Укусы

— Что за фигня творилась с твоей задницей в неделю, Мия? — прикуривал голос Триши, и вот мое милое одеяло с котиками было жестко сдернуто с моего тела. Мгновенно проснувшись, я застонала от раздражения и усталости. Мне всего лишь хотелось, чтоб от меня отстали и дали поспать! — Триша, убирайся, я вообще-то сплю, — промычала я в подушку, не разлепляя глаз. Почувствовав сильный удар по заднице, я вскрикнула и приняла вертикальное положение, поднявшись на кровати в полный рост. — Это жестокое обращение с детьми! — прокричала я Трише, которая скрестила руки на груди и смотрела на меня, прищурив глаза. Черт. В ее взгляде не было и намёка на шутку. Я где-то напортачила. Причём так, что Триша злилась. Действительно злилась. — Что я сделала? И вообще, почему ты стоишь тут, будишь меня и, к тому же бьешь? Я твоя маленькая сестренка, ты не должна… — Перестань, я слышала, как сегодня утром ты выключила будильник и вернулась обратно в постель. Ты прогуляла школу, а это не круто, совсем не круто. Ты словно ходячий гормон с тех пор, как вернулась со школы в понедельник. Что с тобой случилось? Я застонала. Мне не хотелось объяснять ей, почему я всю неделю была сама не своя. — Ничего. Я просто нехорошо себя чувствую сегодня, вот и все. Я не врала ей, я действительно чувствовала себя не очень, но вся правда была в том, что мне не хотелось идти в школу и снова иметь дело с Виктором, находясь при этом не в лучшей форме. Если бы Триша узнала, что Виктор меня задирает, то позвонила бы в школу, потребовав встречи, что поставило бы меня в неприятное положение. Или же узнала бы, где живет Виктор Ван Арт, и убила бы его, оставив меня тем самым без крыши над головой, поскольку технически она владела нашим домом и за все платила. Плюс, убийство Ван Арта отправило бы ее задницу в тюрьму, и мне бы пришлось самой о себе заботиться. — Я позволю прокатить этому в этот раз, потому что ты никогда не пропускаешь школу, но на будущее — если ты себя плохо чувствуешь, хорошо? Я вызову тебе врача. Я покачала головой, ибо понимала, что если она вызовет мне врача, то вся моя конспирация полетит к чертям собачьим. — Это из-за месячных, думаю, они делают меня такой капризной и раздражительной. У меня и вправду должны были начаться «эти дни», но пребывала в таком состоянии я не из-за них, а из-за голландского придурка по имени Виктор. После той первой встречи в понедельник утром держаться так близко ко мне в течение учебной недели, насколько это было возможно, стало его наиважнейшей миссией, ведь он знал, что это действует мне на нервы. Я даже влепила ему пощёчину в среду, когда он схватил меня за задницу. По его словам, на ней был паук, а он просто смахнул его. Это была полнейшая хрень, и он прекрасно знал это. Этот придурок сжал мою ягодицу почти до боли, и именно поэтому на его лице играла усмешка, пока он пытался притвориться благодетелем. Да, я была благодарна, так благодарна, когда отпечаток моей руки красовался на его правой щеке целый день, что заставляло его недовольно ворчать все это время, а его брата — усмехаться. Говоря о его брате, Дастине, оказалось, что тот был полной противоположностью Виктора. Он был милым и не выводил меня. С ним мне было легко, и он был чем-то похож на Софию. Я работала с Дастином в паре над научным экспериментом, и в течение урока он извинялся за поведение Виктора и любезно попросил меня не следовать никаким планам по убийствам его брата, которые я, возможно, строила, потому что Виктор нравился ему живым и дышащим, хоть и только немного. Он был чрезвычайно кокетлив, но я не обращала на него никакого внимания, сосредоточившись исключительно на проекте. Дастин, казалось, понял, что я не заинтересована во флирте или разговоре с ним, и спустя несколько минут отсутствия какой-либо реакции с моей стороны даже не повторил попытку снова начать разговор, чему я молча порадовалась. Теперь, если бы и его брат себя так вел, я была бы на седьмом небе от счастья. Громкое фырканье Триши вырвало меня из моих мыслей, поэтому