***
Горячее дыхание опьяняло, выводило из себя, нервировало. Список можно было продолжать и продолжать, но ситуацию это точно не изменило бы. проснуться в постели у психопата, который чуть ли не убил себя прошлой ночью — страшно. Страшно за свою жизнь, пожалуй впервые это чувство у меня настолько обострённое. Я даже не сразу уловила, что Санзу располагался прямо позади меня. Его обрывистое дыхание обжигало шею, а худощавая рука находясь на моей талии, ласкала живот. Мысли разбегались, но одна, всё же плотно засела в голове. Если сделать вид, что я всё еще сплю, последствия могут быть более смягчающими. От самого безобидного, до безумия во взгляде Харучиё. Нужно было предохраняться. Притворство сопутствовало мне достаточно долгое время. Постоянную ложь я оправдывала обстоятельствами и частично, была права. От резкого повышения активности со стороны Санзу, у меня в зобу дыхание спёрло. Нужно было сохранять гребаное спокойствие. Если Харучиё что-либо заподозрит, то на этот раз несчастного случая нам не избежать. Уровняв дыхание, я послушно ждала дальнейших его действий, попутно вслушиваясь в тиканье часов. Нужно было занять свои мысли чем-то другим и желательно более безопасным и приятным. Всем своим нутром, я почувствовала его пристальный взгляд на моём лице. Это было, чёрт возьми, слишком волнительно. Кровать предательски заскрипела, опять. Учитывая то, что мы делили с ним одну подушку на двоих, почувствовать то, что он лёг на исходную не составило особого труда. Я всё так же оставалась лежать спиной к этому медлительному ублюдку. Казалось, будто моё терпение заканчивалось и желание съебаться возьмёт и перевесит эту невидимую чашу «безопасности». Внезапно поток тёплого воздуха стремительно приблизился к моей оголённой шее. Неприятные импульсы тут же разошлись по всему телу. Хотелось дёрнуть плечом и сжать до побеления костяшек, кулаки. Влажные губы запечатлели мимолётный поцелуй, нежели касание на моей шее. Либо он вычислил мою игру, либо просто воспользовался ситуацией. Не долго думая, Харучиё со скрипом поднялся с постели и обогнув кровать направился к шкафу. Из-под чуть приоткрытых глаз, моё внимание привлёк один странный фактор. Вслушиваясь в каждый шаг розововолосого, я прикрыла глаза и визуально представила комнату со стороны. Звуки открывшегося ящика натолкнули меня на мысль о том, что он роется у письменного стола. Шуршание бумажек вперемежку с чем-то тупым и холодным… Видеть этого, я собственно не могла, но ребристая поверхность пистолета плавно легла на стол, после чего орудие вновь было опущено в карман его классических брюк. Пару шагов по комнате и он двинулся прочь в конец коридора, ведущего вероятнее всего к выходу. Я осталась в комнате одна, вот только шевелиться не особо спешила. Собравшись с мыслями, я лишь усерднее вслушивалась в неизвестность, ожидая скорейшего ухода Санзу. Минуты шли болезненно долго, растягивая каждое ощущение. Долгожданный дверной щелчок как гора с плеч послышался из коридора. Пролежав так от силы минуты две, я тут же подорвалась с кровати и побежала вперёд по коридору. Я была в замешательстве. Дверь была закрыта, но не на замок. Харучиё будто говорил, «мои двери открыты, съебывай когда хочешь» Забавно, я даже усмехнулась с его подачи, мол у тебя есть выбор. Склонив голову, я тяжело вздохнула. Нужно как можно скорее уходить, но странное чувство останавливало меня. Будто я должна была что-то увидеть. Медленно лавируя из комнаты в комнату, я подметила, что квартира не особо большая и по всей видимости не съёмная. В гостиной, которую мне не довелось увидеть ранее, располагалось несколько коробок с вещами. Вторгаться в личное пространство Санзу я не планировала, поэтому решила мирно осмотреть полки прибитые к стене. Меня довольно-таки заинтересовала фотография в золотой рамке. Девочка с короткой стрижкой и Харучиё, еще маленький… Я повнимательнее всмотрелась в фотографию. Харучиё обнимал эту маленькую девочку за плечи и улыбался? Да, это несомненно была улыбка, лёгкая и непринуждённая. Девочка тоже улыбалась, но намного искреннее. У неё были белые, как и у Харучиё на тот момент, волосы. От этой фотографии веяло странным теплом. Признаю, что как дура стояла и сдерживая свою лыбу пересматривала фото. Тут он ещё другой… Вернувшись в спальню, я всё же рискнула сделать то, о чём думала оставшееся время. Шкаф. Он стоял с правой стороны от кровати и занимал почти всю стену. Не долго думая я распахнула одну из створок и принялась рассматривать байкерскую куртку Санзу. С тех пор, как я отдала её Харучиё в школе, именно её он больше не носил. На вид целая и невредимая. Небось любовался и хранил