Ты его там не найдёшь

Этот замок Стервятник знал, как родной. Он мог с закрытыми глазами ткнуть туда своими отмычками и одной левой вскрыть его так, что даже случайный прохожий бы не усомнился, что Стервятник открывает собственную дверь. Однако всё это было ему теперь не нужно, у него имелся отличный дубликат. Он осмотрелся в коридоре прежде, чем войти, убедился, что никто его не увидит. Не то чтобы он скрывал свои навыки проникновения со взломом — даже гордился — но лишние разговоры сейчас ему были ни к чему. В комнату сквозь незашторенное окно проникал закат, ложась красивыми мазками на мебель, отчего бывшее когда-то ярко-зелёным кресло с лакированными подлокотниками казалось притягательно уютным, а письменный стол выглядел так, будто был сработан из качественной, проверенной временем древесины, а не из прессованной стружки. Но у Стервятника не было времени всем этим любоваться, Ральф мог вернуться в любую секунду. Да, обычно он проводил у Акулы не меньше получаса, но рисковать всё равно было нельзя. Стервятник подошёл к столу и дёрнул верхний ящик. Ральф имел нехорошую привычку конфисковывать всё подряд. Колюще-режущее, взрывчатое, ядовитое, алкогольсодержащее и всякое другое, что взрослые называли непотребством. Спасибо, хоть сигареты не отбирал — понимал, что поздно — но Стервячьи самокрутки под санкции подпадали. Стервятнику вообще казалось, что он под особой санкцией, потому что обыски и конфискации касались его чаще остальных. Ну да, от его сиропа от кашля можно помереть, так у всех лекарств есть побочные эффекты. Ну и что, что у него не просто яблочный сок со спиртом, а настой полыни с эффектом галлюциногенов, но какой изысканный букет! Подумаешь, мачете — ему приходится рубить толстые ветки. Какой секатор, Ральф, вы эти ветки видели? Вот и в этот раз Чёрный Ральф отнял у Стервятника очередной экспериментальный напиток под дурацким предлогом «он пахнет димедролом». Что вы несёте, димедрол не пахнет! Ну да, добавил, это же ерунда. Стервятник даже поморщился, вспоминая лицо Р Первого, ему тогда показалось, что он его ударит. Жуткое чувство. Стервятник не боялся Ральфа, но в такие моменты… было страшно оставаться с ним наедине. В верхних ящиках, конечно, ничего не оказалось: скрепки, покусанные карандаши, пачка презервативов, салфетки, маркеры и потрёпанный блистер валерьянки. Нижние оказались заперты, но уж Птицу бы это не остановило. В два счёта он вскрыл нехитрый замок и обрадовался, натыкаясь явно на конфискат. Бритвы, пара выкидных ножей, ржавый капкан, какой-то порошок в пыльной склянке, карбид, не работающий шокер, самокрутки — Стервятник сунул их в карман, отобрали не у него, но он был бесспорным их владельцем — початая бутыль боярышника, самопальная машинка для татуировок. Фляжки Стервятника не было. Во втором ящике набор был примерно схожий — холодное оружие и жидкость для розжига, полбанки серной кислоты. Стервятник забрал себе приглянувшийся ему нож-бабочку и закрыл ящики, даже запер их, как было. Он постоял немного в раздумьях и огляделся. Обычно Ральф не заморачивался тайными схронами и всё можно было найти в тех самых ящиках. Конечно, он мог просто вылить Стервячье пойло, но ведь даже пустой фляжки не нашлось, а уж её жалко было выкидывать, искусная работа. На книжных полках ничего не спрячешь, разве что запрещённую литературу, но оставался ещё шкаф с одеждой в спальне, может, там? Стервятник зашёл в маленькую комнатушку, где едва помещались кровать и тот самый шкаф, и быстренько пробежался по вещам Р Первого. Ничего. Стервятник разочарованно присел на край кровати. Тут его взгляд привлекла прикроватная тумбочка, похожая на табуретку. Она была небольшой, на ней