Выигрыш

Малфой поежился от порыва ветра, безжалостно ударившего прямо в лицо, и вновь подышал на озябшие от холода ладони. Судя по всему, ледяному воздуху было абсолютно все равно, насколько теплая на нем одежда, потому что он вовсю хозяйничал под его формой, заставляя кожу периодически покрываться мурашками. Конечно, можно было облегчить себе жизнь и применить Согревающее заклинание, но отчего-то Драко совсем не спешил делать это, предпочтя в полной мере ощутить на своем теле перепад температур. Ему казалось, что за полгода обучения в Дурмстранге он уже давно должен был привыкнуть к тяжелым темно-серым тучам и отсутствию солнца в небе, ведь это давно стало некой постоянной величиной, без которой не проходило ни единого дня, проведенного в школе. Но почему-то всякий раз при потребности выйти на улицу он недовольно кривил губы, надевая форменный китель, и старался в этот момент обходиться без помощи зеркала, вслепую застегивая боковые ремешки на груди. Форма была еще одним из тысячи пунктов, хранящихся в его голове под общим заголовком «Почему я ненавижу Дурмстранг». Красная, яркая, так сильно непохожая на темные мантии, что он привык носить в Лондоне. Это было глупо и даже немного по-детски, но спустя несколько недель нахождения в новой школе Малфою до одури захотелось взять перо и нарисовать на своем кителе эмблему Слизерина, чтобы хотя бы таким образом быть немного ближе к Хогвартсу. Быть ближе к ней. Если бы Драко пару лет назад кто-нибудь рассказал, что, ложась в постель за несколько тысяч километров от родного дома и привычного уклада жизни, последним, что возникнет в его голове, будет образ Гермионы Грейнджер, то он с огромным удовольствием сам лично отвел бы этого сумасшедшего к колдомедикам. Ведь это звучало настолько нелепо и парадоксально, что он скорее поверил бы, что когда-нибудь в свой день рождения увидит снегопад. Они были абсолютно и бесповоротно разные, и Малфой даже представить себе не мог, что ему вообще когда-нибудь придется разговаривать с той, кого он ненавидел всю свою жизнь. Хотя это было довольно сложно назвать ненавистью в полном смысле слова, скорее, взаимоотношения между ними подходили под квалификацию «взаимная непереносимость со всеми вытекающими из этого обстоятельствами». Но судьба явно имела отменное чувство юмора, потому что, когда на их головы внезапно обрушилась вторая магическая война, еще сильнее указавшая на социальную пропасть между ними, именно Гермиона спасла его шкуру во время битвы за Хогвартс. Драко знал, что в тот день она могла просто уйти и бросить его один на один с Сивым, который внезапно наткнулся на него в одном из коридоров школы, пока тот пытался отыскать родителей. Знал, что она не обязана была этого делать, особенно после того, как вместе с Поттером вытащила его и Забини из горящей в адском пламени Выручай-комнаты. Не должна была. Однако, вопреки всему, Грейнджер встала по левую руку от него и сражалась с оборотнем так, словно на кону стояла жизнь кого-то из Ордена. Малфою хватило силы духа поблагодарить ее, пока она, хрипло дыша через рот, дрожащими руками пыталась убрать волшебную палочку в рукав джемпера. Гермиона внимательно смотрела на него ровно полминуты, прежде чем осторожно кивнуть в ответ и, резко развернувшись, сломя голову кинуться в сторону Большого зала. Позднее они оба будут вспоминать этот момент как решающий, который смог задеть в их мыслях что-то такое, что в дальнейшем поспособствовало абсолютно всему происходящему между ними. Потом была оглушительная победа Поттера, за которой последовала бесконечная череда судов и разбирательств. Несмотря на то что проигравшая сторона была разгромлена практически в щепки, на скамье подсудимых ежедневно появлялись все новые и новые Пожиратели смерти, которым удалось выжить в этой войне. Это все казалось Малфою самым страшным и чересчур затянувшимся ночным кошмаром, который все никак не заканчивался с наступлением утра, а напротив, с каждым днем все сильнее