её как зеницу ока. Сделав протяжный вдох, я вдруг оступилась. Лишь сильнее зарываясь в шкаф, мне удалось снять с вешалки пару его рубашек. С виду я походила на психически нездоровую и даже одержимую даму, однако всё выглядело не так слащаво, как могло бы показаться. Эти духи я распознаю среди тысяч. Когда-то не так давно, папа дарил мне их на день рождение. Такой красивый, светло-розовый флакон со сладковатым ароматом. Первый месяц я никак не могла отойти от очарования этого благовония, что обливала всю свою одежду этими духами. Даже в тот злополучный вечер, когда я нацепила на себя первую попавшуюся же одежду и выбежала из дома. Тогда то всё и началось… Пазл медленно складывался у меня в голове. Я тут же ринулась к письменному столу и открыла верхний ящик. Груда разных бумаг, заколки, коробочки и духи, те самые. Повертев бутылёк в руках, я уже в какой раз перечитывала название. «Guerlain Mon» — женские. Чуть меньше половины уже было потрачено — я даже не удивлена. Подавить усмешку не получилось. И как я раньше не замечала того, что он использует те же духи, что и я? Небось купил их, чтобы мысленно быть ближе ко мне. Тошнотворно, мерзко. Инстинкт самосохранения кричал о том, что пора бы мне уже валить, однако моё внимание привлекло множество белых конвертов. Они были разбросаны по всему ящику. Взяв один из них, я уставилась на дату, которая была подписана в нижнем левом углу. Примерно четыре дня назад, это письмо было написано. Мне стало чрезвычайно интересно и унять свой пыл я могла только раскрыв конверт. Исхода два: либо я аккуратно прочитаю письмо и положу всё на место, либо я сделаю тоже самое, но Харучиё всё поймёт и пристрелит меня к хуям. Так же был третий и пожалуй самый ожидаемый поворот событий. Я узнаю то, что не должна была знать. Пальцы неумело вскрывали приклеенную часть бумаги. В конверте оказалась то ли записка, то ли полноценное письмо на два листа. Дрожащими руками я держала эту бумажку у себя перед лицом и устно проходилась по написанному.— 36
Привет, папа. Надеюсь ты горишь в аду. В очередной раз пишу тебе, ведь ты обязательно выслушаешь? Хотя, куда ты денешься? Раз уж появился на свет и выродил трёх несчастных и невинных детей, то придётся немного потерпеть. Знаешь как мне тяжело из-за тебя живётся? нет, не знаешь? а я тебе расскажу, я тебе всё расскажу. Ты думал, что отделаешься от своей семьи так просто, умерев? Глупо. В тот день, я ведь задушил тебя не для того, чтобы ты так просто освободился. Я даже рад, что избавился от такого похабного животного, как ты. Ты никогда не любил нас. Лишь крики и мольбы о пощаде, вот всё то, что я помню о нашей матери. Всему виной ты. Даже после того, как я избавился от твоего трупа, забыл твоё имя и перестал общаться со всеми вами, я всё равно остаюсь безвольным рабом вашего проклятого семейства. Ненавижу тебя всей душой, за то, что ты до сих пор управляешь мной. Твоя кровь, замашки, характер. я убиваю людей, убиваю безжалостно и мне кажется, я смотрю на них с таким же выражением, что и ты. Когда они кричат, что-то бессмысленное о спасении, я рублю их на мелкие кусочки и улыбаюсь, как ты. Сенджу назвала меня безжалостным. Забавно да? Готов поспорить, что она видит во мне тебя. Человек не умеющий чувствовать, человек рождённый разрушать. Жаль, что ты не слышал слов нашей бедной мамаши. «это всё из-за тебя, ты убил его. Только разрушение, вот на что ты способен» как оказалось, я разрушил нашу дружную и благополучную семью. Оказывается проблемой всё это время был, я. знаешь, это даже не обидно. Я приношу людям боль и больше меня это не задевает. Помнишь, как ты сказал, что меня никто не полюбит из-за моего свирепого характера и уродливых шрамов, которые мне достались не без твоей вины? Тогда ты был прав. Я слишком долго об этом думал. Думал, пока не увидел её. Что может быть лучше одержимости? Она абсолютная противоположность всех вас. То, как она крутит ручку на скучном уроке истории, прикрывает рот рукой, когда слушает очередную историю своего друга, мило приоткрывает рот, пока спит. Желание придушить её возрастает. Она заслужила. Она только моя. Кажется, я схожу с ума. В этом виновен ты. Я помню, как ты чуть ли не перерезал маме горло, когда она заговорила с соседом. Помню, как ты возненавидел Сенджу, за то, что она не стала твоим желанным третьим сыном. Твои поступки — они отвратительны. Мне жаль, что я не смог заставить тебя жрать землю, как когда-то нас заставлял ты. Ненавижу тебя, но не могу. Не могу перестать быть похожим на тебя, кажется, мне начинает это нравится.— 36
