Killing butterflies

      Мегуми давно понял, что удача его стороной не просто обходит — ею не пахнет и в радиусе километра. Удивительно, но данный вывод он смог вынести для себя лишь на двадцать четвертом году жизни, хотя задумываться стоило намного, намно-о-ого раньше — лет в шесть так точно. Фушигуро обескуражен тем фактом, что так долго мог закрывать глаза на всё дерьмо, что обливало его с головы до ног. Неужели это проклятие? Или с самого начала жизни он был заклеймен на невзгоды, в качестве наказания за все грешки его отца? Будь его отец сто раз несчастнее из-за взрослых невзгод и ещё сто раз из-за ужасного юношества, настоящим мучеником в их истории был Мегуми. И парень думал, что одним этим фактом заслужил прощения за собственные ошибки. Размечтался, он даже не близок. Надежды на лучшее Мегуми оставил в стороне, но лишний раз любил запереться в комнате и помечтать о том, что у них все хорошо. Даже сейчас, стирая ногтями чернильные столбцы из учебника, он отказывается верить в презренную неудачу и ждет её сестру — великодушную и молчаливую удачу, пока Рёмен долбит кулаками по двери в комнату и просит Мегуми выйти. Каждый удар по дереву грозится стать последним и Фушигуро ещё не придумал плана по случаю, если преграда развалится и откроет Сукуне путь к нему. Он каждые пятнадцать минут отгоняет Рёмена от двери, грозится никогда не выйти и сидит в конце комнаты за кофейным столиком, пытаясь войти в потоковое состояние. Невъебенно сложно. Практически невозможно, когда пробивает мурашками от очередного крика за стеной и от шагов, плавающих с коридора на кухню. Невозможно из-за бесконечного тявканья по всей комнате, милого тявканья, но лишнего во всей этой суматохе. Сегодня Сукуна разошелся не на шутку. Между тем, последнюю неделю он то и просится на скандал, а когда не получает ответной реакции, устраивает его сам. Не первый раз парня берет в истерику и непонятно из-за чего в его голове бушуют тараканы. Брюнету стоило лишь поздно вернуться домой после караоке, чтобы создать трагедию мирового масштаба. Попытка остановить этот бесконтрольный поток негатива оборачивалась полным игнорированием со стороны Сукуны. На каждую попытку Мегуми объясниться тот скалился загнанным зверем и кричал в ответ громче, будто от этого его бред обретал смысл. Поэтому Мегуми четвертый раз за три недели запирается в спальне и отдает в полное распоряжение парню остальную часть квартиры, дабы тот смог выпустить пар на посуде, которая бьется о подоконник кухни с периодом в десять минут, на стульях, что летят из комнаты прямиком в коридор, в конец, на стене и на двери, что разделяет их. Фушигуро нет дела до разрухи — квартира не его.       В соседней комнате полный бардак, в ней Сукуна громко возмущается и пинает оставшиеся стулья, который Мегуми одолжил из дома. Сукуна свирепствует, кидается монологами и все время обращается к Мегуми за стеной, жаль, отголоска не услышит, уж слишком сильно он надоел Фушигуро. В дверь ломиться перестал, на том огромное спасибо, петли без его усилий доживают последние мгновения, однако в стену кричать стал живее — бездумные расспросы «за что», «зачем» и «почему» закончились, и теперь он без зазрения совести гнал коней на Мегуми. Отчитывал как последнего негодяя, который мало того, что посмел увидеться с друзьями без предупреждения, но и ещё огрызался в ответ. Что за мразь, не правда ли? Теперь Фушигуро понятна причина, по которой у Рёмена нет друзей, не считая пары приятелей с работы, что вечно пытаются забрать его с собой на пьянки.       Настроение, несмотря на удачно сложившееся обстоятельство, не располагает к учёбе вторую неделю этого нон-стоп марафона по самой высокой амплитуде, которой может достигнуть Рёмен во время крика. Милая бабулька, соседка через квартиру, позавчера успела поинтересоваться как они уживаются вместе и нужна ли им женская помощь. Такого стыда Мегуми редко испытывал, но когда просил соседку не беспокоиться и уверял в незначительности этих вечерних перепалок, готов был тут же совершить сэппуку от позора. И вот опять этой нежной женщине приходится слышать их крики и гадать почему же с виду такие дружные соседи ругаются не пойми по каким причинам. Мегуми бы самому знать, за что ему приходится огребать уже какой год своей жизни. Так, для справки. Терпеть долго невозможно. Фушигуро откладывает старый учебник, из которого успел выучить буквально пять строк введения, и мечет рукой под столом в поисках телефона. Ему стоит срочно вызвать такси и ретироваться домой, иным способом к завтрашней паре ему не подготовиться. На кровати пусто. На столе — тоже. В сумке валяются домашние ключи, а на полках пылятся забытые хозяином квартиры справочники. Это уже начинает раздражать. Широ под ногами мешается и думает, что у хозяина сейчас есть время для игр. Фушигуро найти бы сил выйти из комнаты. Фушигуро хочет чтобы телефон оказался именно в спальне, потому что стоит ему показаться на глаза Рёмена, заиграет новая пластинка. Мегуми знает, что звучит как полная истеричка, когда в вопросе пытается добавить нотки спокойствия и одновременно перебить тяжелый бас на кухне. Но за стеной его вопрос о телефоне игнорируют. Докатились. Фушигуро проклинает всё на свете и первым в очереди стоит этот образовавшийся в квартире беспорядок. Видимо, это у Сукуны в крови — вытворять говно и наводить суматоху там, где её быть не может. В последние дни он этим только и занимается: вытворяет хрень и истерит похуже Цумики, когда Мегуми поздно приходит с пар. Для него понятия экзаменов не существует, и если раньше он спокойно жил с фактом, что его парень пропадает шесть дней в неделю в месте, под названием университет, то сейчас прикидывается великим, слепым и блядски тупым. И когда же всё пошло по пизде? Когда каждое присутствие Рёмена в поле зрения знаменовало начало ссор и выяснение отношений? Были бы сущие проблемы, Мегуми бы попробовал поговорить, но даже мелочь могла вывести Сукуну из себя, и он, буквально, выбивал ногами двери, что точно нельзя было назвать обычным «немного не в настроении». Бешенство на