки. Этот засранец оглядел его один раз, ухмыльнувшись. Просто ухмылка, и ничего больше. — Заткнись, — проворчал Какаши после особенно возбуждающей ночи. Генма рассмеялся и продолжил свой обход. Это было самое неподходящее время. Нарушение субординации, которое в своё время начал Ирука, действительно должно было прекратиться, если Какаши хотел, чтобы хоть у кого-то в королевстве осталась капля уважения к нему. Но даже раздражение от того, никто в его жизни не понимал сложившуюся ситуацию, не помешало ему закрываться в своей ванной каждую ночь после того, как он покидал комнату Ируки. Было до неловкости легко разряжаться вот так, быстро раздевшись и прислонившись к ближайшей стене и просто представляя. На что бы это было похоже, если бы руки Ируки блуждали ещё немного, когда он мыл его, если бы он произносил слова своих историй в кожу Какаши? Что, если бы он согласился отсосать Какаши в тот первый раз, когда они встретились, опустившись перед ним на колени? Какаши ненавидел себя за то, что мысли перешили в подобное русло. Он не хотел бы этого тогда и не начал бы уважать Ируку, если бы тот согласился, но при мысли о том, что рот Ируки окажется столь же талантливым и в других вещах, было трудно устоять. Он снова поймал себя на том, что думает о том, как бы всё случилось, встреться они при других обстоятельствах, если бы они могли притвориться, что ничего этого не произошло. Он не позволял себе думать о том факте, что сильнее всего, быстрее всего его заводила мысль об Ируке в его постели, прижимающемся к его спине, медленно двигающемся в нём, жарко дышащем ему в ухо, когда он шепчет грязные слова, которые не имеют ничего общего с вымышленными персонажами или трагическими любовными историями. Эти мысли лишали его дыхания и заставляли его зрение затуманиваться всякий раз, когда он становился достаточно слаб, чтобы думать об этом с собственной рукой, обхватившей член, и именем Ируки на губах. Но не было смысла зацикливаться на том, чего не случится. Скоро год Ируки подойдёт к концу, и всё это закончится.

***

Рассказывая Какаши грязные истории каждую ночь, всё становилось хуже, а не лучше. Это сделало желание больше, что Ируке становилось намного труднее игнорировать. Но тогда он знал, что так и будет. Было слишком много вещей, которые он хотел сейчас. Он хотел заставить Какаши умолять, он хотел, чтобы Какаши снова попросил его встать на колени, и это было только началом. Списка того, чего он хотел, хватило бы ещё на сотни рассказов, даже тысяч. Он хотел и других вещей, вещей, которые не имели ничего общего с сексом, но лучше было не зацикливаться на этом. Не раз он думал, как всё может пойти по-другому, когда он рассказывал свои истории. Даже раньше его взгляд часто останавливался на натянутой ткани халата Какаши. Это случалось не каждую ночь, определённо были истории, в которые Какаши втягивался больше, чем в другие, но в некоторые ночи он часами держал Какаши в наполовину твёрдом состоянии. Это не должно было казаться достижением, но так оно и было. Теперь, когда Какаши был одет во все слои одежды, это было гораздо менее заметно, но Ирука всё ещё мог увидеть. Его охватило пьянящее волнение от осознания того, что одни его слова могли сделать это с кем-то вроде Какаши. Какаши часто лежал, растянувшись на низком кресле, откинув голову назад, одна его рука лежала на бедре, близко к члену, но не прикасалась к нему. Время от времени его пальцы двигались по ноге короткими прерывистыми движениями, как будто он проигрывал борьбу за то, чтобы удержаться от прикосновений к себе. На что это было бы похоже, если бы Ирука сдался, придвинулся ближе, сократил расстояние между ними и положил руки на колени Какаши? Подпрыгнет ли Какаши от прикосновения, откроет ли глаза, чтобы посмотреть на него, отодвинется