Killing butterflies

      Мегуми бежал так быстро, как не бежал никогда. Горло драло неимоверно, боль была невыносимой и становилось легче только тогда, когда из глотки вырывался сухой рык. Незастегнутая куртка собирала под собой весь холодный воздух, мурашки бегали по ребрам, спине и животу. Ощущения не из приятных, но не замечать их было довольно легко, когда голова была забита мыслями. «Нужно успеть». Ещё один поворот, и будет тот самый магазин. Тот чёртов магазин с яркой подвеской и пустым залом, в котором находилась лишь кассирша на полставки из школы Мегуми. Он помнит её до сих пор, хотя она его даже не знает. Ноги уже заныли и потяжелели от бега. До цели оставались считанные шаги, но пройти их оказалось куда труднее, чем добежать. Мегуми сваливал всё на резкий всплеск адреналина, неподготовленные ноги и год отсутствия физических упражнений. Дорога была сложной, хоть и быстрой, и оттого Фушигуро совсем растерялся — он совершенно оказался не готов к встрече. Не было заготовленных реплик или хотя бы намека на план. Бездумное действие. Это бесило. Почему он не подумал об этом? Отступать было бы слишком глупым решением, его уже встретила тихая музыка и звон колокола от двери, предупреждающий о посетителях. Фушигуро не помнил этих посторонних звуков вокруг и не мог понять, виновна тому пьяная голова или его чрезмерная невнимательность.       Всё та же девушка поприветствовала парня, она выглядела куда лучше, чем вчера. Её глаза блестели, казались более живыми или Мегуми так казалось из-за того, что та не могла оторвать от него любопытного взгляда. Стало понятно одно — девушка помнила гостя и явно была заинтересована в происходящем. Но Мегуми предпочёл бы заметить в пустом магазине другую личность между прилавками или возле кассы, вот только никого видно не было, а девушка настырно сверлила затылок. «Опоздал». Такая мысль успела прозвучать с сожалением, прежде чем его весело окликнули. Окликнули уже знакомым, сухим, басистым голосом. И он нашел его. Нашел за высоким, барным столом возле окна. Парень спокойно покачивался на высоком стуле и согревал руки над заваренной лапшой. Вторая, нетронутая порция, стояла рядом с его. — А я уже хотел идти, ты вовремя. — Парень поприветствовал его улыбкой. Мегуми так показалось: за маской не было видно и половины лица, но глаза изогнулись в полумесяце. Позже Мегуми поймет, что улыбкой это будет тяжело назвать. — Я пришел сюда за тем, чтобы узнать, что тебе от меня нужно, — Мегуми проигнорировал приглашение присесть на свободный стул, хоть ноги и отнимались от усталости и нервов. Ноющая боль прошибла икры и мучала парня. — По-моему я тебе уже говорил. — За этим ответом последовал тяжёлый вздох и Фушигуро это взбесило сильнее. Это он тут устал больше всех. — Да не верю я в эту херню собачью про любовь с первого взгляда! — парню стало самому не по себе от такого крика. Дыхание ещё не восстановилось полностью, горло зачесалось в преддверии простуды. — Либо ты сейчас же объясняешься, либо можешь забыть про меня. — Звучишь так, словно ты моя женушка. — Стойкое чувство того, что тот разговаривал со стеной, усилилось.       Заваренная лапша улетела со стола. На долю секунды Мегуми почувствовал вину перед парнем, но злость задушила этот проблеск эмоции. Ядовито-оранжевая жидкость расползлась по кафелю магазина, от неё исходила еле заметная нить пара. Лапша же разложилась по полу отвратной картиной. Картиной, которой Мегуми был доволен. — Я ведь даже не поел. — Протяжно тяжёло прокомментировал парень, уставившись на свою потерянную порцию. — Мстишь? — Отвечай. Незнакомец развел руки в бессилии. Он был поражён едкой личностью своего объекта воздыхания, но теперь это даже бесило, особенно эта баранья, ненужная упертость и уверенность в правоте своих мыслей. Парень, попрощавшись с лапшой, настроился на бурную тираду, каких ещё не видывал свет божий из его уст: — Что плохого в том, чтобы завести такое сумбурное знакомство? — вопрос риторический, но Мегуми нахмурился в поисках ответа. — Если так подумать, то начало даже не такое плохое. Ты пролил на меня кофе, а я как добрый малый угостил тебя новым, пригласил на свидание, потому что ты мне понравился. — Звучит