***
Глаза слипаются и по комнате разносится уже десятый зевок. Рука затекла, потому что лежать на ней, было не очень благоразумно, хоть и какое-то время удобно. Дома темно и тихо, ведь на часах уже второй час ночи. Свет от телефона отражается в зеркале и запечатляется на лице. Наверно у всех бывала такая ситуация, когда говоришь: «ну еще одна серия» и в итоге просыпаешься с синяками под глазами, где-то ближе к обеду. Всё это на самом деле, не так важно, в тот самый момент просмотра. Никто особо не зацикливается на том, что будет завтра, когда прямо сейчас, на экране, главный герой психологического триллера медленно заходит в пустую, по его мнению, комнату и находит там ровным счётом ничего, потому что сериал должен продолжаться. Разные чувства, мы испытываем при просмотре подобных фильмов и сериалов. На протяжении всей картины, мы узнаём много новых тайн, и тем самым, сначала уважаем главного героя, потом презираем, и вновь уважаем, ведь он, как оказалось, был действительно тут не причём. Чтобы не происходило на экране, будь то грустный или счастливый конец — по окончанию просмотра мы ощущаем в себе пустоту. Будто огромную дыру, которую нужно заполнить чем-нибудь еще Ты точно знаешь, что завтра будет новый день, новое утро, новые люди, новые возможности и точно такой же, новый сериал, который ты когда-нибудь закончишь смотреть. Пора научиться ложиться спать раньше и прекращать топить себя во второсортной драме.***
Надоедливые одноклассницы слишком громко обсуждали новеньких, которые недавно к нам перешли. Удивительно, что в эту разруху ещё кто-то переводится. Миленькие, маленькие девчонки в коротеньких юбочках, чулках, со слащаво — пискливыми голосами расхаживали по классу, точно как по подиуму, мешая единице адекватных людей учиться. Типичные японские подростки, пытающиеся угодить моде и новым тенденциям. «Kawaii» и «Fruits» явно не их стиль, учитывая их мерзкую и двуличную натуру. Ёсикава поддерживает мои взгляды, поэтому с явным недовольством плюхается на стул рядом со мной. Его уставшая физиономия бесила до жути. Я всегда говорила ему об этом вслух, но никогда не произносила то, о чём думала на самом деле. Он до сих пор был рядом. Кио в целом не тупой, да и для слепого слишком хорошо видит, скрыть от него правду не удалось бы в любом случае, поэтому нас можно было бы назвать друзьями по несчастью. Идеальной парочкой, как нас прозвал какой-то новый учитель. В школе обстановка всё та же. Думаю, даже если на земле произойдёт апокалипсис, директор школы не предпримет никаких действий, продолжая вести себя так, будто он представитель аристократии которому нет дела до простых смертных, да и вообще, управление школой — это его хобби для души, а не способ заработать деньги. Вообще нет. — посмотри на это! — восклицает Кио и тычет своим телефоном мне в висок. я с тяжёлым трудом подняла голову с неудобной парты и покосилась прямо на довольное лицо Ёсикавы. Ладно, его довольная физиономия бесила меня не меньше. — тот парень, который тебе нравится? — подытожила я, потому что видит бог — реакция Кио стоит дорогого. — что? нет, боже… он ведь просто лайкнул мой пост неделю назад! — он отвернулся от меня, не переставая болтать. — я всего раз сказал, что он симпатичный. Не смотри на меня так. — ты поэтому сталкеришь его инсту двадцать четыре на семь? Ты действительно становишься похожим на сталкера. На этот раз Кио разозлился, но скрыть своей кривой улыбки не смог. — просил же не подглядывать за мной! — серьёзно возразил он, будто я узнала секрет всей его жизни и теперь меня ожидает смертная казнь, одобренная им же. — эй, отсядь от меня тогда. — прозвучало с едва уловимой ноткой грусти. Кио бы не отсел, даже при наличии желания. После всей этой ситуации с Хиро, пошли разного рода сплетни. Ёсикава, конечно же, не остался без внимания. И сколько бы людей его обычно не окружало — сейчас он совершенно один. То, что он зовёт меня своим другом, немного странно и совершенно непривычно. Как бы он не старался быть для меня настоящим другом, я не смогу открыться ему. Всё что он делает, он делает из жалости, и мне это знакомо.Со временем мне пришлось рассказать ему хоть какую-то долю правды из того — что со мной случилось. И пусть звучало это так, будто мы в типичном подростковом романе о любви в неподходящий период, уличных драках, школьных проблемах и криминальных разборках, Кио слушал внимательно и под конец его выражение лица полностью изменилось. Наше общение, конечно же кардинально поменялось с того дня. Он больше не ведёт себя как типичный факбой, которому постоянно не хватает внимания. Теперь всё своё время он проводит со мной в школе, совсем позабыв о своих, теперь уже бывших, друзьях, что поливают Кио грязью за спиной. И возможно после всего, что он узнал за этот короткий срок, его взгляд нацеленный на меня уже точно изменился, в нем читалось искреннее желание помочь.***
