Неудачный эксперимент

Холодное неприятное утро слепило жёсткими бледными лучами и усталостью. На самом деле утро было прекрасным, но не для сонного пошрамированого Мицуки, который был тем самим серым пятном портящим радужную картину. Но бодрые перехожие кажись не сильно оглядывались на унылую тень идущую, как на казнь, к дому Хокаге. Мицуки одновременно и хотелось туда и нет, отчего и шел он как можно медленнее, разглядывая по сторонам оживившийся город. Хотелось оттянуть долгожданную болезненную встречу. Люди уже не спали, но всё равно и дальше не замечали многого, затянутые в свои проблемы и радости. Луна меркла утром в нежно-голубом небе, иногда сливаясь с пернатыми облаками и наблюдая за слепящим рассветом. Большой дом от которого веяло теплом всё приближался. Было слишком рано, поэтому Мицуки наверняка придётся ждать своих напарников как минимум час, съежившись от утренней прохлады. Хокаге наверное с ночи на работе, но вот Хината с Химавари уже, кажется, возятся по домашним делам: вкусный запах завтрака выходил на улицу с приоткрытой форточки, ища кого-бы подразнить. Но Мицуки это не волновало. Вместе с желанием спать куда-то пропал и аппетит, который ему собственно й не очень то и нужен — Орочимару предусмотрел даже это, что усложняло возможность смерти сына. Да, бессонница и голод не улучшали ни внешнего вида, ни сноровки и физических качеств, но вся усталость и истощение было всего лишь фоном настоящего ужаса что творился в душе, нарастая с каждым днём чёрной бурей, холодной тёмной и беспощадной, которой не терпелось вырваться наружу, раздирая исхудавшее тело на части. Раньше вкусно поесть можно было с Боруто, по крайней мере Мицуки нравилось разделять с ним один и тот же вкус — это его по-детски невинно радовало, но со временем он всё реже и реже был частью множественной компании этого центра системы их общества. Он стал слишком далёким, невзрачным и скучным по-сравнению с другими, а его жутковатое внимание начинало слегка подбешивать Боруто, что было со временем замечено. И Мицуки молча сдался, отступая в темноту одиночества: он почти ни с кем не общался, даже дружеские фотографии стали лишние и выброшены с тумбы; на гулянках и прочей хрени устроенной Боруто появлялся редко, а если и появлялся то был не лучше стенки с которой и здороваться нет смысла; в команде отношения упустились до чисто товарищеских, где Мицуки играл роль "третьего лишнего" и поэтому оставлял остальную часть команды наедине как только представлялась возможность. Ибо он не выдерживал слишком долго. Неприятное чувство собственной ненужности и одиночества куда ощутимого чем в пустой квартире резало похлеще заточенного куная. Но даже не смотря на эти постоянные пытки, Мицуки и дальше сиял при каждой встрече с этим таким желанным недосягаемым и жизненно важным Солнцем. Он так обожал смотреть на него что совершенно ослеп, ничего и никого не видя кроме Боруто. Все чувства и хорошие и плохие были связаны только с Ним, вся роль жизни вертелась только вокруг Него, каждое действие посвящалось только Ему. Ведь Луне, которая всего лишь случайный эксперимент каких-то могущественных существ, суждено сгорать под радиоактивными ядовитыми лучами, а она всё равно радуется и болезненно улыбаясь сияет в ответ эгоистичному Солнцу, игнорирующему все её старания. Разум говорил подумать о чём то более существенном, — например, о предстоящей миссии, — но сердце и дальше предавалось своим любимым приевшимся ассоциациям, которые были ещё одним его глуповатым пристрастием. "Куда бы я ни шёл, я теряю направление. Я каждый день только и делаю, что ошибаюсь. Ах, могу ли я всё сделать как надо?" — О, Мицуки, доброе утро! — в своих раздумьях парень