набирал обороты. Наконец судьи Визенгамота все-таки смогли договориться между собой, и Драко, выдохнув с облегчением, что он и его семья были оправданы благодаря показаниям Золотого трио, в сентябре того же года уже стоял на вокзале, готовясь отправиться в Хогвартс. Наверное, каждый из учеников, кто решил вернуться на дополнительный восьмой курс обучения, почувствовал, что «как раньше» уже больше ничего не будет, стоило только переступить порог школы. В их число входил и Малфой, но его осмысление происходящего состоялось на первом же совместном уроке Гриффиндора и Слизерина, когда их смешали между собой и рассадили в хаотичном порядке. Скорее всего, у преподавателей был свой хитроумный план по примирению двух вечно враждующих факультетов, которые лишь после войны, унесшей тысячи жизней, смогли хоть немного стать терпимее друг к другу. По этой самой причине Драко даже не изменился в лице, когда увидел за своей партой Грейнджер. В тот день ему казалось, что все вокруг них даже пахло иначе. Знакомые до боли ингредиенты для зелий, лежащие перед ними на столах, чистый пергамент, чернила, все это было точно таким же, каким Малфой запомнил за годы обучения в Хогвартсе, но в то же самое время ему будто приходилось изучать их заново. Точно так же было и с Гермионой. Он смотрел на ее аккуратно уложенные локоны, мелкую россыпь веснушек на носу, вдыхал исходящий от нее едва уловимый аромат роз и решительно не понимал, почему никогда не замечал этого раньше. Хотя ответ, конечно же, был очевиден — ему бы попросту никто никогда не позволил этого сделать. Отчаянно захотелось вылить все свои воспоминания в омут памяти и тщательнейшим образом изучить каждое из них, чтобы понять, в какой именно момент его жизни все пошло не так. Дальше были медленные, кропотливые и безумно тяжелые для них обоих попытки научиться общаться друг с другом, забыв о былой неприязни и разногласиях. Настрой Драко нельзя было назвать на сто процентов позитивным, потому что, несмотря на то что он был искренне благодарен Грейнджер за все, что она сделала для него и его семьи, где-то глубоко в груди сидело нечто такое, что всякий раз шипело и брыкалось при любой попытке Гермионы завести разговор. Но, судя по всему, она восприняла это как очередную задачку, с которой непременно должна справиться, потому что с каждым днем их участившегося общения Малфой чувствовал, как постепенно привыкает к ее присутствию в своей жизни. Скорее всего, великие мудрецы, уверенно твердившие, что от ненависти до любви двух людей разделяет всего один шаг, были правы в своем убеждении, потому что Драко и сам не заметил, как во время одного из жарких споров его ладони оказались на талии Гермионы, а их губы встретились в жарком поцелуе. Его язык жадно скользил в глубь ее рта, вырывая из груди Грейнджер тихие вздохи, и в этот момент ему казалось, что он никогда не слышал в своей жизни ничего прекраснее. А когда ее тонкие пальчики с силой вцепились в его волосы, чуть оттягивая назад в порыве охватившей их обоих страсти, Малфой понял, что еще немного и он попросту перестанет себя сдерживать. В тот день он предложил Гермионе проводить ее до гостиной Гриффиндора и, с каким-то странным удовольствием наблюдая, как она краснеет, скрываясь за портретом, чувствовал, как в животе все переворачивается от волнения. Вернувшись в подземелья, он, не раздеваясь, упал на свою постель и практически сразу заснул, впервые за долгое время проведя ночь без кошмаров. Со временем поцелуями стали заканчиваться буквально все их ссоры и скандалы, а потом они все-таки поняли, что для того, чтобы перейти к более увлекательной части их общения, совсем не обязательно вести диалог на повышенных тонах. И с каждым днем, пока их отношения становились все ближе, а потребность друг в друге возрастала, Малфой понимал, что они уже давно переступили все границы в его подсознании, которые он так упорно себе обозначал последние пару лет. Он не был уверен наверняка, что сможет