Звон ключей эхом раздался по всей квартире. Далее последовала оглушительная тишина. Санзу её не любил, но приходилось терпеть. После задания он знатно устал, давно они не дрались группировкой на группировку. Честно говоря, Харучие отказался бы от этой затеи, слишком рискованно. Он не всегда сможет присматривать за Майки. Переживал он вовсе не из-за того, что ему нужно было пожить ещё хоть какое-то время. Санзу убеждал себя в этом. В квартире пусто и как-то неуютно. После того, как все важные ему люди покинули это место, возвращался он сюда исключительно через силу. Казалось, всё здесь пропахло сигаретами, сыростью, духами любимых людей и прочей дрянью. Диван прогибается под весом Харучиё. Удивительно, что после всего того, что это дряхлое существо пережило, оно до сих пор цело, и пока что здорово. Санзу старается не углубляться и не вспоминать лиц. Всё равно бы ничего не вышло. Всё это было несерьёзно, и никогда серьёзным для него не станет. Забавно, что многие осуждали образ жизни Харучиё, и лёжа сейчас, на этом объебаном диване, Санзу делает тоже самое. С самого детства большинству его, бывших, одноклассников жутко повезло с семьями в которых они родились. Харучиё им не завидовал, но свою жизнь ненавидел. Легко рассуждать о том, что он мог бы стать другим человеком, жить другой жизнью… Он родился и вырос в подворотне, где царствовала наркота и проституция. Родителям было абсолютно наплевать на то, чем занимаются их дети, ни о какой заботе и внимании не было даже и речи. Разве что, Сенджу доставалась хоть капля их небезразличия, за счёт того, что на тот момент она была маленькой девочкой. Той самой девочкой, что стоя на огромном перекрёстке продавала воду и сигареты приезжающим из других городов водителям. Харучиё, тогда еще Акаши, днями и ночами слонялся по улицам, а по приходу домой заставал ругающихся родителей, вновь. Жизнь, конечно же, могла бы быть другой, вот только Санзу с детства рос в этой нездоровой обстановке. Старший брат съехал сразу же, как появилась возможность, оставив Харучиё и младшую сестру — Сенджу, одних в этом проклятом доме. Он бесследно пропал, будто никогда и не жил в этом доме. И лучше бы он действительно умер или исчез каким-то магическим образом. Такая новость была бы намного благоприятней чем та, что он стал успешным бизнесменом и живёт сейчас где-то в Осаке, совсем не вспоминая о своей семье. О своём тяжёлом прошлом. Даже без упоминания об этом, все сразу же подумали о жестокости людей на улице. Проблемы в семье — это одно, а вот проблемы в обществе, совершенно иное. Быть изгоем в такие нелёгкие времена было опасно. Харучиё было лет одиннадцать — двенадцать, когда он понял, что без «крыши» ему на улице не выжить. Кормить и обеспечивать себя, и младшую сестру было нелегко, и всё это при живых то родителях. Мать, скорее всего, сидела где-то у соседки, помогая той с сортировкой овощей, ведь без образования её больше никуда и не возьмут. Отец… А хер знает, где шляется это человекоподобное существо. Всё равно в одиннадцать вечера как штык явится домой избивать жену и бедных, без того побитых жизнью детей. С Сано Манджиро он познакомился случайно, когда пытался припугнуть своего отца. Да, в первый раз у него это вышло как-то не так… В общем избили его нехило так. Практически на коленях умоляя одного из громил подыграть ему, и напугать отца так, чтобы тот вовсе забыл о выпивке, Харучиё даже не заметил стоящего позади мальчика, что с интересом разглядывал его. — иди мультики смотри, недоносок. — усмехнулся мужчина и громко харкнув, развернулся к своим владениям — обоссаным гаражам. Харучиё чего-то такого и ожидал. Кто в здравом уме решится помочь пацану с улицы, спугнуть его отца, чтобы тот якобы пришёл в себя. Бред, не так ли? Стоящий позади, мальчишка, быстро обогнул уходящего Харучиё и широко улыбнулся, заглядывая прямо в глаза. — я смотрю, ты пытаешься решить проблему? — не прекращал улыбаться мальчик, сверля в Харучиё дыру, нечитаемым взглядом. Скорее всего, он всё слышал, и теперь начнёт шантажировать его. — типа того. — буркнул Санзу. Меньше всего ему сейчас хотелось бы с кем-то говорить. Нужно было придумать что-то, чтобы вывести семью из всего этого дерьма, а не трепать языком с каким-то надменным ребёнком. — проблемы с отцом так не решаются. — незнакомец наконец-то отвёл взгляд от Харучиё, и задумчиво уставился на деревья, растущие через дорогу. — много ты знаешь. — огрызнулся Санзу. — тут даже милость этих громил не поможет. — так убей его. — пожимает плечами низкорослый блондин. Голос его звучал уверенно, будто не он только что предложил убить человека. — что ты сказал? — всё же не веря собственным ушам переспросил Санзу. — убей. Разве его смерть не избавит тебя от многих проблем? Харучиё с лёгким испугом следит за каждым движением незнакомца. Вот он вытягивает руку и вновь добродушно улыбается. — я Майки, кстати. Из свастонов, не слыхал? — ухмыляется блондин, а у Санзу кажется, назревает огромная проблема, к которой он так уверенно тянет руку. — Санзу, Харучиё… — медлит мальчик, после чего одаривает нового знакомого такой же, но не настолько яркой, улыбкой. — теперь ты можешь положиться на меня, Санзу Харучиё. — лыбится Манджиро. Этот день можно было бы назвать знакомством Санзу и Манджиро, но намного проще будет сказать, что с этого самого дня — Харучиё начал жить совершенно другой жизнью, той, которую он презирал и в тоже время лицезрел каждый день у себя на районе. С этого самого дня, он делает большие уверенные шаги к своему шаткому будущему, в котором совсем скоро будет слишком мало места для него самого. Ненависть будет поедать его изнутри. А ярко-голубые глаза матери, в момент когда она душила собственного сына от злости за причастность к смерти отца — он не забудет никогда. У смерти голубые глаза, Санзу понял это еще тогда… От неприятных воспоминаний голова болит только сильнее. С силой вжимаясь в подлокотник, Санзу тихо проклинает всё на свете. Сегодня он чуть не погиб, но что хуже, из-за него пострадал Майки, который всё больше начинает сомневаться в Харучиё. Внезапное, но очень интересное сообщение от Рана только подтверждает его догадки. Не меняется только то, что он так же переживает за человека, который больше никак не фигурирует в его жизни. Это неописуемое чувство страха и неуверенности. Санзу мечется между двух огней и не может определиться, хочет ли он, чтобы его человек почувствовал всю ту боль, которую когда-то переживал он. Непроработанные травмы