я вопросительно посмотрела на неё. — Что? — Ничего, — хихикнула она. — Просто подумала о том, как ты будешь рожать. Ты не сможешь справиться ни с одним аспектом родов, если даже сейчас не можешь вытерпеть всего лишь менструальных спазмов. Я закатила глаза. — О, а ты у нас такой эксперт по родам, да? Ах, тупой вопрос. — Нет, но по сравнению с тобой, в данной теме — я эксперт. В конце концов, я студент-медик, собирающийся стать акушеркой. Я уже на четвёртом курсе, что означает, что мне позволено присутствовать во время родов, чтобы получить правильное представление о том, что делать, когда я закончу учёбу. Меня передернуло. — Ты такая странная, тебе в самом деле хочется смотреть, как трехкилограммовая ветчина выходит из влагалища! Триша рассмеялась. — Не называй ребёнка ветчиной, сучка! Меня снова передернуло, и я застонала, прежде чем потёрла лицо рукой. — Теперь я представляю, как кто-то рожает, ненавижу тебя! Бриджит снова рассмеялась, а потом подошла к окну и раздвинула шторы, заставив меня зашипеть от заструившегося по комнате солнечного света. — Вставай и одевайся, вампир. Раз уж ты не в школе, можешь сходить за покупками, пока я работаю в больнице. Это было справедливо. — Опять ночная смена, Триша? — Ты же знаешь, как устроен наш город: все работают ночью, а днём все спят. — Все из-за вампиров. — Мия, не говори так. Они хоть и мистические существа, но стоит тебе напомнить, что наш город поэтому и такой специфический. И Князь Анхель Мора одобряет это. — Ладно. Возможно, ты права, ты будешь в больнице всю ночь? Когда Триша не выполняла миллион заданий для колледжа, не писала эссе или не готовилась к сессиям и экзаменам с сумасшедшими тестами, она все своё свободное время проводила в виде волонтерства в родильном отделении. Все студенты-медики в выбранной ею области должны были посвящать уйму часов волонтерству, чтобы получить живой опыт. Конечно, платить ей за это не должны были, поскольку Триша стала волонтером исключительно ради живого опыта, но больница все равно выплачивала ей зарплату. Не очень большую, но нам с ней хватало. Хотя, в действительности, мы не нуждались в зарплате Триши. У нас все ещё были деньги, оставленные родителями, которые мы будем получать до тех пор, пока Триша не станет акушеркой и у неё не будет стабильный заработок. Сразу же после окончания моего последнего года обучения и сдачи выпускных экзаменов я планировала найти заработок на лето, который, как я надеялась, станет постоянным к тому времени, как я пойду в колледж, чтобы мне не пришлось сидеть у Триши на шее. — Да, сегодня я буду смотреть, как младенцы появляются на свет. Разве это не прекрасно? — просияла Бриджит и похлопала в ладоши, тем самым привлекая мое внимание. Я кинула ей пустой взгляд, показывая этим, насколько мне противна данная тема. Она в ответ усмехнулась, сказав: — Ну ладно. Знаю, тебе не нравится подобная тема, но просто подумай: однажды, когда ты будешь рожать, я смогу помочь тебе в этом! В голосе Триши было слишком много радости на этот счёт. Такое чувство, что ее первоначальная цель — чтоб какой-то пидорас накидал своих сперматозоидов в мое влагалище. — У меня никогда не будет детей! Зачем заводить детей, только чтобы волноваться об их здоровье и безопасности до конца своей жизни? Для меня это слишком напряженно, так что большое спасибо, но нет. Бриджит закатила глаза. — Однажды кто-нибудь изменит твое мышление, сестренка. Я не буду единственным человеком, которого ты любишь и о ком заботишься. Когда-нибудь кто-то сможет пробраться сквозь стены в твоём сердце, и ты ничего не сможешь с этим поделать. — Не угрожай мне! — выкрикнула я. Рассмеявшись, Триша спросила: — Желать тебе найти любовь — это угроза? — Да! — Мия, тебе действительно надо выходить из дома почаще. Я закатила глаза и решила подыграть ей. Видимо, в больнице настолько скучно, что единственный человек, которого она может нервировать без угрызения совести — я. — Хорошо, Триш. Я начну поиски своей любви с похода в продуктовый магазин. Кто