даже как-то слащаво нереально, словно очередной сюжет фильма. — Думаешь, будь на моем или твоём месте девушка, смотрелось б куда не шло? — Мегуми так не думал. Его поразила мысль, что он даже не задумывался об этом. — Возможно. Но здесь только ты, я и эта славная девка за кассой, которая не может глаз оторвать от нашей перепалки. И видимо, та подслушивала, ведь как только парень упомянул её в разговоре, она неуклюже постаралась сделать вид занятости и отстранённости. Будучи смущенной от кончиков ушей. Как и Мегуми. — И что же ты хочешь? — пыл подрастерялся. Теперь вся ситуация выглядела не такой уж и вычурной. — Господи, я хочу познакомиться с тобой, мать твою! — в сухом голосе слышалась истерика. Фушигуро стало не по себе. — Посидеть, выпить, поговорить и может совсем капельку пофлиртовать. Ничего извращенного или злоумышленного. Это просто обычное знакомство. А выделываешься так, будто я тебя похитил и запер в своей комнате.       Парень обиженно вздохнул. Всё, по неизвестным обстоятельствам, шло наперекосяк. Потеря лапши навеяла тоски, поэтому дабы развеяться и дать Мегуми побыть одному, парню пришлось тащиться к прилавку за ещё одной. Фушигуро же остался неподвижен, все ещё угрюм и озадачен. Он не замечал девушку, которая неаккуратно проходилась шваброй по носочкам кед. Её стойким нервам можно было позавидовать. Или её похуизму. Незнакомец подошёл как раз к тому моменту, как высох пол. Мегуми расположился на выделенном специально для него месте. Его лапша почти заварилась. Бог словно сжалился и решил дать парням шанс. Молча, боясь спугнуть малейшим действием, парень сел возле Фушигуро и залил почти пустой чайник в новую порцию. — Твои методы тоже хороши. — Фушигуро нарушил тонкое молчание. Взгляда он не смог поднять от стойкого чувства, будто дураком оказался здесь только он. Признать это оказалось ещё сложнее. — Тонкости характера, не более. — Мегуми уверен, парень сейчас улыбался во все тридцать два зуба, удовлетворенный собственным ответом. — Сними с себя этот маскарад на улице трансов. — Мегуми, как бы не старался фокусироваться на окружающей обстановке, не мог оторвать взгляда от алых огоньков, сияющих даже под козырьком кепки. Очертания рисунка собирались под глазами и показывались, когда парень говорил. Было завораживающе наблюдать и втихаря пытаться разглядеть как можно больше деталей на чужом, знакомом лице. Татуировка на носу, свежая и яркая и Мегуми только заметил ненормальную красноту вокруг неё, нос был чуть воспален. Но к сожалению, кроме глаз, редких очертаний из-под маски и тату на лбу и носу, Мегуми не смог ничего разглядеть. А любопытство нарастало и убивало изнутри. — Что ты скрываешь? — Свою сногсшибательную обоятельность. — Обаятельный парень повертел в руках палочки, приготовившись к позднему ужину. Его совсем не смущала просьба Мегуми или же он старался делать вид, что не смущала. — Или отсутствие мозгов. — Ты просто вскружил мне голову. — Глупая игра бровями и не менее глупый ответ и Мегуми уже готов сам снять с него всё это. Лишь бы тот заткнулся и больше не смел сказать и слова. — Снимай! — Фушигуро дёрнулся к чужой макушке. Решительно пытаясь сдернуть с головы напротив кепку, он не заметил как шуганулся от его действий парень. Стул покачнулся, парень стремительно слетел со стола, прижав руками несчастный головной убор. Стул издал ужасный звук, грохнувшись на кафель. Девушка за прилавком уже устала от беспорядка, что наводили эти посетители на протяжении двух дней, и просто вышла из магазина. Парень удивился, а Мегуми удивился не менее. — Ты… чего?       Парень отмахнулся. Он не ожидал таких действий от Мегуми, явно недооценил решительность черноволосого, оттого и отпрянул как кисельная девица в яром недоумении. Которое нужно теперь исправлять. На самом деле, труда не составит раскрыть свое лицо, показать другие татуировки и ехидно похвастаться ослепительным личиком. Но проблема оказалась таковой, что смеяться хочется. И заключалась она даже не в страхе испугать своими татуировками. Испугать самим лицом. В гребаной схожести. Мегуми не предпринял более каких-либо действий. Он впервые испугал незнакомца со времени их встречи, вогнал в смятение настолько сильное, что заставил его отпрыгнуть от себя. Но тем не менее, парень быстро восстановил шалящее дыхание и первым делом, не заставляя черноволосого больше ждать, снял кепку.       