***
— Ой… я что-то пропустил, да? – неловко посмеялся Чонин, смотря на друзей, которые, собственно, тоже думали, что что-то пропустили. — А куда Джисон делся? — Кхм, он поедет в другой машине, – ответил Хван и отвёл взгляд. — Я думал он с нами поедет… – бурчал Сынмин. — Пф, предатель. — Эмм, мы тогда уже можем ехать или ещё тут будем кого-то ждать? – поинтересовался Феликс. Отряд креветок практически в полном составе отправился в машину под счёт своего предводителя. Хван был рад, что никто пока что не стал задавать вопросов, потому что не смог бы на них ответить. Он бросил мельком взгляд на машину Чана, из которой выходил Со со словами «заправить-то я забыл…». Он видел лишь Минхо, сидящего с ближней ему стороны, который бездумно смотрел куда-то вверх. Его было жаль — он выглядел так, словно сидит в полицейской машине и направляется в участок для дальнейшего задержания. Это было немного комично, однако не было смешным. Чан был строг в делах с детьми относительно взрослых. И даже если этим взрослым является его лучший друг, то вряд ли он смилуется и будет мягче. Порой он был слишком строг и помешан на правильности. Обычно это было им выгодно, ведь они, в основном, шли чистым путём, но сейчас это стремление к правильности не будет столь благосклонно, как прежде. Очевидно, что Минхо он по большей части даже не будет слушать, а вот к Джисону он, скорее всего, прислушается. Так что остаётся лишь надеяться, что Хан не начнёт говорить какую-то чушь и скажет всё правильно. Хван уверен, что Джисон хороший и умный мальчик, что он не встанет против Ли. Хотя даже если всё и обернётся не лучшим образом, то значит так тому и быть, значит придётся с этим всем разбираться. Этого, конечно, не хотелось, но раз судьбой уготованы такие препятствия, значит их надо преодолеть. Но Минхо никогда не будет с этим согласен. Он не верит в судьбу или карму. Хёнджин находит это грустным в то время, как Минхо этого не ищет, чтобы находить. Сынмин, как и ожидалось, садится на переднее пассажирское сиденье, а Феликс и Чонин сзади. В салоне тихо, не считая всеобщего копошения и стука дождя о поверхность машины. Хван заводит машину и включает радио, которое ещё пока не начало терять связь, и есть возможность слышать музыку вперемешку с новостями. Однако какую-то только что начавшуюся незаурядную мелодию прерывает Чонин с вопросом о том, с кем уехал Джисон. Хёнджин убавил радио, чтобы не говорить слишком громко. — А, Джисон сейчас едет с Минхо, с которым вы уже знакомы, с Бан Чаном, который является, кстати, директором нашей школы, и с Со Чанбином,который также работает с нами, но уже математиком. — Хёнджин-хён, а Бан Чан это же полное имя, да?… – Чонину это имя было слишком знакомо. — Ну, если прям полностью, то он Бан Кристофер Чан. А что? — Хм. А я с ним знаком, получается… только он не говорил, что работает директором… да и то, что работает тоже не говорил… — Знаком? А как вы вообще познакомились-то? – Хёнджин был, мягко говоря, шокирован подобному заявлению от Чонина. Узнать, что сам Бан Чан знаком с ребёнком, с которым их вроде как ничего не объединяет, было странно. Но с другой стороны посредником мог быть Хан и тогда, вроде, всё складывается. Но почему тогда ни Сынмин, ни Феликс с ним не знакомы? Хотя разные бывают ситуации. — В интернете. Он мне написал давно уже, предложил познакомиться. А потом как-то и сдружились… ничего такого, в общем-то, – Чонин пожал плечами и продолжил смотреть в окно на тёмный и высокий лес, который был с обеих сторон от трассы. Из-за дождя он казался ещё более тёмным и загадочным. Эти высокие ели что-то напоминали Чонину, но он никак не мог вспомнить что именно. — Кстати, а раз школа, ну, почти полностью переформировывается по бумагам и тип того, то это как-то аукнется