Секрет Полишинеля

      Тёплое дыхание с привкусом вина практически смешалось со слабыми выдохами Дилюка. Одна рука Кейи скользнула немного ниже по стене, останавливаясь на уровне талии Рагнвиндра и не касаясь её. Капитан не давил дальше, но и заканчивать не собирался.              Только-только Дилюк собрался действовать агрессивно, запланировав ударить Альбериха со всей дури, как Кейя сам оттолкнулся от стены и встал немного поодаль.              Свет луны лишь наполовину освещал лицо капитана – остальное было скрыто из-за тени крыши дома. Выглядело это весьма загадочно, словно один глаз, цвета льда, погрузился во тьму, лишь немного отсвечивая в темноте, а другой, тот, что за повязкой, горделиво находился на всеобщем обзоре. Могло ли это означать, что всё тайное станет явным сегодня? – Что же, – прочистив горло, тихо ответил капитан. Кейя выглядел так, словно это он тут в замешательстве оказался, будто всё происходящее оказалось каким-то совсем неожиданным алкогольным наваждением, а не настоящим отражением его задумок. – Надеюсь, ты понял, что я подразумеваю. Давай продолжим.       Рагнвиндр снова сжал руки в кулаки, и его губы превратились в тонкую линию. Бесцеремонный и бестолковый капитан, который уже давно должен был выучить урок относительно личности Дилюка, но, видимо, ему с трудом даются понимания чужих рамок и границ, поэтому он столь безрассудно кидается в импульсы. Такие выходки Альбериха знатно выматывают, да и сам он не даёт никакого объяснения – просто действует. Это ужасно раздражает. Ещё раздражает то, что Дилюк невольно сначала ведётся на провокации и только потом уже начинает нормально соображать и действовать. – Ни черта не понял. Какой к чёрту секрет? Это твой способ передать информацию? Такие способы ни черта не помогают, знаешь, впрочем, не только они уже, – Дилюк начинал распаляться всё сильнее и сильнее, тогда как капитан кавалерии спокойно стоял и смотрел на него в ответ. – Скажи, сколько раз мне придётся повторять, чтобы ты понял? Мне нужны ответы и объяснения, а не твои бестолковые игры с нарушением моего личного пространства. Не хочешь говорить, тогда не трать время. Хочешь развлечений – иди ищи себе компаньонов под стать. Я тебе не болванчик, чтобы со мной можно было развлекаться, ясно?       Дилюк развернулся и собирался уйти, как вдруг что-то его остановило. Он ощутил, как край его сюртука был слегка зажат чужой рукой, совсем ненавязчиво, будто давая понять, что его тут не удерживают. – Мастер Дилюк, – Рагнвиндр медленно обернулся и увидел, что Кейя выглядел вполне уравновешенным, но всё же какая-то капля странного азарта играла в его глазах. – Простите мои манеры и такое странное поведение. Вы правы, веду я себя глупо и бестактно по отношению к вам. Да, алкоголь дурно влияет на сознание и формирует превратное восприятие происходящего. Но, несмотря на своё состояние и такие экстравагантные способы передать свою мысль, я всё же хотел бы нормально обсудить кое-что действительно важное, безотлагательное даже в таком состоянии дело.       Кейя замолчал и всмотрелся в собеседника, будто проверяя реакцию со стороны на свои слова. Рагнвиндр некоторое время не двигался, переваривая и взвешивая сказанное. Устало вздохнув, Дилюк вырвал свою одежду из лёгкой хватки и прислонился к стене, скрещивая руки. Сколько уже можно топтаться на месте? Будет ли это того стоить, но если Кейя наконец-то расколется… Чтобы узнать наверняка, ему опять придётся закрыть глаза на такую наглость? – Мне бы понять, что же происходит в твоей далеко не трезвой голове. Чёрт… да заканчивай уже свою мысль, пока я не передумал.       