Розовые пряди. Как и у него. Но кажется, будто они жёстче, торчат зачесанной гривой, в то время как у Итадори лежат мягким гнездом на лбу. Но уши совсем другие, заострённые. Проколотые и без серьги. Он впервые задержал на этом внимание. Пальцы подцепили за ухом маску и сейчас перед Мегуми сидел его друг. — Итадори? Незнакомец покачал головой. Нет, не он. Не Итадори. Потому что у Итадори нет этих глупых татуировок на скулах, на подбородке. Его лицо всё ещё имеет детскую припухлость, а не заострённые, резкие очертания. Его глаза добрые, щенячьи, а глаза перед ними были скорее волчьими. Сходство на лицо, но если понимать, что люди разные, то и различия всплывают как по щелчку. — Кто ты блять такой вообще? Парень зачесал спадающую чёлку назад и поднял с пола стул. Карты почти все раскрыты. Он хотя бы заставил Мегуми остаться с ним. — Я его старший брат. — Челюсть Мегуми закатилась за соседний прилавок. — Близнец, к сожалению. Последнее близнец добавил, решив подчеркнуть своё недовольство этим фактом. И для того чтобы избавить свои уши от глупых вопросов, которые могли подоспеть после ответа. Вот только вопросы не спешили поспевать. Фушигуро слов, как и всегда, под ситуацию найти не мог. Итадори-старший понимал. Понимал это глупое молчание и округленные глаза, он не в первый раз сталкивался с таким. И конечно знал, что нужно было делать. Лапша Фушигуро успела набухнуть. И набралась бы ещё воды, если бы Итадори-старший не пододвинул порцию прямо под нос Мегуми. От неё веяло душистым паром, согревавшим лицо. Парень уже принялся поедать свою порцию, подначивая Мегуми мелким чавканьем. Будто его совсем ничего не касалось, будто он пришел сюда только за лапшой и ничем больше. Но пример он подал недурной, и Фушигуро придвинул еще ближе свою лапшу и принялся за ужин.       Набухшая лапша была просто отвратительной. Но сознание велело Мегуми не выебываться и молча есть, обдумать вывалившуюся на него информацию, пока рот был занят поглощением еды. О чём ещё можно было его спросить? Так, чтобы не сидеть позже, поджимая задницу от страха, что спросил не то, что затронул больную тему. Мегуми бы решительности как у Кугисаки и поменьше мозгов как у Итадори. Вот жизнь бы и окрасилась нужными ему красками. — Быть того не может. — Остринка ударила в нос, из него неприятно потекло, отчего приходилось шмыгать через слово, чтоб не одна капля не свалилась. — Похож я на него не просто так. — Соседа не волновала острота еды, его желудок повидал вещей похуже и отвратительней, так что такая еда ему была лишь на зубок. — Он никогда не говорил о том, что у него есть брат. — Вполне в его стиле. — Хмыкает. Он не был уверен в своей правоте, но будь он на его месте поступил бы точно также. — Как тебя зовут? Безымянный (пока) парень даже подавился лапшой. Это было вполне ожидаемым, но за всей это канителью, он забыл об этой, не менее важной детали. Так что данный вопрос прозвучал для парня весьма неожиданно. — Называй меня Сукуна Рёмен. — Опережая вопрос о фамилии, Сукуна рассказал о её смене. О нудном процессе, широком выборе и первопричиной — нежелание носить одну фамилию на двоих. — Хотя я жалею об этом. Глупая была причина, не стоило так поступать сгоряча. Человек, отбросивший собственную фамилию. Мегуми видал уже таких, он жил с таким и был частично им воспитан. Он знал о грехах Зенинов и боялся представить, что могло случиться между братьями, раз всё дошло до этого. Ужасное имя Рёмену досталось от матери. Весёлая шутка над сыном. Сукуна не мог считать иначе, не понимал ход мыслей матери и негодовал. К имени привык, но не привык к отвратной реакции людей, которые так сочувственно на него пялились, словно узнали о чьей-то смерти. Были и плюсы, о которых сложно вспомнить, и минусы — наиболее частые и запоминающиеся. В сотый раз доказывать подлинность имени, проделывать одни и те же вещи, говорить одно и то же. Повезёт, если не вызовут полицию, повезёт ещё больше, если без лишних вопросов примут этот факт.       