Не про отношения

— Хэй, чувак, там девушку твою уже опоили и раздевают! А? Чувааак! Его трясут за плечо, ноют в самое ухо, даже пальцем внутрь лезут, чтобы прочистить и слышимость улучшить, на что Джон шикает и пытается отпихнуть от себя придурка. Но Лукас не сдаётся: он тоже баран упёртый, бодает лбом: — Чувааак… Там только трусы и майка остались, они ж её реально разденут! И будешь ты ходить с рогами… во! — Тот на самом Со начинает показ, и рога получаются увесистые, корявые и большие. — Не, не клёво получается, понимаешь, чувак? Вот единорог — это тема, да! А так ты лось! Вот за что это ему? Пришли просто отдохнуть, выпить, Джонни даже Марка позвал (но тот застрял где-то в пробке, до сих пор едет), а стоило отойти на десять минут воздухом на балконе подышать, как и тут достали! Ещё светло, солнце только-только к горизонту тянется, а одна ушастая зараза всё уединение рушит к херам! Но вообще тот прав, и это раздражает ещё больше, и Джон бы назло остался тут, но… — А ещё уже были два желания, и одно из них — станцевать на столе, а там только трусы и майка, представляешь? Лучше бы воображение сбой дало, но оно как назло транслирует картинки отменного качества, останавливая камеру внутреннего взора на самых откровенных и аппетитных ракурсах. Джонни трясёт головой и отправляется вытаскивать своё, то самое, которое сейчас наверняка в неадеквате и путает чужие колени с коленками Джона. Хотя они не пара — вообще ни разу! И отношений между ними нет. Совсем. Лукас тащится позади, что-то ноет, спотыкаясь о свои же ноги, и просыпается — в который раз? — сожаление, что Джон вновь припёрся сюда, к тому же не один, к тому же ещё Марка позвал, что теперь стоит где-то на подъезде в городе, который едва ли знает. — Ну ты посмотри, что за блядство, чувак! А ведь они все знают, что Юта… — Просто помолчи! Кружок юных натуралистов — не натуралов, заметьте, хотя многие и пытаются таковыми казаться! — сейчас ставит опыт на бедняге Джэно, который и рад бы свалить, судя по его виду, но стоически держится, принимая из рук Донхёка кружку. И, судя по хитрющему оскалу последнего, лучше объявить себя трусом и ретироваться, чем пытаться геройствовать. Но это уже Джона не волнует ни разу: он подходит к сидящим на полу не любителям, но мастерам развлечься, чтобы ухватить за шкирку одного полувменяемого придурка. — Только не тряси, чувак! — Лукас тревожится, выглядывая из-за спины Со. — Там столько влито!.. — Эээй! — Донхёк протягивает руку, хватаясь за майку джоновой добычи и отвлекаясь от Джэно. — Мы не закончили! Джонова добыча поднимает окосевшие глазки, даже пытается что-то сказать, а Лукас тем временем ноет о том, что у Джонни едва девушку не увели, что рога — это не круто, а хвосты тем более. Вообще у Джона нет девушки. И парня тоже нет. Это остальные придумали, когда узнали, что Со с Накамото не только живут вместе, но ещё и ноготки друг другу красят, и парные браслеты купили, и вообще, по словам того же Лукаса, у них букетно-конфетный в самом разгаре. А потому Джонни и Юта — эталон отношений, и никто не вспоминает, что есть вообще-то Джэхён с Тэёном или там Джемин с Джэно. А то, что это просто дружба такая, а не как у этих, всем плевать. И доказывать что-то бесполезно, потому что не услышат. Именно поэтому в кругу друзей роль официальной девушки Джонни выпала Юте. И если кто-то пытается Со закадрить, то самая лучшая отмазка — это отношения. Которых, естественно, нет. Накамото по этому поводу молчит, только лыбится загадочно, и вроде всех всё устраивает. Кроме самого Джона, но он тоже ни слова не говорит против. Потому что бесполезно доказывать. — Мы