Последний аксель.

      Был ли Попов удивлён? Абсолютно. Он даже и представить себе не мог, что такой прелестный по характеру человек способен на такие слова. Правильно всё-таки говорят, что первое впечатление зачастую неверно, да?       Глаза Антона были красными, и было сразу понятно: он плакал. Плакал долго и сильно... — Скажи, я урод? Такой... моральный урод, — вдруг обратился к Арсению юноша.       Брюнет не ожидал, что к нему обратятся, поэтому даже немного растерялся, не понимая, что сейчас нужно сказать. — Что? Нет, Антон! — воскликнул он, наконец опомнившись. — Да, ты поступил нехорошо, но ведь на это была причина? — Ну... мы поругались сильно, он кричал, я кричал... — Вот видишь. Причина была...       Арсению никогда прежде не приходилось поддерживать кого-либо в тяжелых ситуациях, да и некого было, в общем-то, поэтому он понятия не имел, что можно сейчас сказать. Вот и выкручивался как мог. "Лучше бы я прошел мимо..." — думалось ему, но сейчас уже поздно думать. — Честно, Арс, так себе причина, — с нервным смешком произнёс Шастун. — Ну, какая никакая все таки... — с горечью ответил мужчина.       Действительно, сейчас Арсений задумался о том, что сам он свои поступки никогда не оправдывал. Делал, жалел, но ничего не менял. Просто думал, что у каждого свои особенности. Но личные особенности не должы мешать обществу...       Странно ведь, когда Попов шел сюда, его хорошее настроение просто лилось через край. Он сидел в кафе и думал, как же прекрасно все в мире. Думал, что если ему хорошо, то хорошо всем.       Антон же напротив... Разбитый, подавленный он плелся к зданию, мысленно проклиная весь свет. То, что Арсению казалось чудом, Шастуну виделось прибрежной грязью. Шатен воображал, что все люди сейчас страдают, мучаются внутри, даже если вовсе этого не показывают.       Когда кому-то больно, кому-то... Или как там в этой песне? — Антон, я... — начал Арсений, глянув на часы. — Да-да... Иди, конечно, ты вообще не должен сидеть тут со мной, — улыбаясь, чтобы сдержать слезы, быстро проговорил юноша. — Но... спасибо.       Попов кивнул и, посидев еще пару минут, резко встал и вышел за дверь. Странное, необъяснимое чувство овладело им сейчас полностью. Такое новое, затягивающее. Приятное...       Болезненно отдавало в висках, но терпимо, чтобы дойти до дома. Что-то сильно сжималось в груди, от жалости ли, или отчего другого...       Телефон в кармане вибрировал, уведомляя о новом сообщении, но он был последним из того, что Попова сейчас волновало. Большее беспокойство сейчас ему доставляло неясное чувство, которое сначала казалось чем-то чудесным, а сейчас постепенно начало превращаться в волну злости.       Последнее время злился брюнет редко, и это не могло его не радовать. А даже если и начинал, то успокоиться было очень просто, достаточно отвлечься на что-нибудь. Спасибо таблеткам...       Не помня как он дошел до квартиры, отпер дверь и вошел внутрь. Слышалось какое-то шуршание в кухне, и это радовало. Это означало, что Попов не один.       Тихо подойдя к кухне, Арсений заглянул туда, но то, что он увидел совсем его расстроило: Оскар с довольным видом сидел посреди стола, а на полу лежал некогда целый цветочный горшок с самим цветком, чуть ли не единственным в доме. По всему полу, с точностью до миллиметра, была размазана земля.       Брюнет даже застонал от безысходности, а котенок, напугавшись разозленного и расстроенного хозяина, сжался в комочек в углу.       Заметив это, Арсений изменился в лице и подошел к питомцу. Ласково взяв его на руки он нежно погладил его по спине. — Ну все... Чего ты, испугался, глупыш? — шептал Арсений.       