Cloud Kingdom

Солнечные рыжие лучики растекаются по лужам, пробегают по багряным листьям, красиво украшают улицу, как будто они и в самом деле те самые волшебные фонарики, что горят на праздниках. На улице не холодно, но руки всё равно лучше оставить в карманах. Снова вечереет… Время летит так быстро. Он, этот парень с красной прядью среди снежных волос, по-прежнему не помнит, как выбрался из того состояния, в которое попал много-много осеней назад. Когда он потерял своего друга, ещё будучи подростком. А сейчас он… Знаете, уже не подросток, он уже даже в университет не ходит, а только изредка об оном вспоминает. Но самое главное, помимо такой важной, как говорят, бумажке, картонке, на которой написано «окончил то-то, учился там-то, был такой-то молодец», он в университете получил кое-что более важное. И это «кое-что» идёт тут же, рядом с ним. Снова молчит. Кадзуха так и помнит: влюбился в загадочность… простите, если заденет, но потом во внешность. А потом и… в душу, кажется? Кадзуха точно помнит, как был влюблён тогда, в свои шестнадцать, в ещё живого друга. И отчётливо помнит, как после его смерти горячо обещал, что никогда больше ни к кому не будет чувствовать того, что чувствовал к нему. При этот в голове он по-прежнему держит тот образ из сна, тот голос, который говорил: «Малыш (друг его так звал, потому что Кадзуха был младше и… это маленькую детальку так грустно-радостно вспоминать), отпусти». И он, просыпаясь которую подряд подростковую, но по-взрослому несчастную, ночь в слезах, пытался отпустить. Отпустил?.. — Эй, — Скарамучча его оглядывает. — Всё нормально? У Кадзухи голова иногда покруживается — ему прописали курс лекарств от какого-то недуга… снова… Впрочем, таблетки эти безвкусные. А сейчас, чтобы не содрать об асфальт коленки… нужно передохнуть немножко. — Давай остановимся, — Скарамучча сажает его на невысокое каменное ограждение. Кадзуха чувствует его тёплые руки и помнит, как те блуждали по его телу, как они обнимались однажды в вонючей кабинке университетского туалета. Помнит, как на щеке почувствовал чужие губы. Так приятно… И одновременно странно. А вот губы в губы у них ни разу ещё не было. Кадзуха… вроде как не был готов? А Скарамучча и не торопил. — Полегче? — интересуется парень между его ног. В ответ Кадзуха кивает головой. Почему-то улыбка натягивается смотреть на друга (или не друга…), и на душе так тепло от того, что кто-то рядом есть, что поддерживают, что беспокоятся. Кадзуха опускает голову. Его как будто чёрная рука тянет назад. Кто-то неизвестный говорит: «Ты поклялся!». А впереди он видит силуэт. Улыбающийся, в белых одеждах. Который смотрит на него радостно-добродушно. Отпусти. Кадзуха целует Скарамуччу. Тот тянет его на себя. Они среди безлюдной улицы. Совсем одни. И что-то подсказывает, что уже совсем-совсем счастливы.