детства мешают и всегда мешали двигаться дальше, а не топиться в этом гнилом болоте. Эгоистичное желание быть важным в чьей-то жизни — вот с каким намерением Санзу навязывался к Эмель. Нашим потребностям и желаниям свойственно расти, порой в геометрической прогрессии. Поначалу всё это было лишь забавой — некая слежка за таинственной незнакомкой, которую Санзу раньше и не замечал, далее это интерес и безобидное шпионство, отражение некоторых привычек. И когда Харучиё уже узнал многое о Хорушиме, ему стало этого мало. Все улыбки и взгляды направленные не на него, диалоги и прикосновения. Не находите это нечестным? Человек о котором вы знаете практически всё — не знает о вас ничего. Когда ты не друг, и даже не просто знакомый в её жизни, а Санзу, поверьте мне, и этого было бы мало. Хотелось поселиться в сердце и мыслях, остаться там навсегда. Чтобы ни одно имя произнесённое её устами, не звучало так же особенно, как его собственное. Настолько просто, но одновременно слишком сложно.***
НинНин жила в соседнем доме, но никогда не появлялась во дворе, она старалась жить жизнью невидимки, потому что соседи и без того обходились с ней не особо дружелюбно. Переезд из Китая прошёл гладко, однако жизнь в Японии не была такой уж сказочной, как это показывалось во многих аниме и дорамах. Безработица не обошла девушку стороной. Когда-то успешно закончившая универ, финансистка, так и не смогла реализоваться в стране, которая должна была её спасти. Мечты молодой амбициозной девушки разбиваются именно в тот момент, когда она тяжело дышала лёжа под каким-то богатым хреном, который готов за это немало заплатить. Не от лучшей жизни НинНин терпит к себе такое отношение со стороны окружающих. Никто бы в здравом уме не решил бы жить в побитой жизнью однушке, с вечно пьяными соседями и бесконечными потоками сплетен. Не на такое рассчитывала НинНин, когда соглашалась переехать в чужую страну ради перспективной работы в новой компании и лучшей жизни. С Санзу они были знакомы относительно давно. Несмотря на собственные убеждения по поводу социальной дистанции, НинНин первой заговорила с Харучиё. Они не были идеальными собеседниками, порой тишина преобладала в их общении, но никого из них она не напрягала. Так уж вышло, что про Эмель Хорушиму, НинНин узнала ещё в самом начале их неловкого общения, когда она одиноко сидела на скамейке возле чужого подъезда и безостановочно рыдала. Харучиё был обеспокоенным и угрюмым, а НинНин была слишком заботливой и разговорчивой, для человека которому только что разбили сердце. Их связь была особенной, вовсе не «мы спим друг с другом каждый раз, когда нам хуёво», разговоры помогали намного больше, чем простая ёбля, в процессе которой удовлетворялось, разве что только тело. Ни один из знакомых Санзу не поверил бы вам, скажи вы, что Харучиё после эмоционально и физически тяжелых дней обсуждает всякое жизненное дерьмо с какой-то проституткой из соседнего дома. Но как бы это не выглядело со стороны, Санзу в присутвии НинНин мог спокойно дышать. Слушая её глупые рассказы о младшем брате, который остался жить в Китае, он поначалу хотел придушить её на месте, ибо слишком печально было вспоминать о собственной семье, но быстро привык к тому, что эта девушка была полна стремления выбраться из всего этого дерьма, не смотря на свой социальный статус. — что ты думаешь на счёт смерти? — как-то неожиданно спросила НинНин, когда они докуривали одну сигарету на двоих. Вовсе не потому что это «романтично» Просто за честную смену НинНин не заплатил один жирный и наглый мужик — такое тоже случается. — мне без разницы. — пожал плечами Санзу. Он не так часто задумывался о смерти, которая, скорее всего была не за горами. Слишком безрассудно было бы думать, что он останется целым и невредимым после всего того, что принял накануне в попытках заглушить внутренний голос. — ты прав. Как мы можем переживать за то, чего не можем изменить? — как-то смущённо улыбнулась девушка. — но. было бы глупо закончить всё вот так, не находишь? О да. Она имела в виду «глупо закончить жизнь никем, умирая то ли от переизбытка наркоты, то ли от глубокого пореза, полученного во время одного из спецопераций Майки». Но какая тогда причина была бы достойной? Достойная смерть… Это когда спасаешь принцессу из сказок от дракона и умираешь с улыбкой на лице? — лучше умереть от старости, да НинНин? — закатил глаза Харучиё, из-за чего получил ощутимый толчок в плечо. — ты пиздец скучный, Санзу. — запрокидывая голову к небу, сказала девушка. Сегодня над Токио блестящим ковром расстелались далёкие звёзды. — можешь смеяться, но я верю в то, что проживу далеко не одну жизнь. Возможно, у нас их 9 или 10, может 20? — задумчиво произнесла девушка, получая в ответ насмешливое: «ага, а еще мы живем и работаем для того, чтобы в будущем во время инопланетного нападения нас расстреляли эти зелёные ублюдки и жили потом на земле на всём готовеньком.» — в такие моменты, я обычно думаю, что мне лет десять, а никак не двадцать пять. Тебе, судя по твоим суждениям о инопланетянах, тоже не больше десяти, — Сегодня Харучиё впервые узнаёт о возрасте НинНин. Возможно она упоминала об этом и раньше, но Санзу более чем уверен, что даже сегодняшний разговор не сохранится у него в памяти. — это наверно странно рассуждать о таком с тобой, да? Я боюсь всего этого, а ты к сожалению единственный, кто не смотрит на меня как на подстилку, в этом городе. — тяжёлый вздох. Ну вот опять Санзу станет её спасательной жилеткой, которая молча выслушает её, а позже вернётся домой и напьётся в хлам. — у меня слишком много мыслей, которые уже не помещаются в голове. понимаешь? Я чувствую что моя душа что-то намного большее, чем