пережить эту войну, а потому старался ни к кому не привязываться. Так было проще. Легче. Драко не считал любовь чистым, светлым и всепоглощающим чувством. Он предпочитал смотреть на мир незатуманенным эмоциями взглядом и четко понимать, что именно он хочет получить от этой жизни. И он твердо следовал за своими идеалами ровно до тех пор, пока его не вызвали в кабинет директора с сообщением, что через два дня он уезжает доучиваться этот курс в Дурмстранг. Он и еще несколько детей бывших Пожирателей смерти отправлялись в место где-то рядом с северной Норвегией под предлогом программы обмена. Но Малфой отчего-то был абсолютно уверен в том, что кто-то из родителей остальных учеников, вернувшихся в Хогвартс, таким образом попытался оградить своих детей от них. Словно они были какими-то прокаженными. Эдаким раздражающим бельмом на глазу Министерства, которое невозможно просто удалить, но и лечить его никто не собирался. Мерлин, глупо и несправедливо было лишать их всех шанса хоть на какое-то подобие нормальной жизни и отправлять так далеко от семьи. Многие из его однокурсников потеряли в битве кого-то из родителей, а некоторые и вовсе остались сиротами, и для них эта поездка выглядела как особо жестокое наказание. Но никто из ссылаемых в другую школу студентов или родственников не стал спорить с решением Министерства, прекрасно понимая свое и без того довольно шаткое положение в нынешнее время, а потому спустя двое суток Драко уже стоял на борту «Призрака» — корабля, унесшего его в Дурмстранг — и наблюдал, как Хогвартс постепенно сужается до небольшой точки на границе горизонта. Вместе с его сердцем. Малфой не верил в любовь, но сегодня пошли его сто восемьдесят вторые сутки без Грейнджер, и он был готов отдать любые деньги, чтобы увидеть ее хотя бы на несколько минут. — Эй, Малфой, — Драко повернул голову в сторону и увидел стремительно приближающегося к нему однокурсника Терри Уильямса, который периодически срывался на бег. Видимо, он хотел сообщить что-то очень важное, раз пытался по скорости посоперничать с зайцами, водящимися в лесу неподалеку от озера. — Малфой, — запыхавшийся Терри наконец оказался перед ним и в изнеможении наклонился вперед, упираясь ладонями в свои колени. — Профессор Коллинс велел тебе обработать трюм «Призрака» от грызунов. Из груди Малфоя помимо воли вырвался разочарованный стон. Обработка трюма корабля была для него худшим наказанием из тех, что вообще существовали в Дурмстранге. «Призрак» использовался по своему прямому назначению довольно редко в последнее время, и ученикам приходилось периодически производить на нем проверки, чтобы поддерживать в полной боевой готовности. На случай, если он когда-нибудь потребуется для срочного перемещения между континентами. Средство для истребления грызунов ужасно пахло и частенько вызывало тошноту, поэтому желающих заняться обработкой почти никогда не находилось. — Ты уверен, что он назвал именно мою фамилию? — спросил Драко с плохо скрываемой надеждой и закатил глаза, когда Терри покачал головой. — Салазар раздери этих гребаных крыс. — Удачи, приятель, — Уильямс растянул губы в улыбке и ободряюще похлопал Малфоя по плечу. — Надеюсь, что тебе понравится. Драко непонимающе сдвинул брови к переносице, наблюдая, как ухмыляющийся Терри скрывается из виду за одним из деревьев, и, решив не обращать внимания на его странное поведение, тяжело вздохнул, быстрым шагом направившись к озеру. К его удивлению, у воды было довольно тепло, в отличие от двора возле замка, и Малфой с удовольствием втянул носом воздух на кителе, наслаждаясь легким бризом. Окинув быстрым взглядом величественную водную гладь, больше похожую на зеркало, он вновь задумался о том, что как только вернется домой в Англию, то первым делом отправится с Грейнджер на каток. Озеро возле школы было магически зачаровано и поэтому не замерзало даже в самые лютые морозы. И хоть Малфой и рос с детства окруженный самыми разнообразными проявлениями магии, даже