ли он или позволит своим ногам раздвинуться, освобождая место для того, что хотел сделать Ирука? После того, как Какаши ушёл, Ирука обхватил себя ладонями, представляя, как собственные руки скользят по бёдрам Какаши мягко, словно скольжение тонкого шёлка по сильным мышцам. Какаши двигался бы под его руками так же, как делал, когда Ирука мыл его. Ирука всё ещё поражался силе и мощи его тела, и того, насколько оно отличалось от предвзятых представлений о ленивом, разнеженном короле. Он никогда в жизни не был так счастлив тому, что ошибся. Может быть, он смог бы прижаться щекой к одному из бёдер Какаши, выдыхая слова истории прямо в покрытый тонкой тканью член, проводя рукой по другому бедру и наблюдая, как это заставит член Какаши дёргаться в путах мантии. Он скажет ему что-нибудь такое, что заставит его напрячься так сильно, насколько это возможно, не прикасаясь руками. Было легко представить влажное пятно предъэякулята на шёлке, подумать о том, чтобы прикоснуться к этому месту губами в перерывах между словами, ощущая на вкус желание и отчаяние Какаши. Какаши мог смотреть на него сверху вниз, дыша часто и неглубоко, сжимая в кулаках подушки, будто бы боялся прикоснуться к нему, будто бы это могло его отпугнуть. Но при первом же прикосновении губ Ируки его ноги раскинулись бы ещё шире. Он смог бы запустить пальцы в волосы Ируки, направляя его голову, когда Ирука устанет дразнить его и в конце концов возьмёт его в рот. Ему не было стыдно за то, как быстро он кончил от этой мысли. Но в последующие минуты спокойствия его преследовали другие вещи, которых он хотел. Выяснять, на что бы всё было похоже, не иди у него в голове мысленный отсчёт, постоянно напоминающий ему, что время на исходе. Быть там, видя, как Наруто вырастет и станет королём, которого знал Ирука. Знать, каково это, когда Какаши доверяет безраздельно. Становилось слишком легко представить себе будущее, которого не случится. Но по мере того, как шло время, Ирука начинал понимать, что невозможное будущее не обязательно должно означать принесение в жертву вещей, которые он мог бы получить прямо сейчас, даже если они были мимолётными. Завладеть чем-то на краткий миг было лучше, чем не иметь этого вообще. Он ни за что на свете не променял бы своё время с Наруто, даже если оставлять его по истечении года было больнее, чем получить удар кунаем в спину. Быть может, несколько ночей с Какаши будут лучше, чем совсем ничего. Он знал, что был идиотом, желая этого, но он не был слепым. Какаши, возможно, не хотел всего, что Ирука, но он был не единственным, кто хотел большего, чем пошлые истории и неудовлетворяющее окончание после. Какаши не собирался просить о том, чего хотел, Ирука прекрасно это знал. Он мог подначивать и дразнить Ируку во время их дебатов, он мог позволить словам Ируки завести его, но он не тянулся к большему. У него должны быть свои причины сдерживаться. Может, он всё ещё был зациклен на том факте, что Ирука был преступником, или не хотел повторения первой ночи. Может, он вообще никогда не говорил просто того, чего на самом деле хотел, потому что не думал, что заслуживает этого, или не доверял людям до такой степени. Или, может, он просто думал, что может получить то, что хочет, не прося об этом вежливо. Ирука не был полностью уверен, хотя у него и была теория. Но независимо от причины, Ирука хотел, чтобы тот попросил большего, признал, что между ними было что-то, даже если только временное. И если каким-то образом он неправильно понял ситуацию, и Какаши этого не хотел, ему оставалось всего несколько дней до окончания срока приговора. Это была не первая глупость, которую он совершит, и не последняя. В конце концов, когда дело доходит до действий, он скорее пожалеет о том, что сделал, чем о том, чего даже не пытался сделать.