Неожиданно маленькая исповедь пробудило в парне желание поделиться с Сукуной чем-то тоже сокровенным. Такой знакомый прилив минутной тупорылости, после которого чувствуешь себя хуже утопленника. Почему бы и нет. — Мегуми. — Сукуна знал его имя. Перебивать остроумными фразочками не стал, ведь понимал к чему клонит Фушигуро-кун. — Не у одной твоей паршивый вкус. — Мать? — для справки интересуется Сукуна. — Отец. Полный идиот. — А по-моему миленько. — В своё оправдание Рёмен может сказать только то, что имя парню подходит куда лучше, чем тот думал. Он не обделён красотой и харизмой. Разве что характер оставлял желать лучшего, но не все же мы конфетки. — Лучше чем твоё. Звучит максимально странно. — Придурку Юджи везет больше, его назвал отец. — Этот факт всё ещё считался самым большим предательством со стороны родителя. Мегуми решил тактично промолчать — соглашаться было некрасиво, защищать друга не совсем правильно. Потому что Юджи и правда везёт больше в этом плане. Но стоило промолчать. В этом помог удон, который отлично отвлекал, занимал рот и вообще увлекал в процесс поедания, что Мегуми и не уследил за тем, как съел все до капли. За всё это время они не обронили ни словечка. За это малое количество времени, вопросов накопилось отнюдь не мало. — Почему Итадори никогда не говорил о тебе?       Ни разу. Ни единого упоминания о существовании родной кровинушки, мало того, что Юджи оказался не единственным и последним членом семьи Итадори, так ещё и близнеца имел. Юджи даже не зарекался о братьях и сёстрах, умело делал вид своей непричастности к разговорам на такие темы и писал в различных документах о том, что является единственным членом семьи. Существование Сукуны подверглось маленькому сомнению. Если можно соврать другу, недоговорить, то документам врать нельзя категорически. Но Юджи обманывал. Без зазрения совести и беспокойств. Будто Сукуны и не существовало в этом мире, а человек перед Мегуми — самозванец с лицом Итадори. — Старые обиды, разногласия. Как ты заметил я довольно специфичный человек. — Мягко, очень мягко сказано. Что за обиды должны были быть между ними, чтобы дойти до такого? — Это я понял, но все же… Ты его брат. — Мегуми вспоминает о сестрах Зенин. Частые ссоры, давние обиды и напряжённые отношения, но не одна из них не обрывает связи между ними. Май-сан всегда говорила, что по сути это невозможно. Она верила, что их связь была крепче всего на свете, её может разрушить только смерть. Май-сан ошибалась. Не у всех близнецов такая прочная связь. — Он словом обмолвился лишь о дедушке. — О родителях тоже молчал? Вот же сукин сын, мать бы рыдала от обиды. Сукуна представил рыдающую мать. Зрелище крайне редкое и странное. Их мать отличалась холодным нравом и пустым взглядом. Женщину не часто волновала жизнь сыновей, лишь бы те были сыты, одеты и не дрались друг с другом. Муж, отец братьев, разгорал в женщине ту искру жизни, которую они не могли подарить матери после его смерти. — Где ваши родители? — словно читая мысли, поинтересовался Фушигуро. Его руки бегали по гладкому столу палочками, как на ходулях. — Умерли. — Мать не выдержала утрату мужа и оставила двоих маленьких сыновей на дедушку. — Извини. Мегуми не знакома боль утраты. Мать он совсем не помнит, а отец уходил так много раз, что горевал Мегуми лишь тогда, когда он возвращался. Он представлял тихую боль от осознания смерти близкого человека. Он мог представить. Кучу раз он представлял смерть отца от руки какого-нибудь бандита, пару раз, в юном возрасте, даже проронил слезинки, но сейчас он думал только о счетах, которые папаша оставит после себя на них. Плакать хотелось только от этого. Если что-то случится с Цумики — Фушигуро не выдержит. Не выдержит отца, Годжо, самого себя. Он не представляет свою жизнь без такой опоры как она. Думал он об её смерти лишь раз и не более. Стало тошно думать об этом. О Годжо и друзьях он не думал, не допускал мысли об их смерти, потому что Годжо дурак, а Юджи и Нобара застигли его уже не в том возрасте, чтобы выдумывать себе причины для слёз. Их хватало сейчас. — За что? — Сукуна не привык слышать слова прощения. Тем более от незнакомцев. Так глупо извиняться перед человеком, которого знаешь от силы