просто тело которое со временем меня покинет. Когда я умру… Мой поток мыслей, мои идеи, воспоминания, рассуждения и мечты, они ведь не могут просто так исчезнуть, правда? — она глупо улыбается и смотрит прямо в душу. Настолько невинных глаз, Санзу в своей жизни практически не видел. Он уже ощущал подобные чувства однажды, когда сидел на чужом подоконнике и ждал, смотря на человека который, как ему кажется сейчас, был для него целой вселенной. И от этого взгляда почему-то хочется убежать. Возможно чувственно поцеловать, а потом уже позорно сбежать. — а что, если мы действительно начнём новую жизнь после смерти? ха-ха, по правде говоря, я бы с удовольствием забыла бы свою прошлую жизнь, и даже про мелкого. Ну правда, моему младшему брату всего девять, а он документалки про вторую мировую смотрит. — на этих словах её взгляд опустился в пол, а улыбка медленно сползла с лица. — я постоянно на работе была, а денег всё равно не хватало. Папа тоже работал на нескольких работах и чаще всего не появлялся дома. Возможно, он кого-то себе нашёл. Я не осуждаю. — достав последнюю сигарету из пиджака Санзу, она аккуратно поднесла её к зажигалке, после чего спешно продолжила, — дедушка был единственным, кто уделял ему внимания. Так уж получилось, что он человек старой закалки, к тому же в возрасте, кроме документалок про войну и разных новостей из старых газет, больше ничего не воспринимал. После его смерти, нам всем было тяжело. Я вскоре уехала и… блядь… его глаза были такими грустными, когда он увидел дедушку мёртвым. Помню, он тогда, часами смотрел одну и ту же кассету, после чего бежал рассказывать мне что-то о русско-немецком договоре, как ни в чём не бывало. Он заплакал только тогда, когда я уложила его спать. До сих пор не могу забыть его заплаканных глаз и миниатюрных рук, что обнимали энциклопедию, купленную дедушкой на его последние деньги, которые он выкроил из пенсии — девушка быстро захлопала глазами, пытаясь сдержать слёзы. — работа уборщицы не приносит такого дохода, чтобы прокормить братишку и отправить денег на лечение отцу. Это единственный выход. Других нет, понимаешь? Санзу кивает. Впервые за всё их знакомство, он её слушает. Ему ли не знать о безвыходных ситуациях? — Единственный, но далеко не самый лучший вариант, и ты это знаешь. Но если честно, я не хочу, чтобы для нас всё закончилось вот так.***
Ранним утром, ближе к пяти часам, Санзу подрывается с кровати и в панике таращится в окно. Звуки сирены не утихали довольно долго, и Харучиё, честно говоря думал, что всё это ему приснилось. Пламя в соседнем доме распространилось довольно быстро, учитывая то, как поздно кто-то додумался дозвониться до пожарного участка. Но когда красные машины пожарных всё же подобрались к дому и принялись тушить необъятное пламя, Харучиё приходит в себя и вылетает из собственной квартиры как ошпаренный. Утреннее, светлое от дыма и огня небо вдохновляет многих художников на создание потрясающих пейзажей и душераздирающих стихов от выдающихся (и не очень) поэтов. Кто-то любит медитировать с утра, а кто-то поспать подольше. Санзу ни к одной из этих категорий не относился. Предпочитая курить по утрам и прожигать взглядом квартиру бесячего соседа живущего напротив, Харучиё даже подумать не мог, что когда-то эту квартиру прожгут не только взглядом. Из дымящегося здания слышались крики пожарных. Похоже что все жители дома уже покинули помещение, вот только… беспокойство не спешило покидать парня. Знакомой пепельной макушки НинНин нигде не было видно. Подбежав к стоящей в нескольких шагах женщине, Санзу принялся спешно расспрашивать её о НинНин, что тоже жила в этом доме. Недовольство этой женщины можно было заметить даже невооружённым взглядом. На периферии сознания, он понимает её чёткое «только такой сброд как ты об этой шлюхе и волнуется», прежде чем осознать горькую правду — её больше нет. Люди злые. Злые и беспощадные. Они готовы вгрызаться тебе в глотку, даже если ты ничего им не сделал. Люди зачастую непредсказуемые, как и любовь, им не нужно особой причины чтобы быть такими. Будь то плохая погода, длительная бессонница или пролитый кофе на новую блузку — они могут ненавидеть тебя вне зависимости от того, как прошёл их день. И Санзу это понял давно, но привыкнуть никак не смог. Он теряется разве что на минуту, после чего медленно, будто у него за спиной полная телега вещей, плетётся обратно домой, пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли. Свою любовь он убил ещё тогда, когда сделал ей больно. Желать любви и внимания к себе — не преступление, но Санзу не мог дать ей ничего взамен, а может и вовсе не хотел. Он никогда не видел её проявления, никогда не умел её принимать, не смотря на то, что мечтал быть важным и просто любимым. Любовь выводит человека из себя и делает его другим. Любовь коварна и непредсказуема, особенно когда мы готовы на всё, ради того самого человека. Любовь равняется смерти, участь которой никак не избежать. Подгорелая рука НинНин, что печально свисала с кушетки скорой помощи, надёжно запечатлелась в памяти у Харучиё. Они виделись всего лишь два дня назад, но как оказалось, это была их последняя встреча. И Санзу, хоть и чувствует внутри себя вселенскую пустоту и шторм из коктейля разных бушующих чувств, всё же не винит себя в том, что не грустит по-настоящему. Делая глубокий вздох, Харучиё решается представить себе иную картину, где последним разговором был бы тот самый разговор возле её дома, а человеком, которого он больше никогда не увидит, была бы она — Эмель. И если быть честным, то эта ситуация вызывает в нём намного больше отрицательных чувств, чем должна была. Он заваривает себе крепкий кофе и садится