не заметил подбежавшую к скамейке Химавари, — А чего ты тут сидишь и не заходишь? — Привет, Химавари, да как-то захотелось посидеть на свежем воздухе... — нелепая отговорка принялась за правду. Как всегда. Хима села рядом заглядывая в потухшие глаза, отображающие грустное золото солнечного отражения в холодных волнах, и уставшие от улыбок губы. Кожа казалась бледнее чем раньше, из-за чего ярче выделялись синяки под глазами и следы недавних порезов на шее. Голубое кимоно, что будто стало больше, — или это сам Мицуки стал меньше? — скрывало истерзанные шрамами худые руки, но и без этого Химавари забеспокоилась: — Ты случайно не заболел? Выглядишь как зомби, — голубые глаза источали жалость и сострадание. Но Мицуки это раздражало, а девочка и дальше подливала масла в огонь надоедливыми вопросами, — Как ты себя чувствуешь? Что-то случилось? Может тебе чем-то помочь? "Я чувствую себя как холодный труп, что готовится к ритуальному сжиганию" — горькая правда которую лучше скрыть. — Я чувствую себя... как обычно, — фальшивая улыбка ничуть не приукрасила тусклые черты лица, — Просто не выспался немного. Но Химавари будто включила детектор лжи, дальше приставая с вопросами. Она, наверное, хотела помочь хоть чем-то, ибо это было у неё в крови. В горле застыл ком со словами которые копились и копились, желая вырваться криком отвечающим на всё. Выговориться очень хотелось, но Мицуки боялся, зная что Химавари всё расскажет брату и он будет злиться. А злить и без того отвлечённого от него Боруто не хотелось в первую очередь. Всё что связанно с Боруто всегда на первом месте. — И всё таки ты если что обращайся.., — но Мицуки уже не слышал лекции о важности помощи от Химы, завороженно наблюдая за поднимающимся с горизонта слепящим диском. Сонные стеклянные глаза заклякли от боли, однако не моргали, будто под гипнозом, — ...Эй, Мицуки, ты меня слышишь? О боже, ты ж ослепнешь! Химавари штурхнула юношу, пробуждая от этого наваждения. Девочка резко встала, затуляя слишком яркое солнце и ища хоть каплю сознания в пустом, застеленном пеленой защитной реакции в виде слёз взгляде. От этого вида ей самой делалось не по себе и почему-то хотелось плакать. — Да что с тобой!? Мицуки, скажи мне правду, и я пойму! — Химавари задрожала от накативших эмоций. Она и дальше трепала хрупкие плечи, пытаясь вывести молодого шиноби из этой прострации: всё таки постоянное отсутствие сна давало о себе знать. И Мицуки пробудился, отодрав от себя надоедливые руки трогающие случайно бесящие лёгкой болью недозатянутые порезы. — Отстань от меня, пожалуйста. Раздражаешь. — голос холоднее полярной ночи прямо облил ядом и жутким спокойствием. Змеиная улыбка режущая своим фальшем и смирением только усугубила ситуацию, вызывая у Химы неприятные мурашки. — Со мной всё в порядке, я же бесчувственный эксперимент, я не понимаю ничего ни в чувствах, ни в боли от ослепления, и ничего не могу выдавить кроме искусственных улыбок. Поток сарказма, который всё таки не смог не вылиться с потресканных сухих губ смешанный с прожигающим печалью взглядом влажных глаз заставил сердце Химавари сжаться. Она была слишком ранимым человеком, которого не оставляли в покое чьи-то страдания, кто бы это ни был. Будь это человек или животное, да хоть растение — ей хотелось искренне облегчить любую чужую боль. Мицуки был хорошим, Химавари знала, он бы ни за что никого не обидел если бы всё было действительно в порядке. То что с ним происходит слишком выделялось своей серьёзностью и девочке казалось, что только бездушная мразь не обратит на это внимание. — Мицуки, я не могу это так оставить! Это бесчеловечно! — с голубых глаз ручьями потекли слёзы. Химавари попыталась обнять