По дороге в рай

      Когда Эрвин вышел из старого здания школы, было уже темно. Охранник хмуро смотрел ему вслед — молодой учитель часто засиживался допоздна, вызывая его недовольство. Эрвин медленно шёл к покосившимся воротам, чувствуя, как тот прожигал его спину взглядом. Заставить идти быстрей Эрвина не мог ни этот взгляд, ни мелко моросящий дождь, ни пронзительный ветер. Запахнув плотней пальто и подняв воротник, он вышел за ворота и повернул налево — этот путь домой был длинней. Спешить было некуда. И не к кому. Родители умерли, близкий друг погиб, а девушка ушла к его приятелю, правда, уже бывшему. А раз дома всё равно никто не ждёт, то какой смысл торопиться?              Эрвин шёл, глядя на опавшую листву, выделявшуюся яркими пятнами на мокром асфальте, жалея, что не может остаться в школе, погрузившись в работу, окончательно забыв обо всём. Он не считал, что одиночество тяготило его. Оно давным-давно плотно вошло в его жизнь, стало её частью, просто… Громкий сигнал проезжавших мимо машин вырвал Эрвина из мыслей. Дождь усиливался, ветер всё сильней трепал полы пальто. Пожалев, что забыл зонт, Эрвин всё же ускорил шаг — домой не хотелось, но заболеть, вымокнув до нитки, не хотелось ещё больше. Свернув в переулок, сокращая дорогу, он с досадой подумал, что сегодня остался без привычного кофе, который покупал каждый вечер по пути домой. Свои привычки менять Эрвин не любил. Оправившись после очередного потрясения, причиной которого стал уход девушки, он решил, что неожиданностей с него хватит, поэтому постепенно его жизнь стала лишь чередой предсказуемых событий: будь то поход на работу, в спортзал или кафетерий.              — Да чтоб тебя!              Лужа, в которую наступил Эрвин, оказалась слишком глубокой — нога по щиколотку опустилась в холодную воду и теперь она неприятно хлюпала в ботинке. Стараясь не ступать этой ногой, он свернул в узкий проход между домами, вставая под навес. В этот момент раздались оглушительные раскаты грома, где-то вдалеке завыла сигнализация. Эрвин снял ботинок, стянул мокрый носок, выжал его и сунул в карман; оперевшись о стену, с которой сыпалась штукатурка, он вылил воду из ботинка. Сигнализация замолчала. Завязывая шнурки, Эрвину почудилось, что заскулил щенок. Он повернул голову, всматриваясь вглубь прохода — освещения там не было. Звук повторился. Вздохнув, Эрвин поднялся на ноги и достал телефон, включая фонарик: проход оказался тупиком, в конце которого стоял большой мусорный бак. Сделав пару шагов, прислушиваясь, он замер на месте, по спине пробежал неприятный холодок — рядом с контейнером в окровавленной одежде лежал ребёнок.              Звать на помощь смысла не было — в этом районе скорее добьют. Оглянувшись и убедившись, что рядом никого, Эрвин медленно подошёл к ребёнку. Чем ближе он подходил, тем лучше фонарик освещал место. И тем ужасней оно выглядело: свернувшись клубком и поджав под себя ноги, мальчик обнимал обезглавленные тушки животных, лёжа в тёмных лужах крови. Эрвин сжал зубы, стараясь подавить тошноту, и подошёл ещё ближе. Видимо, ощутив его присутствие, ребёнок вновь тихонько заскулил, и сильнее обнял то, что осталось от — как показалось Эрвину — щенков.              — Я тебя не обижу, — Эрвин старался говорить как можно мягче и спокойней. — На тебя напали?              Ответа не последовало. Стараясь не смотреть на мёртвых животных, Эрвин присел и медленно протянул руку, осторожно коснувшись волос мальчика — ребёнок тут же задрожал и попытался отодвинуться, но сил даже на это у него не было.              Послышался шум едущей машины, и Эрвин поспешно выключил фонарик. Меньше всего ему хотелось быть обнаруженным в подобном месте, рядом с чьей-то жертвой. Шум постепенно затих, и он снова нажал на фонарик смартфона.              — Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, — он предпринял ещё одну попытку коснуться спутанных чёрных волос. — Позволь помочь.              Или голос Эрвина так подействовал, или силы окончательно покинули ребёнка, но он позволил погладить себя по голове.              — Вот так, малыш, всё хорошо, я не причиню тебе вреда. — Эрвин нежно гладил мальчика по голове, стараясь при этом убрать пряди волос с лица, чувствуя, как рука пачкается в смеси грязи и крови. — Разрешишь взять себя на руки?              Внезапно ребёнок приоткрыл глаза.              — Они… они их убили, — с трудом прохрипел он. — Я не смог…              Эрвин опустился на одно колено и осторожно положил руку на плечо мальчика, видневшееся сквозь разорванную рубашку.              — Уверен, ты сделал всё, что было в твоих силах. — Эрвин медленно и аккуратно поглаживал ребёнка по плечу. — Но сейчас тебе самому нужна помощь.              Мальчик обречённо смотрел на Эрвина.              — Я возьму тебя на руки? — Эрвин повторил вопрос, глядя ему в глаза, и накрыл его руку, которой тот обнимал изуродованные тела, своей.              Раскаты грома снова заставили завыть сигнализацию вдалеке. Мальчик вздрогнул. Внезапно дождь, затихший ненадолго, полил с новой силой, громко барабаня по навесу, который протекал, — Эрвин ощутил это, когда почувствовал, как намокает штанина, — он всё ещё стоял на одном колене.              — Скоро тут будет совсем мокро, — он взял мальчика за руку. — Пойдём отсюда.              Ребёнок сжал руку Эрвина и попытался встать. Эрвин выключил фонарик, спрятал телефон в карман и наклонился, помогая ему подняться. По тому, как мальчика шатало, Эрвин понял, что он даже сидеть самостоятельно не может. Всё так же осторожно, боясь причинить боль и напугать, он обнял ребенка и поднял, вставая на ноги. Холодное тело было почти невесомым. Эрвин прижал его к себе, укутывая в пальто. Мальчик доверчиво положил голову на плечо Эрвина, утыкаясь в его шею мокрым носом.              Ещё раз пожалев, что не взял с собой зонт, Эрвин вышел из-под навеса, шагнув прямо в стену дождя.              Череде предсказуемых событий пришёл конец.