знает, может, я найду ее в отделе птичьего мяса. Триша рассмеялась и покачала головой. — Вау, отличное начало, — иронично проговорила она, прежде чем выйти из моей комнаты. Подняв глаза к небу, я упала на кровать и со стоном закрыла глаза, оставаясь в таком положении так долго, что, в конце концов, задремала. Когда я открыла глаза, за окном ещё было темно, но было заметно, что не так долго до восхода солнца оставалось. Я зевнула и, вздохнув, положила руку на живот, про себя отмечая, что я ахуетельная предсказательница. Конечно же, критичные дни пришли в тот момент, когда я этого меньше всего хотела. Приведя себя в порядок, я умылась и оделась, после чего спустилась на кухню, приняв на ходу болеутоляющее. Триша ушла на работу несколько часов назад, оставив мне список покупок и деньги, чтоб это все оплатить. Я положила список в задний карман джинсов и заплела волосы, убрав их с лица. О макияже я даже и не думала, потому что чувствовала себя действительно дерьмово и сразу же по возращении собиралась лечь спать, поэтому из дома вышла абсолютной копией бомжа. Я надела наушники и включила песни в случайном порядке. По пути я прошла мимо пары человек, но даже если бы их было больше, я бы не заметила, поскольку заинтересовалась пейзажем, который мне предложил город. Я всегда любила свой город, он хоть и не был похож на привычный мегаполис, я чувствовала себя тут комфортно. Удивительным образом тут живут люди, вампиры и оборотни бок о бок. В начальных классах мы жили в современном мегаполисе, где тема Волков и оборотней описывалась как «они ненавидят друг друга. Это все бред сумасшедших людей, их не существует». Обычно я не задумывалась о том, что место жительства у нас действительно удачное. Когда несколько лет назад мы получили письмо князя с вопросом о возможном переезде, ни на секунду не задумываясь, мы переехали в Джейзенс. Этот город находился у довольно внушающей горы, и с одной стороны я часто видела самоуверенных альпинистов, а с другой — современные постройки. За таким мышлением я дошла до торгового центра «Истсайт», в котором находился продуктовый магазин «Джинжер». Толкая тележку, я клала еду в нее, попутно добавляя сладости и сушеную рыбу от меня, поскольку в такое время месяца я в этом действительно нуждалась. Я наклонилась, чтобы достать тройное шоколадное печенье — лучшее печенье во всем мире, с нижней полки. Мне пришлось опуститься на колени, потому что там осталось только две пачки, и они были в самом конце. Наконец, добравшись до них, я встала и повернулась, чтобы бросить упаковки в тележку, но замерла в полушаге. — Какого черта ты тут делаешь? — прорычала я. Ухмыляющееся лицо Виктора Ван Арта превратилось в улыбающееся. — А ты как думаешь, что я могу делать в супермаркете? Принимать душ? Я сгримасничала. — Это называется продуктовый магазин, ты, чертов идиот, — холодно выплюнула я, прежде чем двинулась к своей тележке. Виктор встал, тем самым перегораживая мне путь к ней. Я резко выдохнула. — Отойди. Сейчас же! — Почему тебя не было сегодня в школе? — поинтересовался он, проигнорировав тем самым мое требование. Он заметил, что меня не было? Наверное, потому что ему некого было задирать, раз уж я отсутствовала. — Заболела, — ответила я и попыталась обойти Виктора, но тот опять меня не пустил и загородил дорогу, шагнув в ту же сторону, что и я. — Ты не выглядишь больной, — заметил он. Я недовольно уставилась на него. — Какой ты наблюдательный, — съязвила я. Я съежилась немного, когда давление вспыхнуло внизу живота, вызвав сильную боль. — Виктор, уйди с дороги! — Ты собираешься блевать? — спросил он, по-прежнему преграждая мне путь. — Да, я собираюсь блевать и хочу, чтобы ты отошёл, если не хочешь, чтобы твой свитшот вонял отходами! — предупредила я. Он фыркнул. — Нет, не похоже, чтобы ты была нездорова. Походу у тебя просто болит живот. — Спасибо за наблюдение, доктор Валерьян, а теперь пиздуйте отсюда! — выплюнула я ему в лицо. Виктор рассмеялся, а затем перевёл взгляд на мои руки. — Я с