Уверуй в Джашина!

Он не знал, что так бывает. Учитель, конечно, неизменно был мягок и благосклонен к своему протеже, однако такая нежность и теплота от него стали поистине неожиданным открытием для парня. То, как он аккуратно отодвигает чёлку, открывая вид на невысокий лоб, непременно целуя его. То, как он ведёт цепочку поцелуев по лицу, заставляя парня гореть благодатным огнём изнутри. В его храме распаляется ещё более жаркое пламя, когда старший снимает кимоно: развязывается пояс, распахиваются полы, высвобождаются руки. Парень невольно залюбовался и задался лишь двумя вопросами: происходит ли это в самом деле и заслужил ли он такое счастье. Судя по тому, как Хидан берётся за его руки, заставляя огладить ими свой торс, это всё правда. Наставник шумно выдыхает: от шершавых ладоней бегут мурашки, его передёргивает, его никто ещё не трогал таким образом. Отдавшись служению богу, он многое терял и сейчас мысленно сокрушался по этому поводу. Ощущение, что жизнь прожита зря. Но предвкушение чего-то запретно-приятного и того, что они это наверстают вместе, приятно покалывало язык, который он тут же слегка прикусил, затем провёл им по губам Ли, который просто застыл в немом восторге и прикрыл глаза, силясь обострить все чувства. Казалось, ему было достаточно всего, что происходит, но он потянулся за более глубоким поцелуем, обхватывая язык своим. Слияние становилось более горячим, жадным. Желанная близость кружила головы обоих жрецов. Впереди целая вечность на то, чтобы грешить, затем искуплять свою вину. И они будут раз за разом раскаиваться и замаливать свои грехопадения перед Кровавым богом. Есть ли смысл держать себя в узде, когда вся твоя жизнь словно ад на земле, а умереть так и не доведется (либо это произойдёт ох как нескоро), дабы вкусить все удовольствия, от которых отказываешься из раза в раз. К черту все эти условности. Нет смысла сопротивляться, когда все взаимно и горящее желание нарастает в груди двух мужчин, священное пламя грозится поджарить их изнутри, нет смысла медлить, когда понимаешь, что если не достинуть кульминации, то можно попросту сгореть заживо. Ли съеживается, дрожит и тает в объятиях Хидана, который постепенно освобождает его от верхней части комбинезона, затем оглаживает лопатки, бока, останавливает руки на пояснице и притягивает к себе ближе. Ещё через несколько мгновений он пересаживается на колени к Матсураси и обхватывает его талию ногами. Взбудораженные вожделением тела так плотно прилегают друг к другу, что в воздухе нависает статическое электричество. Хидан с силой прижимает его к себе и впивается в шею, понимаясь выше, добирается до уха и языком очерчивает края ушной раковины, посасывает мочку, затем резко проникает кончиком в само ухо. Язык извивается, силясь дотянуться до барабанной перепонки, вырывая первые благоговейные стоны из парня, который лишь сильнее заёрзал, сидя верхом на мужчине, который и без того возбуждён. Хидан решил оторваться и посмотреть на него, ожидая увидеть покрасневшего и донельзя смущённого парня, но вместо этого перед ним предстал тяжело дышащий Ли в смерти подобном обличье. Окрас скрывает настоящие краски, что хлынули к лицу, так что он выглядел скорее слегка запыхавшимся, чем стушевавшимся. — Решил принять ритуальный облик для молитвы? Похабный мальчишка! — от души потешался над ним Матсураси, — а ты не по-детски грешишь, я смотрю. — Я это не специально, оно само, — оправдывался Ли. — Да ты сам себя послушай: врёшь и не краснеешь; мне-то уж можешь сказать как есть. — Я становлюсь таким автоматически при близости с божеством. — Это значит… — Вы мой бог, — продолжил за него Рок Ли. — Учитывая происходящее, будет странно, если ты продолжишь со мной и дальше так обращаться на вы. И зови меня просто по имени, без всяких приставок и окончаний. — Хорошо, Хидан. Возьми меня. Я твой, — сказав это, он зажмурился. Хидан даже испугался того, насколько сильно завёлся от этих слов. В бокале начали вращаться и смешиваться любовь с гневом, образуя пьянящий коктейль. И в этой нарочитой ярости пепельноволосый впился в припухшие губы, агрессивно сминая их и втягиваясь в танец, неминуемо ведущий к большей близости. Они и не заметили, как их одежда цветными облаками рассеялась во все стороны, Ли на кровати уже лежит в открытой позе, готовясь к долгожданному финалу. Черное как уголь тело, исполосанное белыми жирными линиями, которые символизируют кости, дрожало в ожидании маленькой смерти - первого оргазма от чужой руки. Хидан оттягивал момент этого