за стол. На часах шесть утра и Санзу наконец прислушивается к себе. Поднимая в воздух дрожащую то ли от мета, то ли от волнения, руку, он признаётся в том, что больше всех на свете сейчас ненавидит себя. Хватая с тумбочки пустой альбомный лист и ручку, которую вчера забросил в ящик в порыве злости, он быстро пишет что-то своим корявым почерком не останавливаясь ни на минуту. Предметы перед глазами плывут, но Санзу всё же удалось отыскать среди груды грязной одежды свой смартфон, которым он пользовался только для того, чтобы отвечать на звонки Манджиро и сверлить взглядом взаимно пустующую переписку с ней. Еще один из важнейших пороков Санзу — контроль. Он невнятно тычет на какие-то всплывающие уведомления и удовлетворённо вздыхает. Он всегда рядом, даже тогда, когда это не требуется. Он рядом лишь потому, что это кажется правильным. И впервые за всю свою недолго прожитую жизнь Санзу сожалеет о том, что получил намного большее — чем заслуживает.***
— Rob, I think it’s one of the best way to kick the bucket. — громко, будто привлекая к себе внимание, говорит парень с кудрявыми волосами своему приятелю. — Goddamnit, you wanna kill her with a look, Tyler? Nah, I'm good. — более спокойно отвечает низкий брюнет и по совместительству, один из моих новых одноклассников. Школьный двор как всегда полон шума и надоедливых людей, которые спокойно могли бы пройти мимо, но всё же предпочитают задеть тебя плечом. Эти два оболтуса перешли к нам в начале последнего, мать твою, учебного года. Недалеко от нашей школы есть неплохая школа с обучением на английском языке, так в чём прикол определять своих детей в обычную японскую школу, если они даже поздороваться на местном нормально не могут. В выпускном классе нагрузки куда больше, этим парням, что всматриваются в табличку с названием школы, явно будет не сладко. — я немного задержался. Всё в порядке? — запыхавшийся Кио с презрением осматривает стоящих поодаль одноклассников. Сегодня мы опять возвращаемся домой вдвоём, как когда-то с Хироми. Я пыталась отговорить Ёсикаву от этой идеи, но он упёрся и даже не выслушал меня. — нормально. — эм, тогда… Давай отойдем ладно? — смущённо протараторил Ёсикава и двинулся вниз по склону, на котором находился двор школы. — они не комфортные, да? — спустя минуту гробовой тишины, Кио всё же попытался начать диалог. — скорее да чем нет. Они не местные, я не могу судить строго. — я пожала плечами и достала из рюкзака сок, который успела отвоевать у ворчливого повара на перемене в столовой. — мне показалось, они неплохо так говорят на японском, временами… — поймав на себе мой заинтересованный взгляд, Кио тут же поспешил продолжить. — ну знаешь, я пересёкся с ними сегодня утром. Они между прочим спрашивали про тебя. — про меня? Зачем им это? — кажется у одного из них есть твой номер. Они попросили передать тебе, чтобы ты ответила на смс. — с облегчением, будто бы хранил великую тайну, выдохнул Кио. — аура у них какая-то странная, но с тем, что ты не отвечаешь на смс, я соглашусь. — театрально закатывает глаза парень. — мне не приходило никаких сообщений. — конечно, у тебя почти все чаты на беззвучном стоят, кроме диалога с ним. А ведь я тебе пишу каждый день в отличии от… — Кио, я не желаю об этом говорить, если тебя так волнует сохранность моих сообщений, то на, — я передаю ему телефон, в котором открыт наш чат. — никаких новых смс от тебя я не получала. — прости. Мы, давно просто так не говорили и… Я дурак, да? — усмехается парень и опускает голову вниз, рассматривая серые камни под ногами. — всё в порядке. — почему ты не отрицаешь то, что я дурак? — тут же меняется в лице Кио. Временами его драматичность меня слишком удивляла. В прошлом я помню его совсем другим. — а нужно? — ладно, я всё ещё чувствую себя немного виноватым. Могу ли я загладить свою вину позвав тебя посмотреть со мной фильм? — с надеждой обращается ко мне Кио — эй, ну только не отворачивайся! Ты ведь знаешь, что у меня никогда не было настоящих друзей, с которыми я мог бы вести себя так, как мне хочется. К тому же не каждый друг захочет смотреть с тобой «зелёную милю», а я не для того её искал по всему городу, чтобы она просто пылилась на полке. — считай, что я одна из тех друзей, которые не захотят смотреть с тобой зелёную милю. — усмехнулась я, за что получила подзатыльник. — а если я предложу зажигать под Дженнифер Лопес? «It's so ironic you're what I had pictured you to be. But there are facts in our lives. We can never changе. Just tell me that you understand and feel the same. This perfect romance that I've created in my mind.» — громко пел Кио, пока я пыталась закрыть ему рот. — ну что, мои музыкальные способности и мелодичный голос переубедили тебя? — фу, ты будто мне в любви только что признался. — я сморщила лицо и ускорила шаг, в надежде отбиться от этого чокнутого. — если бы ты была им… — тихо произносит Кио, тут же озвучивая новое предложение намного громче — а тут мне в другую сторону. Раз уж моё божественное предложение посмотреть зелёную милю оказалось отстойным, я пожалуй пойду навещу бабушку в больницу. До встречи в понедельник, Эмель. — машет мне напоследок брюнет и быстро скрывается с моего поля зрения. Без него скучно и даже совсем чуть-чуть одиноко. Признать это было нелегко. Но так будет лучше. У нас последний год обучения, после которого я покину Японию, а Кио пойдёт работать в фирму своего меркантильного отца, что запрещает ему видеться с собственной бабушкой. Морально, я ещё не готова прощаться с этой страной и некоторыми людьми, но мама всё решила. Мы вернёмся в самое ненавистное мною место. Туда, где меня ждёт очередная неизвестность. А на тёмно-синем небе уже смеркаются