Альберих благосклонно кивнул и уже вольготнее продолжил. – Мне необходимо, чтобы ты вспомнил, что происходило с тобой, пока яд воздействовал на сознание. Поверь, те вещи, о которых ты шептал... были несколько странными. Ты определённо находился в сознании, но не реагировал на слова со стороны. Сначала ты вспоминал наши секреты, потом сумбурно перескакивал на другие мысли, говорил загадками. Некоторые вещи походили даже на пророчества. Страннее всего, конечно, то, что ты разговаривал на забытом языке…, послушай, Дилюк, мне стоило ещё раньше попросить тебя пересказать свои воспоминания, пока они были свежими, но всё вышло немного не по плану, – достаточно много времени утекло, а воспоминания имеют свойство переписываться и стираться. Но всё же, постарайся и напрягись, даже если это трудно: вспомни, что происходило с тобой в момент отравления, – от серьёзного тона Кейи по кожи слегка прошёлся холодок. Или же это ощущение возникло из-за пронизывающего ночного ветра? В любом случае, от прежнего шлейфа игривости ни осталось и следа: лишь полная сосредоточенность на собеседнике. Стало даже немного обидно, что только Рагнвиндр продолжает что-то испытывать после такого резкого сближения со стороны Кейи, пусть и негативное, пусть и мешающее нормально воспринимать последующие слова, но едкое и перманентное. И как вот так просто можно переключаться между эмоциями и делами? Наверное, многие реакции капитана кавалерии были лишь наиграны и, исходя из его же личности, они не вызывали огромного отклика в сознании. Да, пустая игра. – Весьма интересное указание, – протянул рыжеволосый, – но для чего это необходимо?       Кейя слабо улыбнулся и прислонился спиной к стене противоположного дома. Его лицо полностью ушло в сумрак, и только ледяной глаз как-то отсвечивал из тёмного пространства. Воистину нечеловеческий зрачок блуждал по чужому лицу, постепенно расширяясь из-за малого количества поступающего света. – Правильный вопрос, Дилюк. Я хочу найти нечто важное в твоих воспоминаниях, поскольку меня очень смущают те слова. Взамен могу помочь расшифровать часть сказанных тобой предложений, что ведёт к взаимовыгодной помощи, верно? Думаю, для нас это будет полезной рефлексией. – Ты хочешь, чтобы я вспомнил, что говорил на древнекаэнри'каэнриахском языке? Я же понятия не имею, как они звучат или даже ощущаются по речи, – раздражение так и чесалось в руке под перчаткой, вызывая неприятные ощущения. Почему-то очень хотелось съязвить в ответ. – Интересно было бы узнать, откуда же тебе известен этот, как ты сказал, забытый язык, если ты не был отравлен также, как и я, а, капитан кавалерии? Нанялся переводчиком? – Дилюк зачем-то уцепился именно за эту деталь, желая вновь утвердиться в своих домыслах. Он желал, чтобы Кейя признал вновь, какой он предатель, шпион, что ему нужна была информация чисто для разрушения чужих планов и для помощи врагам города.       К чему такая резкая агрессия?       Альберих ласково улыбнулся и спокойно ответил: – Конечно. Сейчас я лишь хочу, чтобы ты вспомнил, что видел или ощущал, пока был отравлен, Дилюк. Давай лучше займёмся делом, а то мы так прозябнем на холоде за праздными выяснениями, – Кейя тактично проигнорировал вторую часть речи Дилюка, намекая, что сейчас не время кидаться колкостями. Это разозлило, даже как-то унизило, но стоило признать, что такой выпад был непродуктивным. Если капитан не захочет отвечать на что-либо, он любыми способами избежит неприятного разговора. Даже если это ядовитый ответ, ковыряющий нелицеприятные темы. Забавная мысль пришла в голову в тот же момент: можно было сказать, что Дилюк поступает импульсивно словесно, а Кейя – физически. Действительно, получаются полярные люди. – …       Опустив все формальности и промолчав в ответ, Рагнвиндр решил действовать – погрузиться в себя. Пусть. Он попытается воспроизвести свои воспоминания, ибо ему самому было интересно, что же происходило в злосчастный момент ядовитого забвения. Долгое время он даже не пытался копаться в мыслях, возвращая сознание в тот период.       Рыжеволосый стал концентрироваться на том дне, воспроизводя все действия в актах, представляя события, как сценки в театральной постановке.              