лицо, зовите врача. Но удивительно и то с какой скоростью Рёмен мог остыть. Пять минут на разогрев, двадцать на рёв и всего минуту на то чтобы прийти в состояние «до». Заводился с полуоборота и также быстро прибегал с извинениями как послушная псина и вёл себя куда покорнее энергичного Широ. Мегуми терпеть это не может. Но он ничего не делает. Он не отказывает Рёмену, когда тот зовет к себе, ему не приходится уговаривать и обещать, что больше скандалов не будет — Мегуми без этого соглашается, а потом клянётся — это был последний визит. И так по новой. А все потому что позже Рёмен ведет себя как самая настоящая паинька. Сладкий и бедный пупс со сбитым ориентиром, вытворяет в один день сущее говно, а на другой как ангел готовит самый вкусный ужин на всем белом свете и уже знает — за одну тушеную говядину будет прощен. Так ведь прав, сукин сын. Фушигуро с этим поделать ничего не может. Ему кажется, что каждый раз будет последним. Ему кажется, Сукуна в последний раз ведет себя как мудак, но раз за разом наступает на одни и те же грабли. Потому что парень снова играет роль злой мамочки — встречает брюнета поздно вечером на пороге со скрещенными на груди руками и хмурым взглядом. Только шлепать не собирался, а плевался ядом похуже Цумики. Мегуми с друзьями сидит не так часто, чтобы это как-то волновало Сукуну, но это, черт возьми, ещё как его волнует. Телефон не хочет появляться, телефона розоволосого под рукой не оказывается тоже. Этот день точно издевается над ним. Мегуми спрашивает в третий раз, громко, агрессивно, точно сейчас стенку прошибет в соседнюю комнату, если не услышит ответ. На этот энергичный раз ему отвечают не менее живым криком: — Здесь! В доносящемся тоне Фушигуро учуял неладную нотку. Точно мать зовет отчитывать. Мегуми в какой раз жалеет за никчемные сравнения парня с капризной матерью, только поделать ничего не может. От других этот тон порой можно было поймать. Вызывающий. Этим «здесь» он заставляет отворить дверь комнаты и волочить ноги на кухню. Взглянуть в наглые глаза, что посмели с таким издевательством кривить голос.       Алые глаза встречают у порога. Сразу, без уловок, ставят на место, как самого ужасного проказника. Другой под этим взглядом точно скуксился, сжался бы как самый настоящий нашкодивший валенок, но Мегуми с таким взглядом на ты. С таким взглядом он знаком слишком хорошо, дабы спутать его с другим. А вот и разочарование плещется, если чуть прищуриться и присмотреться к суженным глазам. Прямо полный набор раздосадованного человека! Осталось только узнать как к этому причастен Мегуми. От того, что на лице Мегуми нет никакой реакции от этих пыток глазами, Сукуна злится пуще. Злиться — это нормально, Мегуми понимает это чувство лучше всех, с ним он довольно близок. Но сейчас злобу Сукуны понять сложно. — В чем дело? — прежде чем Мегуми догадывается в чем, он со скользким ужасом наблюдает за открытым диалоговым окошком в его телефоне. Страх встал колом в груди, а темную голову постигли сомнения в надобности гаджета. Мегуми страха выдавать не хочет, выдать — значит признать вину, совершить ошибку. Мегуми считает, что чист перед Рёменом, чтобы он там не наговорил. Открытую на экране переписку с Итадори он старается игнорировать в своем поле зрения как и наводящую мысль о том, что следовало поставить на телефон блокировку. — Я просил тебя не говорить Юджи обо мне? Фушигуро собственными ушами сейчас слышал две вещи — как выстрелило ружье за пазухой Сукуны и как собственная нить терпения разорвалась к чертям, с таким хлестким звуком, что пришлось даже голову отдернуть в сторону. Пришлось опереться. Так даже лучше, так Мегуми не выдает дрожь в руках, скрестив их на груди. Кажется, в животе перемешались всевозможные чувства, что способен испытывать человек в своём спектре. От злости желваки выступают и щеки тянет от вцепившихся в них клыков, еще немного и он прокусит её. — Ты рылся в моем телефоне? Он старался держать голос ровным. Невероятно сложная задача когда зубы разгрызают всё внутри. До чего же трудная задача, говорить ровно и открывать рот, когда челюсть сводит от злобы, а голос летит вверх от раздражения. — Я, блять, просил тебя или нет?! У Сукуны подобных проблем не наблюдалось. Он спокойно повышает голос, открывает пасть и четко выкрикивает каждое слово. Мегуми по злому завидует этой решимости. Да будь это даже не ею, будь это глупостью и поганостью характера, но по черному завидует, потому что начать кричать на Сукуну не получается. Фушигуро стоит поучиться у того невежеству, идиотизму и вспыльчивости, так как себе он этого не может позволить в той мере, что выражает Сукуна. — Не говорил я ему, если ты внимательно всё прочитал. — Мегуми выбивает смартфон из чужих рук, те не сопротивлялись вовсе, напротив, освободившись вцепились в край рукава брюнета. В одиннадцатом часу неприятности искать не хочется. Мегуми пытается ретироваться из кухни, но эту попытку пресекает рука, что тянет обратно к себе. — Какого хуя тебе спокойно не живется? — татуировки умело обводят морщинки на лбу. Сразу понятно каким чувством поглощен розоволосый. — Угомонись, а? Мегуми не перестает вдавливать пальцами глаза даже когда в них тянет от боли. Тоджи научил Мегуми многим полезным вещам на своем горьком опыте и одна из них — не начинать ссор, если знаешь, что победителем из нее не выйдешь. Отцовскому напутствию хочется повиноваться, особенно после новогодних событий. И дело не в страхе перед дракой, а перед причиной. Мегуми не хочет знать почему Сукуна смотрит на него как на предателя, позволяет себе копаться в его телефоне и дергать за футболку, применяя силу. — Ты мне вообще не доверяешь? — голос хрустит, точно разламывается. Обиделся? Бедняжка, блять. Вопреки всем матам в голове, Мегуми находит приличные, спокойные слова и держится ровно, когда Сукуна и брови изломал в попытке лучше выразить свою обиду и голос надорвал, чтобы крик был точно злым, чтобы Мегуми понял, он ведь тупой, не видит. — Доверяю. И резкое отдергивание. Фушигуро куклой летит прямо в руки Сукуны. Он берет его за предплечья и