радостью отойду… после того, как ты отдашь мне это печенье. Я прижала пачки к себе, как будто это был новорожденный младенец. Триша была бы счастлива от того, что я считаю печенье своим ребёнком. — Ни за что, я первая его взяла! Виктор закатил глаза. — Скорей всего, это последнее тройное печенье во всем магазине, судя по тому, что ты достала его из задней части полки. Поэтому, если ты хочешь, чтобы я ушел, просто отдай его мне. — Это последние две пачки во всем магазине, но я не отдам тебе ни одной, а если ты не уберёшься, я крикну «насилуют», и тебя арестуют. Законы писаны для вампиров тоже! — предупредила я. Он откинул голову назад и расхохотался, поэтому я решила воспользоваться возможностью и маневрировала вокруг него. Одной рукой я прижимала печенье к груди, а другой потянулась за тележкой. — О, нет, ты этого не сделаешь. Почувствовав, как руки обернулись вокруг моей талии, я чуть не умерла. Он дотронулся до меня. Руки Виктора Ван Арта находились на моем животе, а его тело прижато к спине. О, Господи. Этот сукин сын хотел умереть? — Я даю тебе три секунды на то, чтобы ты убрал свои руки и тело от меня, иначе я изобью тебя к чертям собачьим. Смешок Ван Арта у моего левого уха заставил напрячься ещё больше. — Думаешь, что сможешь ударить меня, красавица? Красавица? Меня никак нельзя назвать красавицей. Точного типа фигуры у меня не было. Вроде я была худой, если посмотреть по портрету, но потом были ещё и бёдра с моей задницей. Которая была просто огромной. Над ней в школе постоянно подшучивали, и меня это всячески напрягало. Он пытался быть забавным или что? — Да, — рявкнула я, а затем добавила: — Больше не называй меня так. — Я буду называть так, как захочу, и говорить тебе то, что захочу, свобода слова и все такое. — Ты гребанный придурок и мудак… отпусти меня! — рыкнула я, а затем ахнула, когда одна из его рук потянулась за МОИМ печеньем. Пошёл. Нахрен! Я подняла ногу и пнула Виктора в голень; он взвизгнул и быстро отскочил от меня. Обернувшись, я увидела, как он тряс ногой, вероятно, пытаясь стряхнуть боль. — Ты гребанная стерва! — прошипел он. Я усмехнулась ему. — В следующий раз это будут твои яйца, если ты снова дотронешься до меня. Разве ты ещё не усвоил, что прикосновение ко мне приводит к боли для тебя? Он закатил глаза и потёр щеку, как бы до сих пор ощущая боль от пощечины, которую я влепила ему после того, как он схватил меня за задницу. Он опустил руку и ухмыльнулся. — У тебя отпадная задница, я не смог удержаться и не потрогать ее. Я шокировано уставилась на него. Он только что назвал меня жирной*. Он на самом деле только что назвал меня жирной. Меня не волновало, даже если бы я была размером с кита. Но существуют нормы поведения парня с девушкой, и там наверняка прописана такая вещь как оскорбления. Мне абсолютно похер насчёт остальных пунктов, но, блять, нельзя говорить девушке, что она толстая! К тому же, прямо ей в лицо. Меня это задело, и я ненавидела это. Я хотела сделать Виктору так же неприятно, поэтому вернула ему кинутое им же оскорбление, даже если в нем не было ничего кроме мускулов. — Сам ты жирный! — выплюнула я и затем развернулась и одной рукой схватила тележку, а другой оттолкнула его. Но Валерьян остановил меня. Он вклинился между мной и тележкой. Мне это не понравилось. Ой, как не понравилось. — Я не называл тебя жирной. Грязный лжец! Я зарычала на него. — Нет, назвал, лживый мешок козлиного дерьма! — Я сказал, что у тебя тебя отпадная задница, есть разница, — заявил он. Что? Я стояла в неверии. — Нет, ты сказал, что моя задница жирная… — Отпадная, в смысле сексуальная, — промурлыкал он. Я уставилась на него, желая избить его до смерти упаковкой печенья. — Жирная — это не сексуально, — твёрдо сказала я. — Когда у тебя отпадная задница — это сексуально, — сказал Виктор, по-прежнему стоя передо мной. — Сказав "отпадная", я имел ввиду в хорошем смысле большая, не жирная. У тебя большая задница, и это сексуально. Какого черта мы обсуждаем мою жирную, но не жирную