тесно соседствовали приземистая лампа и незавидный выбор литературы. Однако, у тумбочки был ящик, который Стервятник и поспешил исследовать. В комнате было уже довольно темно, включать освещение Птица не рискнул, поэтому рылся в ящике почти наощупь, уткнувшись туда носом. Конфискат присутствовал, но всё то же самое: пара ножей, таблетки, что Мертвец стащил из Могильника, самопал из металлической трубки, какая-то резиновая штука в коробке без крышки. Она была чёрной, поэтому впотьмах Стервятник не сразу понял, что это, но, ощупывая её, всё больше отказывался верить своим ощущениям и вытянул её на свет. Так и есть, это был немаленький такой член из качественного силикона. Стервятник плюхнулся назад на кровать, рассматривая свою неожиданную находку. Интересно, у кого Ральф её отобрал? У девушек? У кого-то из Крыс? Стервятник поморщился: он мог отлично представить себе Рыжего, размахивающего чёрным дилдо просто по приколу. Вот только что опасного в этом резиновом члене было, Стервятник не понимал, зачем было конфисковать? Неисповедимы понятия о нравственности воспитателей! Ну трахает себя этой штукой кто-то… Стервятник вздрогнул. А что, если ни у кого Ральф это не отбирал, что, если это он сам… Лицо вспыхнуло мгновенно и тут же захотелось сунуть вещицу назад в тумбочку и забыть, но Стервятник почему-то не мог. Он трогал нежный силикон, который становился всё теплее в его руках, обводил кончиками пальцев правдоподобно вылепленные вены, крупную головку и буквально видел, как она, щедро политая вязкой смазкой упирается в… Он сглотнул слюну и аккуратно положил дилдо назад в коробку, руки подрагивали. Что, если поискать смазку, тогда он точно будет знать, конфисковал Ральф эту штуку или нет. К чему ему вообще такое знание? Давало ли оно власть? Стервятник провёл ладонью по покрывалу, под пальцами очень чётко ощущался вышитый на ткани машинный узор. Делает ли Ральф это прямо здесь или забирается под одеяло, как скромник? Может, берёт игрушку с собой в ванную или… Звук щёлкнувшего замка выдернул Стервятника из вязкого болота странных мыслей и окатил жаром. Чёрт возьми, он так забылся, что совсем потерял бдительность! Птица подскочил на ноги и торопливо вышел из спальни, встречая Ральфа у входа в кабинет. — Стервятник. — Чёрный Ральф. Они стояли, внимательно рассматривая друг друга, будто встретились где-то в коридоре, и Стервятник не собирался оправдываться, пока ему не задавали прямых вопросов. Ну а что такого? Зашёл к воспитателю пожелать спокойной ночи, а то что со своим ключом — так то мелочи. — Что ты здесь забыл? — не выдержал Ральф. — Хотел вернуть одну свою вещицу, — скрывать правду Стервятник и не собирался. Одно дело, когда ушёл незамеченным, тогда отпираться от обвинений во взломе было бы делом чести, а когда застукан на месте преступления, то врать было бессмысленно. Да и не то чтобы Ральф не понимал, зачем Стервятник к нему вломился. У Птицы всё же присутствовали понятия о границах, и он не стал бы рыться в воспитательских вещах просто ради любопытства. Раньше бы не стал. Теперь ему вдруг всё стало очень интересным в этой комнате. — Ты её здесь не найдёшь. — Надо полагать, вы всё вылили, — недовольно поморщился Стервятник, и Ральф кивнул. — Ну хоть фляжку-то вы оставили? — А что, планируешь её вылизывать? Стервятник вздрогнул и почему-то даже разозлился. Ральф откровенно насмехался. Очевидно, отдавать тару он не собирался. — Если у тебя больше нет вопросов, не смею задерживать, — сказал Ральф, отступая с пути, и Птица, вежливо, но недовольно кивнув, поковылял к выходу. Однако у самых дверей, в тёмной тесной прихожей он был остановлен рукой, лёгшей на плечо. — Выверни-ка карманы, — попросил