его, вливая в этот жест всю поддержку и тепло, но Мицуки резко прервал её. Слишком сильные прикосновения снова потревожили недавно зажившие раны, заставляя раздражённо зашипеть от неприятных ощущений. — Отвянь. Со мной всё прекрасно. Иди домой, иначе я позову Хинату, — Мицуки отвернулся, всё таки пожалев заплаканную девочку, — Я не достоин твоей жалости и мне плевать какие у тебя благие принципы. Он опять засмотрелся на прожигающий лучами в голубом небе палящий круг, мучая свои сверкающие глазницы. Это занятие и одержимость в ослеплении себя пугало Химавари, и она не выдержав навалившихся эмоций в рыданиях побежала домой мимо только вышедшего из порога брата. Взволнованный шумом, он остановил сестру всматриваясь в её перепуганные заплаканные глаза. — Что случилось, Хима? — Боруто обеспокоено приобнял девочку. — Это ты мне скажи что случилось?! — всхлипнула Химавари в ответ тряся брата за плечи и показывая рукой в сторону скамейки. — Поч-чемуемуему Миц-цуки стал т-таким!? Шум разбудил и Каваки с Сумире, что спали на первом этаже. Девушка позвала сбивчиво дишащуу Химу внутрь дома, успокаивающе обнимая. Боруто краем ока взглянул на застывшего на скамейке сокомандника, что намеренно выжигал себе глаза смотря в ослепительное солнце. По холодных щеках катились на асфальт горячие слёзы, вызванные защитными реакциями слезистой оболочки, а само мрачное тело выразительно контрастировало с цветами солнечного утра вокруг. В воспоминаниях Узумаки возникла недавняя встреча с Саске. Учитель начал жуткие рассказы о своем бывшем наставнике, вызывая у Боруто удивление вперемешку с непониманием на что тот намекает. Так разговор с темы на тему перетёк к выводу что Команду 7 желательно поскорее переформировать, заменив слишком отстраненного в последнее время Мицуки на Сумире, которая после начатых отношений с Каваки захотела вернуться в шиноби. Как сказал Саске, так будет спокойнее всем, в особенности его дочери, которая очень переживает на счёт странного поведения бывшего друга. И в конце концов самому Мицуки бы не помешало поскорее отрезать больную руку, пока болезнь не захватила всё тело. Хотя, наверное, уже поздновато. — Ты чего Химавари напугал!? — Боруто подошёл не здороваясь, с ощутимым раздражением в каждом сдвиге. И всё равно он боялся посмотреть прямо в холодное золото, отблескивающее солнечным сиянием. Мицуки слышал его, но не слушал, упиваясь любимым звуком звонкого голоса и не вникая в суть режущих слов. Солёные капли ледяной дорожкой застывали на белоснежных щеках и скулах, а глаза уже не сильно отличали слепящий свет от остального мира, привыкнув к тупой боли. — И вообще чего ты тут забыл в такую рань? Миссия на десять, а сейчас только начало восьмого, и я же просил не ошиваться возле моего дома без особой на то причины. Так зачем ты приходишь, попортить настроение всем вокруг? Боруто злился — его съедала вина и совесть. Нельзя так говорить с тем кто ни смотря ни на что тебя готов защитить и помочь в любую минуту. Слова выдавливались туго, вперемешку с страхом посмотреть в бледное потрёпанное лицо, будто это пострашнее самых неотразимых атак врагов. Не отрывая затуманенного светом взгляда от сияния в небе, Мицуки тихо ответил: — Убей меня. Я больше не выношу. Казалось, он обращался куда-то в даль небес а не к Узумаки. Это было больше похоже на сонный бред и поражало своим спокойным тоном. — Что? Хватит, уже не смешно, ты совсем свихнулся? — видимо такая ситуация была уже не впервые, но все равно Боруто всегда трясло как в первый раз. Сжимая кулаки он хотел выбить эту дурь, но ноги будто приросли к земле не давая приблизится и на шаг. Мицуки между тем было все равно что предпримет Узумаки и он просто