трясет, словно пытается вытряхнуть из мешка кучу мусора. Небрежно. Слишком грубо. — Тогда почему ты не сдержал свое слово и суешь свой ебучий нос туда, куда тебя не просили?! Фушигуро точно не думал, что дойдет до грубостей. Точно не думал, что первым их начнет Сукуна. Такой нежный парень, у которого касания даже робкие. Мегуми узнает, что Сукуна может и грубо. Такого точно ожидать Мегуми не мог. Он по-настоящему удивлен, таращится на Сукуну пока тот не думает останавливаться и мнет до треска ткань футболки. Своей же футболки, что так заботливо преподнёс Фушигуро в качестве пижамы. Сукуна плюется вопросом и ждет ответа, трясет Фушигуро за предплечья, пытаясь выбить этими движениями хоть слово, хоть воздух из легких — брюнет замер в молчании, чем сильно его раздражал. — Потому что это недосказанность между вами отражается на мне. — По-честному, отражается на всем. На отношениях, на дружбе с Итадори и на доверие к Итадори. Мегуми устал искать причины их ненависти, но по другому уже не мог, потому что ему нужно было знать почему он так мучается. По каким причинам он не может поделиться с друзьями своими проблемами, что мешает ему сказать Юджи, о том что он уже какой месяц живёт с Рёменом под одной крышей и делит одну постель. По каким причинам ему нельзя раскрывать рта и с каждым днем теряться в догадках. Ему надоело отмахиваться от расспросов друзей, убегать от прямых вопросов и прикидываться дураком. Кугисаки с Итадори не скрывают опасений, не знают что и делать, ведь друг скрывается. Нагло что-то недоговаривает и они волнуются. Беспокоятся как настоящие друзья и пытаются помочь, в то время как Мегуми пытается найти этому оправдание. Хватка на футболке ослабла. Мегуми не тянет вниз тяжелая рука, он может выпрямиться и отойти от стола, что, собственно и делает. Пулей отлетает к порогу кухни и хватается за предплечья — те ноют после болезненной хватки. — Я рассказал тебе всё что готов был, окей? Фушигуро не верит этому дрогнувшему голосу. В честности предела быть не может, Мегуми в это стойко верит и если он всё же существует, значит человек не больше чем трус. Мегуми устал чувствовать себя именно так, убегая от расспросов от всех как глупый ребёнок. — Тогда почему я чувствую себя объёбаным идиотом? — Заметь, не я это сказал. — Сукуна хмыкает, можно проследить оттенок смеха. Мегуми самому смешно. Забавно, что так могло сложиться. И именно с ним происходит все это дерьмо. До вывода додуматься несложно. Сукуна не торопился с этим делиться. Он не намеревался в один день сесть и рассказать о своей лжи, он продолжал жить, готовить Мегуми ужин и мирно засыпать, пока Мегуми пытался выяснить, почему же все вокруг пытаются его обмануть. Почему Кугисаки так упорно делает вид и всем говорит, что все хорошо, когда на деле она и дня без слез прожить не может? Почему отец столько лет молчал о своем гадком поступке и не соизволил рассказать, когда было ещё не поздно? Почему эти братья продолжают нагло недоговаривать, держать в секрете всю свою жизнь и требовать честности с Мегуми? Он блять не обязан это терпеть, но он терпит. И все. Терпения нет. — Я дал слово, что о тебе не расскажу, — и сдерживал его до самого конца. Неловкие переписки и потуги выудить лишнюю информацию из Юджи — лишь жалкая попытка обойти чертово обещание, — но сколько можно прятаться? Это выматывает. — предплечье защипало после чужой хватки. — Неужели ты не готов рассказать? — Нет. — Сукуне не требовалось пауз. Ему не нужно было время для размышлений. Секунда, одна ебаная секунда замешательства убедила бы Мегуми в совестливости розоволосого. Но её не было. — Почему? — Мегуми наступает на грабли, что так умело сам же и подложил под ноги. Дает Сукуне очередной шанс, выуживает из него все тайны всеми правдами и неправдами, и Рёмену остается только принять этот шанс и пойти навстречу идиоту-Фушигуро. Но есть одно прекрасное «но». Сукуне насрать на старания Мегуми. Ему насрать на его метания из стороны в сторону, на его отношения с друзьями, на его состояние. По его взгляду было понятно — не раскроет рта. Почему-то для Рёмена правда звучит хуже смерти. Почему-то даже будучи уличенным во лжи, признаваться он не хотел и объясняться смысла не видел. Он прикусывает щеку в желании смолчать и отворачивается от пронизывающего до костей взгляда брюнета. Мегуми поделился со всем. Пустил в свою жизнь, принял чужие условия и ждал чуда со стороны. Мегуми понял слишком поздно, что перед ним буквально сидит чужак, который расплывчато описывал свое детство, не вдавался в какие-либо подробности и держал четкую дистанцию между ними. Эту дистанцию Фушигуро ощутил не сразу, но сейчас, находясь от Рёмена на расстоянии вытянутой руки, понимал, что не может до него дотянуться. Ка-а-а-а-к же глупо, твою мать! — Отлично! — вырвавшийся крик Мегуми встретил с легким предвкушением и чувством гордости. Наконец он смог выкрикнуть что-то громче его привычной тональности. Фушигуро в ярком порыве вылетает с кухни. Он хватает с крючка куртку и, не натягивая кроссовки, спешит покинуть компанию Сукуны. Получается красиво. Фушигуро доволен тем, что куртка легко слетает и падает в руки, что кроссовки не съезжают и крепко держатся на ступне, ситуация полностью под его контролем и это не может радовать. Впервые он ощущает контроль над своими действиями и ругает себя за то, что позволял другим держать его в узде так долго. Больше такого не повторится. Мегуми не позволит слезам Цумики управлять его эмоциями и держать язык за зубами, слёзы Кугисаки больше не будут падать на его плечо и заставлять его чувствовать себя дерьмом, кривая улыбка Итадори не будет его смущать и заставлять заткнуться. Мегуми больше на грабли не наступит. Фушигуро знает, что сейчас Сукуна идет за ним, запоздало бежит остановить, взять за руки и не отпускать пока они не онемеют, пока в Мегуми не иссякнут силы для сопротивления, пока он не смягчится, устанет и примет сухие поглаживания как извинения, и примет определённо, поэтому Мегуми спешит выскочить, нарочно захлопнуть дверь. Перед тем как отлететь от двери он услышал последующие за ним шаги. Розоволосому ещё предстоит найти ключи от квартиры прежде чем попытаться выйти.       