Уверуй в Джашина!

С придыханием и с легким сердечным трепетом он приступает к очередному ритуалу. Поперечный разрез на запястье, пролившаяся кровь на землю. Взмах ступни по кругу, подобно циркулю. Вылив из себя достаточно алой жидкости для треугольника с окружностью, привычными выверенными движениями он заматывает руку бинтами. И вот весь мир замирает, он наедине с божеством. Врядли Джашин внемлет его молитвам, но Ли неизменно говорил с богом от чистого сердца, будто он перед ним, такой материальный и внимательный. Он обязательно заслужит его снисхождение. Рок Ли непременно будет абсолютным существом, как и его духовный наставник. Он недавно додумался спросить сенсея Хидана, как определить, бессмертный он или нет. Хидан на это ответил: — Очень просто, тебе достанутся малиновые глаза от Джашина-самы. В детстве у меня были светло-голубые глаза. В десять лет они стали такими. Я очень испугался и не понимал, что это значит. Но все страхи отступили, когда я понял, что раны неестественно быстро затягиваются. — В какой момент вы начали практиковать харакири во время молитв и свою эту технику, при которой вы наносите удар себе, а жертва получает то же самое? — Все началось постепенно: я наносил себе мелкие увечья и каждый раз зачарованно наблюдал, как тело исцеляет само себя. Это переросло в зависимость, я так помешался, что с каждым разом наносил себе всё больше и больше глубоких ран, доходя до смертельно опасных, — тут он сделал паузу и мечтательно закрыл глаза, вспоминая первые разы, когда он вкушал столь полюбившуюся боль, — это было великолепно… Мне-то смерть не грозит, разве что от голода, поэтому я отыгрался на себе как только смог. А что касается моей техники… она разработана специально для ритуальных подношений Джашину-сану. Я в совершенстве овладел букидзюцу и поэтому орудовал своей косой как сама Смерть. Я сделал её продолжением своего тела, это как третья рука. Поэтому мои ранения дублируются и на сопернике, чью кровь я слизываю с лезвия. Последняя фраза эхом отдалась в голове парня, которую мигом заполнил всяческий разврат и похабщина. Мысленно помотав головой, он отогнал неугодные мысли, не хватало только воспылать от вполне обычных слов без какого-либо сексуального подтекста. Он кинул взгляд на сенсея: он держался неподвижно. Каждый из них завершил молитву и они просто сидели в размышлениях. Вдвоем, но для каждого ощущалось, что они наедине с собой. Ли для себя тут же и решил, что глупо прикидываться, что он смог подавить чувства к учителю. Все эти попытки были тщетны. Даже если ему и удавалось каким-то чудом не думать о нём в течении дня, то Хидан приходил к нему во сне ночами. Подсознание любит такие злые шутки, так что ему не удастся просто так взять и убежать от своих истинных желаний. Ни одна молитва и ни одна тренировка не помогла выветрить из головы этот навязчивый и такой чертовски привлекательный образ сенсея. Разве не греховно быть настолько манящим? Иметь такое крепкое подтянутое тело, сильные руки, горячие губы… Каждый раз его взволнованное сознание воспроизводило тот прекрасный день, когда они целовались. Каждый раз это воспоминание обдает и ошпаривает кипятком, словно впервые. «Ты мог просить о большем, ради тебя не жалко согрешить» «Точно, он именно так и сказал тогда! Значит ли это, что он понимает мои чувства? И даже, возможно, испытывает то же самое, в той или иной мере? Тогда попытаю удачу и попрошу его об этом. Прямо. Удача любит смелых. Ох, Джашин-сама, простите, но я не успокоюсь, пока не заполучу его внимание, это правда выше моих сил. Я всего лишь жалкий грешник. Вот, кто я есть. Ниже пасть уже некуда и никак. Падать, так