на нас же, да? – через минут пятнадцать тишины, перебиваемой тихим радио, спросил Сынмин. Хван обернулся на голос, сразу же столкнувшись с взглядом Кима, который неотрывно продолжал разглядывать учителя. — А ну… Чан мне писал, что сама учёба у вас начнётся только в октябре, а вы самые первые переехали прям. И в очень такой каверзный день на самом деле. Если бы вы завтра договорились бы приехать, то завтра вы бы и не приехали. Остальные учащиеся, скорее всего, с учётом всех изменений приедут может за несколько дней. Хотя там уж как Чан всё посчитает… А на счёт вас, то вы, ну… будете пока, просто, жить? Ну, если захотите остаться, а не вернуться домой. Если всё-же захотите остаться, то… мне будет не так скучно. Сейчас в кампусе очень мало людей. Кто-то в работе, а с кем-то мне, очевидно, не пообщаться толком. А вы классные ребята. Да и есть ещё один плюс… просто представьте: вы единственные дети во всём кампусе… – заворожённо начал Хёнджин, но был благополучно перебит Сынмином. — Если с первым всё понятно, то на счёт второго звучит так себе, знаешь. Как-то попедофильски даже. — Что?! Сынмин, ты чё несёшь-то?! Я о другом говорю! Что почти весь кампус только в вашем распоряжении. Вы сможете гулять по пустым коридорам и классам… даже ночью, когда там горят только аварийные лампы… это же так атмосферно… я в своё время столько мечтал о том, чтобы остаться во всей школе одному… знаете, на ночёвку… в средней школе нам удалось остаться в школе на ночь. Это было очень атмосферно… Мы тогда долго это планировали с другом. В течение недели потихоньку приносили какие-то вещи, а когда всё уже было принесено, в тот день было больше всего уроков. После последнего в тот день звонка мы не пошли переодеваться, а спрятались в туалете. Когда уже никого из учеников не было, мы перебрались в пустой класс и прятались там в шкафу, а когда и учителя все ушли, мы и вылезли. Ночью мы пошли кого-то вызывать… Пиковую Даму вроде? Да, скорее всего её. Так вот, стоим мы с одной еле светящийся свечой перед зеркалом, повторяем её имя… и тут туалет открывает охранник! Мы тогда так заорали, а после нас отправили домой. Позвонили родителям и… всё… на следующий день мы сидели в кабинете директора и писали объяснительную, которую даже не прочитали и, просто, начали на нас орать. А ведь мы были ещё детьми… всё это было большой шалостью ради эмоций и ощущений, а для них это было лишь полное пересечение всех правил и уставов, не послушание и сектантство. — Сектантство? Каким образом вообще? – не понимал Сынмин. — Ну, пожилой охранник застал двух, по его мнению, взрослых парней в похожей одежде в женском туалете с выключенным светом, и единственным источником этого самого света была красная свеча, так ещё и перед зеркалом. В принципе… его можно было понять. Но и нас можно было хотя-бы попытаться услышать. Хотя для начала дать возможность хоть что-то сказать. — Ладно, тогда понятно почему вы сектанты. — Так ещё и нас потом только так и называли учителя некоторые. И они же занижали оценки. А порой и вовсе гнобили… — Оу… — Да ладно тебе. Во всяком случае это была незабываемая в хорошем смысле ночь и неповторимые ощущения. И ни смотря ни на что, я не жалею. Не вижу смысла сожалеть о содеянном… однако тот друг, с которым мы и всё затеяли… он был других взглядов. Мы с ним сильно поссорились и перестали дружить. Он перевёлся в другую школу и больше я о нём ничего не слышал. — Но почему поссорились-то? Не ты же занижал оценки и гнобил его. Хотя, это наверное личное. Прости. — О чём ты? Да в этом нет ничего такого. Я давно отпустил эту ситуацию. Да и тебе я готов спокойно об этом рассказать, – улыбнулся Хёнджин. Сынмин же похлопал глазами и обернулся: Чонин и Феликс спали и, видимо, очень крепко. — Они уснули, когда мы ещё ехали в тишине. Под дождь же легче уснуть. Вот они и уснули. Пусть спят. — Хм. Ну ладно. Так… на чём ты остановился-то?