Мегуми в какой раз не знает куда он идет. Куда вообще он катится. Наверное, куда-то глубоко на самое дно, откуда не будет слышно его истошных воплей и мольбы о помощи. Кажется, он давно засел в подобной яме, но теперь все куда гораздо хуже. И глубже. Мегуми засосал по горло нехилый хрен и пытается изо всех не подавиться. Капля удачи, что всё же не смогла пролететь мимо него, подкидывает ему дежурную маршрутку. Он не хочет быть неожиданным гостем в такое позднее время. Ему бы сейчас домой, кинуться обратно в свою постель и забыть о существовании Рёмена на целых четырнадцать часов, пока тот не прибудет на порог их дома. Да, всё точно было бы так, Мегуми готов дом заложить, но окажется прав. Вот только маршрутка едет в противоположную от дома сторону. В сторону дома Итадори. Мегуми пишет ему, тот в сети был двадцать минут назад, есть надежда, что Юджи не успел уснуть и сможет принять Фушигуро и ответить на парочку сложных, но важных вопросов.

* * *

      Неожиданным гостем все же приходится быть. Итадори не отвечает ни на звонки, ни на сообщения, а Фушигуро устал наматывать круги по его району и пугать местных кошек под заборами своими длинными тенями. На последнем круге по знакомой местности он решается присесть на качели прямо напротив двухэтажки Итадори. Цепи жутко скрипучие, их визг разлетается по всей площадке, но отчего-то на душе не так погано, как могло показаться. Затяжной скрип и Мегуми летит над землей. На улице холодно, образовавшийся ветерок щекочет скулы и треплет по голове, утешая. Мегуми подобная ласка приятна. Она на мгновение сдувает из головы тревожные мысли и оставляет владельца с ветряной головой. С пустой, что самое главное. Пустоты в голове Фушигуро давно не хватало. Он не помнит, когда в последний раз черепушка не была забита тяжелыми мыслями. Всю жизнь приходилось таскать в голове густую противную кашу. Ветер напоминает ему какой может быть легкой голова, когда не думаешь. Мегуми не хвастается, но думает он много. Оттого и головные боли и вечно нахмуренные брови. От этого проблемы так и поджидают за каждым углом, потому что дураки проблем не боятся. Мегуми думал, что научился эти углы обходить стороной, а если и набрасывалась мразь из ниоткуда, так глупым притвориться не сложно. Но новые проблемы на голову сложнее прежних, прикинуться дурачком, немым и слепым не получится. Они сидели на шее и хорошенько продавливали ему все артерии. А качели разогнали их. Удивительно милая вещь. Он не катался на них с семи лет.       После школы он всегда качался на качелях возле их старой квартирки, такие же скрипучие они выгоняли мысли. В тот прохладный день папа был дома, играл с кем-то в карты и безбожно много курил — Мегуми понял это по плавающему туману в коридоре квартиры. Мальчишка сбежал обратно на улицу и косился снизу на окно своей квартиры будто ждал чуда — ждал, когда же из него кто-нибудь выпадет и наконец освободит её. Первые полчаса пролетели быстро, час прошел еле заметно, а вот дальнейшие четыре часа были ужасными. Цумики должна была вернуться домой только к вечеру, из окна кухни давно горел свет и все не потухал, глумясь над мальчуганом, что не ел с утра. Да и холодало, не так сильно как сейчас, лето все-таки, но потрёпанные шорты не спасали от гуляющего по ногам ветра. Мегуми в тысячный раз повторял слова проклятия, в тысячный раз сжимал до скрежета челюсть и беспокоил свой молочный зуб. Так погрузился в обиду, что не заметил длинный силуэт, который бодро, вприпрыжку поднялся к ним в квартиру. Приход незнакомца через пять минут сопроводили крики с окна. Сердце мальчишки пропускает удары особенно сильно, когда на потолке комнаты играют резкие тени. Он подпрыгивает с качели и не может отвести взгляда от окна. Желтая шторка поднимается от вечернего ветра, устраивает переполох в душе Фушигуро вместе с тенями, что успели скрыться. Прошло минуты две с криков, они оборвались также резко как начались, не успели толком привести Мегуми в сознание и только разыграли в нем неудержимый страх. До мальчишки доносятся шаги по лестнице. Их много, все они сливаются в одну негласную какофонию, в суету, мужские голоса доносятся эхом благого мата. Мегуми отступает к горке, прячется за пластиком и наблюдает как дядьки выбегают из здания, пару из них хромают и держат руки и лиц, кровавые капли скатываются по бородам с удивительно большой частотой. Казалось, что если убрать ото рта руку, польется багровый фонтан. Мужчины поспешно садятся в машины, толкаются будто на них в эту же секунду прыгнет зверь и Мегуми бы испугался вместе с ними, но со стороны лестницы послышались легкие прыжки. Мужчины запаниковали сильнее. Как в фильмах, суматоха во время преследования, крики и просьбы быстрее заводить машину, радостный рык движка и треск скользящих шин по камням. Фушигуро шкерится за горку с головой, чтобы глупая прическа не выдала его местонахождение, и ждет появления монстра. Появляется беловолосый парень. Он провожает машину с улыбкой, машет любовно ручкой и обещает следующую встречу в более мягкой обстановке и без грубостей. Мальчишка бы поверил в совпадение, что ошибся и вместо монстра вовремя вышел старшеклассник. Но парень сгибается пополам, сжимает в левой руке шарф Цумики, мотает его на правую кисть и шипит, ругается такими же матами и улыбка спадает с игривого лица. Белоснежные брови театрально ломаются, атласный шарф не поддается махинациям длинных пальцев и висит на руке безобразной тряпкой. Мегуми догадывается, в каких целях шарф сестры был так варварски использован и обворожённый игрой не замечает, как небесные глаза стреляют прямо в него. Глупая прическа выдала хозяина. Парень выпрямляется. С такого расстояния люди обычно должны казаться меньше. Юноша же наоборот, куда больше соседской машины, будто она игрушечная, ненастоящая. Мегуми думает, каков же незнакомец роста. Наверное, просто гигант. Нелегко с такими длиннющими руками возиться с детским платком. Его глаза закрыты солнечными