Песни четырёх пределов. Поэзия горной страны

Богатых купцов не спасли обереги... Предутренний мрак прорывает костер. Погибших в удачливом быстром набеге Обходит молодчик, бандит-мародер. Вот еле живой... Но опасливый шепот Ему доверяет: "Средь грузных тюков В нечаянной схватке припрятал я что-то Дороже своих драгоценных шелков". "Возьми все, что хочешь, но дочку не выдай. Без денег, без злата, какой вам в ней прок? Ее в темноте не заметить могли бы... Пусть боги тебя охраняют, сынок..." Но нет, не нарушит разбойник обычай. Законы суровы в их вольном краю. Со старшими надо делиться добычей, Припрятать не хочет он долю свою. "Презренные псы! Вы довольны судьбою? О небо, ты видишь несчастье отца! До вас доберусь я своею рукою, Пусть даже костлявой рукой мертвеца!.." Проклятье клинок оборвал с середины, А дочку с собою увел атаман... Чу! Пиршество смерти прикрыл из низины Поднявшийся в горы коварный туман. По Горной Стране бродят дикие барсы, Зимою ужасен голодный шатун. Но стоит Куая в пути опасаться, В той шайке сметливый, удачливый Нун. В свои двадцать лет он и крепок и строен, А в схватках жестоких отчаянно смел. Чиновник, купец, губернаторский воин - Никто не избег метко пущенных стрел. В свои двадцать лет он проворен и ловок, Глубокие шрамы не портят лица, И в Горной Стране перечтет он красоток, Желавших поймать поцелуй удальца. Но страх или совесть гнетет его. "Как бы Узнать, существуют на свете цзянши?" - "Цзянши! Ты оставил бы глупости бабам Рассказывать где-нибудь в дальней глуши!" "Закон воздаянья..." - "Нелепые страхи! Отстань! Не люблю тратить попусту слов. Расспросишь, когда будешь грабить монахов," - Ответил с досадой ему Крысолов: - "Ты горный орел или глупый мальчишка? Я трусам в отряде, ты знаешь, не рад. А чтобы о духах не думал ты слишком, Дай пну-ка больнее коленом под зад!" "Не злись, брат Куай! Нун, ты что, в самом деле!" - Товарищи выпили с ними вина. Главарь ухмылялся, а юноши пели: "Зря прячешься в тучку, невеста-луна..." Кого испугаются вольные братья? И Нун не жалел угрожающих слов. Казалось, смутившись, умолкло проклятье В нестройном созвучье хмельных голосов. Но ночью оставят разбойника силы, Увидит в пророческом сне удалец, Как руку свою из невольной могилы Протянет к нему ненасытный мертвец.