дальние звёзды. Токио медленно, но так же неизбежно погружается в темноту. Говорят сегодня ночью будет дождь, возможно поэтому, я чувствую себя как-то неспокойно. Такие ночные прогулки обычно помогали мне справляться со сложностями, которые к сожалению, даже по возвращению домой — никуда не исчезали. Мне нравилось ощущать спокойную размеренную жизнь и представлять, что я главный герой этого сюжета. Сюжета под названием жизнь. Звуки машин успокаивали, но только тогда, когда они были значительно далеки от меня. В такие моменты, мне кажется, будто жизнь никогда и не останавливается. Возможно, для какого-нибудь среднестатистического мужчины с Нью-Дели этот день и есть последний, но точно не для нас с вами. Всё слишком привычно и любимо, чтобы быть исчерпаемым. Даже сейчас, я придаю слишком много значения сигналам машин. Моё сердце как бешеное стучит где-то в груди, пока я пытаюсь нащупать в кармане телефон. Это мог бы быть Шон, потому что в последнее время я искренне боялась его звонков, но нет… Знакомая мелодия звучит как приговор. Это Санзу. Санзу с которым я общалась, казалось бы не так давно, но будто в прошлой жизни. Санзу, звонка которого я так боялась, но ждала. — да, слушаю. — я стараюсь звучать уверенно для того, чтобы не выдать внутреннее волнение. Он прекрасно знает, как действует на меня, но лишний раз уверять его в этом не надо. — привет. — тихий голос завладел моим сознанием и беспроводными наушниками. — привет. Давно не говорили. — я останавливаюсь и идти дальше не решаюсь. Сев на грязный бордюр, я просто молюсь богу, чтобы машины проезжали как можно тише и дальше. — и ещё долго не поговорим. — так же, еле слышно произносит Харучиё. — удобно, на бордюре сидеть? — и я как-то резко отрываю взгляд от пола. Небо всё такое же тёмное и слегка облачное. В нескольких метрах от меня на скорости пролетают машины, которые кажется куда-то спешат. Жизнь для них продолжается. — где? — тебе это знать необязательно. — послышались звуки какого-то копошения. — Я просто скучал по твоему голосу. Договори со мной и можешь обо всём забыть. — легко тебе говорить. Думаешь, я забуду? — я бы этого не хотел. Но ты ведь продолжишь винить во всём меня, верно? — и на самом деле, это так абсурдно. Все эти проблемы на протяжении года, все они были связаны с появлением Харучиё в моей жизни. Скорее всего, это та самая нудная глава, в которой не происходит ровным счётом ничего, но она, почему-то, слишком важна и кардинально поменяет жизнь главного героя. — говори что хотел. — да, так будет лучше. — у нас с тобой никогда бы не получилось стать кем-то большими, чем просто теми двумя несчастными подростками, что мы были друг у друга. У нас не было этого навсегда, но я подумал, что должен поблагодарить тебя за это. — навсегда — звучало бы слишком слащаво и никапельки не правдоподобно. Мы оба это понимали. Мы оба этого не желали. — за «это»? — за то, что опоздала. Тогда, в начале года. Если бы мы не столкнулись, всё могло бы быть по-другому. — всё было бы гораздо лучше. спасибо, что напомнил, Санзу. — я как-то печально ухмыляюсь. Клянусь, был бы он сейчас где-нибудь рядом, сто процентов увидел бы мою едва заметную улыбку. Кажется мы дошли до финиша, так и не дойдя до старта. Вот так просто, как я себе ни раз представляла. — надеюсь, что самыми худшими событиями в твоей жизни будут дни проведённые со мной. — я поверю в справедливость, если это будет так. — последний разговор. Еще несколько взмахов ресницами, и этот телефонный разговор станет очередным воспоминанием. — Моё сердце сейчас стучит слишком быстро, а я даже ничего принимал. — Санзу рад, что эту его слабую улыбку, видит сейчас только ночная темнота. — я чуть позже отправлю тебе смс, обещай не игнорировать его. — серьёзно говорит Санзу и от этого его голоса, у меня непроизвольно пошли мурашки по всему телу. — я бы не поднимала тогда трубку, Харучиё. — ты права. — всё та же тишина. Ещё одна неизвестность, которая пугает меня. Настал тот самый день, когда мы расстаёмся. Навсегда. Единственное «навсегда», которое у нас есть. И если честно, то ощущается это навсегда как-то болезненно, будто у меня лёгкие вот-вот откажут. — тогда, береги себя и — пауза. — подумай перед тем, как начать общаться с теми иностранцами. Думаю, он тебе еще ни раз напишет. — на зло тебе буду с ним общаться. — слишком весело, для нашей то ситуации выдаю я. Мысли о том, как Харучиё узнал о сообщениях отходят на второй план. — не будешь, ты не такая. — я знаю. — в конце концов, я действительно выгляжу как самая настоящая главная героиня, сидящая на бордюре и плачущая из-за телефонного разговора. Когда я мечтала о свободе и прекрасных днях без Санзу, я не представляла, что буду прощаться именно так. Слащаво. — тогда… — тихо, совсем тихо, произнёс тот, кто с шумом изменил мой прежний мир. Санзу в последний раз смотрит на человека, которого ему впервые не хотелось бы потерять. Она всего через дорогу, так близко, но одновременно слишком далеко. — спасибо, что была моим всем, Эмель Хорушима. — И до встречи в следующей жизни. — так и остаётся несказанным. Слишком много слов, объяснений, вопросов и признаний умирают вместе с ним. Звонок обрывается. Идут гудки.***