очками, но даже они не скрывают этой глупой физиономии. Мальчик тяжело хмурится, когда незнакомец с прежним энтузиазмом, без прыжков, подходит к ограждению детской площадки. — Фушигуро Мегуми-кун? А я тебя обыскался! — кричит через забор, приподнимаясь на цыпочки. Действие без надобности, ограждение ему по пояс, но этот жест дает понять, что именно он являлся причиной появления незнакомца. Длинный парень легко перепрыгивает через хиленькое ограждение, левая рука немного подводит, дрожит и выдает состояние хозяина. Всё таки, не почудилось. Этот старшеклассник действительно был в их квартире и навел там уборку. Парень подсаживается на соседнее место и нахальной ручкой подзывает Мегуми к себе. Убогое зрелище, учитывая в каком потрепанном состоянии находятся его кисти. Мальчик не торопится предпринимать каких-то действий. Он стоит в двух шагах от парня и сверлит взглядом игривое лицо, спрятавшись за детскую горку. Белобрысик такую реакцию не оценивает и надувает губки в тонкую бабочку: — Неразговорчивый какой, прямо как папашка. Мальчик на такое замечание вертит головой. Неприятно! И чтобы отогнать такой предрассудок у незнакомца, Мегуми принимает предложение и садится обратно. Неуверенно поступает мелкими шажками и осторожно, стараясь не скрипеть, присаживается на остывшее место. Аккуратность не помогла. Теперь качели скрипят в пять раз громче. Теперь этот звук съедает нервы и грызет уши, но взрослому парню хоть бы что, он высоко раскачивается на цепях и улыбается до ушей, словно ждал только этого момента. Мегуми в голове не может удержать огромный поток мыслей, ему до жути интересно узнать. Хоть что, главное раскрыть рот и спросить хоть что-нибудь, но все говорят, что с незнакомцами болтать нельзя. Но он знает его имя, значит, не незнакомый? Юноша раскачивается опасно, старое строение посмертно скулит и просит сбавить обороты. Он громко выдыхает, впускает вечерний воздух в легкие и косо поглядывает на ежистую макушку. Мегуми понуро носочком кед ковыряет влажный песок, голову поднимать страшно. И ужас как любопытно. Цумики будет злиться на него за такие мысли, мачеха точно выскажет что-то поучающе глупое, но что поделать с этим пушистым чувством? Так и щекочет все внутри, норовится раскрыть рот и выплюнуть какой-нибудь дурной вопрос. Щекочет очень настойчиво, Мегуми щекотки терпеть не может и бурчит под нос, надеется в душе, что старший не услышит этого слабого голоса: — …зовут? Юноша все слышит. Ветер остудил уши, прошелся по мочкам, но со слухом все в порядке: — Что? Хочется грубо ответить «а то!», но будет звучать по-детски. У Мегуми уши щиплет от этой глупой ситуации. Сидит и разговаривает со странным парнем, который в его квартире кого-то побил. Стертые костяшки и кровь от которой пропитался шарф Цумики не дадут соврать мальчишке. Он выпрямляет спину и чуть приподнимает подбородок. — Как тебя зовут? — повторяет зажёванный вопрос. Громче, увереннее и как можно нахальнее. В том тоне, что учил отец, чтобы показать, что бояться он не будет и настроен на разговор решительно. Эта улыбка до ушей. Глупая улыбка, что совершенно не красила ангельское лицо, делала его озорным пройдохой. Таким улыбающимся Мегуми его запомнил. — Годжо Сатору. Я пришел проведать тебя с твоей сестрой. К ним часто заходили люди. Все они бежали к отцу и редко когда обращали внимание на мелюзгу, которая бесстрашно впускала их в дом. Некоторые лица он запомнил очень хорошо, частые гости, что не стеснялись просить чаю или оставались дома на несколько часов в ожидании отца. Кореец, старше папы, работал вместе с ним, по крайней мере представлялся его коллегой и Мегуми сначала поверить не мог. У отца есть работа? Чушь полная! Мужчина был самым обычным, тоже много курил, но для приличия выходил на балкон. Чай пил раза два и столько же раз расспрашивал детей о делах в школе. Впечатление он нес приятное. Отца он подкалывал часто и обращался с ним нахально, Мегуми подобное нравилось. В дом приходила парочка мужчин, как из комедийных дуэтов. Один тощий, рослый и угрюмый, а другой мясистый и хитрый. Представились братьями отца и бесцеремонно взяли из сейфа пару стопок купюр. Тоджи долго ругался и пытался выйти из квартиры с ножом. Цумики до слез умоляла этого не делать. Позже Тоджи самолично их встречал и напряжение в доме росло до предела. Тошнило ужасно. Но лично к ним никто не приходил. Даже мама Цумики возвращалась в квартиру только чтобы оставить дочь на пару дней у Тоджи. Сестра сама не знала, куда исчезала её мама на это время. — Ты в курсе, что у твоего отца хотят отобрать родительские права? Дело времени, но приговор будет вынесен не в его в пользу и тогда вы отправитесь в детский дом. Вас с сестрой разлучат и ты будешь жить под другой фамилией и крышей. Какой грубиян. Мегуми и подумать не мог, что этот наглый взрослый будет таким нетактичным. Он прекрасно осведомлен о провалах отца и об этом он тоже догадывался, но надо же ему было услышать это от человека, припевающего радостно такие вести. Неприятно. Вообще, хуже чем неприятно, но Мегуми таких слов пока не знает. — А тебе что надо? Обиженный тон веселит такую личность, как Сатору. Он хихикает и запрокидывает голову к небу: — Поразмыслить. Нелегко принять решение, от которого будет зависеть жизнь двоих детей. Мегуми пацан смышлёный, он это не понаслышке знает. Даже отец, скупой на похвалу и одобрения, порой выдает ему эту фразу, как бы напоминая, что Мегуми в этом мире не просто так и что отцу не сильно плевать. Учителя в школе тоже не оставляют парня без похвалы да и Цумики поражена его находчивостью и порой в смущении, из-за своей простоты, прикрывает лицо и бубнит благодарности. Поэтому загадочные фразы длинноногого оболтуса он рассекречивает и понимает. — Цумики хорошая, доставучая, но хорошая. Надеюсь, у нее будет хорошая семья. — Несмотря на то, что фамилию ему навязали точно также как и новую маму с сестрой, плохими он их не считал и обиды не таил. Иногда бесило поведение Цумики, но это не более чем мальчишечье недовольство. Она заслуживала хорошую, любящую семью и достойного младшего