ОАЗИС. АКТ I. ПАССАЖИР БЕЗ БАГАЖА

НЕ ДОКТОР ТЕЙЛОР

По пути я гуглю место назначения. Больница — институт онкологии. «Пациенты могут получить весь комплекс помощи от скрининга и диагностики до высокотехнологичного хирургического лечения и реабилитации». Звучит многообещающе. — Это платная больница? — интересуется Сеера. — Да, и цены весьма внушительные. Откуда у Мурира деньги? С инвалидности он столько не соберёт. — Возможно, он — особый пациент. — У него есть привилегии? — Он значим для кого-то. Больница располагается недалеко от центра города. По зданию видно: простым смертным сюда не попасть. В регистратуре я спрашиваю доктора Тейлора. — Он сейчас на собрании, — не поднимая глаз, отвечает медсестра в маске. — Как долго оно продлится? — Недавно началось, продлится несколько часов. — Девушка, нам срочно нужен доктор Тейлор, мы из полиции, — показываю удостоверение. Медсестра отрывается от бумажек. — Вы тоже? — она кивает на Сееру. — А ты сомневаешься, моя глазастенькая? — он пристально смотрит на медсестру, у той отпадают сомнения в подлинности второго полицейского. — Вы ищите доктора Тейлора? — интересуется подошедшая темнокожая девушка: белый халат и бейджик «доктор Бауэр». — Да. Мы из полиции. Хотели обсудить пациента. — Доктор Бауэр, коллега доктора Тейлора, — она протягивает руку, — многих его пациентов веду я. Если вам срочно нужна помощь, я к вашим услугам. Мы с Сеерой переглядываемся, он моргает — другого варианта нет. — Джон Доу, — называю липовое имя Мурира. — Это мой пациент, — Бауэр прячет руки в карманы. Доктор Моника Бауэр ведёт нас в кабинет. Сеера не в силах удержаться, поэтому по дороге шепчет: — О-о, нет. Лучше я, как… О-о, такие мысли пошли. О-о, очень пикантные всякие штуки в голове. Да, к такому бы доктору я ходил, — он не отрывает взгляда от ягодиц Бауэр. — Я бы каждый день давал себя осматривать, если бы она мне давала, — кто о чём, а Демон о сексе. — Такой бы я и за чупа-чупс дал. — Закрой рот. Это неприлично. — Она — красивая девушка. Я делаю комплименты. — Не удивительно, что тебя посадили за изнасилование. — Такие красотки сами напрашиваются… и насаживаются. — Я этого не слышал. В кабинете кушетка и металлический столик с инструментами. Бауэр не только общается с пациентами, но и оказывает медицинскую помощь. Сеера садится на кушетку, я занимаю стул за столом. Только сейчас помимо откровенной красоты Бауэр я замечаю у неё слуховой аппарат на левом ухе. Мне становится неловко, Сеера тоже перестаёт думать о пошлостях. — Доктор, расскажите о своём пациенте. — Для начала, позвольте узнать, с какой целью вы интересуетесь? — Он кое в чём подозревается, — Сеера снимает очки. — Мы обнаружили его кровь на месте преступления. Демон отлично играет роль моего напарника. Мне кажется, ему самому нравится. — Я так понимаю, мне не отвертеться? — Бауэр осознаёт, по какому поводу мы пришли и чем конкретно интересуемся. — Говорите правду. Пришло время перестать молчать, — подначивает Сеера. — Зовите меня Моникой, мне некомфортно, когда вы оба «Выкаете». Я гожусь вам в дочери. — Как скажешь, — соглашаюсь я. — Тебе ничего не будет. Я понимаю, ты исполняешь долг. Расскажи, кто он, и как вы познакомились. — Я знаю, что Джон Доу — это ненастоящее имя, но уже восемь лет я называю его так, — несмотря на слуховой аппарат, речь Моники хорошая, без дефектов. — Он был моим профессором в институте, преподавал гистологию. — Он — медик по образованию? — Да, скорее, фанатик. Джон очень скрупулёзно изучал человеческие ткани — эта тема его крайне волновала. Сказать честно, профессор Доу был лучшим в институте. Его лекции производили фурор, студенты обожали гистологию и самого профессора. — Это был специализированный институт? — Люди вроде нас тоже мечтают учиться и получить профессию. Одинаковые преподаватели и студенты. Из-за немоты Джон работал только на языке жестов, он был преподавателем для глухонемых. Слышащим студентам вёл лекции другой профессор. Моя группа была лучшей на курсе. — Ты знаешь язык жестов? — спрашивает Сеера. — Я родилась здоровой, но в три года переболела менингитом и заработала тяжёлую форму тугоухости. Родители постоянно работали со мной, слух постепенно возвращался, но речь хромала. Стоило заболеть — появлялись осложнения. Мне сложно без слухового аппарата. — Ты не слышишь без него совсем? — Практически нет. — У тебя хорошая речь. — Годы