В клубе душно и скучно, зато в духе крутых фильмов про гангстеров, Майки такое одобряет. Раньше вообще, всё кроме Майки казалось ему просто белым шумом, таким далёким и ненужным. Сейчас же, кажется, этот белый шум преобладает в небольшой черепушки Санзу, ну или всему виной клубная музыка, да. Набрав последнее сообщение на своём телефоне, Санзу двигается в глубь толпы, прямо к вип зоне. В вип зоне Харучиё встречает Ран, одетый как обычно, словно модель с обложки. Высокие берцы и чёрный чокер так и привлекают к себе внимание. Он лишь на секунду колеблется заглядывая Санзу в глаза, после чего шёпот мелодичного голоса заполняет его разум и подкосившиеся ноги, еле ведут Харучиё к цели. Его карманы непривычно пусты, прямо подстать его мыслям. Манджиро удобно устроившись на кожаном диване разговаривал о чём-то с возбуждённым Риндо. Кажется, сегодня их ожидают хорошие новости. При виде розововолосого парня диалоги стихают. Сано широко улыбается и предлагает перед делом присоединится и выпить по стаканчику. Они часто проделывали это в данном баре. — нуу, почему же ты не пьёшь с нами? — Манджиро попытался сделать максимально грустное лицо, за что получил смешок со стороны сидящего у кальяна Риндо. — я пытаюсь исправиться, вы знаете. — отнекивается Санзу и продолжает рассматривать запоминающийся интерьер комнаты. Всё здесь слишком тёмное и одновременно пошлое. Харучиё раньше этого не замечал, но сейчас у него кружится голова. — эй, это из-за твоей девушки? Достойно! — как знать. — врёт. Санзу нагло врёт. Он просто не мог выкинуть из головы диалог Риндо с неизвестным, который после сегодняшней странной встречи с Раном, приобрела совсем другой смысл. Харучиё никогда не славился честностью, поэтому подслушать чей-то телефонный разговор — для него обыденность. К тому же, не каждый день узнаешь, что ты для кого-то серьёзная помеха. — ничего не знаю, нас ждёт великое дело. Ты ведь взял то, что я просил? — Харучиё уверенно кивает, на что Майки повторно расплывается в улыбке и всё же уговаривает парня выпить. Сквозь внезапное, но дикое желание выблевать всё выпитое прямо на дорогой стол заведения, Санзу слышит несколько стуков об стол. И честно говоря, нужно было лучше запоминать информацию о своём напарнике, ибо Риндо проебался и забыл, что Санзу знал азбуку морзе с самого детства, когда думал, что хоть кто-то придёт к нему на помощь в моменты избиения. Но когда послышались стуки, было уже поздно. Санзу с тяжёлой головой прикрыл глаза или кажется, приложился головой об стену. Если люди говорят правду, и фраза «ты боишься умирать потому, что жалеешь, что многого не успел» правдива, то да, Санзу многое не успел, он много чего еще не сделал.<<we will definitely return to this story, only in the guise of other people>>
Когда свет всё же доходит до глаз Санзу, он об этом быстро жалеет. Лучше бы они его убили сразу. Без всяких мозгоебаний. Риндо стоит в середине комнаты и кажется, ему так вполне комфортно. Он определённо чувствует власть, которая у него сейчас есть. Риндо был из тех, кто ставил людей в неудобное положение, чтобы узнать, насколько хорошо они умели выкручиваться из ситуации. Жизни людей были для него забавой, подобно тёмному жнецу, он безжалостно отбирал души людей одним только своим ударом. И если хладнокровие и жестокость — это то, что от них требует их профессия, то Риндо справлятся с этим лучше всех. Санзу связан на стуле, что в данной ситуации отвечает хотя бы на один вопрос. Риндо его предал. — и что ты собираешься с этим делать? — голос розововолосого хрипит, кажется, они нехило так его накачали. Риндо пожимает плечами. они ничего друг другу не обещали. Глупо было бы сейчас обвинять друг друга в чём-то. Хайтани делает на это упор. Они не друзья и даже не приятели. Никогда ими не были. — знаешь, Санзу, мы ведь с тобой знакомы давно, ты должен был ожидать чего-то такого. — его речь разбавляли звуки капель, падающих с потолка. Дежавю, не иначе. — мы с Раном в этой сфере с самого детства. Грязные испорченные тела, дешёвые бордели, кровь и мигалки полицейских машин. Мне было семь, когда я впервые серьёзно испугался за свою жизнь и одиннадцать, когда впервые согрешил. — начал своё пояснение Риндо. — Его жилистые руки трогали меня везде. Мне было страшно. Страшно и мерзко. Надругаться над одиннадцатилетним мальчишкой — это всё, на что он был способен. — резко продолжил Хайтани. — Позже, я узнал, что он родом из Германии. Ему двадцать восемь и он сын владельца «gestapo» того самого клуба. — Санзу решил промолчать и дать этому выродку выговориться, он прекрасно знал, к чему ведёт Риндо. — теперь, мой дорогой Санзу, этот клуб принадлежит Манджиро. Я был безумно счастлив, когда узнал, что Сано жестоко расправился с этими двумя и присвоил бар себе. В ту ночь, когда расчлененные тела нашли недалеко от Синдзюку, Майки признался мне. Он сказал, что сделал это ради нас с Раном. Сказал, что ценит наши пожертвования сделанные для общего дела. А потом появляешься ты, весь такой бедный, за то дохуя амбициозный. Противный настолько, что Майки доверил тебе ключи от склада. Скажи Санзу, какого чёрта ты среди нас забыл? — перешёл на крик Риндо. — ведёшь себя как обиженный жизнью мальчик, Хайтани. — Харучиё сплёвывает вязкую слюну прямо себе под ноги. — да… ты дерьмовый слушатель. — Риндо подходит впритык и прикладывает нож прямо к горлу Санзу. — с самого начала это было моё место. моё и Рана, какого хуя ты появился? — шипит Риндо, надавливая на горло Харучиё всё сильнее. — не находишь это несправедливым, просто взять и придти на всё готовенькое? — справедливости вообще не существует, малыш Рин — измученно улыбается парень. — в таком случае… я рискну и возьму на себя роль палача. Хотя, таковой она будет только для тебя. Для нас с Раном это будет пиком возможностей. — херня, а не план, Риндо. — ты долгое время был верен Майки, но согласись, я оказался гораздо умнее. Весь этот план с девчонкой. Тебе ведь понравилось, там, на свидании? Даже в своих мечтах, я не мог себе представить, как ты собственноручно избавишься от себя. — выдыхает Риндо и безумно улыбается. Кажется в этом помещении слишком много психов. — у нас тогда было важное