для него это казалось слегка неестественным. Словно кто-то вмешивался в законы природы, которые априори никогда не должны нарушаться. Он прикрыл глаза, мысленно сосредоточился на образе «Призрака», шепотом проговаривая заклинания, и не смог сдержать довольной улыбки, услышав характерный всплеск воды. Как только он переступил порог Дурмстранга и прошел процедуру распределения, то первым, чему он научился, стало умение призывать корабль. Этим заклинанием владел каждый учащийся, и Малфой видел в этом какой-то особенный шарм. Словно все они были объединены одной общей тайной, в которую категорически запрещено посвящать кого-то еще. Распахнув веки, Драко увидел перед собой огромный корабль с гордо развевающимися на ветру иссиня-черными парусами и вновь улыбнулся, ощутив странное тепло в груди. Наверное, он все-таки начинал постепенно смиряться со своим положением и поэтому отчаянно пытался найти в нем хоть что-то приятное. Ну или хотя бы приемлемое. — Ну здравствуй, «Призрак», — пробормотал он и легко взбежал вверх по появившимся ступенькам, вновь чувствуя ничем не объяснимый трепет в груди. Он был похож на волнение, которое Малфой испытал в день, когда Грейнджер пообещала ему дождаться его. Тогда Драко изо всех сил старался сдержать подкатывавшие к горлу эмоции, которые норовили вдребезги разбить его грудную клетку, вырвать сердце из-под ребер и преподнести его стоящей перед ним девушке, смотрящей на него своими огромными карими глазами. Чтобы она берегла его у себя ровно до того момента, когда он вернется из Дурмстранга. До момента, когда он вновь почувствует себя живым. Малфой осторожно перешагнул сваленные в углу цепи и повернул в сторону трюма, тихо насвистывая себе под нос незамысловатую мелодию. Неожиданно он ощутил, как все внутренности завязываются в плотный узел от внезапно накрывшего его с головой беспокойства. Он ускорил шаг, морщась от громкого стука своей обуви о пол, и сильнее, чем требовалось, толкнул от себя тяжелую железную дверь, ведущую в трюм. Драко был готов поклясться, что как только он переступил порог этого помещения, до его слуха долетел чей-то тихий вздох, и он резко остановился, прислушиваясь. На корабле стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь громкими ударами сердца Малфоя, и он, скептически покачав головой, тихо хмыкнул, злясь на себя за такое странное поведение. В ту же секунду он ощутил, как его ладони что-то коснулось, и, развернувшись, схватил своего невидимого противника прямо за шею, с силой прижав к металлической стене трюма. — Мерлин, Драко, ты делаешь мне больно. Тяжело дыша, Малфой наконец сфокусировал взгляд на человеке, что прямо сейчас беспокойно извивался в его хватке, и его сердце пропустило сразу несколько ударов. Потому что перед ним стояла Гермиона Грейнджер и изо всех сил пыталась скинуть его руку со своей шеи. Он быстро заморгал, подозревая, что кто-то до него уже обрабатывал трюм от вредителей, и он, скорее всего, попросту надышался ядовитыми испарениями в воздухе, раз его мозг выдает такие яркие галлюцинации. Но Гермиона вновь нервно дернулась в его руках, и Драко с запозданием осознал, что это действительно происходит на самом деле. — Это правда ты? — с сомнением пробормотал он, приближаясь к ее лицу, и, не удержавшись, провел носом по ее щеке, жадно вдыхая аромат ее кожи. — Ты правда здесь. — Я здесь, Драко, — Гермиона обхватила его лицо двумя руками и, тепло улыбаясь, заглянула ему прямо в глаза. — С тобой. Она с силой потянула его на себя, и Малфой с едва слышным рычанием впился в ее губы поцелуем. Его ладони беспорядочно блуждали по ее телу, постепенно спускаясь к юбке, пока он наслаждался тихими стонами, вырывающимися из груди Грейнджер. Он мягко прикусил ее нижнюю губу и, ухватив за правую ногу, закинул себе на бедро. Его глаза автоматически закатились, когда он, вжимаясь в ее промежность мгновенно вставшим членом, даже сквозь брюки почувствовал, насколько она горячая. Где-то на краю подсознания