дальше наслаждался его присутствием, забив уже на приевшееся жжение в глазницах. Он так недалеко, но шаги казались километрами бездны что разделяла их. Боруто пришла в голову мысль отдать заявление на уход с команды и сейчас же покончить с этим. Но чувство вины подавляло её как могло. Это несправедливо и никак не отвечает его принципам, но есть вещи дороже их. Например, Сарада вышедшая из дома на шум. И всё же это ощущение будто он выгоняет котёнка, который доверял и искренне любил его, в тёмную зимнюю ночь, бросая на заснеженные улицы в одиночестве. Этот взгляд полный непонимания и вопросов а так же неугасаемого желания хотя-бы единственной прощальной ласки прошибало током душу, терзая каждую клетку тела. Почему же Боруто так поступал, впервые отдавшись одной стороне а не желанию помочь всем? Нет, он хотел помочь. Котёнка ведь можно и не выгонять а отдать кому-то другому. Жаль, только на мнение и желания самого котёнка всем глубоко насрать, абы только остальные были рады от лишения угрызений совести. Странно было сравнивать человека с животным, но похоже Мицуки был из этого разряда, особенно для Боруто с Сарадой. Не больше чем очередное соединяющее звено готовое умереть за их счастье, которое если будет мешаться можно выбросить или заменить. Зато не бесполезное, хотя бы на время. — Эй, а можно с вами на миссию, — состроив глазки просила Сумире, обнимая немного сонного Каваки — Не хочу оставлять Каваки надолго. — Хорошо-хорошо, мы договоримся с Конохамару-сенсеем, голубки, — засмеялась Сарада и подошла к своему застывшему в раздумьях парню приобнимая его сзади, — Правда, солнышко? Боруто стоял как вкопанный размышляя как поступить, но благо Сарада его отвлекла и он решил отсрочить этот слишком сложный выбор. А Мицуки и дальше, казалось уже уснул, или просто склепил уставшие от солнечного света мокрые веки. — Эй, ты идёшь с нами или так и будешь тут просиживать? — буркнула Сарада в сторону скамейки. Мицуки молча поднялся, пустым взглядом проводя по компании в которой он навсегда будет уже не третьим, а пятым лишним, играющим роль приманки или щита. Тело подрагивало от холодноватого ветра, а влажные от слёз жутко пекущие глаза видели мир размыто кое-какое время. Хотелось провалится под землю и задохнутся там под тяжёлыми грудами, по крайней мере ноги ели держали его от усталости. Провалится и забыться, просто исчезнуть, ничего не чувствовать не только по внешним эмоциям. — А давайте сходим в кафе, у нас все равно ещё куча времени. — оживлённо предложил Боруто, — Как раз позавтракаем. — А ты не думаешь, что нажравшись на миссию идти не лучшая идея? — хотя и сам был голодный, Каваки не мог не задеть брата. — Та ну, неплохая идея весьма. А ты прекрати его задевать! — Сарада злостно обернулась к Каваки, будто готовясь в любую секунду включить шаринган. Каваки в ответ показал фак, задерживаясь своей девушкой. — Сарада права, милый, давай и вправду поедим вместе, — Сумире чуть потискала Каваки, что пытался вырваться. Они шли по городу, как всегда что-то бурно обсуждая. Мицуки плёлся за ними, не чётко разбирая дорогу вокруг. Единственным ориентиром была чёрная спина куртки с эмблемой клана Узумаки. Заходя в кафе, компания поздоровались с выходящими ИноШикаЧо, которым уже было пора на миссию. Заняв столик, Боруто и Каваки начали разглядывать меню, а Сарада с Сумире разговаривали о предстоящей миссии. Мицуки места не хватило и поэтому пришлось сесть за столик рядом в одиночку. Возможно, место на диванах и было, но парню не хотелось мешать своим присутствием этим парам. К их столику подошёл официант, принимая заказы. — Чего желаете? — голос официанта вывел Мицуки из раздумий. "Того же, что и Боруто" — хотелось