брата. Последние лучи солнца прячутся за крышей соседнего здания и Сатору снимает свои заляпанные очки. Даже реснички белые, пушистые. Снежный парень буквально таял на солнце и с облегчением выдохнул, когда оно больше не слепило его без того слабое зрение. Он поворачивается к Мегуми и тихо, с улыбкой спрашивает: — А ты? Голос совсем тихий. И глаза кристально голубые смотрят немного по-другому, нежели пару мгновений назад. Сатору таким взглядом будет награждать мальчугана множество раз. И на его школьных выставках, и на соревнованиях, и на выступлениях. Даже в кабинете директора будет так смотреть и показушно отчитывать за то, что тот побил хулигана на физкультуре. Мегуми думает, что так может смотреть только родитель. С неприсущей человеку нежностью, с желанием смотреть только на него и не замечать вокруг себя ничего. Смотреть так, будто бы всё сделал ради этого человека. Он бы хотел, чтобы на него почаще так смотрели. — А мне по-барабану. — Какие слова знаем! Сатору кричит живо и мастерски строит удивлённый тон, хотя ему ли не знать, какие дерзкие слова можно знать в таком возрасте. Мальчишка на секунду прикрывает ладонью лицо, чтобы стереть смущенную краску. Смех портит ангельское лицо. И дразнящая улыбка шарма не придает от слова совсем, но парня такая мелочь не пугает. Он смеется громко и весело, прямая линия губ хочет поймать эту заразу и изогнуться, но Мегуми наклоняет голову потому что не хочет поддаваться этому настроению. Между прочим он замерз и хочет поскорее подняться домой. Радость потихоньку угасает. Сложно безостановочно смеяться, когда нет чего-то сопровождающего, ответного смеха или недовольства. Обычно второе способно было вызвать нескончаемый поток у Сатору больше чем первое. В его характере, впрочем. — А что насчет меня? — белоснежные зубы выглядывают из-под губ. Улыбка парня смягчилась, щеки лишь слегка приподнимались в такт словам. — Ты бы жил со мной? — Сатору тихую улыбку быстро стирает. Теперь перед Мегуми зрелый юноша с насупленным выражением лица и стальным голосом. Дивно, дивно как быстро он смог поменять настрой. На детском лице морщинка меж бровями смотрится жутко. Такая глубокая, дает понять, что на лице мальчишки она гость частый. Серьезный вопрос от дурака. Задачка не из легких, подобна олимпиадным заданиям по математике. Хочет ли он жить с незнакомым парнем, у которого нет чувства такта, который даже не старается посочувствовать судьбе бедных детей и только бьет морды дядькам и качается на качелях как безбожное дитя? — А ты играешь? Сатору такого вопроса явно не ожидал. Брови собрали все морщинки со лба и показали мальчишке ещё одну смешную гримасу. — Люблю порубиться в приставку с друзьями, иногда зависаю в пачинко, но особого пристрастия не имею, мамой клянусь! — мама это святое, так говорил его сосед-алкаш и так говорить нельзя, если ты подлый негодяй, поэтому Мегуми юноше верит, хоть и скептично играет бровью. — Куришь? — От сигарет кости гниют. — Высовывает язык, зажимает лицо и вертит кистью, отгоняя надуманный табачный дым. Мегуми будто его тоже чувствует и задерживает ненадолго дыхание. — А Цумики бы взял? — если их разлучат по разным семьям, ей будет грустно. Привыкнуть к брату было непросто, лишиться в конце и его — нет более подлого поступка на Земле. Сатору подпирает подбородок рукой и сгибается к коленям, чтобы сесть в размышляющую позу и обдумать слова только пару секунд. Позвонки будто рвут одежду, парень худощав и угловат, ни капли зрелости даже в теле. Мегуми не понимает как такой парень может решать подобные взрослые вопросы. — Конечно, она же такая хорошая! — ангельское лицо с ангельской улыбкой. Сатору студент первого курса, недавно умер его отец и теперь он готовится стать главой клана. Его готовили к этому всю жизнь. Недавно он слышит новость, что соседний клан творит ужасы и решается поиграть во взрослого. Только игры, ничего большего не предполагалось, но эти темные глаза зацепили. Эта глупая ежистая прическа, содранные коленки и угрюмая забота о сестре очаровали юношеское сердце. Поэтому думать не приходится. Он обещает навестить их в скором времени, за все время гладит по макушке и охает — пушистая, совсем не колючая! Испорченный шарф тоже спешит вернуть, но Мегуми отнекивается, тянет исцарапанные руки к чужим и скручивает шарф вокруг кисти. Теперь не висит, теперь можно назвать повязкой. Мальчишка прощается с юношей и обходит по ступенькам капли крови, в такт ругается на Сатору Годжо. За открытой дверью его ждет бардак. Немного разбитой посуды и отец. Отец сидит возле дивана, чистит свой излюбленный пистолет, а у самого пальцы дрожат. Побитый костяшки сочились ярче, чем у Сатору. Мегуми пытается вспомнить хотя бы малейшую царапину на юношеском лице и не может. На папином лице только старый шрам и грозная морщина между бровями. Ему головы поднимать не надо, чтобы встретить сына тихим гавканьем. Мегуми молча проходит мимо отца, заходит на пустую кухню. Повсюду бутылки, рассыпанные карты и фишки. Под столом завалялись чужие купюры и Мегуми торопится спрятать их в карманы. Он заваривает себе удон и бежит в комнату сестры. Там все как обычно, там тихо и пахнет по-домашнему, там спит безымянный щеночек, не соизволивший встретить хозяина. Мегуми засыпает укутавшись в плед и забывает о домашнем задании. Через неделю пропадет отец. Спустя время уйдет и мама Цумики. Их заберут и все начнется, как тому и следовало. Всё это приведет к сегодняшней ночи. Больше на улице не сидится. Если дальше поддаваться ностальгии, Мегуми начнет думать. И думать не в том русле. Ему лишние идеи в голове не нужны, он быстро поднимается по скользким ступенькам прямо к Юджи. Не думает что скажет, как поздоровается и как оправдается. Это лишнее, всё лишнее, ему не нужно никаких отговорок. Что плохого, чтобы заявиться к другу в середине ночи? Ничего криминального, правда, Юджи, не запирай дверь, что ты. Фушигуро преувеличивает. Юджи конечно не закроет перед его носом дверь, и его носом дверь тоже не закроет, не в его характере начинать насилие после пару плохих вестей, а они будут. Мегуми пришел сюда не за ночлегом, а за правдой. От Рёмена её получить не удалось и как ранее говорил Мегуми — от Итадори узнать о ней проще. Фушигуро нужно знать за какие их грешки ему пришлось столько мучаться.       