задницу? — Мне пофиг. Мы и моя жирная задница хотим двигаться дальше вместе с тележкой, поэтому уйди с дороги. Ухмыльнувшись, Виктор протянул руку и сказал: — Сперва печенье. Я крепче вцепилась в пачки с печеньем. — Тебе придется вырвать его из моих холодных мертвых пальцев, ты, тощий ублюдок. Виктор усмехнулся и сделал шаг ко мне. Я запаниковала и вздернула руку, врезав ему ладонью по лицу. Он немного пошатнулся и схватился за лицо. Использовав этот момент, я рванула вперёд и, схватив тележку, понеслась по проходу. — Твою мать! АМАЛИЯ! — выкрикнул он. Повернув за угол, я направилась к кассиру, более чем готовая расплатиться за покупки и отправиться домой. Люди, очевидно, услышали вскрик Виктора и поэтому взглядывали в проход, из которого как пуля вылетела я. Я сделала вид, что была удивлена не меньше чем они, не желая, чтобы кто-нибудь узнал, что я была той самой Амалией, чьё имя кричал Виктор. (игра слов fat и phat. Первое означает жирный, а второе отпадный) Я запрыгнула в очередь и начала разгружать продукты из тележки на ленточный конвейер, мысленно крича на женщину, стоявшую передо мной, которая, по моему мнению, слишком медленно паковала вещи в сумку. — Я мог бы устроить тебе арест за нападение, ты в курсе? Ты дважды ударила меня сегодня. Я вздохнула, зная, что он специально выбрал эту кассу, чтобы ещё немного подействовать мне на нервы. — Это была самозащита, ты первый дотронулся до меня без разрешения, — прорычала я, даже не подарив ему взгляда. — Это хрень собачья, — фыркнул Виктор. Я закатила глаза. — Смирись с этим, большой ребёнок. Я рванула вперёд, когда леди, стоявшая передо мной, закончила, и, к счастью, женщина, обслужившая меня, просканировала продукты и собрала их в пакет в рекордно короткие сроки. — Это печенье — самое вкусное во всем магазине, его всегда быстро раскупают, — улыбнулась женщина, положив коробки с печеньем мне в пакет. Я глянула на Виктора, который злобно смотрел на меня. Это заставило меня улыбнуться, прежде чем я снова перевела взгляд на женщину. — Согласна, они восхитительны. Особенно если есть не по частям, а сразу. — Злобная стерва, — пробормотал Виктор, заставив женщину резко повернуть голову, на что я тихо хохотнула. Расплатившись, я забрала три огромных пакета. Они были тяжелыми, и я сожалела о том, что здесь не было Триши с машиной, чтобы отвезти покупки домой. Я сделала глубокий вдох и направилась к выходу из магазина только для того, чтобы остановиться у двери и практически разрыдаться. На улице дождь лил как из ведра. Не знаю, чему я так удивляюсь, это было вполне нормально для нашей местности. Тут в одну минуту мог дуть легкий ветерок, а в другую — хлестать дождь. Вздохнув, я подняла взгляд к небу, после того, как целую минуту просто смотрела на ливень. — Ты просто не можешь дать мне перерыв, да, Иисус? — Не думаю, что они отвечают людям, которые нападают на невинных. Я подпрыгнула, услышав его голос, что заставило его рассмеяться. Я покачала головой, но не обернулась, чтобы посмотреть на Виктора, который подошёл и встал рядом со мной. — Как, черт побери, ты упаковал продукты так быстро и заплатил за них? — спросила я. — Вампирская скорость, — ответил он. Я закатила глаза. — Отлично, тогда используй свои силы и исчезни с глаз моих. Виктор фыркнул. — Ты бы этого хотела, верно? Я посмотрела на него, прищурив глаза, а затем улыбнулась. — Мне бы ничего не хотелось больше, чем ты исчез бы с лица земли, Валерьян. Виктор выглядел так, как будто ему внезапно пришла гениальная идея, которая заключалась в убийстве меня, поэтому я решила на всякий случай отойти от него подальше. — Не удивительно, что ты купила тампоны, походу у тебя эти дни, — констатировал он очевидное. Видимо, он не только смотрит на то, что я покупаю, но использует свою способность когда не надо. Я реально думаю, что завтра забегу в аптеку, чтобы купить подавители. Эта чудо-таблетка маскировала запах крови для оборотней и вампиров. Во время менструации они были как нельзя кстати. — Заткни пасть! Он