***

Часы на башне пробили полночь, и история Ируки подошла к концу на эту ночь. Они всё ещё использовали это время как неофициальное завершение их совместного времяпрепровождения. Ирука не всегда заканчивал, обрывая историю, как это было в прошлом, но тогда Какаши не хотел большего. Какаши встал, чтобы уйти, желая что-то сказать, хоть раз поступить, как Наруто, и попросить большего. Год Ируки почти закончился, и у него оставалось всего несколько ночей. Но он не просил и не давил. Он напоминал себе обо всех причинах, по которым Ирука никогда не захотел бы остаться. Он кивнул Ируке и повернулся, чтобы выйти за дверь, но голос Ируки остановил его. — Что ты обычно делаешь после того, как уходишь? — спросил Ирука. Разум Какаши наполнил его мысли молниеносной чередой воспоминаний обо всех тех случаях, когда он дрочил сразу после того, как уходил, а слова Ируки всё ещё звучали в его голове. Его щёки вспыхнули, и он знал, что маска не скрывает всего, но всё же обернулся. — Я… — сказал Какаши, слегка запинаясь. — Обычно я просто принимаю ванну и ложусь спать. В глазах Ируки мелькнул блеск, который говорил, что он точно знал, что Какаши пропустил часть в этом предложении, но когда он заговорил, то тоже начал краснеть. — Я… — сказал Ирука, и теперь настала его очередь запинаться, но он продолжил. — Я мог бы помочь с этим. Если хочешь. Кровь Какаши вскипела от этой мысли. Он закрыл глаза, заставляя себя не требовать и не умолять о чём-то большем, что предлагал Ирука. — Только если ты хочешь, — сказал он, повторив свой прошлый ответ, когда Ирука предложил снова рассказывать ему свои истории. Открыв глаза, он встретился взглядом с Ирукой и был удивлён тем, как ясно смог прочитать ответ. — Я хочу. Какаши мельком подумал о том, чтобы отвести Ируку обратно в его покои, затащить в спальню, в его личную ванную, но это было слишком, слишком интимно, слишком близко к тому, чего он не мог получить. Поэтому, вместо этого он повёл Ируку в большие купальни, которыми они пользовались раньше. В этом было что-то знакомое, безопасное, то, что они создали сами. Он едва мог дышать, когда они вошли в комнату. Напряжение пробежало по его телу, закручивающееся в желание, которое заставляло его член твердеть. Он хотел этого, но более того, он хотел, чтобы Ирука хотел этого не только сейчас. Румянец на щеках Ируки был знаком по тем неделям, когда они делали это раньше, но то, как он взглянул на Какаши сквозь ресницы было новым и манящим, что у Какаши начали зудеть пальцы, от желания протянуть руку и прикоснуться к нему, чтобы снять с Ируки всю одежду. Но он этого не сделал. Вместо этого он стоял на месте, пока Ирука раздевал его медленно и обдуманно, скользя шёлком по коже и создавал впечатление, что он наслаждался этим так же сильно, как и Какаши. Его член был достаточно твёрд, показывая очевидную выпуклость в штанах ещё до того, как Ирука добрался до пояса, но это его не остановило. Ирука подошёл ближе и развязал его пояс, стянув с талии Какаши, прежде чем опуститься перед ним на колени. Какаши с трудом сглотнул и чуть не закрыл глаза от открывшегося вида. Пальцы Ируки скользнули по завязкам его хакама, ослабляя их ровно настолько, чтобы медленно стянуть штаны вниз. Какаши затаил дыхание, когда ткань скользнула по его члену с достаточным давлением, чтобы заставить его содрогнуться. Когда Ирука взглянул на него, всё, что мог сделать Какаши, — пристально на него посмотреть. Если он думал, что то, как Ирука снимал его штаны, было проверкой силы воли, то это оказалось ничем по сравнению с ощущением пальцев Ируки, скользящих по краю его нижнего белья. Кончики пальцев Ируки скользнули по бокам его бёдер, прежде чем зацепиться за него и начать развязывать. Снова ткань проехалась по его члену, прежде чем освободить его. Если Ирука каким-то образом умудрился не заметить, как это повлияло на него, то он никак не мог пропустить это сейчас, не с тем жаром, с каким он смотрел в глаза Какаши, слегка приоткрыв рот. Какаши подавил стон при виде этого и заставил себя не вплетать пальцы в длинные волосы Ируки и не притягивать его ближе, достаточно близко, чтобы тот смог обхватить член Какаши ртом, если бы захотел. Прежде чем Какаши успел сделать какую-нибудь глупость, Ирука поднялся на ноги, держа чужую одежду в руках. Он отвернулся и повесил её на вешалку, и Какаши воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки. Это