Checkmate

That soud by Sam Fender

Дорого. Дорого – так стоит описать все вокруг. Даже воздух здесь пахнет, как целое состояние. Стук каблуков по полу из темного дуба сливается с голосами людей, обсуждающих все подряд. Погоду, семью, бизнес. В общем, светский прием в лучшем своем проявление. Зал освещает многоярусное паникадило. Да, чертово паникадило, не удивляйтесь. Ей богу, не в церкви же! Кажется, оно могло бы служить «приветом» из эпохи балов королей, но ей стоит подвинуться, ведь кроме нее «привет» тут может сказать буквально каждая деталь. Массивные портьеры багрового цвета обрамляют высокие окна, расположенные вдоль стены по правую сторону от входа. Дверь, высотой не меньше тех же окон, украшена золотыми вензелями. Столы, расставленные по всему залу в шахматном порядке, покрыты скатертями в цвет портьер, а края укрывает золотая вышивка. В центре каждого стола ваза со свежими розами – любимыми цветами дочери хозяина приема (банально, да?). Между столами мелькают официанты, чьи натянутые улыбки ни на секунду не гаснут. Кажется, хоть кому-нибудь из них уже должно было свести челюсть. Фоном играет классическая музыка. Девушка в темно-зеленом платье в пол виртуозно скользит смычком по скрипке, наполняя зал прекрасной мелодией. Возможно, если бы все эти люди и правда что-то понимали в музыке, они бы оторвались от разговоров или поглощения своих блюд хоть на несколько минут, показывая уважения к стараниям девушки. Но, вероятно, разговоры про погоду, семью и бизнес им интереснее. Гости в основном представляют собой пятидесятилетних и старше дяденек, чьи карманы до краев наполнены бумажками, которые, в большинстве своем, были заработаны далеко не самым честным путем. Владельцы крупных компаний не упускают возможности покичиться своим состоянием, нацепив неприлично дорогие часы на запястье и надев костюм, сшитый на заказ, который может и сидит идеально, но возраст и отсутствие должной физической нагрузки не красят никого. Рядом их дамы. Женщины, чьи когда-то прекрасные черты лица сейчас являют собой нечто, сотворенное косметологами и хирургами. Редко, но встречаются леди, чьи лица практически не касались руки специалистов, но ни первые, ни вторые не имеют ничего против дорогущих украшений, вид на которые открывают уложенные крашенные волосы и декольте платьев от известных модных домов всего мира. Как говорил Маяковский: «Ах, к такому платью бы да еще бы голову». Но, к сожалению если кто из этих женщин и знаком с зарубежной литературой, то вряд ли вчитывался в слова какого-то русского поэта. Вместо этого они скорее покупали очередную шубу, которую сегодня оставили на входе в поместье, за баснословные цены на кредитки своих мужей. – Хей, ты можешь перестать? – голос Найла вырывает парня из своих мыслей. – Перестать что? – Брось, Гарри, – блондин закатывает глаза, стараясь передать этим все свои эмоции по поводу поведения Стайлса. – Ты буквально в шаге от убийства взглядом. – Убийства взглядом? – недоверчиво повторяет кудрявый. Иногда Найл говорит абсурдные вещи. – Просто перестань, ладно? – парень отмахивается, не желая объяснять, что он имеет в виду. – Если тебе это поможет, то вечером мы идем в The Black Roses, я уже все организовал. Только сделай сейчас нормальное лицо, прошу тебя, я не хочу снова слышать, как твой отец отчитывает нас обоих. И с этими словами блондин отворачивается, вовлекая в беседу какую-то девушку, сидящую с ними. Кто такой отец Гарри? Давайте по порядку. Кто такой Гарри? Гарри Стайлс – двадцатидвухлетний парень с вьющимися каштановыми локонами до плеч, малахитовыми глазами и несправедливо высоким ростом. Таких, как он, только на показ от Gucci да на обложку Vogue. Но если на обложку этого журнала он однажды попасть смог, то ни о каких показах речи и быть не может: во-первых, пройти по прямой и не запутаться в своих же ногах – для Гарри что-то из разряда нереального, а во-вторых, у него есть отец. Отец, который с горем пополам закрыл глаза на привычку сына надевать на приемы костюмы с какими-то абсолютно несуразными принтами, уж точно не переживет его участия в этом «цирке». Не то чтобы Гарри так беспокоился по поводу того, что его отец переживет или нет, но, к его великому сожалению, это лишь в метафорическом смысле, а в реальности парня ждут, мягко говоря, большие неприятности. Да, с отцом у кудрявого были некие проблемы. Робин Твист – ректор одного из самых престижных университетов Лондона. Университет был основан более 100 лет назад, и прошлым ректором