Дверь все та же, хотя Юджи клялся заменить ее после зимы. Вечно жалуется на скрип от неё, но любит это мучение, другой причины по которой он до сих пор её не сменил нет. И звонок у него противный. Не такой лаконичный как у Сатору, очень острый и неуютно громкий. Фушигуро опустил тот факт, что таким звонок быть и должен. И даже такая скрежещущая трель разбудила Итадори только с пятой попытки. Открывает он нарочито медленно, словно дает шанс передумать гостю за дверью. У Мегуми и в мыслях нет об отступлении. Мало того — настроение максимально пакостное, хочется взять под шкирку и тыкнуть носом во все эти проблемы с криком — «А кто это сделал?!». Но это же Юджи. Хоть сто раз ему потычь в нос, поверти у лица, он не поймет без должных объяснений. Поэтому Мегуми запоздало пытается придумать объяснения. Стоит у двери, бесшумно переминается с ноги на ногу и перемещает свое сознание куда-то в астрал. Сразу наседать не стоит. Потихоньку, неспеша и легонько, Юджи не маленький, но кто знает, что взбредет ему в голову, услышь он что лишнее. Юджи открывает дверь тяжело. Она хрустит и возвращает Фушигуро от маленьких мыслей к большим проблемам. У Юджи в глазах до сих пор летают отголоски сна. Он отлепляет веки с титаническим усилием и жмурится от света на площадке, в квартире полная темнота. На голове знакомый бардак, из шевелюры вот-вот выпорхнут сотни птенцов. — Мегуми? Слишком сонный чтобы изображать удивление. — Извини, можно посижу у тебя до обеда? Итадори глотает слюну и отшатывается в сторону — пропускает друга без вопросов в узкий коридор, тащит за собой скрипучий кусок металла и шатает стены, закрывая дверь на ключ. Мегуми не спеша, боясь побеспокоить сон в этих стенах, извиняется за вторжение и ищет рукой переключатель, без позволения Юджи освещает комнату и скидывает обувь в кучу обуви хозяина. Он не снимает тонкой куртки и двигается в следующую комнату. Он слышит тяжелый вздох Итадори за спиной и последующий за ним глубокий зевок и чувствует себя ужасно виноватым. — Цумики? — спрашивает розоволосый уже на кухне. Здесь ярче всего, здесь нет ночной атмосферы и шторы не позволяют взглянуть на ночную площадку — так спокойнее, так Итадори приходит в чувство быстрее. Свет бьет желтоватым оттенком, зато слепит менее противно. На столе грязная посуда и недопитый кофе, на стуле валяются тетради. Мегуми не замечает бардака, перекладывает тетрадки на стол, убедившись что ничего жирного на поверхности нет, и просит включить телевизор. Итадори включает первый попавшийся канал, на нем транслировалась ночная телепередача с сумасшедшими играми. — Да, — он отвлекается от безумной телепередачи, ложь выскользнула слишком быстро для сознания Мегуми, — точнее нет, нет. — Исправляется поспешно, продумать дальнейший диалог Фушигуро не успел, — с парнем повздорил. Итадори с пониманием хмыкает, заваривает какао. Руки отчего-то начинает трясти. Это первый раз, когда Мегуми говорит о своем парне. Юджи не сразу придаёт значение этим словам, пока до него не доходит. Вот так просто взял и начал о нём говорить. Так просто, а он с Кугисаки пытался хоть слово выдавить уже несколько недель. — Ничего серьезного? — Юджи ругается на сонного себя. Мегуми не из тех людей, что будет ломиться поздно ночью к другу, для чтобы просто пожаловаться на бойфренда. — Настолько несерьезно, что мне пришлось идти к тебе, Итадори. Юджи издает звук, отдаленно напоминающий согласие со своим идиотизмом. Принятие того факта, что вопрос был явно лишним и глупым. Он взбивает пенку и пытается этим режущим звуком перебить внутреннего себя, который ругается на того же себя за идиотскую ситуацию. Он несмело передает в ледяные руки какао. На лице неуверенность смешалось со смущением и будь Мегуми чуть злее, он бы позлорадствовал над этим. «А сейчас на лице Итадори Юджи вы можете наблюдать всю палитру трешовых эмоций!» По щекам вместе со следом от подушки расползается румянец. Мегуми умиляет эта ребяческая черта Итадори. Юджи всегда умело вписывался в ситуацию. Сейчас он также умело был смущен мелкой издевкой Фушигуро и пытаться злиться на него, как на его братца, было невозможно. По телевизору весело гогочут, кажется, скоро объявится победитель этих постыдных игр. Юджи отворачивается от стола и сыпет в свою кружку столовую ложку какао. Будь эта кружка больше, сыпанул бы без зазрения совести всю пачку. Какао у Юджи вкусный. Всегда получается легким и вкусным, не сравнится с теми, что подают в кофейнях, но Мегуми ни у кого вкуснее этого напитка не пил. Этот приготовленный с аккуратностью мягкий какао внушает Фушигуро стыд за последующие слова: — На самом деле я здесь из-за тебя. Юджи на это только молчит. Его плечи поднимаются при глубоком вдохе, воздух через ноздри свистит. Стоит спиною и тяжелые грозы над ним можно прочувствовать. Видеть висящее в воздухе давление не обязательно. Достаточно сделать вдох — как душный воздух заполонит легкие. Удивительная способность братьев. Мегуми вспоминает давние слова Цумики и приятном различии двух близнецов и понимает её лучше. Дышится рядом с ними совершенно по-разному. Итадори перекладывает тетради с одного конца стола на другой, недопитый кофе выливает в раковину и пытается делать вид занятости настолько старательно, что Мегуми подыгрывает и молча принимается пить из чужой кружки, который тот предоставил гостю, в спешке не заметив недопитую первую кружку. Фушигуро хочет отпустить эту ситуацию. Хочет прикинуться дурачком, коим прикидывался несколько месяцев, и не мучать друга тем, что друг по-видимому не хочет вспоминать лишний раз. Мегуми думает о том, чтобы передумать. Злоба сама собой отступает стоит взглянуть на тщетные попытки Итадори игнорировать слова и ждать нужного объяснения. На него злиться практически невозможно. Практически. Со спины, с этой шевелюрой и широкой спиной, он напоминает о Сукуне. Мегуми