Ральф. Стервятник и тут отпираться не стал, уж Ральф знал его лучше многих, раз догадался, что тот мог что-то прихватить с собой. Но Стервятник уже был обижен молчаливым отказом вернуть хотя бы фляжечку и дальше идти на компромиссы отказывался. — Вам придётся меня обыскать, если вы в чём-то меня подозреваете, — проскрипел он. Ральф устало выдохнул и резво развернул Стервятника к себе. Прижимая его спиной к стене, он быстро ощупал карманы его жилетки и, ничего не найдя, перешёл на брюки. В темноте прихожей Стервятник плохо видел его глаза, только чувствовал дыхание у себя на шее. Господи, да что же за одеколон у него такой паршивый?! От его запаха Стервятнику было так душно, что хотелось немедленно расстегнуть все верхние пуговицы, чтобы стало хоть на секунду легче. Стервятник замер, когда рука Ральфа скользнула ему в передний карман брюк и медленно вытянула оттуда присвоенный нож. Ральф ничего не сказал, просто хмыкнул, осмотрев находку, и отступил. Самокрутки не нашел, и Стервятник считал это хоть каким-то успехом. А насчёт повторной попытки завладеть фляжкой он подумает позже, возвращаться в комнату Ральфа в ближайшее время не хотелось. Но, очевидно, это ощущение оказалось не совсем правдивым. Ночью Стервятник всё никак не мог уснуть, ворочался в постели и грыз ногти, проклятая находка не шла из головы, а волосы будто насквозь пропитались Ральфовым одеколоном. В шестом часу утра Стервятник поднялся и поплёлся в душевые, дважды вымыл голову, скурил одну из своих самокруток, сидя голой задницей на мокрых кафельных плитках, и решил во что бы то ни стало вернуть себе фляжку. Ральф точно её не выкинул, иначе бы он так и сказал. На этот раз Стервятник пошёл официальным путём, через парадные ворота, так сказать: постучал в дверь, вошёл, только дождавшись разрешения, вежливо поздоровался и честно изложил свою просьбу, пообещал больше не трогать димедрол. — Я тебе её верну, а ты снова там чего-нибудь намешаешь, — нахмурился Ральф, складывая руки на груди. При свете дня его кресло уже не выглядело таким уютным, как в закатных сумерках, и подлокотники больше привлекали внимание. Они не имели острых углов, да к тому же были гладко отполированы многолетним использованием, крепкие, удобные подлокотники, если туда закинуть ногу, расслабившись в кресле… Стервятник вздрогнул, в голове зазвенело. — Ну я же пообещал не делать больше ничего опасного, — проговорил он. — Я твоим обещаниям, Стервятник, не верю с тех пор, как ты в четырнадцать пообещал мне не жрать грибы, что росли за гаражами. Стервятник не стал говорить Р Первому, что именно грибы за гаражами его на самом деле мало интересовали и то обещание он по сути выполнил. — Вы же понимаете, что дело не в таре, я в банке из-под огурцов могу сделать коньяк лучше, чем тот, что Акула за томиком Лермонтова прячет, — он упрямо уставился на Ральфа. — Ой, да ладно, — фыркнул Стервятник, замечая его возмущённый взгляд, — а то вы не знали. Что Ральф не знал: что Акула хранит паршивый алкоголь в кабинете или что Стервятник там шарился, как у себя, — Птица не уточнил. — А ты совсем стыд потерял: такое в лицо воспитателю говорить? Стервятник пожал плечами, ну немного и потерял. Кому вообще говорить о стыде, храня всякие непотребства в ящике у самой кровати. — Лучше бы ты чем-нибудь полезным занялся, Стервятник, — посетовал Ральф. — Это чем же? Классиков американской литературы почитал? — сказав это, Стервятник тут же прикусил язык. Вдруг Ральф поймёт, что он заходил к нему в спальню, трогал книжки на его тумбочке. Но Ральф, кажется, не понял намёк, и Стервятник приободрился. В конце концов, это не ему следует стесняться того, что он нашёл резиновый член в