также был «родственник» Гарри – его дедушка. Хоть Гарри и не был родным сыном Робина, но, в отличие от второго, дед всегда был добр к внуку, и Гарри никогда не понимал, почему судьба распорядилась так, что он не передал своему сыну той способности к нормальным взаимоотношениям в семье. Робин был строг. О, Робин был очень-очень строг ко всему, буквально ко всему, что касалось Гарри. Оценки, друзья, внешкольные занятие, университет. Все было под строгим контролем Робина и только к тому времени, как Гарри исполнилось 22, он потихоньку начал уставать и ограничивался теперь лишь вечными высказываниями недовольства по поводу сына. Ну, Гарри есть, за что и поблагодарить Робина (за исключением огромного количества денег на его банковском счету, конечно), он никогда не упрекал парня в том, что тот ему не родной. Так что Гарри мог сваливать такое поведение в свою сторону только на безобразный характер мужчины. Ну, раз уж мы углубились в описание, то грубо будет не рассказать и о пареньке, сидящем рядом. Найл Хоран. Кто же этот Найл Хоран? Ну, кроме того, что он – парень с крашенной белой головой, легким румянцем на милейшем детском лице (которое, кстати, никак не вяжется с образом «крутого парня», к которому он так стремится) и сильным ирландским акцентом, из-за которого частенько сложно понять, что он говорит (и из-за странных вбросов типа «убийства взглядом», серьезно, что?) , он еще и лучший друг Гарри. Их матери познакомились еще до рождения мальчиков в каком-то салоне красоты. Серьезно, они стали лучшими подружками просто поболтав несколько часов, пока им делали маникюр и красили волосы. Так что, когда в сентябре 93ого родился Найл, а спустя почти пять месяцев появился Гарри, Маура и Энн стали часто появляться в гостях друг у друга, получая возможность и детей не оставлять без присмотра, и самим расслабиться, болтая о последних новостях из жизни. Позднее отец Найла стал одним из главных спонсоров университета наряду с Робином. Короче, дружили они семьями, и это длилось уже много-много лет. Не успев вернуться к мысленному оскорблению гостей, Гарри замечает, что все потихоньку начинают подниматься из-за столов. Это означает только одно – начинается самый нелюбимый момент всех приемов. Беседы. Беседы проходят в другом зале, что чуть меньше первого, но от этого не выглядит менее внушительно. Воздух все так же пахнет деньгами. В помещение нет столов, ведь они ни к чему, раз гости будут постоянно перемещаться по залу, дабы поприветствовать тех, с кем еще не успели за начало вечера, и снова броситься в бессмысленные диалоги на стандартные темы: погода, бизнес, семья. Ничего нового. Гарри уже мысленно оскорбил Хорана, используя при этом около сотни разных оскорблений, половину из которых сам сейчас же и выдумал, потому что блондин куда-то улизнул буквально спустя несколько минут нахождения в этом аду. Так что парню ничего не оставалось делать, как поддержать беседу какой-то дамы в возрасте, которая его узнала (скорее всего, как и многие, из-за его отца, но Стайлс все равно постоянно чувствует неловкость, ведь никогда не узнает всех этих людей). В основном беседа скорее похожа на монолог этой женщины, и, когда она уже переходит на тему «нужно тебе познакомиться с моей внучкой, она просто душка», Гарри замечает белую копну волос в противоположном конце зала. Он скомкано извиняется и широким шагом перемещается к другу. – Ты куда, блять, пропал? – шепотом говорит кудрявый на ухо парню. – Я думал, я умру раньше, чем закончится разговор этой теткой. – Прости, но я не могу выключить естественные нужды только ради того, чтобы постоянно нянчится с тобой, – язвит Найл. – Если та баба, которую ты клеил весь вечер, тебе отсосала, то боюсь тебя огорчить – это не естественная нужда, придурок. – Сам ты придурок, Гарри! – Хоран делает вид максимально оскорбленного человека, хватаясь рукой за левую часть груди. – Я ходил отлить, но каждый думает в меру своей испорченности, Стайлс. Гарри лишь закатывает глаза на такое заявление друга, цокая при этом языком. Он прекрасно понимал, что в чем-чем, а вот в испорченности блондин ему уж точно не уступал, а в некоторые моменты даже перепрыгивал на две головы. В конце концов, что можно было ожидать, они все-таки росли вместе. – Бог ты ж мой, Гарри! – кудрявый дергается от вскрика парня рядом с ним. – Смотри, кто наградил простых смертных своим присутствием! Стайлс прослеживает направление взгляда Найла и натыкается на гостя, которого ни он, ни Хоран, ни кто угодно, наверное, в