ему удалось ухватиться за шальную мысль, что Гермиона, судя по всему, специально выбрала в качестве наряда юбку, предпочтя ее форменным школьным брюкам. Она прекрасно знала, что в таком состоянии они вряд ли будут утруждать себя снятием одежды при встрече, а потому заранее обо всем позаботилась. Тем более что сейчас в голове Драко, словно неоновая вывеска, светилось дикое, ничем не сдерживаемое желание вжать ее в себя еще сильнее. Объединиться. Слиться воедино. Дышать одним воздухом на двоих, через раз жадно втягивая его в легкие, и просто наслаждаться ею. Тонкие пальчики Грейнджер торопливо пробежались по его кителю и с тихим щелчком расстегнули замки сбоку. Малфой вздрогнул всем телом, когда ощутил ее теплую ладонь, суетливо пробирающуюся под его форму, и несдержанно простонал прямо в поцелуй. Салазар, он не чувствовал ее прикосновений целых полгода, и казалось, что за это время попросту забыл, насколько хорошо это было. Потому что сейчас каждое касание кожи к коже ощущалось словно небольшой разряд электрического тока, проходящего через все тело и устремляющегося прямиком в пах. Он еще сильнее вжал ее спиной в стену и, обхватив двумя руками ее ягодицы, усадил на стоящий неподалеку ящик с припасами. Пальцы Драко вновь пробрались под юбку Грейнджер и жадно сжали бедра, пока его губы вновь нашли ее рот, и он скользнул в него языком, лаская нёбо. Дышать становилось все тяжелее, а напряжение, гуляющее между их телами, лишь возрастало и норовило взорваться буквально в любую секунду. Это было похоже на падение камней в горах, с которых обычно начинался сход лавины — все слишком резко, слишком ярко. — Черт, — он судорожно стянул с рук кожаные перчатки, которые последние несколько минут ощущались на ладонях словно кандалы, настолько сильно ему нужно было почувствовать под пальцами тепло ее тела. — Я даже не представляю, как ты это сделала, но это самая прекрасная идея, что приходила в твою голову. — Я уговорила Макгонагалл отправить меня сюда по программе обмена вместе с Пэнси, — горячо прошептала Грейнджер и быстрым движением сняла с себя форменный кардиган с эмблемой Хогвартса. — Я полгода обивала порог Министерства, чтобы добиться этого перевода. Ты ведь знаешь, что в Дурмстранг не принимают магглорожденных. Поэтому мне пришлось постараться, чтобы доказать им, как они неправы. Малфой резко остановился и, слегка отодвинувшись назад, с изумлением посмотрел на нее. Мерлин, он, конечно, знал, что ей вынужденная разлука давалась так же сложно, как и ему, потому что выучил наизусть каждое слово из ее писем, которые по размеру больше напоминали школьное эссе. Но он даже представить себе не мог, что все это время она пыталась изменить ситуацию и отчаянно боролась с системой, так вероломно разлучившей их на столь долгое время. Боролась и одержала победу. Драко смотрел на то, как вздымается и опускается ее грудь во время дыхания, на ее слегка тронутые румянцем щеки и потемневшие от возбуждения глаза и внезапно понял, что готов на все, лишь бы видеть эту картину каждый свой гребаный день. Готов отдать половину своей никчемной жизни, если оставшуюся часть проведет рядом с ней. — Я так скучал по тебе, — прошептал он, наклоняясь ближе к лицу Гермионы, и провел носом по щеке, медленно скользя ладонями по внутренней стороне ее бедер. — Очень скучал. — И я, — таким же хриплым шепотом ответила она и протяжно застонала, когда Драко коснулся ее влажных трусиков, едва уловимо задев клитор. — Боже мой. Малфой задыхался. Он рвано целовал ее губы, нос и щеки, пока его ладонь вовсю ласкала ее сквозь белье, и жадно хватал ртом воздух от ощущения жара под пальцами. Все было точно так, как он представлял себе, каждую ночь ложась в холодную постель и мечтая лишь о том, чтобы учебный год подошел к концу как можно скорее. Мечтал ощутить вкус ее губ и вдохнуть аромат ее тела. Мечтал слышать ее стоны и задыхаться в собственных, пока ее пальцы сжимали его член. — Сними рубашку, — хрипло прошептал он