падать. И я с удовольствием это сделаю. Замолю свои злодеяния перед высшими силами позже, а сейчас надо действовать решительно». Рок Ли сделал небольшое дыхательное упражнение, дабы успокоить сердце, которое колотится так, будто норовит пробиться наружу, к свободе. Он огладил место, где предположительно был бы выход для него из груди, успокаиваясь и настраиваясь на более чёткое признание. Сказать «я вас люблю и уважаю» — это просто какой-то уровень яслей. Хороших учителей любят все. Обозначить чувства надо максимально прозрачно и пылко, чтобы невозможно было докопаться до иных смыслов. Что же сказать-то? — Сенсей-Хидан? — сказал он и сглотнул ком, вставший посреди горла. — Да, мой мальчик? — удивленный Матсураси выпал из своих размышлений и впился взглядом в ученика, да так, что у того задрожали коленки. «Да, мой мальчик» — эхом откликнулось в голове бедного парня. И это очень его воодушевило, поэтому он сделал контрольный вдох и на выдохе выпалил: — Я… вас люблю, — ему стоило колоссальных усилий выдавить из себя такие простые и одновременно сложные слова. — Я в курсе, — даже бровью не повёл. — Не как учителя. Вы мне правда очень нравитесь и очень давно. — Вот как? — вскинул брови Хидан. — Да, я хотел бы провести с вами остаток вечности. Вы и есть моя религия. — Так ты мне в любви признаёшься? — дошло до пепельноволосого. — Ну, конечно! А на что это похоже?! — Ли чуть ли не плакал: неужели подобрал не те слова? — Я думал, это касается отношений учитель-ученик. — Больше всего на свете хочется выйти за эти рамки. А хотите ли вы большего? Как и я? — Ли, — он взял его за подбородок и огладил щеку большим пальцем, — ты уверен в этом? — Никогда не был так уверен, сенсей, — он накрыл его руку своей, затем сжал её; секундой спустя он повернул лицо так, что поцеловал пальцы учителя и опустил взгляд, так и не оторвав его руки от лица. Хидан в очередной раз удивлялся тому, какой его подопечный чистый, искренний и в свои годы такой же непосредственный, как и любой ребенок. Дети не умеют лгать. Рок Ли сохранил в себе эти черты, однако он мог нести на себе такую ответственность, которую протащит на себе не каждый взрослый. Нельзя сказать, что Матсураси от и до разделял его чувства, но с точностью можно сказать, что и ранить его он не желал. Даже в воспитательных целях. Да вообще никогда и ни за что. Это его первый ученик и он не позволит ни себе ни кому-либо другому обидеть эту ни в чём неповинную душу. Так с ним может поступить только чудовище с сухарём из чёрствого хлеба вместо души. Немного полетав в облаках из своих мыслей, Хидан поднял его лицо к себе, заставляя посмотреть в глаза. Черная ночь в очах молодого человека встретилась с ослепительным малиновым закатом. И без того круглые глаза выпучились ещё сильнее, когда лицо напротив начало медленно приближаться. Короткий мокрый поцелуй в губы означал одно: чувства не остались без ответа. По крайней мере, он внушил ему, что это взаимно. Ли коротко облизнул губы и лишь кивнул, едва сдерживая радостный ор. У себя внутри он носился и визжал как угорелый, празднуя произошедшее. Это определённо лучший момент в этой жизни. Даже победа над каким-нибудь талантливым соперником не сулила такую умопомрачительную и сладкую эйфорию. — Ладно, нечего тут сидеть, пошли отсюда, — Хидан вывел его из ментального радужного мирка, потянул за руку, направляясь в сторону убежища. Ли послушно волочился за ним, ошарашенно уставившись на его руку на своей. Такая… горячая и сухая. Он вытянул руку из хватки и взялся за ладонь учителя, сплетая пальцы. Матсураси одобрительно хмыкнул и кивнул своим мыслям. До парня начало доходить.

Мы сейчас сделаем это?