оказалось не особо успешным. Ирука быстро снял свою верхнюю одежду, развесив её на вешалках. Она не была такой замысловатой, как у Какаши, но всё равно была достаточно длинной, чтобы существовала возможность намочить её. Даже если это было всего лишь из соображений практичности, Какаши хотел, чтобы он продолжал. Ирука жестом пригласил его сесть на один из низких деревянных табуретов. Большую часть времени, когда он омывал Какаши, это было чисто механическим, почти как медицинская процедура. На этот раз его руки были не столь осторожны. Это было бы безумием, но было и ещё одно изменение. Он никогда не рассказывал свои истории, когда мыл Какаши. Это всегда было чертой, которую он не переступал. Он не прикасался к нему, пока с его губ слетали слова о любви и сексе. Но на этот раз всё было по-другому. Он начал говорить, выливая на спину Какаши первое ведро воды, а его голос был низким и ласковым. Он продолжил с того места, на котором остановился раньше — сегодняшнюю историю о художнике и кукловоде. Его пальцы прошлись по коже Какаши, впиваясь в затёкшие мышцы, скользнув между ягодицами, хотя и не заходя достаточно далеко. Время от времени он отказывался ото всякого притворства, что моет его, и поглаживал пальцы Какаши так, словно оглаживал член, намеренно проводя большим пальцем по одному из сосков, вырывая резкий вдох. Слова Ируки были ровными, не дрогнув, когда он провёл мыльными ладонями по телу Какаши, его пальцы задержались на чувствительных участках. Он наклонился ближе, делая вид, что тянется за чем-то, просто чтобы прошептать часть истории прямо на ухо Какаши. То, что Ирука так дразнил его, заставляло его член пульсировать от желания. Его руки дёрнулись по бокам, но он держал ровно, отказываясь поддаваться желанию обхватить плоть рукой или протянуть руку, касаясь Ируки. Вместо этого он позволил Ируке делать то, что он хотел. И если он мог удержаться от прикосновений, то добиться такого же успеха в подавлении тихих звуков удовольствия, которые он издавал от ощущений, пронизывающих его тело, не смог. Ирука опустился перед ним на колени, руки медленно двигались вверх по икре, заставляя ноги Какаши рефлекторно раскинуться. Его руки скользнули вверх по одному бедру практически полностью, прежде чем скользнуть обратно вниз, а затем проделали то же самое с другой ногой. Всё, что мог сделать Какаши — задержать дыхание. Ирука никогда раньше не заходил так далеко. За исключением одного случая, когда он был ранен, что, по мнению Какаши, не должно было считаться, так как он едва помнил об этом, а Ирука мыл его только до середины бедра, остальное оставляя на Какаши. Некоторые из преступников, которых он проверял, использовали этот предлог, чтобы попытаться соблазнить его, своими руками или случайными смелыми попытками, наклоняясь вперёд, чтобы попытаться взять его член в рот. Он никогда бы никому не позволил зайти так далеко, обычно было достаточно одного резкого предупреждающего слова, чтобы люди попятились назад. Но Ирука никогда не пробовал ничего подобного, и ощущение его рук, скользящих по внутренней стороне бёдер, стало сладкой пыткой. На протяжении всего процесса его история продолжалась. У обоих персонажей были умелые руки, независимо от того, использовали ли они их для создания произведений искусства или же для чего-то большего. Их длинные пальцы скользили друг в друге по очереди, растягивая и сгибая пальцы, чтобы найти простату. Ладони Ируки имитировали движения, скользя вверх и вниз по его бёдрам, впиваясь пальцами в мышцы. Ирука снова намылил руки и провёл ими по внутренней стороне бёдер Какаши, раздвигая их шире. Какаши позволил ему, его член дёрнулся, когда ладони Ируки приблизились к нему, но не прикоснулись. Он просто оставил там пену и откинулся назад, задержав руки на обратной стороне коленей Какаши, прежде чем полностью отстраниться. Он встретил взгляд Какаши с вызовом, наблюдая за ним, пока его рассказ продолжался. Что-то о сильных руках, обхватывающий члены, о дрочащих друг другу, что-то, на чём Какаши совсем не мог сосредоточиться. На мгновение он моргнул, понимая, чего хочет от него Ирука. Он встретился с ним взглядом, собирая немного мыла со своих бёдер. Глаза Ируки скользнули вниз, наблюдая за тем, как Какаши отодвинул крайнюю плоть и провёл мыльными пальцами по головке. Он с трудом сглотнул, но не отвёл взгляда. Это тоже было ново — раньше он всегда отворачивался или отводил глаза, но теперь смотрел открыто, и Какаши захотелось обхватить себя рукой и погладить, просто чтобы посмотреть, что он сделает. Если бы он продолжил наблюдать, если бы он предложил свою помощь, если бы его щёки стали более тёмного оттенка красного. Но он не сжимал сильно, только омывая, делая это самым провокационным способом, наслаждаясь тем, как пылающие глаза Ируки следили за каждым движением. Ирука встал, принёс ведро горячей воды, чтобы ополоснуть его, не принимая то, что хотел предложил Какаши. Вода никак не успокаивала его разгорячённую кожу. Он хотел, чтобы руки Ируки снова коснулись его, даже если это было только для того, чтобы поддразнить. Его яйца уже болели, когда он встал и пошёл в ванну. Ирука подошёл к ванне и продолжил свой рассказ после того, как Какаши устроился в ванне. Какаши на мгновение поразила фантазия о том, как Ирука скользит в ванну к нему, быть может, медленно растягивая себя, рассказывая историю, прежде чем опуститься на член Какаши, а вода омывает его, пока он скачет на нём. Или, может, он бы раздвинул ноги Какаши и сел между ними, заставляя его раскрыться, прежде чем трахнуть так сильно, чтобы Какаши пришлось ухватиться за борта ванны, толкаясь навстречу. Но Ирука ничего этого не сделал, хотя его глаза, казалось, горели обещанием. История Ируки продолжалась, и Какаши, в конце концов, схватился за бортики, только для того, чтобы не коснуться себя. Он думал, что истории Ируки и раньше были жаркими, но он понятия не имел, насколько горячими они могут быть. Его предыдущие истории были захватывающими, созданными с одной единственной целью — заставить Какаши хотеть большего. Но теперь, когда он не беспокоился о том, чтобы подогревать в Какаши интерес, он мог полностью сосредоточить рассказ на сексе, на волнах ощущений, которые накатывали на персонажей, на чувствах и эмоциях, в которых те тонули. Когда персонажи кончили, Какаши силой воли заставил себя не сделать того же. Если бы он прикоснулся к себе, то не выдержал бы. — Конечно, — сказал Ирука. — Это была лишь первая ночь, которую они провели вместе. Хочешь услышать больше завтра вечером? — Да, — ответил Какаши хриплым и полным желания голосом. — Да? — спросил Ирука. Какаши потребовалось всего мгновение, чтобы понять, чего тот хочет, и это вызвало у него смех. — Да, пожалуйста, — это не было насмешкой, ни в малейшей степени. Скорее ближе к мольбе, и взгляд Ируки заставил желудок Какаши сжаться от желания. Его разум быстро переделал фантазию с более раннего момента на Ируку, раздвигающего его ноги, и пальцы, задевающие вход, пока Какаши не начал умолять его с полустоном и просьбой протолкнуть их внутрь. Какаши никогда в жизни ни о чём не просил, но Ирука заставил его захотеть этого. — Помочь тебе вытереться и одеться? — спросил Ирука. Он мельком подумал о том, как Ирука вытирает его полотенцем в его нынешнем состоянии, и решил, что это закончится только смущением. — Я собираюсь полежать в ванне ещё немного. Это была очевидная ложь, вода в ванне уже остыла, но Ирука не стал зацикливать на этом внимание. Вместо этого он извинился и оставил Какаши одного во влажном воздухе ванной. Невозможно было не заметить, что Ирука отнюдь не был спокоен, когда уходил. Какаши едва успел обхватить себя рукой, прежде чем кончил, сдерживая стон с именем Ируки.

***

Следующая ночь прошла по той же схеме: сначала они отправились в покои Ируки, а затем в ванны. Но на этот раз, после того, как Ирука раздел его и жестом пригласил сесть, Какаши колебался. Ирука посмотрел на него с вопросом во взгляде. — Ты забыл кое-что, — сказал Какаши, и взгляд Ируки на мгновение смутился, прежде чем его глаза остановились на маске. Какаши знал о слухах, которые ходили о нём. Одним из самых печально известным был тот, который указывал на то, что он убивал любого, кто видел его лицо. Это было неправдой, по крайней мере, не совсем так, но в этом что-то было. Какаши уже много лет не позволял новым людям видеть его лицо, как было с Ирукой. Даже ближайшие советники и охрана редко видели его без маски. Ирука должен был слышать этот слух, но его руки ни в малейшей степени не дрожали, когда он снимал маску в прошлый раз, как и в этот. — Ты уверен? — спросил Ирука, когда его пальцы коснулись края маски. — Да, — сказал Какаши. Ирука стянул маску так же медленно, как и остальную одежду Какаши. Было