On the run

Когда мы смыли с себя всю грязь, я наконец вздохнул с облегчением. Больше нет этой липкой крови и сажи, из-за которой у меня начался зуд. Томми опять предложил мне сплавать до другого берега и обратно наперегонки, и на этот раз я не стал отказываться. Хоть он и выглядел очень хилым, но плавал он быстро. Приплыли мы к сумеркам. Солнце уже скрылось за горизонтом, стало темно и страшно. Мы укрылись одним пледом и, прижавшись друг к дружке, побежали к нашему укрытию. По дороге мы смеялись и делились каким-то историями. Я уже забыл об инциденте с "ямой", но далее оно всë же всплыло в моëм сознании. Когда мы поднялись обратно, то первым же делом переоделись в военную униформу. Томми надел свою джинсовку поверх новой одежды, а затем залез в ещë один ящик. -Где-то здесь был ещë один рюкзак. Понесëшь его с едой и своей одеждой, понял? Томми достал из ящика рюкзак и протянул его мне. Я согласился с его решением. -А теперь, подожди здесь. Я пойду за хворостом - он взял рюкзак и снова спустился на первый этаж, оставляя меня в одиночестве. В помещении темно. Даже окно, через которое проходил свет луны и ещë розовое небо сияло в маленьком квадрате, скрытое за силуэтами деревьев, ни капли не освещало. Без звонкого смеха Томми, тут было тихо. Как-то жутковато сидеть и слушать стрекотание сверчков. Не хватало ещë и воя волков или того хуже... Голосов. Я боялся призраков, а теперь в тихой тьме мне начинало слышаться всякое... Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, я высунулся в окно, чтобы осмотреть территорию. Я никак не ожидал увидеть Томми внизу. Я уж было хотел его окликнуть, как вдруг, увидел что-то, чего точно не должен был. Он проглотил таблетку из той оранжевой баночки, которую я видел в его аптечке. Что это за таблетки? Отсюда я ничего не могу разглядеть. Томми быстро спрятал баночку в рюкзак и пошëл куда-то вперëд, спрятав руки в карманы. Он скрылся во мраке и надолго пропал из моего виду. Я уж было заволновался, как вдруг он вернулся, держа в руках хворост. Он посмотрел на окно и увидел меня. Я скромно помахал ему, и он сделал тоже самое, но только задействовав одну лишь кисть, поскольку его руки были заняты. Через мгновение Томми уже протягивал мне связку хвороста. Мы расправились с костром быстро и, когда небо полностью стало тëмным, у нас уже всë было готово к тëплой ночи. Томми вытащил огромную доску, стоявшую в углу комнаты и закрыл ею единственное окно. Дальше он проверил ручку двери, убеждаясь, что вход к нам только один, а затем наконец-то сел на ящик. На моей лежанке уже лежал плед и рюкзак в качестве подушки. Пришло время ужина. Томми достал банку консервов и начал открывать еë охотничьим ножом. Я внимательно осмотрел этикетку и понял, что дело мы имеем с тушонкой. Фу... Я видел еë на видео. Как кто-то ест такую мерзость? Что ж, может хотя бы на вкус она не плоха. Как только Томми открыл заветный ужин, он чуть подержал еë над огнëм, чтобы разогреть. Я уже успел забыть о том, что мне противна консистенция содержимого. Я просто хотел есть. Целый день без еды здорово сказался на мне. Меня ещë и стошнило... И наконец Томми подозвал меня к себе. Я словно голодная собака (Бетти, кстати, напилась воды из речки, когда мы плыли обратно с другого конца и, судя по окровавленной пасти, поймала себе ужин) подлез к нему, прижимаясь ногами к его телу. -Испортилась - непринудëнно заявил Томми. -Что!? - тут же взвыл я, вот-вот готовясь заплакать. -Да