тренировок, господин полицейский. Сеера смущается и больше краснеет от такого обращения. Продолжает допрос. — Каким преподаватель был Джон? — Отличным. Всегда тактичный и интересный. Джон стеснялся себя из-за внешности, считал, что даже знакомые люди рассматривают его. Он был замкнутым. Несмотря на обожание студентов, Джон не мог оставаться один на один с учеником в кабинете, как будто страдал очень сильной антропофобией. — Чем-чем, прости? — Он боялся людей. Потому что не контролирует себя, потому что причиняет вред. — Как так получилось, что его же студентка стала его лечащим врачом? — После окончания института Джон устроил меня в эту больницу. Я была отличницей. Профессор заставил студентку полюбить гистологию. Джон говорил, что у меня отличное будущее в профессии, а я хотела стать хирургом. — Почему не стала? — Хирург спасает тысячи людей, я хотела спасти миллионы больных от рака. — Когда он заболел? — Я выпустилась из института, меня приняли на работу. Шесть лет назад Джон пришёл и сказал, что болен. — Он сам поставил себе диагноз? — Да, было видно невооружённым глазом. Саркома мягких тканей, довольно редкая разновидность раковых заболеваний. — Как это выглядит? — У Джона выглядит ужасно. На голени нет кожи, заметны мышцы и ткани. Пациент чувствует адскую боль. — Как его лечат? — Медикаментозно. Он отказался от химио и радиотерапии. — Почему? — Не верит в эффективность. Говорит, что и без излучений его постоянно тошнит. — Ампутация? — Он два года просит об этом, но ему отказывает доктор Тейлор. — Почему? Разве ампутация не облегчит страдания? — Конечно облегчит, но на Джоне испытывают новый препарат, это я вам по секрету говорю. Улучшений нет — увы, однако и хуже ему не становится. — Прости, я не понимаю, в чём проблема отрезать поражённую ногу? — Метастазы, детектив. Отрезать по колено не получится. За время пребывания в кабинете я не задал ни одного вопроса. Мне так было важно узнать о Мурире. Мне искренне жаль Мурира, но тридцать жертв не виновны в его болезни. — Он — подопытный кролик, не так ли? Есть вероятность улучшения? — Я знаю, как появилась болезнь. Я знаю, что дальше может быть только хуже. Я умоляла его прекратить, — Моника замолкает на пару секунд, осознаёт действия Мурира. — Он говорит, саркома поразила кость. Я не вижу ухудшения. — Или не хочешь видеть, — подвожу я итог. — Это месть? — Он не сделал мне ничего плохого. Джон реализовал моё будущее. Я должна поблагодарить его и помочь в беде, но тем людям в пожарах никто не помог. — Ты не боишься его? Не боишься, что он догадается? — Сеера встаёт с кушетки. — Я перестала бояться, когда он воспламенился передо мной. — Причина саркомы? — Разрушение тканей. — От чего? — От высоких температур. — Ты касалась его? — Да. Он горячий. — Джон рассказывал что-то о своём прошлом? Говорил, что затеял сделать? — Нет. Никогда. — Сколько ещё людей он сожжёт? — Не знаю. — Где его найти? — Он сам приходит, когда посчитает нужным. — Думаю, мы узнали всё, что смогли, — Сеера выходит из кабинета. — Вот моя визитка, — я протягиваю Монике карточку, — звони в любое время, — выхожу вслед за напарником. Сеера спускается на первый этаж, я догоняю его. — Куда ты собрался? — В регистратуру. Хочу кое-что проверить. За стойкой та же измученная жизнью или работой медсестра. — Дайте медицинскую карту Джона Доу, — просит Сеера. — Что ты затеял? — спрашиваю я. — Не ссы в трусы, Джимми, а то польётся. Щас улажу. — Да я как-то и не хочу. — А по глазам видно, что вот-вот потечёт. — Не имею права. Вы не он, — не поднимая взгляда, отвечает медсестра. — А я о чём! — стучу Сееру по плечу. — Послушай сюда, красотуля, — Сеера перевешивается через стойку. — Дай мне карту ёбаного Джона Доу, — интонационно выделяет каждое слово. Медсестра втягивает голову в плечи и уходит к стеллажам. Через минуту на стойке лежит карта Мурира. — Что ты хочешь найти? — спрашиваю рассматривающего документ Сееру. — Вот его адрес, — он тычет чёрном ногтем на строчку. — Фальшивка. Я знаю этот адрес, такого дома там нет. — Ёб твою мать! — кричит Сеера. — Сколько можно, блять? Сколько можно, ёб твою мать, блять?! — Успокойся. Ты хочешь сделать все дела за один день. Я понимаю, времени у нас не особо много, но не слушай комиссара. У тебя нет рамок в неделю. — Плевал я на твоего комиссара! Джимми, у нас осталось несколько дней. — Что ты имеешь в виду? — Поехали пожрём.