Каждый тряпичный герой следовал своей строго определённой роли, события неумолимо происходили одно за другим. Встреча с искателями приключений, буран, маг бездны, Кейя, палатка, труп…              Поймать что-то действительно ценное было трудно, потому что невольно мыслительный процесс крутился возле событий нескольких минувших дней или и вовсе обрывался звуками, доносящимися с улицы. Дилюк ощущал, как его лицо начинало хмуриться и напрягаться, невольно отображая все потуги хозяина сосредоточиться. С противоположной стены донеслись шорохи и послышались тихие, приближающиеся шаги.              С лёгким полушёпотом, словно читая мантру, Кейя начал разговаривать на незнакомом языке, произнося слова с странными и меняющимися акцентами. Это ещё больше напрягало, но напрягало в верном направлении. Подобная мантра помогала чётче погрузиться в чертоги разума.              Отрывок был пойман. Момент, когда сознание начало плыть, будто текст этого акта был записан очень корявым почерком, чётко отобразил ситуацию в голове: трудно было разобрать, что же изображено в визуальном сценарии, поэтому весь акт проигрывался в виде импровизационного выступления. Периферийным зрением Дилюк видел быстро сменяющиеся кадры виноградных лоз, красот Мондштадта, много странных символик, даже каких-то непонятных картин людей, следующих друг за другом, красных оттенков неба, ярких, как кровь, и водянистых, словно текущая река, языков пламени. Всё сумбурно перемешивалось и в то же время будто бы не существовало более в разуме Рагнвиндра. Подобное ощущение начинало беспокоить, ибо было совсем непонятно: выдумал ли Дилюк сейчас эти эпизоды или всё же это те самые неуловимые воспоминания того периода? Пытаясь копнуть больше в нужном направлении, где ощущались неприятные покалывания, Рагнвиндр неожиданно резко, будто с быстрой вспышкой фотоаппарата, увидел чью-то руку, на которой одиноко выделялось серебряное кольцо в виде дракона, пожирающего самого себя.              Уроборос. Кольцо с символикой Уробороса.              Пытаясь вновь вернутся к воспоминаниям, Дилюк неизбежно сталкивался лишь с тёмными отголосками: с слабыми картинками Мондштадта, родной винокурни, с рисунками всяких цветов, будто кто-то быстро перелопатил воспоминания в голове, из-за того, что всплыла какая-то важная деталь. А может, это сознание так дразнит, прячет подальше нечто важное и предвкушает момент, когда нужно будет ворваться в сюжет постановки? Дилюк долго пытался, но решил не углубляться дальше в ускользающих от него моментах прошлого. Стоило бы вернуться наконец-то в реальность, к своему замерзающему на ветре телу, отчаянно требующему тепла огня. Он осторожно открыл глаза и медленно проморгал, фокусируясь на реальности.              Напротив рыжеволосого всё в той же позе, будто и не двигаясь вовсе, стоял Альберих и задумчиво смотрел в чужое лицо. Когда Дилюк вопросительно поднял бровь, Кейя встал рядом. – Кажется, тебе удалось что-то вспомнить. Не поделишься находкой? – оборвал тишину капитан. – С чего ты решил, что я что-то нашёл? – Мне надо доказать это? Кажется, твоё очень удивлённое и напряжённое лицо говорит само за себя, Дилюк. Я с тебя глаз не спускал, так что заметил многие перемены в твоём теле, а они сами по себе не происходят. – Хм, – Кейя отлично читал людей и наверняка многое уже и без прямого ответа понял сам. Но умеет ли он предугадывать? В голове помимо постоянной мысли о кольце заиграла ехидная мелодия в ответ на этот вопрос. – Что-то да вспомнил, но, знаешь, это всё немного неуловимо. Я хотел бы привести мысли в порядок, пока ты выполнишь свою часть уговора. Быть может, пока ты разъясняешься, картинка в моей голове станет стабильнее и чётче: я смогу её передать точнее.              Кейя на секунду обомлел, но потом заливисто посмеялся. Этот искренний смех расслабил Дилюка: он ощутил себя несколько легче, даже особо не акцентировал внимание на то, что капитан встал чуточку ближе к нему. Смех же разряжает ситуации, правда? Смешливые люди больше нравятся другим, ведь они обезоруживают лёгкостью, поэтому отец всегда говорил, что надо улыбаться людям, в нужные моменты уметь искренне смеяться, чтобы обрести невероятный шарм. Но так мог сделать только его приёмный сын. Сам же Дилюк с трудом выражал эмоции, только изредка мог по-настоящему и по-доброму улыбнуться. Чаще всего его улыбки вызывал Кейя, когда они были очень близки. Слышны ли сейчас отголоски этого ощущения? Вряд ли.        – Какой же ты превосходный, Дилюк, не перестаёшь меня удивлять, – неожиданно прямолинейная похвала со стороны капитана оказала транквилизаторный эффект на расплывающуюся раздражительность. На это даже и ответить-то нечем, как-то переварить сложно. Создаётся ощущение, что сейчас начнется шоковая терапия или же будет отшучен очередной саркастический ответ. – Непременно выполню обещанное, только предлагаю сначала зайти погреться, а то, нынче, очень прохладно на улице стало. Смотри, у меня даже мурашки по телу пошли – вот как я замёрз! – Альберих произнёс это без капли намёка на то, что ему действительно было холодно. Он, как и обычно, стоял нараспашку и даже засучил рукава, чтобы показать свои мурашки на руках, которых даже и не было. Нет, ну действительно, и как ему только не хочется поёжиться от холодного ветра, который так открыто и вольготно гуляет по нагим частям тела? У Дилюка уже пальцы на ногах начали примерзать к обуви, а холодная одежда неприятно прилегала к спине и груди.       Он бы мог согреться сам, но, к сожалению, лишь недавно осознал, что оставил самый важный артефакт – свой пиро глаз бога – в таверне, в том самом ящике, рядом с той чёртовой игрушкой с внешностью Кейи. Это было ударом. Как мог собранный и дотошный Дилюк вот так просто забыть о самой важной вещи, поступить до невозможности глупо, убрав на смене свой глаз бога за каким-то делом в ящик? Видимо, сказываются нервозность и то, что он давно не был на смене – отвык от рутины, поэтому слишком усердно окунулся в окружающие события, позабыв обо всём прочем. Даже о такой важной вещи.              Нет, нельзя было оставлять глаз бога без присмотра хозяина. Бестолковый. Потеряв артефакт вновь, Дилюк рисковал его больше не найти уж точно. Стало страшно и волнительно, а что, если вдруг кто-то проберётся в таверну, обнаружит и заберёт находку? Хотелось тут же подорваться и захватить свой глаз, убедиться, что он здесь, на поясе, ощутим и полон огненной силы, а не там лежит в ожидании своего владельца. Слишком жгучее желание даже передавалось в ноги, которые знатно напряглись, приготовившись в любой момент сорваться и побежать. И как он раньше только не задумался об этом? Стоило только замёрзнуть, чтобы вспомнить о дарованной вещи, за которую отец искренне благодарил богов? Идиотизм. – Мне нужно вернуться в таверну, а ты иди и грейся домой. Думаю, поговорим уже завтра, Кейя, – без особого промедления, проигнорировав вопрос в чужих глазах, и не переживая о своей интонации и о своих словах, Дилюк развернулся и побежал в сторону Доли Ангелов. – Эй, Дилюк! Стой! – только и успел крикнуть капитан вслед убегающему рыжеволосому парню.       Хорошо, что Мондштадт не был таким огромным, и из одного конца города в другой можно было весьма быстро пробежаться, поэтому Дилюк практически за несколько минут очутился возле таверны. Плохое предчувствие почему-то било по нутру, предупреждая о чём-то важном.              Распахнув дверь в Долю Ангелов, Дилюк зашёл туда далеко не один. Он впустил яркий лунный свет в тёмное помещение. Свет очень красиво отображал маленькие и малоприметные пылинки, летающие в воздухе, создавая ощущение, словно это плавно парящие снежинки, он играл отблесками на стеклянной посуде, бутылках, находящихся за барной стойкой. Тёплый древесный цвет окружения окунулся в холодные оттенки.              Он торопливо зашагал в сторону барной стойки, нарушая плавный вальс пылинок, отбрасывая массивную тень впереди себя. Он не заметил привычный полутусклый отсвет своего глаза бога и забоялся открывать ящик, возле которого уже нерешительно застыла рука. Всё нормально, не надо паранойи – свечение незаметно из-за яркого лунного света. Надо лишь открыть и забрать глаз бога. Скорее.              