устал видеть в каждой тени друга отголосок Сукуны и игнорировать его, дабы не натворить бед. Все его старания пошли коту под хвост. Фушигуро больше не видел смысла в этих играх в прятки. — Я слишком поздно понял, что за правдой стоит бежать только к тебе. Итадори жмурится до головокружения. Он честно пытается вспомнить прошлые недели проведенные в компании друзей и вспомнить момент упущения. Момент, когда он облажался и поставил друга в неудобное положение. Когда он успел так налажать? В голове ни единой рациональной мысли, но спрашивать не хочется — кажется, что выставит себя большим дураком, непонимающим ничего в жизни, и боится, что это окажется правдой. Мегуми идет ва-банк, стремительно обгоняя мысли о милосердии и теплом какао Юджи. — Тебе знакомо имя Рёмен Сукуна? По телевизору объявили победителя. Восхищенные возгласы, бешеный смех и дикая какофония творятся по ту сторону экрана, и нечто похожее творится в голове у Итадори. Нечто близкое, но в сотню раз ужаснее. По кухне разлетается битая керамика. Замученная Итадори кружка вылетает у него из рук по мокрому столу прямиком на пол. Эту кружку ему подарила Юки, девушка Чосо, и строго настрого ему сказала: использовать с осторожностью. За такое обращение с посудой руки бы поломала. Возгласы в телевизоре перебивают тяжелое дыхание. Мегуми не замечает его, больше сосредоточившись на разбитой кружке как к нехорошему знаку. Напряжение скакнуло вверх. Глоток какао был произведён с особым усилием. От неожиданности ком встал в горле. Мегуми не рассчитывал на спокойную или более менее адекватную реакцию и готовился к худшему, однако из всего произошедшего волнует только замершая спина друга. Телевизор медленно стихает. Требуется две минуты, чтобы по кухне перестало разносится наигранное веселье, и за это время оба парня молчат. Мегуми — в ожидании ответа, Итадори — в борьбе с истерикой. Юджи прыскает громко, ровно в момент, когда Фушигуро не выдерживает и прерывает телевизор. Хохочет от души и пытается собрать по столу вылившийся какао, обжигает пальцы и все никак не может понять, почему жидкость не собирается в единую лужицу и сползает по краям стола ему на ноги. Мегуми может сказать одно — так не смеются. Итадори рисует по какао иероглифы. Рука, ошпаренная, теперь ноет и это нытье тихнет в остывшей жидкости. До жути смешно. Юджи не может закрыть рта и убрать ломанной улыбки. Всё похоже на отличный розыгрыш. Сейчас выйдут люди с камерами, Кугисаки с телефоном и включенным стримом, все будут смеяться и Итадори найдет в себе силы посмеяться с ними. Смех спадает резкой амплитудой. Перепрыгивает в тишину, в которой слышится всплеск какао по столу и дрожь в ногах друга. — Откуда ты узнал? Итадори бубнит практически под самый нос. Полное поражение. В голосе ни капли прежней жизни, вот так просто по щелчку из него высосали всю жизнь. Ни нотки прежней язвительности. Теперь просто невозможно сообщить очередную хрень. — Я с ним встречаюсь. Звучит приговором. Фушигуро не понимает для кого этот вердикт хуже всего сейчас. Разбирая суть можно догадаться, что в худшем положении находится Фушигуро, что терпел Рёмена в отличие от Юджи. Но у того взгляд рассыпался в точности как осколки чашки. Если бы тому пустили в лицо пулю, Фушигуро думает, как раз такое лицо состроит Итадори. Вдребезги разбитое. Итадори мелко подрагивает, пытается унять играющие в воздухе пальцы. Сжимает кисть в кулак, впивается ногтями в кожу, приводит смутное сознание в порядок. Он готов на колени упасть и молить Мегуми об одном — взять свои слова обратно и превратить это в злобную шутку над наивным и порой глупым другом.       Юджи никогда не просил многого в своей жизни. Он не мечтал покорять вершины, быть всегда первым и иметь то, чего хотят все. Ему было достаточно знать, что его жизнь можно было назвать счастливой. Ему было достаточно того, чтобы никто не смел чернить жизнь, которой он был доволен. Ничего сложного, никаких неземных сокровищ и красивых женщин, лишь спокойная и счастливая жизнь. Брат отобрал даже такое незначительное желание. — Итадори? Юджи сползает на колени. Вцепляется в волосы и не может поверить в ужас, возрождающийся в сердце. Тревога нарастает с каждым ударом в груди. Фушигуро рядом не может совладать с ситуацией. Юджи теряет слова в истерике, плачет навзрыд и мучает горло. Мегуми не пытается вслушаться в бормотание, он тужится над тем, чтобы оторвать руки от лица друга и не может даже с места его сдвинуть — разница в весе передает привет. Юджи впивается ногтями в щеки, скулы, расцарапывает лоб и оторвать их практически невозможно, Мегуми с огромным усилием пытается привести друга в чувства, перехватить руки. Итадори раньше страдал паническими атаками. Брюнету довелось однажды застать друга в таком состоянии, но то было так давно, что тот попросту такого исхода не предвидел. — Юджи! — Мегуми дрожащими руками ловит плечи друга. Он слегка прижимает его макушку к груди. — Дыши со мной, хорошо? Повторяй за мной. Мегуми глубоко дышит, старается часто, поднимая грудь, вдыхать и выдыхать. Предплечья друга напряжены до предела, у брюнета пальцы сводит от прилагаемых усилий придержать руки друга от лица. У Мегуми сердце из груди готово выпрыгнуть. Голова Юджи поднимается вместе с грудью друга, розоволосый пытается поймать этот ритм. С некоторой попытки ему это удается. Он начинает чувствовать железную хватку на предплечье, болезненную, но крепкую. Под глазом жжется новенькая царапина. — Ты как?       У Юджи ком в горле. Ему дышать сложно, не то что раскидываться словами. Он до сих пор не верит в то что говорит Мегуми. Но Мегуми сидит рядом, такой же взволнованный и ждет ответов. Итадори их давать не хочет. Итадори зажмуривается до бензольных пятен под веками. Эти пятна расплываются в один мутный образ. Юджи словно в зеркало смотрит. Идентичное лицо, понурое и погрязшее в бессоннице. Ободранные бесцветные губы, щеки, что рано потеряли юношеский румянец и впалые глаза. Мамины глаза. Такие до боли родные, и такие же холодные. От того на Рёмена без боли смотреть у него никогда не получалось.