ухмыльнулся. — Ты действительно ужасна в это время месяца. О, Боже мой, забери меня, черт побери, отсюда. — Что ж, это было отвратительно, и я надеюсь, что мы больше никогда не встретимся здесь или ещё где-либо. А также было бы как нельзя кстати, чтоб вы свою способность не использовали, чтоб узнать, можно ли трахать девушку. Плохого вам дня, сэр, — я склонила голову и шагнула в дождь. Я почувствовала холодок, который прошёлся по позвоночнику, поэтому выпрямилась, не обращая внимания на боль, и шагнула в сторону дома. — Хочешь прокатиться? — прокричал голос Виктора слева от меня. Я ахнула и повернулась к нему, заметив его темноволосое личико из спущенного окна чёрного большого джипа. — Ты грязный ублюдок! Как ты посмел предложить мне такое! — выкрикнула я. Он остановился на полушаге и, посмотрев на меня, приподнял брови, прежде чем расхохотаться. — Черт, я имел ввиду подвезти, в смысле подвезти до дома в моей машине. Я не предлагал прокатиться на мне, Амалия. Я почувствовала, как мои щёки вспыхнули. — В любом случае, мне не надо, чтоб меня подвозили! — я развернулась и продолжила свой путь. Дождь лил так сильно, что попадая на глаза, застилал взор. Я убрала воду из глаз, вытерев их о плечо, и двинулась дальше. Меня никогда не заботил дождь — я привыкла к нему — на самом деле он был неотъемлемой частью города, и без него город был бы каким-то скучным и однотипным, наверное. Помимо этого я любила гулять под дождем, но не тогда, когда я была увешана словно рождественская елка. Я бросила злобный взгляд на джип Виктора, когда тот проезжал мимо меня, и завизжала, когда он подъехал к тротуару и окатил меня грязной водой. — Урод! — закричала я так громко, насколько была способна. Я выронила сумки, когда он обрызгал меня, поэтому сейчас поспешно наклонилась, чтобы убраться прочь. Клянусь, Виктору крупно повезло, что все продукты, купленные мною, были в герметичной упаковке и не испортились из-за воды. — Знаю, ты не поверишь мне, но я, честное слово, остановился, чтобы снова спросить, не подвезти ли тебя. Я правда не хотел, чтобы ты промокла, — донёсся голос Виктора из машины, а затем оттуда раздался смех. Он действительно смеялся надо мной! Зарычав, я повернула голову направо, чтобы злобно посмотреть на него. Я снова использовала плечо, чтобы вытереть глаза, а затем выплюнула немного воды, которая попала в рот. — ДА ПОШЁЛ ТЫ! — закричала я. — ПРОСТО СЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ, ИМБИЦИЛ ХРЕНОВ! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Его брови взметнулись вверх в ответ на мой крик, но мне было похер. К черту его. Развернувшись, я побежала домой и остановилась только после того, как заперла за собой входную дверь. Опустившись на задницу в коридоре, я прижалась спиной к входной двери. — Амалия? Это ты? Я освободилась немножко пораньше и попыталась дозвониться до тебя. Может, тебе нужна была бы моя помощь… — голос Триши прервался на полуслове, и приглушённый смех заполнил давящую тишину. — Ты выглядишь как мокрая крыса. Зарычав, я прислонилась затылком к двери и закрыла глаза, а когда живот свело судорогой, слегка вздрогнула. Дополнительная чудовищность к моему итак дерьмовому дню. — Я не думала, что дождь был насколько сильным. Ты насквозь промокла, би (прим.автора: пчёлка с английского). Что случилось? Я фыркнула, продолжая сидеть в окружении разбросанных мною сумок. Я легко могла бы сказать Трише, что голландский мудак окатил меня из лужи на своей машине после того, как преследовал меня в продуктовом магазине, но, честно говоря, мне даже думать о нем не хотелось. — Я не хочу говорить об этом. Злясь, что промокла до костей и сетуя на то, что имею женскую репродуктивную систему, я снова прислонилась затылком к двери и закрыла глаза, прежде громко вздохнув. Поскольку Виктор был по большей части виноват в одной из этих вещей, то все остальное я также на него повесила, не слушая свой здравый смысл. Официально с этого момента и до конца своих дней я буду ненавидеть тебя, Виктор Ван Арт.