чужой прикроватной тумбочке. Ясно, что все хранят в прикроватных тумбочках такое, а потому их надо хотя бы запирать. Стервятник вот свою запирал. — Да хоть бы и почитал, — согласился Ральф. — Хочешь, дам тебе что-нибудь. Стервятник кивнул. Не то что чтобы он вообще собирался читать что-то из этой ерунды, просто показаться прилежным воспитанником тоже могло быть полезно на пути получения расположения Ральфа. Может, тот хотя бы проболтается, куда спрятал фляжку. — Нет, это я уже читал, — отреагировал Стервятник на вытянутую Ральфом с полки книгу. — Что ж, тогда… — и Ральф направился в спальню. Стервятник сам не понял, почему у него вдруг вспыхнули щёки, ведь Ральф наверняка пошёл туда за книгой. На всякий случай он поспешил следом. Прислонившись плечом к косяку, Стервятник наблюдал, как Ральф выбирал из книг, сложенных стопкой на тумбочке. Каждый раз, как он тянулся к тумбочке вновь, у Стервятника будто сердце останавливалось, а внизу живота кто-то ворошил тлеющие угли. — Почему чёрный? — вдруг выпалил Стервятник. — Что? — нахмурился Ральф. У Стервятника мучительно ослабели ноги. — Почему вы всё время носите чёрный? — выдавил он. Ральф задумчиво зачесал чёлку назад. — Практично, — пожал он плечами. — Да, очень практично, — подтвердил Стервятник торопливо. — Вам идёт. Мне нравится. Чёрный. Мне нравится чёрный. — Стервятник, ты в порядке? Ты не выспался? — Всё нормально, — кивнул Стервятник и схватил протянутую Ральфом книгу. — Спасибо за беспокойство. Я, пожалуй, пойду. Проклятая фляжка напрочь вылетела у него из головы. Вместо неё там засел теперь голос Ральфа. «Ты в порядке?» Стервятник курил одну за одной, сидя у пожарной лестницы, а в голове крутился хрипловатый голос воспитателя. Он был такой глубокий и грубый, что как будто пробирался внутрь и щекотал кости во время самого обычного разговора. Для этого стоять к Ральфу нужно было слишком близко, но Стервятник всегда так и стоял рядом с ним — слишком близко. Он вздрогнул. Голос Ральфа не был таким громогласным и командным ором, как, например, у Шерифа, но он всегда был твёрдым и требовательным, когда надо, уверенным, иногда властным. Он должен быть очень громким в постели. Стервятник зажмурился, представляя как это, когда Ральф удовлетворяет себя сам: он стонет или наоборот, сжимает губы, чтобы не кричать? Стервятник стукнулся затылком о перила, пытаясь перестать думать об этом. Ещё несколько дней назад он не задумывался о том, есть ли у Ральфа сексуальная жизнь, а теперь было ощущение, что сексуальная жизнь у него со Стервятником общая, потому что вставало нынче у Стервятника исключительно при мыслях о воспитателе и его тайной игрушке. Стервятник никак не мог перестать думать о том, как узнать наверняка, конфискован был тот чёрный дилдо или приобретен законным путем в спецмагазине, с чеком и «приходите к нам ещё». Спросить в лоб у Ральфа, он, конечно, не мог, а расспрашивать у всех подряд, не отбирал ли злостный воспитатель у них резиновую штуку, было ещё глупее. А информация нужна была позарез, только она позволила бы теперь Птице уснуть со спокойным сердцем. Посему нужны были улики. Достойного повода зайти к Ральфу вновь Стервятник придумать не смог, поэтому прочитал книжку за два дня. Он даже честно пытался вникнуть в сюжет, ведь Ральф обязательно спросит о его впечатлениях, но оказалось, что у книги и сюжет-то был какой-то мутный. Ну что ещё хорошего можно было ждать от Ральфа? — А вы левша или правша? — перебил вдруг Стервятник какую-то путанную мысль Ральфа на тему прочитанного романа. Ральф замер от неожиданного вопроса, и Стервятник как можно непринужденнее поднёс к губам чашку с растворимым кофе, любезно предложенную ему в честь