С небольшим трением и усилием ящик открылся, но Дилюка охватил холод в тот же момент, когда он увидел, что внутри него.              В ящике лежала пустая стекляшка, формой похожая на его глаз бога, а рядом та самая кукла Кейи, но уже с очень печальным лицом и без перчаток. Какая-то чертовщина. Дилюк аккуратно взял пустую стекляшку и увидел на ней прорези с отметкой пиро глаза бога, а затем он приметил знакомую царапину рядом с символом огня. Нет, всё же, это его артефакт, но почему он не реагирует на присутствие владельца? Что за дела? Он попытался пропустить всю энергию из тела через глаз бога, но никакой реакции не последовало, даже не нагрелся. Стало воистину страшно. Контроль и спокойствие начинали улетучиваться, будто из-за потери силы в артефакте начала таять не только вера Дилюка в себя, но и его жизненная энергия.              Спокойно. Судороги в ногах постепенно сходили на нет, а сам Рагнвиндр прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на себе. У всего есть объяснение, везде должен быть выход. Он ещё не растерял своих бравых способностей, так что не стоит нагнетать обстановку раньше времени. Сначала надо было адекватно разобраться и узнать, что случилось. А то такими темпами он превратится в того самого Уробороса, поедающего самого себя.              Дилюк с закрытыми глазами крутил свой артефакт, обдумывая версии произошедшего и искренне не желая верить подобному раскладу дел. Ушёл ненадолго, а случилось ужасное. Среди прочих идей, может ли быть такое, что его глаз бога просто потух? Может боги решили наказать его, поэтому лишили силы? Хотя он никогда не слышал о таких случаях, навряд ли такое могло быть правдой. Оставался прочный вариант с идеей постороннего вмешательства. К тому же, это было очевидно, что кто-то поспособствовал изъятию сил из глаза бога.              Взгляд невольно метнулся к кукле, которая будто бы оплакивала чужое горе. Что это могло бы значить? Какого чёрта, плюшевая вещь вообще сменила свою внешность? Может ли быть, что это другая кукла, оставленная владельцем в качестве намёка? Подняв и сжав тряпичную куклу в руке, Дилюк, услышал, как кто-то запыхавшийся подбегал к таверне. Очень вовремя и кстати, будто расчётливо подгадал нужный момент.              Массивное тело заслонило свет с улицы, прислонившись к дверному косяку. Волосы Кейи упали на его лицо, когда он наклонил голову и пытался отдышаться. – Я же сказал… Подожди… а ты как рванул, что я и не поспел за тобой, – отдышавшись, Альберих вернулся в нормальное положение, – Что же такое случилось, раз ты так резко подорвался?       Дилюк злобно посмотрел на капитана кавалерии, пропитывая его пространство презрением и отвращением. – О-о-о, – игриво протянул Кейя, замечая весь негатив, – вижу, я что-то вновь сделал не так, раз ты меня одариваешь таким прекрасным взглядом.       Пороховая бочка. Кейя знал, что если Дилюк находится на грани, то строго-настрого нельзя было взаимодействовать на его эмоции и чувства. Иначе огромная бочка, не имея даже фитиля, могла подорваться в мгновение ока. Тем не менее, он не мог по-другому непринуждённо выстроить барьер и сохранить равновесие. Порох – есть порох, взрывоопасен из-за кислорода, а вакуумизировав вещество, оно начнёт разлагаться. Уж пусть лучше взорвётся, чем сгниёт – толку больше будет. – Это ты сделал? – выдавил из себя Рагнвиндр, внутренне поражаясь, с каким холодным спокойствием произносит эту фразу. В голове она звучала агрессивнее и яростнее. – Не совсем понимаю, о чём ты, Дилюк. Конкретизируй, в чём ты видишь мою причастность? – Кейя подошёл ближе к стойке и сел на своё привычное место, абсолютно не выказывая никакого волнения.       От такого ровного ответа Рагнвиндр стал даже немного сомневаться в своих действиях. Он разжал кулак и посмотрел на слегка помятую игрушку. Похоже, ему не избежать стёба, насмешек, потому что надо было показать куклу и опросить Альбериха. Лишь бы сделать это в правильном ключе. – Для начала взгляни на это, – Дилюк положил на стойку куклу, повёрнутую лицом к капитану. – Давай на чистоту: это ты принёс данную вещь в моё заведение? У тебя были какие-то намерения очень смешно пошутить?       