шутка! Держи, бедолага Даже никак не среагировав на его стëб, я прямо руками взял горсть тушонки и запихнул себе в рот. Так приятно не чувствовать привкус грязи или крови, а лишь мясо. Томми так же зачерпнул горсть себе и разделил со мной долгожданную трапезу. Когда мы доели всю банку, то выпили чаю. В термосе осталось только на два раза. Итак, мы сытые расселись обратно по своим ящикам и наконец начали разговор. -Так... Какая у тебя способность? - после всего я всë-таки спросил его об этом. Томми закатил глаза. -А с чего ты взял, что у меня она есть? - неоднозначно спросил он. -Потому что... Разве ты сам не говорил, что в Л'Манбурге есть только эсперы? -Тут ты прав - и он замолк, будто бы ожидая, что я забуду свой собственный вопрос. -Так какая она? -Ну, скажу только то, что я прекрасно справляюсь с таким проблематичным ребëнком, как ты, и без неë - он уходит от ответа, вот мерзавец! Ожидая то, что он снова начнëт увиливать или ещë хуже разозлится, я замолчал. -А у тебя... есть девушка? - задал я другой вопрос. Томми натянул самодовольную улыбку. -Не. ТоммиИннит - волк одиночка! -А ты... Тебе только девушки нравятся, да? -Ага. Я натурал. А вот однажды встретился с одним парнем. Эрет. Он может превращать всë, к чему прикоснëтся, в золото. И он типа мастер гейских шуток. Но он ублюдок. -Почему? -По качану! Из-за его неосторожности я чуть не пришёл в лагерь только с ним и золотой статуей. Блять, этот парень наполовину она! Реально, Фулиш - ëбанный альтруист! Сказано же было, не лезь, я сам Эрета достану, а он... Вот так и получилось - Томми шлëпнул себя по ногам. Бедный Фулиш. Кем бы он не был... -А чего Эрета-то винить? Он же не хотел этого... - я встал на защиту бедняги. -Он это устроил. Полез пса спасать и сам увяз в болоте. Конечно, Уолтера было жалко, но я тут же очнулся, когда этот долбоëбына полез его спасать. Чуть ли с моим псом не утонул, гандонина такая... -У тебя был ещë один пëс? - услышав мой вопрос, Томми внезапно понял, что сказал не подумав: он точно не хотел говорить о своëм другом любимце. -Это уже неважно. Я понял свою ошибку и поменял маршрут. С Бетти это точно не случится - он помрачнел и уставился в огонь. Молчание было невыносимым. Томми явно имел много травм, о которых признаваться не хотел. -Томми... Ты знаешь какие-нибудь песни? Томми поднял на меня взгляд, держа лицо направленным к огню. Это выглядело угрожающе, пока он не начал щëлкать своими пальцами, создавая ритм, и начал петь Jump in the Cadillac. Это было забавно. Конечно, он не пел всерьëз, а просто шутливо передразнивал интонацию певца. Меня это расмешило, и я начал подпевать ему, хлопая в ладоши. Конечно, моë пение не как у солиста, но было подобающим. Мы хорошо повеселились, танцуя под наше же пение. Когда в небе возникли звëзды и во мраке сияла белая луна, мы отправились спать, чтобы встать во время. Сундук был жëстким и рюкзак складками вписался в мою щëку, но я не жаловался. Как только мы легли, потушив костëр, из своих нор вдруг повылезали то ли псы, то ли волки. И, конечно же, Бетти начала с ними перекликиваться, прогоняя мой и без того чуткий сон. Я долго ворочался на одном месте, при этом боясь, что совсем не усну к выходу, поэтому открыл глаза. Я обвëл взглядом всю комнату, а затем остановился на Томми. Он не спал и, сложив ладонь на лоб, пялился в пустой потолок, о чëм-то думая. Я не хотел показывать своего присутствия, поэтому отвернулся к стенке и закрыл глаза, пытаясь заставить себя