литературного вечера, чтобы скрыть собственное любопытство. Интересно, какой рукой пользовался Ральф, вставляя в себя фаллоимитатор? Удобнее, наверное, использовать ведущую руку, но ведь нужно ещё и свой член ласкать, а тут уже нужны обе. Стервятник был уверен, что дрочить можно и левой рукой, хотя сам ни разу не пробовал. Снимает ли Ральф перчатку? Хорошо ли это — только тремя пальцами? Что, если Ральфу вообще не нужно дрочить и он может кончить лишь от проникновения? Стервятник понял, что сейчас захлебнётся — так сильно он присосался к кофе. — Я амбидекстр, — ответил Ральф, и Стервятник подавился очередным глотком. — Ты в порядке? — Ральф подскочил со своего места, но Стервятник подскочил тоже, отставляя кружку на столик. — Мне… нужно в ванную, — кашлял он, то краснея от ушей до пяток, то мгновенно теряя в цвете. — Да, конечно. Он заперся в ванной и включил воду. Хотелось окатить лицо ледяной водой, чтобы придти в себя, или даже сунуть голову под кран, но правая стрелка, которую Стервятник перерисовывал три раза, его останавливала. Ему бы сейчас чудесный ликёр, что Ральф отобрал, не дав даже продегустировать, ну или хотя бы валерьянку, что валялась в воспитательском столе. Нужно дышать. Дышать и уйти, на кой чёрт вообще пришёл? Стервятник на минуточку представил, что Ральф вот так прямо ему сознается, что да, дескать, дилдо его. И что? Подрочим на брудершафт, Р Первый? Ну нет же, а, собственно, к чему тогда был весь сыр-бор? Стервятник треснул себя мокрой ладонью по лбу. Редкостный идиот. Он посмотрел на свою унылую физиономию в зеркальную дверцу шкафчика над ванной. Может, тут найдётся что-то для его расшатавшихся нервов? В конце концов, у всех же воспитателей за тридцать должен быть корвалол в загашниках или… Стервятник распахнул глаза. Он обшарил всё в комнате Ральфа, и если у него где-то и была припрятана смазка, так только тут, в ванной, здесь Стервятник не смотрел. Он дёрнул дверцу. Бритвенные станки, запасные бритвенные станки, ватные палочки, пена для бритья, пластырь, сигареты, аспирин, проклятый душный одеколон, резинка для волос (резинка для волос?), зубная нить, антисептик и маленькая ракушка. Что же, всё-таки конфискат? Раздосадованный, Стервятник достал с полки одеколон, снял крышечку, понюхал. Скривился, пшикнул разок на себя и поставил назад. Выключил воду и уставился под ноги, держась за раковину. Моргнул. Под раковиной тоже был какой-то шкафчик. — Стервятник, ты там живой? — раздался стук в дверь, и Стервятник чуть не подпрыгнул. Выматерившись про себя, он поправил волосы и открыл дверь. Ральф смотрел взволнованно. — Ты в порядке? — выдохнул он уже тише, и кости защекотало. Везде: в груди, в руках, даже, казалось, в пальцах. Ральф шагнул ближе, и Стервятник вновь стал задыхаться от его одеколона. Странно, минуту назад, поливая им себя, не задыхался. — В полном, — ответил он, и его взгляд упал на руку Ральфа, придерживающую дверь. Он посмотрел на его широкое запястье, на пальцы, на вены, исчерчивающие тыльную сторону ладони, и тяжело сглотнул. — Но мне уже пора. Вынужден вас оставить. Стервятник протиснулся мимо Ральфа на выход и даже не обернулся. Ночью ему опять снился Ральф, его руки — левая без перчатки — пальцы, крепко сжимающие возбуждённый член, колено, закинутое на подлокотник кресла, и распластанное в этом кресле обнажённое тело. Другой рукой он сжимал огромный чёрный фаллоимитатор, блестящий и скользкий от смазки. Под утро, в полудрёме, почти проснувшись, Стервятник ласкал себя под одеялом, закусив губу и стараясь не разбудить Пташек, и представлял уже, как это он держит это орудие наслаждения в своих руках и медленно погружает его в изнемогающее от нетерпения