Капитан кавалерии в замешательстве поднял вещь со стола и стал аккуратно крутить её в своих руках. Он побледнел, молча и внимательно рассматривая детали куклы. – Вижу, кто-то обучился мастерству кройки и шитья, раз так талантливо воссоздаёт игрушки по оригиналу? К сожалению, на такое рукоделие я не горазд. Где ты её достал? – в ответ на это Дилюк сложил руки на груди и устало вздохнул. – Я спросил тебя не об этом. Разве это не ты принёс куклу, чтобы поиздеваться? – Я, что, похож на того, кто любит издеваться, подкидывая игрушки со своей внешностью? – Кейя насмешливо поднял бровь и упёр плюшевые ручки в боки, воссоздавая позу уверенности и превосходства у куклы. Даже в такой ситуации он развлекается как дитя малое? – Да, вполне, – усмехнулся Рагнвиндр.       Альберих слегка посмеялся и начал активно жестикулировать. Плюшевыми руками. – Мастер Дилюк, как же вы предвзято относитесь к старшему капитану кавалерии! Обидно, что вы так уверены в его участии, когда он на самом деле совсем не при делах, – плюшевая кукла с грустным лицом приложила ручки к глазам, изображая слёзы. Наигравшись, Кейя всё же отложил игрушку и вернулся к обычному разговору тет-а-тет. – Стало быть, кто-то оставил эту вещь в твоей таверне? Очень интересная деталь. Случилось ли что-то помимо этого?              Рагнвиндр снова нахмурился, а мысли вернулись к тревожной реальности. На время, благодаря шутовству Кейи, Дилюк позабыл о своей главной проблеме. Глаз бога лежал в его кармане бездушной стекляшкой, убивая своего хозяина вопиющей пустотой.              Стоило ли об этом рассказывать Кейе? Рассказать о своей слабости человеку, которому ты не доверяешь? Не то, чтобы капитан кавалерии мог напасть на него, но он вполне имел бы мысль как-то воспользоваться положением Дилюка без его пиро способностей. Нет, пусть пока останется в тайне. – Ничего особенного. Только эта кукла, которая, кстати, за каким-то чёртом поменяла свою внешность и оказалась без перчаток. До этого она выглядела бестолково, а сейчас с какой-то грустью.       Альберих внимательно осматривал бармена из-под слегка закинутый головы и с полузакрытыми глазами. Уголки его губ зашлись вниз, а взгляд был сосредоточенным. – Действительно, очень необычный случай. Слушай, Дилюк, совсем некстати, но ты не нальёшь мне, пожалуйста, глинтвейна, м? Я щедро заплачу, а то что-то мне холодно в помещении без отопления. – Ещё чего. Сейчас таверна закрыта, а я не обязан обслуживать тебя в нерабочее время. Иди домой лучше. – Ну что ты, не горячись так, а я тебе расскажу то, о чём мы обусловились раньше. Ночь обещает быть длинной, верно?       Дилюк всё ещё стоял в защитной позе, скрестив руки на груди, а Кейя несколько просяще взглянул на него. Непробиваемая стена треснула, и бармен цокнул, отвернувшись к стеллажам. – Прежде, чем я приступлю к расшифровке, ответь мне, пожалуйста, на один волнующий вопрос, Дилюк. Скажи, где твой глаз бога? Ведь он всегда висит у тебя на поясе, а сейчас его нет.       Это точно он! Рагнвиндр ощутил, как волна холода пробежалась по телу, оставляя неприятные короткие судороги. Нет. Кейя просто слишком наблюдателен, стоило его прогнать с самого начала, а не оставлять греть тут свои уши во внутренних монологах Дилюка. Он уже прочно засел в голове, исследуя просторы чужих чертогов.       Чёрт, и вот что ему на это ответить?       Пока Рагнвиндр размышлял на эту тему, бутылки и банки одна за другой без капли колебания в определённом порядке сменяли друг друга. Сзади послышались короткие перекаты монетки по столу. Капитан кавалерии в ожидании: ему нужен убедительный ответ, если Дилюк не хочет, чтобы кто-то прознал о его новой слабости.       Что же, пока готовится напиток можно было бы что-то и придумать. Не тяни с ответом. Думай.