домой. Он крепко держит в объятиях едва понимающего происходящее японца, ищет взглядом его вещи, а Джэно, пользуясь паузой, разглядывает жижу в кружке, брезгливо морщится и отставляет её подальше, пока взгляды натуралистов обращены не на него. Лукас вновь сияет, окосевшим отеческим взором обводя окружающих. — Джинсы его где? И рубашка? — Наверное, Джон единственный, кто алкоголь даже не пригубил. — Нельзя! Это плата за проигрыш! — начинает верещать Хёк, за что получает подзатыльник от Лукаса. — Эй, больно же! Но Вон ратует за любовь и радужных пони, а потому Донхёк терпит поражение и возвращает нажитое нечестным трудом. Джонни сваливает Юту на диван — аккуратненько так, потому что помнит про влитое. Одевает того — действия привычны, потому что не в первый раз происходит подобное. Накамото мурлычет, изгибается, и остаётся надеяться, что до дома доберутся без приключений. Август спелый и сочный, нереально солнечный, и Со многое бы отдал, чтобы свалить из города, снять домик на недельку и отдохнуть не только от шума, но и от дорогих приятелей. Взял бы он Юту с собой? Джонни долго размышлял над этим. Конечно бы, взял. Иначе вот так вернётся, а его японец уже в чужих объятиях греется. Неправильно это. Да и должен же кто-то под боком быть. Свой, пускай порой и раздражающий. Джон натягивает джинсы на тощие ноги, приподнимает чужие бёдра, закинув конечности пьяного себе на плечо. Слышит что-то про камасутру, приправленное смехом, но настолько это всё обыденно, что даже спорить не хочется. Закрепляет пуговицу, застёгивает молнию. Ноги опускают. Джон решает не мучиться и просто обвязывает рубашку за рукава вокруг пояса Накамото, предварительно поставив того на ноги и прислонив к себе. Со стороны они наверняка выглядят семейной парой — настолько притёрлись друг к другу, что все привычки едва ли не наизусть выучили. Вот и сейчас по классическому сюжету — домой, чтобы уложить Юту в кровать, не забыв про лекарства на тумбочку и на всякий случай про тазик. — Мы уходим. Джон подхватывает не удерживающегося на ногах японца на руки. На маршрутке катиться не вариант, а потому он просит Джэно как самого адекватного из всего этого сборища заказать для них такси. Ждать приходится недолго, минут десять всего. Лукас, как примерный хозяин, провожает парней до двери и даже придерживает ту, вновь вспоминая вслух про лосей. К чему — не ясно, наверное, сам не помнит. Но просит обязательно позвонить по приезду, хотя — Джон в этом уверен — трубку даже не возьмёт. Потому что кутить будут до самого утра. Даже те, у кого подработка или иные важные дела. Потому что они все те ещё долбоёбы, поэтому и сплотились. Вообще это идея Вона была. Он как самый распиздяистый кинул клич в университетской газете, что нужны отбитые на поговорить по душам и «морально лишиться девственности». Пришли два десятка человек, из них в процессе часть отсеялась. Зато после притащили ещё, да и сейчас кто-то уходит, появляются новые, и за эти почти три года из постоянных остались лишь сам Лукас, Джон с Ютой, Джэхён и Донхёк. Последний вообще как тотемное животное. Этакий припизднутый гризли, которого основатель «кружка» считает своим собратом. Они как семья. Странная такая, дурная, зато все свои. И пускай Со злится на ребят за то, что едва Юту на сувениры не растащили, но вообще он понимает, что на совсем радикальные методы никто бы из них не решился. Накамото дрыхнет под боком всю дорогу. Джон обнимает его, прижимает к себе. То, что он тот ещё лось и забыл про Марка, сам Со вспоминает лишь на следующее утро, с удивлением отмечая с пару десятков пропущенных на поставленном на беззвучный телефоне.