вырваться по привычке. — Ничего не хочу. Спасибо, я просто посижу здесь. Ему и в правду ничего уже не хотелось. Разве что хоть каплю внимания от Боруто, чтобы хотя-бы не игнорировал его совершенно. Чтобы спас из темноты как делает это со всеми вокруг. Это было так необходимо, хотя-бы это. О большем Мицуки запрещал себе мечтать, ибо это было бы так же тупо как и тот факт что он всё ещё не убрал это чёртово фото с кровати. Когда же он сделает всё как надо? Сейчас, ощущая за спиной дивана присутствие Боруто, что как всегда о чём то болтал было как-то легче на душе. Хоть Мицуки и не видел, но упивался его голосом не особо вслушиваясь в смысл слов, он представлял как двигаются его, наверное, очень мягкие губы, как голубые глаза светятся бодростью, а волосы сверкают лучами солнца. Это яркое светило его серой жизни было так близко, что Мицуки чуть ли не пробил спинку дивана в желании прикоснутся тёплой спины. Если постоянно болтливые губы Боруто вкусная конфета, то Мицуки диабетик, которому настолько хотелось её попробовать что не страшно уже и умереть. От этих мыслей парень стукнулся головой об стол, привлекая звуком к себе внимание не только товарищей а й незнакомых посетителей. — Ты так и ничего не заказал? — удивилась Сарада, пожевывая бургер и заметив пустой стол. — И вообще чего ты один там сидишь? — Так он любит быть одним просто, забей. — ответила вместо него Сумире, попивая сок. Голова зудела неприятными иглами от недавнего удара. Упираясь локтями о стол и потирая пульсирующие виски, Мицуки не сильно вслушивался уже в то что о нём судят, он всё равно оставался непонятым. Хотя в чём то они и правы, ему было лучше в одиночестве чем в компании, где чувствовал себя абсолютно лишним. Хотелось быть одним только с одним. И плевать что вокруг есть ещё что-то. — Ты не задумывался завести себе девушку? А то совсем одним это уже как то через чур. — обернулся к нему Каваки, наверное, понимая как тяжело жить совершенно самим по себе. — К стати да, вон есть Чочо, тоже в поиске, — поправляя очки, говорила Сарада. Мицуки не совсем понял с каких пор он был из тех кто "в поиске". В его случае всё давно найдено, но найденное невозможно достать, найденное уже забрали. — С ней точно не соскучишься, ты не задумывался? А то вечно какой-то грустный, тебе бы хоть кого-то, так гораздо лучше жить будет. — Я честно, вообще о Чочо не думал, — безразлично ответил юноша. Но умолчал о том, что только с Боруто невозможно соскучиться. — Да и я же не в её вкусе. — Конечно, не в её вкусе. Нужно привести себя в порядок чтобы быть в вкусе чьём-то. — объясняла Сарада. — И поступки! Естественно, если ты никак не уделяешь девушке внимание то и не добьешься её сердца, — добавила Сумире, поглаживая плечо Каваки рядом. — Это не зависит от этого. — как-то обречённо выдохнул Мицуки втупив взгляд в пустой стол. — А я думаю, тебе стоит попробовать, — уверил Боруто, не упуская возможности избавится от груза на душе вместе с ненужным котёнком. — Ну раз ты так думаешь, то, наверное, и вправду стоит. — натянул улыбку янтароглазый, понимая что если и попробует это, то либо в параллельном мире, либо в чьих-то страшных снах. Миссия прошла успешно, хоть и Мицуки не сильно в ней участвовал — Сумире смогла кое-как заменить его, и он был рад этому, ибо у самого состояние не совсем боевое. Вечером он вернулся в пустую квартиру, которая казалась холоднее и темнее чем обычно. Ужасное предчувствие заставило сжаться под одеялом, дрожа от холода и ища смирённым взглядом спасения в солнечной улыбке на изображении в тонкой рамке. "«Уверен, с тобой всё будет в порядке, Потому что ты очень сильный!» — Твоя улыбка, скрытая в этих словах, Всё время спасала меня."