Tic, tock, stop the clock
Because I got the feeling
that I'm gonna get shot
Под потолком просторного зала крутился огромный зеркальный диско-шар, бросавший разноцветные блики на бьющихся в притворных конвульсиях людей внизу. У многих расширены зрачки, у многих одежда облита чем-то резко пахнущим и липким, многие уже лежат на полу, не в силах подняться. В темных углах, на отгороженных мягкими диванами столиках, танцуют одетые в соблазнительные белые костюмы девушки. Их высокие сапоги облегают бедра, а каблуки отбивают ритм звучащей музыки. Из-под меховой оторочки лифа одной из них торчит уголок сложенной купюры, который похотливо оглядывает сидящий клиент. У него толстый кошелек и такой же толстый и отвратительный подбородок, покрытый щетиной. На щеке виден неаккуратный порез, рядом с ним – невытертая оранжевая капля кетчупа от съеденного на обед хот-дога. Любой бы поморщился, увидев такого мужчину, но он хорошо платит, и девушка продолжает танцевать. По толпе прокатывается шепоток, тонущий в грохоте музыки. Из середины зала к краям расходятся люди, одетые в плохо скроенные кислотно-зеленые пиджаки, без рукавов, но с кучей карманов. Рука об руку, рука об руку – передаются прозрачные пакетики. Таблетки. Розовые капсулки, голубые, фиолетовые – «каждому свое, чувак, не трепись только, лучше кайфуй со всеми». У парня на танцполе идет изо рта пена, но его быстро оттаскивают в сторону и запихивают в горло целую ложку белого порошка, сопровождая процесс потоком ругательств. Человек за стойкой протирает стакан для виски бумажным полотенцем. Стакан чист, но бармен продолжает тереть его снова и снова, пытаясь занять руки. У него бегающий взгляд и пузырек с таблетками в кармане форменных темно-синих брюк. Он вспоминает, что держится уже неделю, он молодец, и ему будет, что рассказать доктору в пятницу. У него запись на половину пятого. Руки предательски дрожат. Бармен ставит стакан на стойку и начинает складывать салфетки в аккуратные треугольники. Когда салфетки заканчиваются, он берется полировать пуговицы на жилете, но внезапно его прерывает сидящий за стойкой человек. Он протягивает бармену предмет, сжимая его в кулаке, но вместо протянутой руки кладет на стойку. Четки. Красивые, сделанные из розового кварца, хранящие тепло прикосновения. Они идеально ложились в ладонь. Пальцы перекатывали бусины, соединенные крепкой льняной нитью. В голове сами собой возникали слова. Мысли. Образы. Под закрытыми веками рождался свет. Он открыл глаза, и все остановилось. Повисла тишина, прерываемая лишь чьим - то дыханием. В абсолютной темноте молочно белым светились глаза бармена. Губы раскрывались, выпуская наружу страшные, мощные звуки, сливавшиеся в незнакомые слова. Каждый замер. Девушка на столе перестала танцевать. Мужчина, сидящий на диване, уронил капельку слюны на воротник. Люди в зеленых пиджаках упали на колени, и больше не могли оторвать их от пола. Громче и громче звучали слова древней молитвы.***
Из утренней новостной сводки: «Пятьдесят семь человек найдены мертвыми в популярном ночном клубе «Молитва». Судебно-медицинский эксперт утверждает, что смерть наступила у всех одновременно, но причину смерти установить не удалось. Обстоятельства дела не разглашаются.»