экстатического удара, растягивал и смаковал каждую секунду, исследовал своими губами каждый сантиметр этой кожи, пахнущей хвоей и вчерашним вечерним костром. — П-прекрати… н-не мучай… — прошептал Рок Ли, который уже вдоль и поперёк расплавился под этими знойными ласками. Хидан ничего не ответил на этот призыв, продолжая мариновать и сводить с ума парня. Ему самому хотелось сию секунду наброситься на него словно дикий зверь, но желание сделать эти минуты незабываемыми было незыблемо, так что хладный рассудок пересилил горячие импульсы. В некоторых делах и обстоятельствах следует брать размеренный неторопливый темп, а также быть максимально деликатным. Понятно, что очищающая боль должна приносить удовольствие, но не здесь, не сейчас. Малиновые глаза заметно поменяли свой оттенок на алый. Кровавый взгляд наткнулся на две черные бездны в очах лежащего. Последний поцелуй в губы в этой прелюдии, медленная и до одури сводящая с ума цепочка поцелуев до груди, кончик языка очерчивает орелы. Он долгое время играет с его сосками и слушает болезненно-страстные стоны и всхлипы, судорожно сжимает бёдра, ведя руки выше по талии, пальцами насчитывая рёбра. Тело юноши буквально пело от этих касаний, словно искусно сложенный и ловко настроенный сямисэн. На нём играли так, что электрические импульсы без конца сотрясали его мелкими толчками изнутри. Никогда и никто не ласкал и не нежил его с таким мастерством, присущим музыканту. И то, что руки, дарившие наслаждение, были слегка грубоватые, лишь усиливало эффект. Больше всего будоражилось сознание от того, что предмет обожания и вожделения был всё это время под боком: такой близкий и такой далёкий, запрещённый, а от того и недоступный, но спустя годы он самолично перебирает эти струны, заставляя в исступлении мелко дрожать и изливаться мелодией на языке любви. Соловьиная песнь прерывистыми трелями срывалась с его губ вперемешку с мольбами. Вдоволь наслушавшись и пресытившись дивной музыкой, Хидан решил, что хватит с них. Он аккуратно надавил большим пальцем на нижнюю губу, парень с готовностью приоткрыл рот, впуская этот палец вместе с указательным и средним. Разделяя пальцы языком, он, играючи, посасывал их с характерными причмокивающими и чавкающими звуками, да так, что у Матсураси внутри что-то надорвалось. Почему он не заметил чувства ученика раньше? Неспешная подготовка от начала и до конца сопровождалась внимательным взглядом, старший пристально следил за лицом своего протеже, делая всё так, чтобы оно не исказилось гримасой боли. Первый тягучий толчок, закушенные губы до крови, но юнец стойко переносил каждое движение, почти сразу он начал подмахивать бёдрами, стремясь насадиться сильнее. И нечего тут удивляться. Он безупречно владел телом и расслабился настолько, что все неприятные ощущения практически сведены к нулю. В какой-то миг Ли поменялся местами с Хиданом, повалив его на своё место в горизонтальное положение, оседлал, двигался сверху так уверенно, будто был создан для этого момента. Лежащий невольно залюбовался разгоряченным наездником, затем потянулся руками, чтобы притронуться к этому живому шедевру. Ли перехватил одну руку, целуя пальцы, затем захватывая губами и посасывая один из них. К своему разочарованию, Хидан перевозбудился ещё сильнее и достиг апогея, заполнив Ли изнутри. Тот не спешил с него слезать, более того, даже не думал останавливаться. Пришлось тоже дойти до кульминации, после которой он рухнул в блаженном бессилии прямо на учителя, все так же, не слезая с его достоинства. Какое-то время они так и лежали, обнимая и нежа друг друга. Решив, что с них достаточно, они ушли к ближайшему водоёму, накинув на себя плащи. Ли, подойдя к кромке воды, скинул с себя одеяние и без колебаний вошёл в холодную кристально чистую воду, затем встал прямо под небольшой водопад. Честно говоря, не особо хотелось смывать этот терпкий запах: свой, смешанный с чужим. А можно ли его теперь называть чужим? В любом случае, он не долго размышлял, потому как его обняли со спины. Так они и стояли до состояния ледяного озноба. В комнату они возвращались молча со стучащими зубами. Так они и уснули вместе, согреваясь друг об друга. Две души пригрелись и прикипели друг к другу. Никем не благословлённый неожиданный союз будет лишь укрепляться по мере того, как небесные светила безмолвно и неуклонно совершают обороты вокруг планеты. За стеной тишина, перебиваемая лишь стрекочущими цикадами и шелестом перекатываемых в космической бездне вселенских механизмов ночи.