день. Страннее извиняться просто так, чтобы заполнить неловкость или выразить сочувствие. Извинение — принятие вины. Вины в смерти родителей у Мегуми не было. Поэтому извинения были пустыми и никчемными. — Дурная привычка, Мегуми, бросай её. Сукуна вот никогда не извинялся и чувствовал себя просто отлично. Он не признавал вины в содеянном и считал, что раз это случилось — то сама судьба матушка тому велела. Многое можно было на это спихнуть и это было удобнее всего. Хотя вряд ли Мегуми был из тех, кто думает так же. Одним своим «извини» он дал это понять. — Хорошо. — Теперь Фушигуро чувствовал себя ещё хуже. Чертов Рёмен не мог принять извинения и не выебываться?       Нужно было срочно сменить тему. — Что за обмундирование это было? — вспоминая сегодняшнее представление, сложно осознать, что сейчас рядом с ним сидел тот же клоун, что и днем. — Выглядел как придурок. — И Мегуми не соврал. — Ауч, полегче, я ранимая личность. Фушигуро готов покататься по полу со смеху. — Как ты заметил, а ты наверняка заметил, на моем лице красуется множество татуировок. — И он готов поспорить, что не только на лице. Битая кисть слишком сильно маячит перед глазами. — Та, что на носу, совсем недавняя, а в последние дни погода слишком солнечная. — Тату на носу и правда казалась недавней, и скорее была последним элементом картины на лице этого безобразия под именем Рёмен. — Не хотел повредить кожу, да и на территории университета такого меня сразу бы выперли. — Фушигуро почему-то казалось, что это было главной причиной. — А когда увидел тебя во второй раз, то уже не мог тебя потерять. Пришлось импровизировать. Из кармана засветилась черная маска и очки. Сейчас Мегуми было даже интересно посмотреть на то, как бы тот ел лапшу, если Мегуми не попросил снять её. — Максимально стремная идея забивать лицо непонятно чем. — Странные узоры, словно обрядские символы, надписи. Можно подумать, что перед ним сидел оккультист. — Но выглядит сексуально, согласись, а? — это огромное количество татуировок на сантиметр лица шарма всё же придавало. Они казались наделенными смыслом, даже красивые, но до чёртиков пугающие и болючие. Рёмен многое пережил и многое стерпел, но рыдал когда их набивали. Оттого их ценность была высока. — Выглядит не смешно и на том спасибо. Брюнет присмотрелся. С какой стороны не глянь, но смешного в этом лице ничего не было. Знакомая физиономия тому не была причиной, Фушигуро привык уже. Если держать чёткую мысль, что перед ним Сукуна, то не смешно ни капли. Чернила на скулах подчёркивали острые изгибы, татуировки под глазами концентрировали всё внимание на них, а на носу прятала горбинку. Будто парень специально выделил те части лица, что так различались от братских. Комплекс какой-то что ли? — А так… Очень странно. — На самом деле у Мегуми не нашлось правильных слов. — Но завораживающе. — Завораживающе. — Хэй, у нас что намечается прогресс в общении? — Сукуна достал, как по волшебству, банку того самого вкусного пива, из-за которого Мегуми чувствовал себя облапошеным и бедным. Теперь один вид этой банки вызывал неприятные воспоминания. — Очуметь, я обозначу крестиком этот день. — Черт, какой же ты чудик. — Мегуми скрыл улыбку. Опустил голову, прикусив верхнюю губу, и решил заглянуть в телефон, пока Сукуна над ухом отмечал в своем календаре этот день. — Но ведь нравлюсь. — Низкое мурчание напоминало больше тигриное, нежели кошачье. От него по спине прошёлся нехороший холодок. — С чего это? — Сидишь тут уже минут тридцать и всё никак не попытался встать и уйти. — Для достоверности, Рёмен указал на экран телефона. Правда Фушигуро так и не взглянул на него, предпочитая пялиться на озабоченное лицо. — Признайся, я сумел тебя заинтересовать. Хотя бы капельку. А это оказалось намного сложнее. Сохранить спокойствие и рассудок, когда перед тобой сидит такой дурак. Скулы болят — сдерживать даже мелкую улыбку оказалось сложной задачей. От Сукуны пахло пивом. Он успел сделать добротных пару глотков и сейчас вонял во все чёртовы стороны. Наверное, Мегуми опьянел от этого запаха, потому что его игривое настроение нельзя было ничем объяснить. Он прилег на грязный стол, на который бы не лег в любой другой