собрание, на которое ты удачно не пришёл. Я честно всё рассказал. Мы ведь еще молоды, ходить на свидания это норма… — задумчиво произнёс Хайтани младший. — но ты был т-а-а-к слеп, что это стало мне только на руку. Все эти слова Майки, в которых ты якобы хорошо отзываешься об Эмель, мои предложения сводить её на свидание и твои счастливые глаза… — ты пиздец какая крыса, Риндо. — рычит связанный парень. — не я один, дорогой Санзу. Майки давно заметил твою непригодность. — помедлил Риндо. — а как ты поверил в наш спектакль!!! — мерзкие смешки эхом отдавались от стен. — когда ты использовал Акиру, чтобы устроить шоу своей подружке и убить Ясухиро… — по кошачьи улыбнулся Хайтани. — ты ведь даже не знал, что Акира наш человек. Наш!!! — всё так же громко и безумно. Этим Риндо с Акирой схожи. — они с братом ненавидели друг друга с самого детства. Какая ещё кровная месть? Разве что… Шоу вышло действительно стóящим. На лице у Санзу непробиваемая маска безразличия, но в душе самый настоящий ураган. Ещё чуть-чуть и он убьёт этого смазливого придурка даже не моргнув и глазом. — ты так упрямо верил в то, что Акира враг идущий у тебя на поводу, было весело за этим наблюдать. Так или иначе, предателем был далеко не Ясухиро. Тебе интересно? Им был я. — легко признался Хайтани, будто каждый день сознаётся в предательстве. — Теперь это не имеет значения. Ты убил многих невиновных людей из-за своей несообразительности. Да ты даже не заметил, как убил сам себя. — нет! — злость переполняла Харучиё. — ты прекрасно, блядь, знаешь, что работа была для меня всем. Я всю свою жизнь потратил на вас с Майки! — Санзу сильно раскачался на стуле. Громкий шлепок раздался по всему помещению. — я тебе за это благодарен. Спасибо, что подарил нашему делу жизнь. — Риндо резким движением поднимает Харучиё с пола и с наслаждением вонзает нож прямо ему в грудь. Лезвие попадает чуть левее от сердца и сразу же окрашивает белую футболку в алый цвет. Хайтани долго не думает, сразу опускается на колени и подползает к Харучиё. Секунда и рука Риндо уже в кармане у истекающего кровью парня. Он быстро шарит по разным карманам и с каждой секундой его лицо всё больше и больше мрачнеет. — ключи у надёжного человека. А дубликат у Рана, он ему как раз пригодится. Ты проиграл, Риндо. — хрипит Санзу из последних сил. — я не доживу до этого момента, но надеюсь, что пистолет в твоей глотке будет смотреться не хуже, чем член того немца из клуба. Твой братик об этом позаботиться, малыш Рин. Всё, что успевает сделать Санзу, это в немом крике открыть рот и задуматься о справедливости этого мира***
— что за ерунду мы только что посмотрели? — закатывает глаза мама. — ты же знаешь, я не люблю фильмы с таким исходом. — и вновь косится на меня, потому что только что пришедшая я, растерянно хлопала глазами и пыталась вести себя как образцовая дочь. Ведь по возвращению в Колумбию, мне придётся жить одной. Я больше не хочу возвращаться в тот дом. — какой бы ты хотела для них финал, милая, м? — выжидающе смотрит Шон, после чего нежно гладит маму по голове. Зрелище не из приятных, но Шон делает это очень часто и слишком обыденно. Говорят, что можно привыкнуть к чему угодно, если часто этому подвергаться. Шон кажется довольно умным и сообразительным человеком. Очевидно эта фраза как раз ему и принадлежала. — ты знаешь. Я ожидала счастливый финал. — по-настоящему счастливых финалов не бывает. — подозрительно громко вздыхает Шон. Переводя взгляд на меня, он с вымученной улыбкой на лице подмигивает — конец — есть конец, всё что было до него — уже не так важно. Даже, если бы они успели сбежать в другую страну, это не стало бы счастливым концом. Для нас, зрителей которые видят только картинку в целом — возможно, для них самих — совсем нет. Умрут в один день, держась за руки? возможно это и есть их счастливый конец. Но каким бы они не показали нам завершение фильма, конец остаётся концом. Дальше не будет ничего. Поэтому просто отпусти эту историю. Мы всё же весело провели время вместе. — вставая с дивана он передаёт мне пульт от телевизора. — документалки смотреть не будем. — пытаюсь пошутить я. Скоро всё наладится. По-другому быть не должно. — у меня осталась бумажная работа. Оставляю вас с мамой наедине, пока это возможно. — радуешься, что я съезжаю от вас к папе? — это всего на неделю. В Колумбию всё-таки ты летишь не с ним. — всё та же хитрая улыбочка. Ладно, от Шона до сих пор тошно. — он тебе уже и ключи от квартиры передал? — взгляд скользит по дивану и останавливается на ключах, которые я несколько минут назад сжимала в своём кармане пытаясь не заплакать перед всеми. — типа того. — я смотрю на маму, которая впервые за всё это время искренне улыбается. Щурит свои глаза и тепло расплывается в улыбке. Я тоже поддаюсь моменту и улыбаюсь глазами, смотря на человека напротив. Я просто должна была увидеть её по-настоящему счастливой до того, как навсегда её покинуть. И больше никогда не возвращаться домой. <@akaasharuchi: в почтовом ящике несколько писем, открой их, они все от меня. — 20:06 <@akaasharuchi: надеюсь ты получила подарок, он был в конверте. Сушить цветы вновь было бы жаль. — 20:07 <@akaasharuchi: уже поздно, надеюсь ты спишь. До скорой встречи, котёнок! — 22:48 Даже если мы не в силах принять неизбежное, когда-то оно тихо и незаметно постигнет нас. И в мире, где для справедливости и второго шанса нет места — мы больше не сможем найти друг друга вновь. Возможно в других словах, закатах, запахах, пейзажах, ощущениях, телах и разумах — в других реальностях и душевных болях мы обретём друг друга вновь. Конец ли это? Определённо нет.<@akaasharuchi: можешь забыть о ней. — 22:52
>@tylerSMGH: это кто? — 00:09