Ему стало не по себе от того, что Оскар испугался... Неожиданно пришло осознание, почему многие знакомые его опасаются и почему у него нет друзей.       Пазл начал складываться.       Кто любит признавать собственные ошибки? Ну, не мне судить, быть может, кто-то и любит, но уж точно не Попов. Конечно, это не ошибка была, в общем-то, но точно проблема. Проблема немаленького размера, к сожалению.       Очень часто, в порывах страха и истерик по ночам, мужчина спрашивал себя: "Чем я хуже остальных?". Но он не мог найти ответ. Почему? Потому что был слеп.       Слеп к собственным переживаниям и тому, как он выглядит со стороны. Раздражительный, недружелюбный, хмурый, пугающий. Ничего из этих качеств он никогда в себе не замечал.       А что сейчас? Да, брюнет их увидел, но что с того? Будет ли он меняться? Ведь ему самому это не нужно. Тогда нужен стимул в виде чего-то. Или кого-то...       Но самое печальное, что не было человека, для которого Арсений мог бы стать хотя бы чуточку лучше. Не было того самого друга, или подруги, или родственника, которые подтолкнули бы его к верному решению.       Он всегда был один. Даже если был в компании, брюнет всегда чувствовал, что он один. Это чувство съедало изнутри, изнуряло Арсения.       Котенок начал ерзать в руках и Арсению пришлось отпустить его. Нежно смотря вслед важно пошедшему в спальню котенку, брюнет сел на диван, стараясь не думать ни о чем.       В голову настойчиво лез Шастун и сегодняшняя ситуация и как он не старался, выбросить ее из головы не выходило. Задумавшись на секунду, Попов достал телефон и вошел в сеть. "Антон, как ты?" — напечатал он, но его палец замер над кнопкой «Отправить».       Еще раз все обдумав, проанализировав, не надоедает ли он, не навязывается ли, не может ли быть такого, что шатен ответит грубостью, он отправил сообщение.       Удостоверившись, что оно было доставлено, Арсений, судорожно вздохнув, перешёл в другой чат. "Соревнования перенесли на с 20 марта на 15 февраля. Придется усерднее готовиться. Тренировки продлеваю на полчаса. Завтра в восемь жду." — написала Варнава.       Был ли Арсений удивлён? Нет. Он был напуган. Вспоминая его неудачную тренировку сегодня и соотнося ее с совсем близкой датой соревнований становилось страшно. Еще одни позорные соревнования Попов боится не перенести...       Прошло около получаса, но Антон даже не прочел сообщение. Арсений уже начал волноваться: не сделал ли юноша с собой чего... Ни через час, ни через два часа ответа не пришло. — Где тебя носит!? — воскликнул брюнет, нервно стуча ногами по полу.       Отбросив телефон в сторону, мужчина накрыл лицо руками и запрокинул голову. Сидя в таком — не самом удобном, — положении, Попов думал, с каких это пор его волнует Антон.       И он пришел к выводу, что с недавнего времени Шастун появляется в его мыслях все чаще и чаще. Это было вновинку для Арсения: думать о ком-то так часто, что он начал беспокоиться нормально ли это, или это считается навязчивой идеей?       Оскар, вероятно, обойдя всю квартиру, как он обычно делал, запрыгнул на хозяйские колени и аккуратно свернулся клубочком. Попов опустил руки и посмотрел на маленькое создание, вздыхая.       Котенок жалобно мяукал и смотрел умоляющими глазами на мужчину. — Ты чего? — недоумевал он.       Только спустя пару минут "гляделок" Арсений понял, что питомец, скорее всего, голоден. — Кушать хочешь? — весело улыбаясь спросил он у котенка, непонятно, надеясь на ответ или нет.       Но на что бы он там не надеялся, ему вся таки пришлось встать, осторожно поддерживая Оскара на руках, и насыпать ему корма, с сожалением заметив, что он уже заканчивается, а значит скоро придется покупать новый.       