… — Ах да. Он был других взглядов на мир и людей. Он жалел о той ночи. Начал обвинять меня, хотя мы это вместе придумали, и он мог спокойно отказаться в любое время. Сделал из меня козла отпущения. Начал всех уверять в том, что это я его заставил. Начал нести какую-то чушь о том, что я на самом деле сектант и так далее, а его я одурманил, и вообще он изначально был против. Ему никто не поверил, потому что он сам путался в своей лжи. Через месяц он перевёлся. К тому времени все уже и забыли обо всём. — Прости, но этот парень был полным идиотом. — В какой-то степени… – Хёнджин пожал плечами и столкнулся взглядом с Сынмином, который всем своим видом требовал разъяснения такой точки зрения. Это было желание узнать причину и понять Хвана. — Ну, он был заложником своих чувств. Да и я предпочитаю не записывать людей в одну категорию. Люди же слишком разносторонние, чтобы быть только плохим или только хорошим. — Знаешь, никогда бы не подумал, что ты таких взглядов. Просто, ну, ты выглядишь несколько беззаботным и весёлым парнем, которому это всё, ну… просто не интересно. Но ты прям… широко мыслишь… при этом очень красиво. Я… – Сынмин вдруг запнулся, решив обдумать свои слова. — Приятно удивлён. Да… кстати, я, знаешь ли, редко делаю комплименты. Так что раз я тебя похвалил, значит ты хорош. Но не зазнавайся. — Ох, какая честь, Ким Сынмин. Благодарю Вас,– Хёнджин сложил ладони и немного повернувшись в сторону Кима поклонился с закрытыми глазами. — За дорогой смотри, идиот! Может это и автомат, но на дорогу то смотри! И забудь, что я до этого говорил. Ты полнейший идиот. Который просто красиво говорит. — Ну хоть что-то, – Хёнджин драматично стёр несуществующую слезу. — Так что там на счёт того, что с нами сейчас будет по приезде? – напомнил ему Ким о начальном вопросе. — А ну… я проведу вам экскурсию и… вряд ли мы всё успеем пройти, так что пойдём на ужин, а потом и закончим экскурсию. А на счёт распорядка дня в принципе, то… только приём пищи в установленное время, а в остальное время вы свободны. Сейчас в кампусе без нас двадцать четыре человека. Некоторые скоро уедут в город и приедут только за несколько дней до начала заезда детей. Ну, как-то так. Кстати, а ты-то как? Домой поедешь или останешься? — Так ты же говорил, что тебе грустно будет без нас, так что уж я-то точно остаюсь. А эти, – Сынмин кивнул головой на двух спящих позади них. — Скорее всего тоже. Джисон точно останется.***
В машине на несколько мгновений повисла тишина, которая, казалось, длилась совсем не несколько мгновений. — Кхм… я заметил, что ты плакал и… прости меня. Из-за меня у тебя проблемы. — Что? Джисон, но ты не виноват в этом. Это я первый начал шутить. Здесь и моя вина. Нам не стоило этим заниматься.Я хоть и взрослый, но повёл себя совсем не так. Ты ещё ребёнок, у которого хлещут гормоны. — Хён, я уже не ребёнок! — Да-да, конечно. Раз ты себя хочешь идентифицировать как взрослого, то поступим как взрослые. Мы просто забудем об произошедшем. Но перед этим я скажу, что сожалею об этом и хочу извиниться. Я пойму, если ты не примешь моих извинений, однако надеюсь, что мы найдём компромисс, – Минхо смотрел на свои колени, на которых лежали напряжённые ладони. Они периодически несильно вздрагивали. Минхо несколько раз поднимал глаза и смотрел влево, видя рядом с собой Чана, который смотрел куда-то вперёд, а за ним Джисона, который нервно теребил рукава своего худи, но при этом неотрывно смотрел на Минхо. Его взгляд не был наполнен злобой или обидой, в его взгляде виднелось что-то не такоетёмное, а что-то светлое и грустное с примесью горечи и сожаления скорее в настоящем, чем о