ситуации, но голова так потяжелела за это время. Это всё из-за общения с придурком Итадори-старшим. Захотелось его так назвать. Мегуми подозвал к себе собеседника. Поднимать голову было лень, в районе лба странно пульсировало, Мегуми хотел спать. Сукуна охотно опустился на стол, уткнувшись в локти и с нетерпением ждал, чего удумал этот чертенок. — Миллипиздрическую капельку. — Тихо шепнул Мегуми, принимая факт маленького поражения. Да, сумел заинтересовать. — Ты такой сексуальный, когда грязно ругаешься. — По развратному стону можно было и подумать, что тот уже возбудился. Нельзя давать этому животному даже дышать в свою сторону, это может быть заразно. — Извращенец. — Фушигуро отпихивает непристойного парня, пройдясь ладонями по его лицу. На секунду он успел почувствовать рельеф чернильных рисунков, услышать недовольный мат и даже ненароком залезть в чужой рот. Этому типу надо его закрывать почаще.       Сукуна сухо хихикает, пока Мегуми оттирается от чужой слюны, проговаривая целую тонну непотребностей в адрес Рёмена. Пиво не виновато в игривости парня, просто он наконец почувствовал между ними лёгкость и решил воспользоваться этим. Фушигуро Мегуми оказался не таким сухарём, каким пытался. Его улыбку Сукуна успел давно заметить. — Черт, мне нужно идти. — Мегуми только обратил внимание на время. Двенадцатый час. Цумики скрутит ему яйца и приготовит на завтрак. — Кто-то ждет? — всей интонацией спрашивал жалостливое: «Уже?». Не хватало только заскулить и опустить хвост. Что за ребенок. — А тебя нет? — Мегуми был слишком резок. Сукуну ведь никто не ждет. Дьяволенок на левом плече разразился злобным смехом, ангелочек на правом осудил обоих за тупость. — Вообщем, да, сестра. «Идиот». Мысленно ругать себя Мегуми умел. Сукуна раззадорился. Конечно же, заметил эту глупую запинку в ответе и этот отведенный, виноватый взгляд тоже заметил. Многое замечает, но не решает рассказывать. Он уже понял ранимую личность Фушигуро и лишний раз не старается давать повода оставить его без шанса на другую встречу. А он, ой как, её хочет. — Я провожу тебя. — Сукуна поднялся вслед за Мегуми. Оставить его так просто не получится, Рёмену было мало. — Извини, но барыня изволит сама дойти до дома. — При воспоминании о доме, Мегуми вспоминает и о кофе, которое должен был купить. Мысль была глупой, любой дурак поймет, что дело было не в напитке, но если он придёт без кофе вопросов будет куда больше. — А сударь не спрашивал разрешения. — Они стоят у кассы и расплачиваются за ужин. Точнее это делает Сукуна, не представивший для брюнета и шанса. Хорошо, что хоть кофе он смог купить сам. — Либо топаешь ножками, либо висишь у меня на плече.       Скривленное в ужасе лицо Мегуми нужно было видеть. Да, он определённо пойдет пешком, даже если ноги болят, если они отказали или их вообще нет. Лицо этого гада-извращенца лишь увеличивает это желание. На что Сукуна вообще рассчитывает с этими глупыми подкатами. Явно не на благосклонность со стороны предмета воздыхания. — Да ты же ненормальный. На улице уже минусовая температура. — Я пиздец какой дикий. Чрезмерно холодно. Сукуна запомнил этот холод, пробирающийся до костей. Легкая ветровка, футболка пропускали воздух как нехер делать. Мегуми жил недалеко, где-то в этом районе, но вот Сукуне предстоял долгий путь домой, скорее всего пеший путь, ведь автобусы в такой час не ходят. Ему нравилось это место. Тихий райончик, далёкий от вездесущей суеты и погони за лучшей жизнью. Ему по душе такие места, хотя он быстро теряет к ним интерес. В подобных местах всегда скучно, они подходят для умиротворения души после тяжёлого дня или другого промежутка времени. Оставаться здесь подолгу значит хоронить себя. Поэтому здесь живут одни старички, одинокие и странные личности. Мегуми относился к одной из этих категорий. Не трудно угадать к какой именно. Но молодому парню не здесь жить надо. Где-нибудь поближе к людям, к университету хотя бы. Например, у Рёмена. Да, такой вариант его вполне устраивал, он не прочь потесниться в квартирке с черноволосым.       