What's Your Secret? (The X Clan)

Ноги Минхёка не были прикованы к стулу, в отличие от его рук, поэтому он поднимает их, чтобы обхватить Кихёна, прижимая его к своему телу. Это почти смогло вызвать смех у Кихёна. — Посмотри на себя, я ведь всё ещё нуждаюсь в тебе с тех пор, как видел тебя в последний раз, — рычит он, глядя на гибкое тело перед собой. Руки были связаны за деревянным стулом, выглядя как пойманная добыча, и он так охотно раздвинул ноги для первого встречного. — Ты бы ещё для кого-нибудь раздвинул так ноги? Или ты всё это время просто умирал, чтобы я тебя трахнул? — Минхёк промычал в ответ, а Кихён неодобрительно щелкнул языком. — Что это такое? Тебе нравится, когда я груб с тобой, серьёзно? На секунду Кихён замолчал и остановился, просто наблюдая за пойманным преступником. Растрёпанные белые локоны, слюни, стекающие по уголкам его рта, и сильное натянутые черные брюки. В последний раз, когда он видел Минхёка, то это на фотографиях, которые всё ещё висели в их квартире. Он тогда носил короткую стриженную чёрную чёлку и любил естественные оттенки на губах. Этот Блэк Свон был совершенно другим из-за того, как его тонкая челка, свисая на глаза, была обесцвечена в перламутровый белый цвет, а также из-за кремовой помады, придающей губам матовый оттенок. Это отзывалось в его сердце некой ностальгией, когда они наслаждались моментом и трахались, сберегая чувства и зрелые разговоры на будущее, которое никогда не наступит. Кихён сузил брови, командуя голосом: — Ответь мне. В Минхёке было что-то такое, что, казалось, заставляло его кровь закипать. Возможно, потраченный впустую потенциал? Минхёк тут же ответил между вздохами: — Мне это нравится, Ки, пожалуйста, ты же знаешь, я люблю… Его голос охрип из-за бесконечного нытья ранее. Кихён усмехнулся, наслаждаясь этим. — Какая хорошая маленькая шлюшка, такой послушный и открытый. Ты ведь всего пару гребаных дней назад пытался пустить пулю в меня, — выплюнул Кихён, почти нежно проводя ладонью по губам Минхёка. Его пальцы теперь запачканы размазанной помадой и слюной, но от этого ему только сильнее захотелось увидеть Минхёка еще более развратным. — Я бы сделал это снова, если бы знал, что после этого ты трахнешь меня, — шепчет Минхёк, высунув язык, чтобы облизнуть большой палец Кихёна. — Ты такой же мерзкий, как и я, Ки, разобрался бы с этим на свидании на прошлой неделе! Мне бы почаще приставлять пистолет к твоей шее… Закатив глаза, Кихён погрузил большой палец глубже в рот Минхёка, и его тело сжалось, слегка давясь из-за этого. Несмотря на все, Минхёку удалось сохранить на лице дерзкую улыбку. Кихён не хотел ничего, кроме как стереть её, увидеть, как его бывший сломается, и стать причиной этого. Кихён чистой рукой потянулся к молнии, случайно выбив удостоверение личности ФБР из кармана. — Ах, да. Забыл, что я собираюсь трахаться с полицейским псом, — Минхёк закатил глаза, шутливо вздохнув от разочарования, на что Кихён засунул большой палец глубже, чтобы погладить его глотку. — Эй, эй! Не обижайся так, я все еще разрешаю тебе трахнуть меня. Тебе повезло ведь с большим членом, что я могу сказать? К большому разочарованию Кихёна, он почувствовал, как его щеки покраснели, и молился, чтобы Минхёк этого не заметил. — Я надеюсь на это, учитывая, что я прямо сейчас собираюсь засунуть этот большой член тебе в глотку, — сердито взглянул Кихён, встретившись глазами с Минхёком, чтобы оценить его реакцию. Они смотрели всего секунду, не двигаясь, просто оценивая. Это был такой маленький жест, о котором он почти забыл. Прошло так много времени с тех пор, как они в последний раз занимались сексом вместе, что на самом деле впечатляет, что они оба помнят такие тонкие детали. Кихён осторожно убрал большой палец изо рта Минхёка, дав ему минуту передышки для ответа. Веки Минхёка так медленно опускаются, что штаны Кихёна становятся теснее: — Это хорошо, потому что я научился