Дыхание участилось. Ладони давно вспотели, однако прервать чтение письма, я не могла. «Что, я только что прочитала?» — вслух произнесла я, ожидая хоть какого-нибудь пояснения. В комнате стало теплее, я бы даже сказала, жарко. Это было похоже на письмо мёртвому? личный дневник? Не важно. Я не была готова к истории его детства. Нет, только не сейчас. Недавние события, его странное поведение и теперь это. Во рту пересохло, вот только задерживаться в этой квартире я больше не могу. Запихав содержимое обратно в конверт, я попыталась расположить всё так, как и было прежде. Подбежав к шкафу, я максимально аккуратно сложила все вещи по местам и решительно закрыла одну из створок. В голове был туман, не иначе. Руки до сих пор тряслись, сколько бы я не старалась успокоиться. Бегство казалось единственным правильным решением, поэтому я и сбежала. Выскочив из квартиры, я просто бежала туда, куда глядели глаза. Вечер, незнакомый район и не копейки в кармане совершенно не пугали. Прохладный ветер бил в лицо, но разгоряченное за счёт физической активности тело, это не волновало. Свобода — вот как я могла это назвать. Сменяющиеся лица прохожих, не напрягающая глаза темнота, освежающая погода и в конце концов одиночество. Никто не осуждает меня и никому из прохожих незнакомцев нет до меня дела. Я даже не заметила, как начала плакать. Слёзы слабости? слёзы счастья или отчаяния? Это порыв момента. Стоять на какой-то неизвестной улице и ждать чуда. Я бы уехала. Прямо сейчас и не важно куда. Я не хочу домой, не хочу вновь к родителям, не хочу в лапы к неадекватному психопату, не хочу видеть лица родителей Хироми, не хочу узнавать о том, что случилось с Кио. Не хочу жить своей жизнью.***
Токио погружается в темноту, тут же освещаясь тысячами ярких вывесок. Сыро или тепло — совсем не важно, народу здесь всегда хоть отбавляй. Каждый спешит по своим делам, хотя в такое время суток, скорее домой. Возможно дома их ждёт семья и тепло, а возможно ничего. Проезжающие мимо мотоциклисты зачастую пугали меня. Ибо сидеть на тротуаре было не очень то и безопасно, но сил плестись до метро у меня не было. Рассматривать прохожих было интересно. Основная масса людей улыбалась и не замечая других шагала куда-то в неизвестность. Роль наблюдателя довольно подходила мне. Не скажу, что следить за чужим счастьем было очень увлекательно, но будем считать это вынужденной необходимостью. Кто бы мог подумать, что один из мотоциклистов всё же наедет на меня, а вернее попытается увернуться и полетит боком об асфальтированную дорогу. Эти светлые волосы и тёмную форму было тяжело не узнать. Токио настолько тесен или я попала в какую-то сёдзе мангу? Сано Манджиро лишь отряхнулся, после чего стал рассматривать свой байк на наличие повреждений. Не найдя ничего серьёзного, он обернулся в мою сторону и немного наклонился. — извини, я не заметил тебя. Не ушиблась? — всё в порядке. -м? — сощурив глаза, Майки приземлился рядом со мной. — Эмель? чего сидишь тут одна? — а что, не могу? — пожалуй, я почувствовала себя безвольной куклой, вот и разозлилась. — нет, просто неожиданно. Это далековато от места твоего жительства. — ты знаешь где я живу? — знаю район, мы живём практически в соседних кварталах. — пояснил Сано, широко улыбаясь. — я вот, с Хару поговорить приходил. Я заметно напряглась. Получается, что Харучиё ходил на встречу с Майки? — у нас тут произошёл один инцидент. Впрочем, тебя это ведь тоже коснулось? — да. — прости. В этом не было твоей вины. Мы уже со всем разобрались. — что сказал по этому поводу Харучиё? — Хару? ну… — Майки задумчиво склонил голову. — тебя украли люди Гаиши, ну а Санзу с Ясухиро бросились тебя спасать. Мучё убили, однако Харучиё удалось выжить и спасти тебя, Эмель. — он, так и сказал…? — да. ты не переживай. Акира уже получил своё за все выходки, которые он сотворил. Харучиё с ним разобрался. Так этому мерзавцу и надо. — взгляд Майки сфокусировался на здании напротив. Глава свастонов выглядел разочарованным и уставшим. Думаю, мы оба устали. У Манджиро довольно нелёгкая судьба, поэтому ему нужна поддержка. Да, он определённо её ищет, хоть и неосознанно. — это нагло с моей стороны, но ты бы не мог подбросить меня до дома. Раз уж мы соседи? — я отвлекла его раздумий. — с удовольствием, раз уж мы соседи. — улыбнулся Сано, попутно залезая на свой байк. Деваться было некуда, поэтому придётся ещё немного потерпеть. Упрёки матери не самое страшное, страшно оставаться одной. Наедине со своими мыслями. Токио уже погрузился в темноту, которую гармонично нарушали полосы задних, красных фар. Адреналин и головокружение сопровождали меня всю поездку. И всё же, я чувствовала себя в безопасности, за долгое время позволив себе улыбнуться, искренне.