А тот словно и не замечал чужих, громких мыслей. Небо усеяно редкими звёздами, оно провожает парней и желает им спокойной ночи. Фонари слабо освещают дорогу, и будь это дождливый день, это не сыграло бы на руку. Сейчас этим старым фонарями можно и вовсе погаснуть, Мегуми был не против. Личность рядом не вызывала бурного доверия, но и противоположного чувства никак не разгорала. С Сукуной было спокойно, хоть и неловко, с ним можно было молчать и не бояться, что это молчание слишком длительно. Рёмен сам предпочёл путь в тишине, и не напрягал лишними разговорами Мегуми. Он считал, что такое надо поберечь на будущее, а то загадка и любопытство быстро истлеют. Самое важное он рассказал и показал, остальное дорасскажет на втором свидании. Он уверен, что оно будет. С каждой проведённой минутой эта уверенность растёт. — Не пиши мне позднее десяти. — Мегуми необычайно разговорчив. Слова крутятся на языке и никак не отступают, хотелось говорить, узнавать, но казалось, что он слишком навязчив для человека, который днём так отказывался от любого контакта с Сукуной. Вспоминать об этом было ужасно. — Я больше так бегать не буду. Боль в ногах все никак не утихла. Похоже, Мегуми потянул икру. — Но я написал в девять. — Сукуна глумится. Захотелось врезать по наглой морде. — Завались. Просто не пиши мне так поздно. Рёмен поднимает руки перед собой, сдаётся перед напором брюнета и смеётся под нос. Мальчик смущен, он видит покрасневшие мочки ушей в темной шевелюре. — Как барыня прикажет.       Мегуми послал сударя в далекое путешествие, но тот неохотно на него соглашается. Плетётся позади, как хвост, и даже звука не издаёт — только шарканье тяжёлых ног по асфальту. Если в его понятии проводить до дома — это тащиться сзади как зомби и между ходьбой кидаться пару острыми фразочками, то для него есть плохие новости. Конечно, Мегуми и не ожидал чего-то подобного, они не так близки, чтобы болтать без умолку всю дорогу, да и интерес в этом есть только у одной стороны. У Мегуми другие причины с ним водиться. В отличие от Сукуны, что уже души не чаял в черноволосом и смотрел на него блестящими, волчьими глазёнками, Фушигуро удовлетворял свое детское любопытство, граничащее с озорством. Ему было интересно. Ведь Сукуна необычный парень. Как минимум — он негласный брат Итадори. И он собирается выяснить причину этой негласности. — Слушай, — Сукуна уже пять минут хотел поговорить об этом. Он и не догадывался, как сложно подобрать нужный момент, — будет лучше, если обо мне будешь знать только ты. — Будто покапался в мыслях Фушигуро. А ведь он только собирался устроить Итадори целый допрос с пристрастием. — Я и Юджи в самых наилучших отношениях, которые могут быть лишь у врагов до гроба. Сукуна сказал последнее уже в ухо. Он догнал тощий силуэт и, запрокинув свою руку на узкое плечо парня, тихо зашептал: — Узнает обо мне и свернёт мне шею. Итадори-младший не имел пристрастия к дракам, травле или мести. Человеком он был справедливым и честным, а главное — добрым. Поэтому Мегуми не мог понять, за что такой добряк Итадори Юджи мог свернуть шею собственному старшему брату. — Какое говно ты совершил раз он тебя терпеть не может? — что-то на уровне издевательств или драк? Тем не менее, Итадори может и был добряком и выглядел весьма соответствующе, но знал как драться и делал это неплохо. Откуда были такие знания у человека, который был против драк, Фушигуро не знал. Да и Итадори молчал. — Не думай, что он ангелочек. — Юджи всегда казался именно таковым. — Я бы пересмотрел свое отношение к человеку, который и словом не обмолвился о своих родных. Толика детской обиды прозвучала в грузном голосе. Сукуне было обидно, да, но обида эта таилась давно, ещё до этого дня. Причина была для Фушигуро загадкой. Стоило бы спросить, но парень не любил лезть в чужое без необходимости или разрешения. А Рёмен делиться этим вообще не хотел и надеялся, что не придётся. — Это его личное, тем более, я не вдавался в подробности. — Правда есть правда. Фушигуро достаточно было знать, что тот был круглой сиротой без родни. Обстоятельства гибели родителей ему не были известны, он не знал о других (кроме Чосо) родственниках. Для Юджи назревает большое количество вопросов, скорее всего, которые останутся неразглашёнными. Дьяволенок на левом плече ругает Юджи и ставит под сомнение доверие