уснуть. Вскоре всë на улице стихло. Будто бы все источники звуков разом исчезли и на мире остались лишь мы двое. Я слышал тихое дыхание Томми. Кажется, он всë ещë не спал из-за своих мыслей, и вроде бы я начал засыпать, сконцентрировавшись на его сопении. Сознание наконец начало плыть, и я провалился в непонятный сон...... Мне снилось что-то страшное. Всë было обрывками. Фонари, яма, мëртвые родители. Я шëл по горе трупов, чьи руки хватали меня за ноги и останавливали, затягивая вниз. Я был по колено в чужом мясе. Фонари приближались, а я не мог нормально бежать. Я вижу своих родных: маму, папу, сестру, дядю Шлатта. Они все лежат вместе с трупами. Я боюсь. Повсюду эти фонари. Они догонят меня! Я вижу Томми. Он стоит на горе трупов и улыбается мне, протягивая руку. Он защитит меня. Защитит! Я бегу к нему, и когда наконец подбираюсь к нему, уже протягивая руку... Он краснеет. Кожа слезает, и он быстро разлагается, превращаясь в кровавое мясо. Из под его ног появляются руки и тащат его в трупы. Томми исчез там, а я, как последний отчаянный псих, опустился вниз и начал рыть эту гору, лишь бы откопать его тело. Но мои руки хватают чужие руки и вместо Томми оттуда вылезает он... Его улыбка всë ещë сияла на белой маске. Он тянет меня вниз, а я тону в омерзительном трупном болоте. Я кричу, зову на помощь, но никто меня не слышит, кроме трупов. Фонари подбираются ближе, светят прямо мне в глаза. А я кричу, даже когда кровь заполняет мой рот и я начинаю захлëбываться. А потом меня сильно бьют по щеке, и я вскакиваю с ящика прямо на ноги Томми. Он кричит мне что-то, а я рыдаю и не слышу его в порыве истерики. И наконец пробка в ушах проходит, и я наконец начинаю разбирать его речь... -Туббо, спокойно! Это всего-лишь кошмар! Ты в порядке! Всë в порядке! Тихо ты!-... Не вырывайся. Спокойно... - он обнял меня, прижимая к своей груди. Я очень быстро дышал, всë ещë тонущий в этих трупах. Но сон начал постепенно уходить, и я наконец начал осознавать всю ситуацию. Да. Это был всего-лишь кошмар. Мне ничего не грозит. -Всë? Успокоился? Можешь говорить? - Томми хотел отстраниться, но я крепко вжался в него, не желая отпускать. Мне надо было убедиться, что это не сон... Что я сейчас в реальности. С выдохами с губ срывался и скулëж, информируя, что у меня всë ещë была истерика. Томми всë понял. -Так, ладно. Туббо, у тебя истерика. Но всë будет нормально. Я с тобой. Я тебя защищу, ты же знаешь. Пока ты со мной, ты в безопасности -Томми, я... Я не могу... Я не могу убежать!.. Каждый раз, когда я начинаю отдаляться от них, приходит он... Че-ч-человек в маске!.. Он... Он убил мою семью! Томми, он убил их!..... Томми ненадолго замолчал, и лишь мои громкие всхлипы разносились по комнате. -Как ты сказал? Человек... В маске? - внезапно Томми переспросил меня об этом. Я поднял голову и встретил шокированный и злой взгляд. Он чуть ли не скрипел зубами, сжимая свои кулаки на мне. Что он знает о парне в маске? -Томми? - и Томми тут же поменялся в лице. -Слушай, то, что я сейчас сделаю будет разовой акцией, ясно? Не смей привыкать к этому или думать о чëм-то глупом и детском - и он тут же сел на ящик, прижимаясь спиной к стене и вытягивая ноги. Он перенëс меня на место между его ног и положил меня на своë тело. Не тяжело ли ему вот так? С моей-то "горой мышц". Томми накрыл нас пледом и аккуратно обнял. -Спи, Туббо. Завтра у нас тяжелый день Немного подумав, я, краснея, всë же ответил: -Спокойной ночи, Томми