Гордость очей и надменность сердца, отличающие нечестивых, — грех.
Притч. 21, 4.
28 октября 2016 год
Сегодня
Готов? Снова. Каждое утро снова и снова. Просыпаюсь, если можно так сказать, имея в виду, что ночью я не сплю, а хриплю, и сразу же бегу в ванную к раковине. Кашель, будто сейчас выплюну органы. Не могу остановиться. Мечтаю о том, чтобы из горла вышла сухая колючка, и я наконец-то перестал кашлять. Изо рта фонтан слюней и крови. Ну вот опять раковина испачкана. Чему я удивляюсь? К сожалению, ничему. В зеркале вижу лицо, которым меня наградили, увы, не по моей воле — лицо, в которое постоянно тычут пальцем. Подумаешь, кожа у меня особенная. Скажите спасибо, что не прыщавая. Сосуды — странная штука. Они скрыты под кожей, никто не знает, что с ними происходит. А мои сосуды снаружи. Их все видят, потому что они лопнули и залили кровью лицо, больше — тело. Когда я иду по улице, люди думают, что меня хорошенько так побили, и я не успел смыть кровь. Проблема в том, что меня не били, я сам кого угодно убью без помощи кулаков. Нос большой и грубый, удивительно, не сломанный. Глаза — в них неприятно смотреть. Голубые с рождения, озлобленные с возрастом. В целом, я доволен взглядом исподлобья. Как будто человек замышляет или презирает. Я ничего не замышляю, но презираю всех. Мужчины начинают стареть после сорока. Мои глаза постарели в возрасте тридцати лет. Верхнее веко опустилось и окрестило меня злодеем. Напряжение от компьютера и употребление запрещённых веществ посчитали, что голубые глаза слишком банальны, и добавили немного красноты. Компьютеры и наркотики исчезли из жизни, но красные глаза остались. К счастью, я могу надеть очки, и никто не увидит мою душу, но кожу на лице ничем не спрятать. Смирился? Откровенно говоря, мне абсолютно наплевать, как я выгляжу, и что думают обо мне люди. Я могу убить любого и делал это много раз. Прокашлявшись, немного стало легче. Надо умыться, привести себя в порядок. Новый день начался, очередной, такой же, как предыдущие. Выйдя из ванной комнаты, я направляюсь на кухню. На столе пачка сигарет. Открыв её, прихожу в ярость. Осталась одна сигарета! Твою мать! Это слишком мало. От нервов щемит в груди. Спокойствие, иначе я рухну. Нужно собираться в магазин. Если выкурю сейчас, поездка до магазина окажется для меня адом, но если не выкурю — глаза лопнут от напряжения. Сигарета дымится во рту, пока я достаю белую рубашку из гардероба. Наглаженная. У меня есть утюг? Наверное, это проделки Марры. Моя квартира фактически стала её, хоть Марра здесь не живёт. Она приходит тогда, когда считает нужным, или когда я зову её на помощь. Что бы я без неё делал? Марра — отличное приобретение. Некогда сентиментальничать, где этот чёртов красный галстук?! Отлично, в самом углу ящика. Я стал рассеянным, на меня не похоже. Неужели старею? Сигарета испарилась, голый так и не оделся. Залезаю в клетчатые «Виттоновские» штаны, заправляю рубашку. Кровь на груди исчезла, я обработал раны, так что одежда не испачкается. Наскоро завязываю галстук. Не люблю, когда горло давит. Надеваю на плечи подтяжки. В моём доме нет ремней, никогда не было. Дело не в том, что мне неудобно, дело в том, что я не люблю удавки. Мне снова хочется курить. Заправляю брюки в высокие коричневые оксфорды. Предпочитаю оксфорды, а не броги. Спокойствие, а не вычурность. Накидываю на плечи чёрную косуху, на голову — широкополую шляпу. Я лысый. Вместо волос растеклось кровавое пятно. Кладу в карман телефон с ключами от машины и спускаюсь на улицу. Сегодня жарко. Солнце светит, воздух горячий. Я не могу дышать. Отлично. Мой старенький Мустанг не оснащён кондиционером, стёкла еле-еле опускаются. Моя жизнь — ничто. Я привык, что мальчишки постоянно пялятся на машину, а при виде меня, разбегаются прочь. В бардачке не завалялся окурок? Нет, увы. Меня начинает трясти. Это ломка. Лёгкие хрипят. На часах 11:30. Магазин давно открыт. Нужно взять побольше пачек самых крепких сигарет. Я забыл деньги на комоде. Не страшно. Редко пользуюсь такой ерундой. Кредитной карты нет. Это не мешает жить. У меня квартира, машина, одежда, способность утолить любую потребность. Я — самый страшный обманщик. Магазин находится в нескольких кварталах от моего дома. Я живу на окраине, никаких ларьков, супермаркетов. Зато бургерные и заправки! Чтобы купить сраные сигареты, приходится ехать десять минут. Можно пешком, но мне нельзя. Я паркуюсь неподалёку от магазина. В зеркале заднего вида отражаются красные глаза. Достаю очки из внутреннего кармана куртки. Спрятать то, что возможно спрятать. Закрываю