и слегка отодвинулся, чтобы она могла беспрепятственно осуществить его просьбу. Гермиона с готовностью выпрямилась, трясущимися пальцами начав расстегивать пуговицы, и вновь впилась в его губы жадным поцелуем. Драко стянул с ее плеч мешающуюся одежду и тут же проник пальцами под чашечку ее бюстгальтера, второй рукой блуждая по бедрам. Он мягко обхватил возбужденный сосок и шумно выдохнул, ощутив, как ее кожа покрывается мурашками от его прикосновений. Воздух в трюме раскалялся все сильнее, с каждой секундой становясь гуще и тяжелее, заставляя Драко рвано хватать его ртом при попытках вдоха. В груди все горело от неудовлетворенного желания, а член в брюках доставлял дискомфорт всякий раз, когда случайно задевал шов боксеров. И все это в совокупности приводило Малфоя в какое-то почти животное состояние. Не прекращая ласкать грудь Гермионы, он спустился поцелуями ниже по ее шее, чуть прихватывая зубами кожу, и изо всех сил сдерживался, чтоб позорно не кончить прямо в брюки. Все-таки полгода без секса не прошли для него бесследно, и сейчас возбуждение было действительно болезненным. Кончиком языка он прочертил влажную дорожку прямиком к груди Грейнджер и, резко задрав бюстгальтер к верху, обхватил губами сосок, одновременно сдвигая свободной рукой ее белье, а после мягко скользнул во влажный жар. Он оторвался от ее груди и шумно выдохнул сквозь крепко сжатые зубы, наслаждаясь тем, как ее узкие стенки крепко обхватывают его пальцы. Мерлин, такими темпами он, скорее всего, кончит сразу же, как только окажется в ней. Каждое движение внутри нее было похоже на разряд тока, и Малфой чувствовал, как тело пронзает мелкая дрожь от нетерпения. В какой-то момент ему отчаянно захотелось просто снять с нее белье и хорошенько оттрахать до звезд в глазах, но он знал, что просто обязан довести ее до оргазма, волнуясь, что из-за их вынужденной разлуки не сможет продержаться слишком долго. В уши ворвался тихий стон, и Драко ухмыльнулся, скользя языком по животу Гермионы, и двинул пальцами чуть глубже. Ему хотелось сегодня быть грубым, жадным и несдержанным. Хотелось оставлять на ее коже засосы и прихватывать зубами, чтобы на утро у нее обязательно остались следы. Хотелось сделать так, чтобы она дрожала от возбуждения и начала хрипло умолять о том, чтобы он наконец вошел в нее. От одной мысли об этом в пах ударила новая волна жара, и Малфой сильнее сжал бедро Грейнджер, продолжая толкаться в нее пальцами. Она обхватила ладонями свою грудь и поставила пятки на ящик, раздвигая ноги еще сильнее и прогибаясь в спине. Драко отодвинулся назад и пробежался языком по верхнему ряду зубов, внимательно наблюдая, как она закусывает губы от удовольствия и стонет все более несдержанно, явно приближаясь к оргазму. Ее волосы растрепались, а на лбу выступили небольшие бисеринки пота, и он подумал о том, что никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Он резко остановился, под аккомпанемент ее разочарованного всхлипа засунул в рот пальцы, секунду назад бывшие в ней, и со вкусом облизал, глядя ей прямо в глаза. — Я ненавижу тебя, Малфой, — раздраженно прорычала Грейнджер и, приподнявшись на руках, потянулась к его ремню, пытаясь трясущимися руками справиться с пряжкой. — Я заставлю тебя трахать меня до тех пор, пока ты не потеряешь способность ходить. — Глупышка, — Драко легким движением руки уложил ее обратно на ящик и опустился на колени между ее раздвинутых ног. — Ты ведь знаешь, что в этой игре выигрываю только я. С этими словами он широко лизнул ее клитор и ухмыльнулся, услышав долгий протяжный стон. Вставив в нее сразу два пальца, он начал трахать ее, продолжая ласкать языком. Он чувствовал, как она дрожит, и это распаляло его все сильнее, заставляя вновь и вновь подводить ее к самой грани. Ее вкус и запах буквально сводили Малфоя с ума, и каждый раз, когда он оказывался между ее ног, ему казалось, что он готов пробыть там целую вечность, слушая ее всхлипы и наслаждаясь тем, как она