Пока брюнет, умиляясь, наблюдал за зверьком, он понял, что за него никто в доме прибраться не сможет. Помнится, в детстве, когда маленький Арсений разбрасывал всюду свои игрушки, и его мама говорила ему их убрать, он мечтал, что когда вырастет, обязательно найдет того, кто будет делать это за него.       Тогда он, разумеется, имел ввиду уборку игрушек. Что ж, с мечтой не сложилось, но она до сих пор жила у него где-то глубоко внутри. Особенно сейчас. Легкая усмешка коснулась губ Попова, когда его телефон завибрировал. "Нормально." — только и ответил Антон. "Не хочешь прогуляться? Отвлечься..." — с замиранием сердца спрашивает Арсений очень быстро. "Ладно. В четыре в парке. Идет?" — снова немногословно ответил Шастун.       Арчений ответил утвердительно и поплелся в ванную за тряпкой, вздыхая. Закончив приборку, Арсений взглянул на часы. Оставался час до назначенного юношей времени, и от нечего делать, Арсений оделся и вышел на улицу.       Морозный воздух резко ударил в лицо. Мелкие снежинки легко опускались и оставались на бровях и ресницах Попова. Медленно добредя до парка и еще раз посмотрев время, брюнет начал бесцельно шататься по безлюдным дорожкам.       Видимо, он был не единственным из них двоих, кто захотел явиться чуть раньше, потому что обернувшись он заметил приближающегося Антона. — Привет, — тихо сказал Шастун.        Арсений кивнул в ответ, слабо улыбаясь. — Чего это ты решил меня гулять позвать? — с язвительной усмешкой спросил юноша. — Ну я подумал, что тебя поддержать надо, — слегка задумавшись ответил Попов.       Шастун усмехнулся. Но не так, как усмехаются обычно, а злобно, очень язвительно усмехнулся. — Ты чего? — напрягся брюнет. — Знаешь что, Арс? — произнёс вдруг юноша странным тоном.       Последовала пауза, которая, вероятно, должна была послужить в качестве драматической. В это время Антон пристально смотрел в глаза Арсению и что-то в них показалось второму необычным.       Они сияли, как сияют глаза у героев в фильмах, когда те сильно... хотя нет, это бред.       Но внезапно, лишь на мгновение, которое все таки удалось уловить мужчине, в этих зеленых глазах мелькнулся непроглядная боль, казалось, отражающая всю боль человечества. — Не пугай так, Антон... — постарался свести все в неудачную шутку Попов. — Арс, это очень важно. Послушай... — Шастун снова запнулся.       Брюнет терпеливо ждал, не перебивая, не задавая вопросов. — Я рассказал кое-что Позову... Кое-что очень важное... — шатен нахмурился. "— Ну может вы спите вместе, откуда мне знать!? Просто Антон сказал мне, что он..." — вспомнил Арсений слова Димы.       Вспомнил он и то, как прервал его, не дав договорить. Не сделай он это, может, сейчас все ему было бы ясно... — Так вот... Я рассказал и он дал мне совет. Думаю, это будет самый правильный совет для этой ситуации, ведь как себя вести сейчас по-другому я просто не представляю, — он говорил быстро, словно угасая с каждым словом. — Когда я высказался ему, он сначала сидел с непроницаемым лицом, а потом просто посмотрел на меня и сказал совершенно спокойно как раз то, что должен был сказать.       На минуту он замолчал, глядя себе под ноги. — Я уезжаю, Арс.       Брюнет нахмурился. В душе у него что-то болезненно заскрипело. Казалось бы, чего особенного? Но он так прикипел к этому парнишке, что мысль о расставании была слишком неприятна. Но все же, поборов рвущиеся наружу эмоции он смог продолжить смотреть шатену в глаза и говорить. — Надолго? — только и спросил мужчина. — Навсегда.