этом зале не ожидал увидеть сегодня. Давайте отмотаем эту историю к моменту описания гостей. Есть одно маленькое, по-настоящему крохотное, дополнение. Из всех этих крутых дяденек 50 плюс лет всегда выделялся один. Нет, не один пятидесятилетний мужик, а один крутой дядька, мы об этом. И имя его – Луи Томлинсон. Луи Томлинсон – двадцати пятилетний мужчина, который уже в 23 был в начале списка самых богатых людей Лондона и за эти два года так и не сдал свои позиции. Для некоторых в зале он божество, они уважают его и, вероятно, немного боятся (весьма-весьма вероятно, если уж быть честными). В свою очередь другие не питают такой любви к «мальчишке, который абсолютно ничего не понимает и, вообще, как он попал сюда?». Робин относился ко вторым. Томлинсон частенько портил его жизнь, и, если бы его не было, отец Гарри уже давно бы имел куда больше партнеров (и больше денег). Что до самого Гарри, его абсолютно не интересовала вся эта игра в догонялки между его отцом и эти парнем (Гарри на физическом уровне никогда не мог назвать его мужчиной, у них слишком маленькая разница в возрасте). Он скорее оценивал его чисто внешне. А внешне Томлинсон был весьма хорош. К тому же, парень был умен, чертовски умен, если быть честным. Он выступает на многочисленных конференциях с новыми и новыми докладами и диссертациями настолько часто, что порой кажется, что этот парень создает их даже во сне. В прошлом году на ICM (International Congress of Mathematicians) он получил премию Черна*, на то момент ему только исполнилось 24. Стайлс уверен, что слышал о том, что Томлинсон знает наизусть число пи до 300 знаков после запятой. Это слух, но слухи на чем-то же строятся. Конечно, Гарри смог найти одно «но», благодаря которому, если и не ненавидел Луи так же, как и отец, то недолюбливал уж точно. Он был очень высокого мнения о себе. Очень. Конечно, это объяснялось тем, что парень реально много добился в таком юном возрасте, но, все же, стоит быть немного более сдержанным в самолюбовании. Может Гарри и не был тем, кто заработал каждый пенни, принадлежащий ему сейчас, и, может, он не был юным гением, который в 5 считал в уме умножение пятизначных чисел, но он и не был тем, кому все доставалось за счет богатых и известных родителей. Он тоже трудился, и, по его мнению, он выкладывался на полную. И вот двое входят в зал: Луи Томлинсон и его вечная спутница Элеонор Колдер (трое, если считать эго шатена, а учитывая его размеры, его точно стоит считать за отдельного человека). К Колдер Гарри относился скорее как к кукле, каких тут полно, так что ее присутствие его никогда не напрягало. Они были знакомы много лет назад. Не самая приятная история, но в конце концов между собой они разобрались, так что расстались они на хороших отношениях. А вот присутствие Томлинсона – напрягало. И причем ни его одного. Парень в последние несколько месяцев не появлялся на приемах (что ж в этом Гарри и правда ему завидовал), и то, что он пришел сегодня, да еще и к примерно середине всего этого мероприятия, удивляло всех гостей. На удивленные взгляды и редкие перешептывания парень отреагировал лишь яркой, но полностью фальшивой улыбкой. Шоковое состояние вокруг улетучилось спустя пару секунд, все же вежливость, пусть и неискреннюю, в этих кругах чтут. Хотя на самом деле кудрявый уверен, что как минимум у половины гостей тема беседы резко сменилась. – Боже, что он вообще тут забыл? – Хоран тоже не был его поклонником, да. – Ну, принцессы любят балы, знаешь, – отвечает Стайлс с максимально небрежной интонацией. – И то верно, – Найл возвращает свое вниманию бокалу шампанского. Гарри тоже собирался отдаться напиткам, которые разносили официанты, но, помедлив секунду, столкнулся с пронзительным голубым взглядом. Поняв, что последние несколько минут он откровенно пялился, кудрявый резко отводит глаза, быстро ища на что бы переключиться, надеясь, что жар в районе щек это не предательский румянец. Хоть их зрительная встреча и продлилась не больше секунды, Гарри все равно каким-то невероятным образом смог заметить огоньки, появившееся в ледяном взгляде. Это странно. Замечать такие вещи странно. Страннее, чем если бы это ему только показалось, так что парень останавливается на варианте, что у него просто безумное воображение, и старается перевести все свое внимание на диалог с Найлом. Затылком он продолжает чувствовать, что на него кто-то смотрит. Не очень-то и хочется подтверждать догадки, кто именно. «Поскорее бы уже в этот чертов клуб».