тело Ральфа. Медленно, но глубоко. А потом ещё и ещё. Вымотанный и неудовлетворённый, он смывал потом с себя под душем все свои сны и думал, на кой чёрт ему нужен был бы искусственный член рядом с Ральфом, ведь у него свой был, ничуть не хуже, между прочим. Но фантазии упорно пихали ему в руки эту чёрную штуковину, и он точно знал, что с ней делать. Никакие занятия не отвлекали Стервятника надолго: стоило увидеть Ральфа, и он вновь думал о том же самом. Он почти убедил себя, что все навязчивые идеи он высосал из пальца сам, что Ральф просто отобрал этот хер у кого-то и даже и не подозревает, какие башни уже нагородил Птица у себя в голове. Нужно было ставить точку. Оставалось одно единственное место, не проверенное Стервятником, — тумбочка под раковиной. Если и там никаких смазочных средств он не найдет, это будет финал. Ни один здравомыслящий человек ведь не станет пихать в свой зад такие размеры без смазки. Он дождался, пока Ральф с коллегами скроется на послеобеденном совещании, и вновь вломился в его комнату. Чтобы быть последовательным и разумным, Стервятник вновь перепроверил ящики стола (стащил опять тот самый нож-бабочку, который не удалось умыкнуть в прошлый раз), перетряхнул полки с одеждой и вновь опустился на кровать. Внутри колола мысль, что нужно было сразу метнуться в ванную и заглянуть под раковину, но Стервятник тянул, будто специально мучая себя и накручивая возбуждение до предела. Его словно пугала мысль, что ничего он там не обнаружит. Он уже столько времени представлял себе Ральфа в постели с секс-игрушкой, что возможное разочарование казалось просто невыносимым. Губы горели только от взгляда на тумбочку у кровати, только от мысли, что там, под стопкой этих скучных серьёзных книг, хранилась откровенная воспитательская тайна, которую знал только он. Стервятник до жжения в пальцах хотел вновь открыть этот ящик, достать гладкий силиконовый член, трогать его, гладить, взять в кольцо пальцев и провести по всей длине. Лечь здесь, на кровати Ральфа, где простыни пропахли его одеколоном, и трахнуть себя этим членом. Стонать, кусать губы и представлять, как делал бы это с ним Ральф. И от этого его останавливала, пожалуй, лишь вероятность того, что член этот действительно мог принадлежать не Ральфу. И ладно бы, если Рыжий в Мертвеца им тыкал, так ведь мог и в Габи, а той и без ПЦР диагнозы можно выставлять списком. Стервятник взялся за ручку и медленно потянул ящик на себя. Моргнул. Пара ножей, таблетки, что Мертвец стащил из Могильника, самопал из металлической трубки, коробка без крышки. Так и есть: дилдо внутри не было. Сердце Стервятника упало куда-то в живот. Ну что ж, походу, Ральф его просто выбросил. Ну а как иначе, если игрушка не его. Стервятник поспешил в ванную. Включил свет, метнулся к раковине, нечаянно смахнул своим широким рукавом стакан с зубной щёткой в неё, заглянул в шкафчик, висевший на стене. Там всё было по-старому, разве что сигареты тоже исчезли. Он небрежно всунул трость между ванной и раковиной и опустился на одно колено, распахивая дверки единственного шкафа, куда он ещё не заглядывал. — Ты его там не найдёшь, — голос Ральфа напугал Стервятника так сильно, что он резко дёрнулся и, стукнувшись головой о раковину, свалился назад на пол. Господи, да кому уже нужна сраная фляжка?! — хотел сообщить Стервятник Ральфу, как вдруг понял, что тот сказал «его». Его. Стервятник вцепился в раковину дрожащей рукой, с трудом, будто путаясь в каких-то сетях, поднялся на ноги и медленно развернулся. Удушающий запах чужого одеколона вновь забрался к нему в самые лёгкие, обжигая ядом пульсирующих мыслей. Хотелось расстегнуть все верхние пуговицы, чтобы вздохнуть.