так приятно позволить Ируке увидеть его таким обнажённым, за исключением повязки на глаза. Взгляд Ируки задержался на его лице на несколько мгновений, прежде чем он повернулся, откладывая маску в сторону. Только тогда Какаши сел на табурет, на который Ирука указывал ранее. Ирука мыл его, скользя пальцами вверх по шее Какаши и обхватывая пальцами его щёку, и Какаши наклонился навстречу его ладони. Они замерли так на секунду, прежде чем ладони Ируки двинулись дальше. Какаши запомнил это ощущение, позволив себе наслаждаться несколькими последними днями, которые остались у них, в полной мере. Может быть, из-за отсутствия барьера в виде ткани между ними, а может, это была просто забота, сквозившая в прикосновениях Ируки, может, это было чем-то большим, но к тому времени, как Какаши оказался в воде, то заметно нервничал, будучи близко к тому, чтобы просить о большем, о чём-нибудь, что Ирука готов был ему дать. Он пытался оставаться неподвижным, пытаясь не обращать внимания на то, как тяжело ему было, но не мог. Не в этот раз. Он пошевелился в воде, но это не помогло. Не было никакого трения, ничего, кроме тёплой воды, обволакивающей его член. Он хотел кончить, но не собирался делать это, не так. Он схватился за борта ванны и попытался взять себя в руки. Это не сработало. — Прикоснись к себе, — сказал Ирука, в тоне его слов слышалась нерушимая команда, и глаза Какаши резко распахнулись. — Два мальчика посмотрели друг на друга, — продолжил Ирука, и Какаши понял, что на мгновение потерял нить повествования из-за того, насколько был возбуждён. — «Прикоснись к себе», — повторил мальчик, почти требуя этого. Какаши уставился на Ируку, который встретился с ним взглядом, глаза задержались на его лице, что-то похожее на вызов, скрытый в глубине. — Я хочу посмотреть, как ты кончаешь. Покажи мне, что заставляет тебя чувствовать себя хорошо. Какаши встретился взглядом с Ирукой и медленно опустил одну руку в воду. — Хорошо. А теперь покажи мне, что тебе нравится. Покажи мне, что ты делаешь, когда думаешь обо мне. Со стоном Какаши обхватил свой член рукой и начал гладить. Он снова закрыл глаза, зная, что не сможет выдержать взгляд Ируки, пока будет делать это, и не кончить слишком быстро. Он прикусил внутреннюю сторону щеки, а Ирука всё продолжал говорить, рассказывать ему историю, продолжал вести его, используя персонажей, чтобы сказать, как хорошо он выглядел, как он хотел увидеть, как тот кончит. И он сделал это. Он кончил, выгнув спину, каким-то образом умудрившись не произнести имя Ируки, когда под его веками вспыхнули огни, казалось, переросшие в минуты, прежде чем рухнул обратно на бортик ванны, а тело дрожало. Он медленно открыл глаза, зрение его было расфокусировано, пока он уставился в потолок, пытаясь восстановить дыхание. — Помочь тебе вытереться и одеться? — спросил Ирука хриплым голосом. Какаши понадобилось ещё одно мгновение, чтобы обрести дар речи, и когда он всё это сделал, голос его был грубым. — Да, пожалуйста. Ирука потянулся за полотенцем. Его одежда была запахнута даже сильнее, чем прошлой ночью, но он, казалось, был в порядке, игнорируя это. Какаши встал на дрожащие ноги и вылез из ванны. Он не ожидал, что простая дрочка отнимет у него столько сил. Ирука молчал, пока он вытирал его медленными движениями полотенца по его чрезмерно чувствительной коже. Какаши старался не наклоняться к нему. Или, по крайней мере, не слишком сильно. Это не имело особого успеха, но тот не возражал. К нему так редко кто-то прикасался, не говоря уже о том, чтобы прикасаться вот так нежно и заботливо. Невозможно было не позволить себе насладиться этим, даже если всего лишь на мгновение, всего на несколько ночей. Ирука поднял халат Какаши и накинул на него, завязав вокруг талии. Они задержались там на мгновение, невероятно близко, но не соприкасаясь. Должно быть так легко сократить расстояние, наклониться ближе, соединить их губы и тела. Так он почти мог притвориться, что Ирука ждал, что он сделает именно это. Какаши отринул мысли о том, как идеально его рука легла бы на бедро Ируки, каково было бы обхватить его щёку, или какими мягкими могли бы быть его волосы, если бы он осмелился провести пальцами по шелковистым прядям. — Завтра? — наконец спросил Ирука. Какаши кивнул. — Завтра. Когда Ирука вышел из купален, Какаши не позволял себе думать о том, что у них осталось всего одно завтра.