Katatonia

«Departure». То заветное слово, которое ищешь в любых международных аэропортах, окрылённый волнением скорой и кардинальной смены обстановки. Но только когда летаешь сам, а не встречаешь кого-то другого. Вергилий же привык искать слово «Arrival», забирая брата на машине из дальних заграничных поездок по работе. В этот раз они летели вместе. Туда, куда Данте очень хотел — но не так, как хотел бы кто-либо из них. Там, куда хотел Данте, раз в неделю водят экскурсии, снаряжая туристов до зубов, чтобы не замёрзли, — и это несмотря на то, что в календаре красуется «Июль». Это, конечно, не Эверест. Но тоже довольно высокая заснеженная вершина. Вергилию приходится отдать в два раза больше сбережений, чтобы не дожидаться воскресенья и идти сразу, не раскладывая вещи — в холод и метель, жмурясь от снежного обстрела и высоко поднимая ноги над сугробами. ...На самом верху по просьбе их оставляют одних. Стоит уже глубокая ночь, и на десятки миль вокруг не видно ничего, кроме едва различимых очертаний заснеженных скал и пары мутных огней далеко внизу. Вергилий опускает взгляд на свои руки в утеплённых перчатках, сжимающих урну, с усилием открывает крышку и развеивает прах по ветру. Так, как он и хотел. Через полчаса сопровождающий насильно тащит его за рукав вниз, окружая возмущённое «холодно же!» отборными ругательствами. Вергилий безразлично отвечает, что не чувствует.