гораздо большему количеству трюков ртом, что я просто умираю, чтобы показать тебе. Надменный ублюдок. Это было последним сигналом для Кихёна. Как бы он хотел, чтобы Минхёк красиво и медленно показывал их, устроил давно назревшее шоу, Кихён просто не мог ничего с собой поделать. Он быстро спускает брюки и боксеры, несколько раз поглаживая член, прежде чем положить голову на пухлые губы Минхёка. Его язык кружится вокруг кончика Кихёна, глаза закатываются в вызывающем взгляде. Минхёк бормочет себе под нос: — М-м, всё также висит, насколько я помню. Сжав челюсти, Кихён раздраженно покачал головой. Он хотел отомстить ему в ответ, но на этот раз соглашается с Минхёком — он определенно стал лучше уметь воздерживаться. Прошло ведь совсем немного времени с тех пор, как он исчез из агентства. Что изменилось? Подстрекаемый внезапной вспышкой гнева, вспышками предательства, одинокими ночами, которые он провел в одиночестве, ломая голову от смятения, бедра Кихена резко дернулись вперед. Он наслаждался горлом Минхёка, впиваясь зубами в нижнюю губу от того, как его рот сжимается вокруг него. Кихён не спускает глаз с того, как он скользит между слюной, стекающей по горлу Минхёка, и тем, как его член исчез из-под его покрасневших губ. Он чувствует себя опьяненным и медленно поднимает руку, чтобы погладить щеку Минхёка более нежным и мягким образом, чем того заслуживает преступник. Глаза Минхёка на секунду отрываются от Кихёна, не вздрагивая от прикосновения, но явно застигнутый врасплох, судя по тому, как он замедляет свой язык. Он сосредотачивается на большом пальце, поглаживающем его щеку, призрачном и слабом движении, настолько незначительном, что Минхёк не был уверен, произошло ли это вообще. — Посмотри на себя, детка, соси, как будто любишь меня, — шепчет Кихён, снова толкаясь, но глубже, чем в прошлый раз. Минхёк вырывается слабым всхлипом, этого удивления достаточно, чтобы заставить его закрыть глаза и принять такое грубое обращение к себе. Кихён злобно ухмыляется, греясь и наслаждаясь удовольствием, как голодный человек, который только что наткнулся на банкет. Член проскользнул через губы Минхёка и вошел в его горло даже быстрее, чем раньше, хрипы и вздохи вырвались из легких Кихёна. Несмотря на это, эта нежная рука оставалась неподвижной на щеке Минхёка, нежно поглаживая большим пальцем, напоминая о давно потерянном времени. Это была та же рука, которая протягивала ему утренние американо, та же рука, которая вытирала слезы с глаз Минхёка, и та же рука, которая держала его так крепко и крепко, как будто он действительно был чем-то ценным. Минхёк стонет вокруг Кихёна, чья ухмылка ослабевает и сменяется напряженной челюстью и закрытыми глазами: — Блять, ты так хорошо меня принимаешь, Мин, — и одна только эта похвала снова вызвала у Минхёка непроизвольный стон. Он так давно не слышал этого прозвища, что почти забыл, как оно звучит. Кихён всегда мог изобразить что-то такое уродливое, похожее на песню. — Я не могу, — перехватывает дыхание Кихён, качая головой, и его челка спадает ему на глаза. Он выглядит таким грязным и взлохмаченным, и таким Кихёном кажется, так как он наконец-то расслабился и позволил себе почувствовать себя живым. Минхёк вздрагивает, осознавая, что в его собственных кожаных штанах становится всё теснее. Судя по тому, как Минхёк кивает, пытаясь передать сообщение, которое они оба так хорошо знают, с членом, находящимся у него в горле, Кихён уже знает, что тот пытается ему сказать. Прошло так много времени с тех пор, как они в последний раз были вместе, но они все еще запоминают каждый дюйм тел друг друга, каждое тонкое движение, и это заставляет что-то теплое расцветать в груди Кихёна. Он ненавидит себя за такое чувство. Так что он зарывается в рот Минхёка, лицо его старого друга прижато к его торсу настолько, что он чувствует тяжелое дыхание, исходящее из его носа, и Кихён выходит с протяжным стоном.