распадается на части от его языка. А потом еще раз от пальцев и члена. — Боже, Драко, — задыхаясь, прошептала Гермиона и с силой закусила нижнюю губу. — Я.. Движения его пальцев в ней немного ускорились, и он широко лизнул ее от входа до самого клитора, чувствуя, как ее внутренние мышцы начинают трепетать от подступающего оргазма. Несколько движений его губ, и вот она уже задрожала, выстанывая его имя, пока он продолжал ласкать ее, чувствуя, что уже готов взорваться от перевозбуждения. Грейнджер медленно открыла глаза и осторожно притянула его к себе за шею. Драко тихо застонал, когда ощутил ее влагу на своем животе, и жадно впился в ее губы, давая ощутить собственный вкус. Не в силах больше сдерживаться, он рывком поднялся на ноги и резко потянул Гермиону на себя. Член пульсировал, причиняя самую настоящую боль, а руки тряслись от желания, пока он разворачивал ее к себе спиной и ставил ее правую ногу на ящик, заставляя прогнуться в спине. Гермиона уперлась ладонями в стену и обернулась на него через плечо. Драко слышал, как учащается ее дыхание, пока она жадно следила взглядом за движениями его пальцев, расстегивающих ремень, и ухмыльнулся, когда она закусила губу. — Знаешь, — тихо начал он, медленно приспуская брюки вместе с бельем, — когда у нас будут более подходящие условия, мы обязательно найдем применение этому ремню, — он достал член и провел рукой по всей длине, шумно выдыхая. — Как и твоему галстуку. Грейнджер одобрительно застонала, когда он провел влажной от выступившего предэякулята головкой по ее бедру, и прогнулась еще сильнее, выставляя вперед ягодицы. Малфой замер на мгновение, наслаждаясь открывшимся перед ним видом, и вновь мягко погладил кончиками пальцев ее влажные складки. Мерлин, это точно был рай. — Прекрати меня дразнить, — срывающимся шепотом простонала Гермиона и рвано втянула носом воздух, когда он скользнул членом между ее половых губ. — Просто трахни меня. Не говоря ни слова, Драко резко вошел в нее и, крепко обхватив пальцами ее бедра, принялся с силой вбиваться в податливое тело. Черт, кажется, сейчас он лишался девственности второй раз, потому что ощущение горячей и влажной тесноты сводило его с ума и вырывало из груди несдержанные стоны вперемешку с тяжелым дыханием. Он потянул Грейнджер на себя за руку и, грубо обхватив ее лицо ладонью, вовлек в поцелуй, не прекращая двигаться в ней. Она громко застонала прямо ему в рот, и это раззадорило его с каждой секундой все сильнее. Стоны сорвались на рычание, и он уже давно перестал контролировать силу, с которой сжимал кожу на ее ягодицах. Поцелуй стал более жадным, а ее язык все глубже сплелся с его собственным, посылая мурашки куда-то вдоль позвоночника. Малфой оторвался от ее губ с влажным чмокающим звуком и резко шлепнул Гермиону по ягодице, выбивая из ее груди очередной стон. Он прикрыл глаза, полностью растворяясь в своих ощущениях, и ускорил движение бедер, чувствуя приближающийся оргазм. Драко скользнул рукой между ног Гермионы и начал круговыми движениями ласкать клитор, заставляя ее мелко подрагивать от движения его пальцев. Она кончила спустя пару минут таких беспрерывных ласк, и Малфой, медленно умирая от ощущения ее трепещущих после оргазма стенок, довел себя до кульминации в несколько особо глубоких толчков и, тяжело дыша, опустил лоб на ее спину. Ноги дрожали, а тело настолько расслабилось, что он чувствовал, что еще пара минут и он попросту не сможет удерживать себя в вертикальном положении. Каждый их секс был таким — ярким, страстным и каким-то диким, но сейчас это вышло куда-то за грань. Сейчас они будто сплелись не только телами, но и душами. — Эй, — прошептала Гермиона буквально через пару мгновений и пошевелила лопатками. — Ты тяжелый. Драко усмехнулся и, оставив поцелуй на ее позвоночнике, провел носом выше по ее коже. Он вновь глубоко вдохнул запах тела Грейнджер и осторожно вышел из нее. — Так значит, ты первая магглорожденная ученица Дурмстранга, — ухмыльнулся он, застегивая