к другу. Ангелочек справа зажат в тиски Сукуны. Черт. — Просто хочу чтобы ты знал, что в нашей ситуации виноваты в равной доле оба. — Парень не собирался отлипать. Не собирался и подначивать чертенка слева. Как и гнать на младшего брата. Мегуми улавливает некую схожесть в его словах. Похоже, Сукуна тоже из справедливых людей. — Не думай, что я злодей этой сказки. — Ладно, я — могила. — И Мегуми не врёт. Он человек слова, чести, и готов держать его до конца. Все вокруг знают об этой черте характера и не боятся делиться с парнем самым сокровенным. Как например, это сделала Нобара сегодняшним днем. Мегуми было не страшно открываться, потому что он не из тех людей, что любит судить других. Исключения есть, и они существуют в лице некоторых личностей. В особенности отца. — Думаю, рано или поздно, он узнает раз ты бегаешь за мной. Рука на плече согревала шею. Удивительно лёгкая, Мегуми совсем не тяжёло, поэтому конечность заменяет парню некий шарф. Погодка не из лучших, а они идут не торопясь вовсе. Шли бы они в обычном темпе — давно были бы дома, точнее Мегуми. — А я как ниндзя. — Ниндзя даже понизил голос, затаился и оглянулся по сторонам, прикрывая тело брюнета от невидимых пуль, сюрикенов или что там обычно у них имеется. Он также неаккуратно прошёлся по затылку Мегуми, за что получил пинок в колено. — Тем более он простофиля. — Потирая ушибленное место, прошипел Рёмен. Его героический поступок не оценили так и ранили ещё в придачу. Ну что за капризная барыня. — Ты такой же. И прямо в сердце. Такого предательства со стороны парня он не ожидал. Трагично ахнув, он чуть ли не свалился без сознания от такой наглости, но вовремя остановился.       Они почти дошли до дома. — Хей, Мегуми! Мегуми обернулся. Парень прихрамывал, как подбитый конь, на ушибленную ногу и скакал так быстро, чтобы в ту же секунду оказаться непозволительно близко. Пять сантиметров и их носы встретились бы. — Давай встретимся завтра, ладно? Мегуми за весь вечер не мог понять счастья этого человека. Почти весь вечер он сиял улыбкой, и испускал фотоны гребанного счастья и подобного дерьма. В голове просто не укладывалось: всё из-за него? Парень не соврал, когда кричал о своей симпатии к персоне, что встретил только вчера? Мегуми ничего не понимал. Ни этого глупого порыва со стороны Итадори-старшего, ни всей ситуации в общем. Он принял два факта: Он заинтересовал странного парня и странный парень заинтересовал его. Заинтересованности разные. Больше причин с ним вестись у Мегуми не было. Вот только у Сукуны, напротив, было как минимум их десять, раз он чуть ли не хвостом виляет, стоит их взглядам пересекнуться. — Я подумаю. — Его дом уже на подходе. Жалких десять метров, входная дверь, Цумики, комната — и вот долгожданная зона комфорта. Ответ дал парню надежду. Хотя это и мягко сказано, правильнее было бы не надежду, а зеленый свет или разрешение на действия. В понимании Сукуны. За долю секунды этого ответа, он поразмыслил над завтрашним днём. Времени зря никогда не теряет, а если и теряет, то точно не за зря. Долгое ожидание в том магазине того стоило. — Спокойной ночи. — В спину Мегуми. — Спокойной. — Пробурчал в ответ. Судя по усмешке, Рёмен услышал.       Дверь была открыта. Цумики спала в комнате как убитая, её цветы стояли на кухне, в центре стола. Букет Нобары — в комнате Мегуми. Сестра позаботилась и о нём, поставила розы в вазу с водой пока брата не было. Свет в комнате отца больше не горел. Всё указывало на то, что пора самому уснуть. Оказавшись в полной темноте и тишине, Мегуми погрузился в транс. Как по волшебству веки потяжелели, а ноги отказывались пройти даже в туалет. Поэтому без угрызений совести, Фушигуро свалился в уличной одежде на кровать, не забыв спрятать купленный кофе под тумбочку. Розы забили легкие. Цветочный аромат душил, но спать хотелось дико, Мегуми не соображал. Стоит закрыть глаза — перед ним татуированное лицо, оскалистая улыбка, в голове сидит низкий, мурлычащий тембр. — Близнец, да? — перед глазами поплыл и друг. Со своей улыбкой, глазами и голосом. В голове они были совершенно разными. Мегуми подумал над тем, чтобы больше не называть Сукуну Рёмена Итадори-старшим. Они совсем не похожи.