прошлом. И всё-таки Минхо был прав, что Джисон хороший человек. Однако Ли быстро возвращал взгляд к своим рукам, боясь столкнуться со взглядом, с которым хотелось столкнуться ещё раз. — Хён… я не держу на тебя зла и не обижаюсь… если ты хочешь забыть об этом, то ладно. Но извинения я твои не приму, – Минхо вновь резко метнулся глазами к Джисону. Он сказал, что не держит зла и не обижается, но не хочет принимать извинения? Неужели он всё-же ошибся на счёт Хана. Хотя может он хочет какой-то компенсации? Тогда всё хорошо. Но что если он просто не хочет прощать Минхо? — Прозвучало как-то не очень, но да. Я не собираюсь принимать извинения от человека, который не должен извиняться. То, что произошло, не было ошибкой. Я не считаю тебя виноватым. В моём виденье ситуации ты не виноват, поэтому твои извинения неуместны. Это скорее мне надо извиняться- — Нет! Уж кто-кто, но ты не должен извиняться. Давай лучше сойдёмся на том, что никто не виноват и просто забудем, – Минхо просто не мог даже заставить себя считать Джисона хоть в чём-то виновным. И всё-таки он не ошибался на его счёт. — Договорились? – Джисон тепло улыбнулся и протянул руку с выставленным мизинцем. Минхо был удивлён такому жесту и, кивнув, также протянул руку с выставленным мизинцем. Коснувшись руки Джисона, Минхо почувствовал тепло где-то внутри, однако рукой он чувствовал лишь контрастирующий с его горячей кожей холодную, почти ледяную кожу Джисона. — Честно говоря, не ожидал, что всё пройдёт так… мягко… – прокашлялся Чан. — Я вообще вахуе сижу, о чём ты? – нервно посмеялся Чанбин, который пришёл в самом начале их разговора. — Не знаю, что ты скажешь Чан, но по-моему нам не стоило гнать на Минхо вообще. — В какой-то степени соглашусь с тобой. Это, конечно, хорошо, что вы оба спокойно решили забыть о произошедшем, однако хочу напомнить, что ваши отношения ещё могут быть дружескими, но не более. Вы являетесь преподавателем и его учеником, а следовательно подобных связей быть не должно. Вы можете спокойно поддерживать общение, но повторение этого не допустимо. Надеюсь, вы оба это хорошо поняли. Если это повторится, то у вас обоих будут проблемы. Разумеется, Минхо достанется в разы больше. Надеюсь, Джисон ты всё ещё хороший человек, который не желает зла другим. Если ты как-то и сможешь из этого выкрутиться, то Минхо явно не сможет. Так что даже не смей предполагать, что всё обойдётся подобным разговором. Вы оба моих друга, но в первую очередь вы учитель и ученик, повторюсь. И во всяком случае, может, это и не моё дело, но Джисон ты и так состоишь в отношениях и это как-то- — Что? Чан-хён, ты сейчас о чём? Я не состою ни в каких отношениях. С кем я по твоему встречаюсь? — Но разве вы с Сынмином не… — Что? – Джисон похлопал глазами, не понимая с чего они это вообще взяли. — Мы с ним лучшие друзья просто. — Чёрт, да не пизди уж. Встречаетесь и встречаетесь. Ну и ладно, – ворвался Минхо. — Сам не пизди. Мы meilleurs amis с ним. — Ага, amis с привелегиями. Ну да, конечно, – саркастично ухмыльнулся Ли. — Ну… типа того на самом деле… — Мне кажется, что я что-то пропустил… – сказал Чан, смотря сквозь пространство. — Не ты один…– кивнул Чанбин. Минхо правда думал, что Джисон умный парень, но сейчас, как оказалось, он ещё и полный идиот. Он не понимал насколько нужно быть слепым, чтобы не заметить, что Ким тоже в него влюблён. Всем же очевидно, что их чувства взаимны. Но только не для Джисона. Минхо вдруг осознаёт истинные намерения Джисона, когда он решился зайти даже дальше сидения на коленях. Он, определённо, хотел вызвать ревность и проверить наличие чувств у Кима. Но это как-то слишком жестоко по отношению к Киму. Не то чтобы Минхо ему сильно эмпатирует, но он понимает, что это слишком. Однако это дела Джисона, а не Минхо.