брюки. — Ты понимаешь, что однажды будешь править этим гребаным миром? Гермиона звонко расхохоталась, заправляя блузку, и натянула на плечи жилетку. Она быстро закрутила на затылке пучок из волос и подтянула немного сползшие вниз серые гетры, и в голове Драко промелькнула шальная мысль, что он был бы не против повторить все прямо сейчас, оставив ее только в них. Притянув Малфоя к себе за рукав, Грейнджер сцепила ладони в замок за его шеей и, быстро чмокнув в нос, уткнулась своим лбом в его, прикрывая глаза. Он обхватил ее ладонями за талию и крепко прижал к своему телу, наслаждаясь непривычно громким стуком ее сердца. Ему отчаянно хотелось заморозить время, чтобы просто стоять с ней вот так и слушать ее дыхание. Просто чувствовать, что она здесь. Знать, что она рядом с ним и больше никогда не уйдет. По крайней мере, он собирался сделать все от него зависящее, чтобы это было так. Драко просто не мог себе позволить прожить свою жизнь без нее. Ни одну из тех, что были им предназначены судьбой. — Я уговорила Паркинсон приехать сюда, — хитро ухмыльнулась она. — Думаешь, я не смогу подчинить себе целую планету? — Мерлин, — протянул он, слегка отстраняясь, и растянул губы в улыбке. — Значит, Пэнс будет трепать мне нервы на пару с тобой. Чудесно. — Эй, — шутливо возмутилась Грейнджер и шлепнула его по плечу. — Между прочим, это именно Паркинсон обаяла твоего однокурсника Терри и попросила незаметно провести меня на корабль, а потом вызвать тебя туда. — Вот о чем он говорил! — хлопнул себя по лбу Драко. — А я все пытался понять, почему мне должно понравиться травить грызунов. Гермиона легко спрыгнула с ящика и, подобрав с пола свою сброшенную в спешке мантию, натянула ее на плечи, крепко завязав шнурок на шее. Она подошла к Драко и, переплетя свои пальцы с его, прижалась к его боку, обнимая свободной рукой за талию. Он резко развернулся и, обхватив двумя пальцами ее подбородок, оставил на ее губах поцелуй, пытаясь вложить в него все чувства, что сейчас бескрайним океаном бились в его груди. Те самые, о которых говорили мудрецы, явно понимающие чуть больше в строении этого мира.

***

— Чур в следующий раз болтать с этим идиотом будешь ты, Грейнджер, — Пэнси быстро прижала Драко к себе и чмокнула в щеку, оставляя на ней след ярко-красной помады. — Этот ваш Терри просто редкостный кретин, — она повернулась лицом к стоящему неподалеку от них однокурснику Малфоя и, натянув на лицо дружелюбную улыбку, послала ему воздушный поцелуй. — Уверена, что теперь он не даст мне проходу до конца учебного года. Ухмыльнувшись от искреннего выражения отчаяния на ее лице, Драко тихо рассмеялся, лишь крепче прижав к себе Гермиону и утыкаясь носом в ее волосы, и глубоко вдохнул их аромат. Розы. Это всегда будет так же неизменно, как и бубнеж Паркинсон, которым она будет мучить их до тех пор, пока не настанет время возвращаться в Англию. Они свернули на дорожку, ведущую к выходу от озера, и под аккомпанемент слишком громкого голоса Пэнси медленно побрели в сторону замка. Драко краем глаза наблюдал за тем, как на лице Гермионы появлялась улыбка, пока она слушала рассказы Паркинсон, и чувствовал, как в груди становилось все теплее. Свободной рукой он мягко сжал ладонь Грейнджер и приложил к губам, оставляя на тыльной стороне поцелуй. Впервые за эти полгода он ощущал самое настоящее удовлетворение и мог бы абсолютно точно назвать себя счастливым человеком. Да, судьба частенько поворачивалась к нему своей не самой приятной стороной, из раза в раз вынуждая его проиграть. Но сейчас он был на стороне победителей, а в его руках находился самый главный выигрыш в его жизни. Потому что в это самое мгновение он крепко сжимал пальцами ладонь девушки, ради которой был готов вспомнить, что когда-то искренне любил красный цвет. Наверное, ему все же стоило вычеркнуть пункт с формой из своего списка, ведь сейчас Драко предстояло начать вести новый. Почему я люблю Дурмстранг: 1. Потому что она здесь со мной.