машину и иду к магазину. Людей на улице больше обычного, и все они направляются туда, куда нужно мне. Какого чёрта?! Грёбаные акции?! Апокалипсис?! Резко всем понадобились продукты? Я готов потратить три минуты на покупку — больше не вытерплю. На улице жарко, хотя люди одеты в куртки. Значит, жарко только мне. Нехорошо организму. Какой-то придурок, проходя мимо, задевает плечом. Он, конечно, бормочет что-то типа «извините», но делает наспех и убегает. А ещё меня называют нервным. У парня явно проблемы! Зайдя в магазин, я охереваю. Скидки! Печально. Деньги очень важны в жизни. Работает несколько касс, в каждую — очередь из восьми человек. Мои сигареты на стенде. У меня першит в горле. Этот день я запомню навсегда. Три минуты я отвёл себе? Ну-ну. Встаю в конец очереди. Кто-то с тележками, кто-то с корзинками — забиты продуктами, бутылками воды и алкоголя, туалетной бумагой. Шампанское. Отлично, народ готовится к Рождеству! А что я буду делать на Рождество? Оно через два месяца. Осталось восемь недель. Закрываю один глаз — проходит месяц, закрываю другой — проходит второй. И всё. Меня нет. Марра будет плакать. Я касаюсь спины впередистоящей женщины и обхожу, дотрагиваюсь до бабки и прохожу дальше. И дальше. Никто на меня не смотрит, никто ничего не говорит. Я стою перед кассиршей, сзади меня — очередь. Опухшая от пиканья девушка спрашивает, что мне нужно. Называю марку, в ответ получаю удар в лёгкое. Моих сигарет нет! Я готов разбить стоящий перед кассиром монитор. Желваки напрягаются, нижняя челюсть выпирает. За очками не видно гнева. Пауза в две секунды — вечность для меня. Табачная индустрия хорошо развита. Существует множество видов сигарет — заразы. Я курю самые тяжёлые. Они убили меня, но с помощью них можно дышать. Стоящий рядом со мной мальчик открывает мороженое и начинает есть. Он разглядывает меня, понимает, что с моим лицом что-то не так. Боковым зрением вижу дурацкое детское любопытство. Всё-таки жарко не только мне. Я называю другую марку сигарет, которые гораздо слабее. Мне необходим мой воздух. Кассирша пробивает две пачки — хватит на пару часов. Потом, на другом конце улицы, после слежки, я куплю ещё сигарет. Кассирша оглашает цену. Справа от меня, где покупатели собирают покупки, лежит чек. Такие вещи всегда выручают, когда нет ничего под рукой. Благослови, Господь, людей, которые не забирают чеки! Я беру бумажную ленту, складываю и отдаю кассирше. Она смотрит на меня, не видит моих глаз, зато я вижу её всю. Ещё одна секунда. Она переводит взгляд на чек и забирает, кладёт в кассу и благодарит за покупку. Монитор выплёвывает новый чек. Он, конечно же, мне не нужен, пригодится кому-нибудь другому. А мальчик пялится на меня. Сниму очки, и пацана вывернет наизнанку. Потом он уже не будет просить родителей купить мороженое. Никто ничего не заметил. Точнее ни один человек не увидел ничего особенного. Просто покупатель расплатился за покупку. Камеры не обнаружат подвоха. А вот кассирше придётся объяснять разницу в кассе — почему у неё не хватает пары десятков долларов? Мне плевать. Теперь одна забота — выйти на улицу и наконец-то закурить. Я улыбаюсь. Мой обман сработал, как и всегда. Пот течёт по вискам. Рубашка на груди намокла, но не от пота. Кое-что хуже. Это кровь. Язвы. Чёрт! Вдыхаю — хриплю. Тело пробивает судорога. Приступ. Сильнее обычного и в людном месте. Они не должны на меня смотреть, я не должен привлекать внимания. Нужно быстрее сматываться отсюда. Направляюсь к выходу, шатает. Ноги ватные. Пот заливает глаза, картинка вокруг размывается, я ничего не вижу. Всё. Не хватает воздуха. От хрипов в груди булькает, по животу стекает струйка крови. Дела плохи. В горле чешется. Я задыхаюсь от кашля, плююсь кровью. Интересно, мальчик на меня смотрит? Ему любопытно или страшно? Последнее, что видят посетители магазина, это как мужчина в шляпе опрокидывает мусорный контейнер, и как охранник пытается вывести пьяного дебошира с татуировкой на шее. Руки и ноги алкаша извиваются, как лапы паука, которого он набил. Никто и не догадывается, что прямо сейчас у них на глазах умирает человек. Мужчина в шляпе падает на пол и хрипит, издаёт последний вздох. Маленький мальчик, лет пяти-шести, роняет мороженое и кричит. Охранник просит, чтобы вызвали «скорую». Я не понял, как упал. Только что стоял, а уже на полу. Я упал на бок, ударился виском. Очки за триста баксов разбил, твою мать. Может, охранник толкнул? Уже не важно. Все кричат. Мальчик плачет. Я засыпаю. Отлично сходил в магазин. Когда проснусь, первое, что сделаю — наконец-то покурю.