Предназначение и другие виды психологического насилия

      Фёдор Иванович любил приговаривать “тогда-то и началась эта паскудная история” в начале приблизительно любой истории, и Лера прикладывала очень много никем не оценённых усилий, чтобы эта фраза не всплывала там, где ей быть не следовало. Например, в редких письмам родителям.       Переписку ей разрешили вести через Марго - чрезмерно умную и явно немного зачарованную. Ворону Сергей забирал с собой “когда придёт время возвращаться к работе”; Лера подозревала, что уедет он сразу после зимы, что увидятся они после этого чёрт знает когда и что связь с родителями надолго прервётся. Это не было удивительным или даже сильно несправедливым, но настроения, прямо говоря, ей не прибавляло.       Письма строго-настрого велели продумывать, не писать лишнего, а ещё сразу предупредили, что будут проверять - это было обязательным условием. Их глобальную паранойю Лера считала слишком уж нездоровой, но вариант “отказаться” не рассматривала.       Родительские она поглощала залпом: там было много беспокойства и тревог - так много, что Лера тоскливо подумала, что даже без Серёжиных проверок очень многие эпизоды пришлось бы выкинуть из рассказов. Просто для маминого спокойствия. Мама, кажется, не слишком верила, что она превратилась в паиньку, но проверить всё равно не смогла бы.       Из-за множества этих факторов письма тоже становились такой своеобразной головоломкой, тренировкой ума - но, даже выбившись из сил и по нескольку дней ломая голову, как передать насыщенность жизни и избежать любых упоминаний, допустим, о Мучильне и вывихнутой ноге, смотрела в окно на приближающийся конец зимы с неискоренимой грустью.       Более простые вещи объяснять становилось тоже сложновато: например, получив благообразное “будь умницей и приличной леди” в ответ на свою тираду о том, какой Костя вредный, Лера морщилась скорее грустно, чем недовольно. Наверное, если бы мама знала, что знакомство с Костей у них началось с его предложения сунуть руку в клетку с огромным белым волком и погладить зверушку (когда она вежливо отказалась, ведьмак только сказал: “Эх, а вот Дубин сунул!”), то, может быть, несколько изменила бы список рекомендаций.       Над “быть леди” старательно бился Разумовский, но особенных успехов не достигал. Во-первых, Лера уже просекла, что тестировать на “ледьство” её в местных условиях никто, кроме Серёжи, не будет, а, во-вторых, Разумовский орал на ведьмаков и матерился, как сапожник, почти всё то время, что не работал и не наставлял её на путь истинный.       Лера так и не могла толком понять его возмущений - как и возмущений окружающих. Она, наоборот, здесь беспокоилась о нём гораздо меньше. И Олег тоже.       - А остаться ты не можешь? - заискивающе спросила она, когда ночью они обсудили все вопросы о древних пророчествах и экспериментах по поводу Старшей крови.       - Я и так рассказал тебе всё, вплоть до ведьмачьих баек.       - Нет. Остаться здесь.       Серёжа покачал головой.       - К весне я сдаю наработки и проекты, ко мне начнут таскаться с заказами. Такое долгое отсутствие вызовет ненужные подозрения.       Лера, втайне ожидавшая чего-то вроде “я умру или убью кого-нибудь, если так долго буду общаться с местной публикой”, даже немного взбодрилась.       - А когда мы снова увидимся? - спросила она дотошно.       - Как получится, Лер, - буркнул Серёжа, раздражаясь. - Чего ты заладила? Всё равно слушаешь меня через раз - не то, что Олега!       Она закатила глаза. Уловка была слишком стара, чтобы она повелась на неё хоть немного - родители тоже имели свойство разыгрывать драму на тему того, кто любимее, и суть “чтобы ты расстаралась и получила похвалу учителя географии, раз уж выклянчила себе охоту с отцом” она просекла ещё в девять лет. Сейчас Лере уже исполнилось одиннадцать, и она знала о коварстве взрослых практически всё.       - Я даже движения в вальсе помню, - заныла она. - Зачем вот, скажи, они мне сдались?       Разумовский явно устал за день и грезил о постели, поэтому не нашёлся с ответом сразу - а значит, по их негласным правилам, проиграл.       - Начнёшь расслабляться - мозг разучится работать, - пронудел Серёжа и отчаянно зевнул. Лера понятливо убрала голову с его колен. - А потом вообще размякнет и совсем отупеет. О чём тогда мы с тобой будем говорить?       - С Олегом же ты о чём-то говоришь, - съехидничала Лера. - И неумение вальсировать тебе не мешает!       - У Олега слишком много других умений, - весело фыркнул Разумовский и неумолимо затушил свечи. - Хорош хитрить, спи.       Лера вдруг действительно не на шутку испугалась.       - Серёж.       - Ну чего ещё?       - А ты меня правда бросишь, если у меня мозг размякнет? А если он размякнет не от отсутствия вальсов, а, ну, от удара по голове? Я вчера так по-дурацки в лесу лбом треснулась...       Он снова сел на кровать и зачем-то положил ладонь на её лоб.       - Ну как? - нервно спросила Лера. - Не размяк?       - Спи, чудовище, - мягко сказал он и легонько взъерошил ей волосы. И добавил так тихо, что она даже не решилась как-то комментировать услышанное: - Размяк здесь только я.       Лера уткнулась в подушку носом, когда он прикрыл за собой дверь. Тревога чуть ослабила свои внезапно сжавшиеся когти, но так до конца и не отпустила. Лера старалась держать лицо, правда, очень старалась, но нервничала перед неумолимо приближающимся этапом мутаций просто ужасно.       Прокопенко бесил Сергея до ужаса - своим вечно хмурым видом и непробиваемой старческой логикой. Мозги у психованного деда работали хорошо, даже слишком для его возраста, но направления, в которые он уходил мыслями, Разумовскому абсолютно не нравились.       - Я не хочу, чтобы в дальнейшем ты имел к ней какое-либо отношение, - без обиняков сообщил ведьмак.       В лаборатории они почти всегда были одни - даже если у кого и было желание разобраться в происходящем чуть больше, влезать меж двух огней не собирался никто.       - Кому же ты её отдашь? - ядовито поинтересовался Разумовский, сделав над собой усилие и сдержав желание поджечь старику ноги. - Грому, которого всё намереваешься пустить по своим стопам? Обучишь сам? Складывать пальцы и шептать простейшие заклинания? Мне же не пять лет, старик. Ты - единственный здесь, кто лелеет надежду, что на тракте девочку выпотрошит особо рьяное чудовище.       Прокопенко даже не попытался отрицать, и это почему-то вызверило Сергея ещё больше.       - Старый, выживший из ума…       - Закрой пасть, щенок, - устало сказал ведьмак. - Вы все - дурные маленькие дети, недалеко ушедшие рассудком от девчонки. Вы все - всё ваше дурное поколение - нынче думаете только о себе. Я не желаю зла этой девочке, но хотя бы смотрю чуть дальше собственного носа. Силы в ней действительно хватит, чтобы при желании уничтожить мир.       - Кто угодно при должном желании…       - Не делай вид, что не понимаешь разницу!       - Мне плевать на разницу, - оскалился Разумовский. - Равно как плевать на тебя и сучий мир. Ты кем себя возомнил, спасителем страждущих, хранителем равновесия, богом? Да тебя ведь самого волнует только твой ебучий цех - только поэтому ты её ещё из окна не выкинул! Потому что стелешься перед Предназначением вашим драным, потому так вцепился в идею вылепить из неё классическую ведьмачку - формально и условие связи соблюдено, и шансов максимально быстро и глупо умереть у неё множество, а значит, больше у мира и твоей никому ненужной ведьмачьей школы не будет проблемы!       - Ты закончил?       Разумовский дёрнулся, как от пощёчины.       - А теперь послушай, что предлагаешь ты. Выучить девочку самому - тебе, который не может до конца справиться и с собственным проклятием.       - Не твоё собачье…       - Ты - психопат и истерик, - не терпящим возражений тоном продолжил Прокопенко. - Догадаешься, у чего самые большие вероятности? Да ты не утруждайся, я сам накидаю. Ты или испортишь её по своему усмотрению, или вызверишь до ненависти ко всему живому. Либо после - или вместо тебя - она пойдёт учиться к кому-то ещё - и что, сможешь ты отвечать за последствия чужой науки? Ты даже за свои...       Медальон на его шее дёргался всё сильнее, демонстрируя бьющую через край чародейскую ярость в самых тёмных её проявлениях.       - После того, как ты сочтёшь её ведьмачью подготовку законченной, - сказал Разумовский очень спокойно - пламя в камине за его спиной бесновалось так, будто желало вырваться и вычистить каждый уголок комнаты, - девочка вернётся ко мне. И будет видеть меня во время так часто, как только пожелает. И ты ничего не сможешь с этим сделать. И даже твои ученики тебя не поддержат - даже Гром, который так сильно меня ненавидит. Настала эра свободной воли, ведьмак. А все твои постулаты “поступать, как должно” и “заботиться не о себе, а о мире” уже слишком давно выдохлись и, благо, скоро сдохнут вместе с тобой. Твой мир, о котором ты так печёшься, слишком изменился, и, можешь быть уверен - ты ему больше не нужен.       - Никогда не понимал, - покачал головой Прокопенко, не удивленный, кажется, ни на грош, - чего же в тебе всё-таки больше: злости или глупости?       Игорю девчонка ужасно нравилась: наивная, честная, совсем не по-детски упёртая. “Предназначение Олега” представлялось ему чем-то абстрактно-тёмным, опасным, вселяющим угрозу одним своим существованием, а оказалось отчаянно храбрящейся светловолосой девчонкой, которая явно стушевалась на фоне огромной и мрачной ведьмачьей крепости. Гром только хмыкнул, когда впервые её увидел: крепость очень сильно похорошела с тех времен, когда его самого Фёдор Иванович приволок сюда почти за ухо, а он, увидев эти стены, решил, что лучше бы его бросили в темницу - и ещё долго жил с этой мыслью, уже не касаясь вопроса внушительности стен. Погляди ж ты - некоторые вещи всё не меняются, как ни старайся.       Олег и Разумовский добавили веселья зимнему быту - честное слово, не увидел бы собственными глазами, ни за что бы не поверил, что эти бешеные псины могут превратиться в нервных мамаш-волчиц.       Костя бурчал, что с такими заинтересованными в судьбе лицами Лере и врагов никаких не надо - Игорь же только покатывался со смеху. Костя был молод, и Олега знал очень поверхностно, а Разумовского вообще только по байкам - причем ту, с лопатой, он знал в варианте “мечущихся по лабиринту обезумевших голых крестьян”. Пришлось, скрепя сердце, честно поведать самый скучный и омерзительно правдивый вариант: как, получив просьбу "посмотреть на странные всполохи”, он поехал разбираться, как добрался до странного лабиринта в чужой усадьбе и, пройдя по нему, очутился на маленьком кладбище, как получил по затылку лопатой от бесшумно подкравшегося Разумовского и очнулся, когда тот сталкивал его, совершенно обнажённого, в свежую могилу, и как абсолютно мальчишескую драку на моменте торжественного восседания Игоря на поверженном противнике застали Дубин и Олег. Когда все участники представления проплевались, проржались и опустошили первый бочонок вина, Разумовский неприязненно сознался, что пробовал себя в некромантии, трупы на его импровизированном кладбище действительно были трупами ещё до попадания на него, лабиринт ему соорудили просто для красоты, придурка-Грома он вживую никогда не видел, а по описаниям не узнал, “хотя огромный хер, конечно, и должен был натолкнуть на подозрения”, и просто запаниковал. В итоге, под конец вечера Разумовский мучился от иссякших запасов желчи, Игорь - от моральной дилеммы, а Дима и Олег - от натруженных хохотом животов. Утром, впрочем, все четверо мучились от зверского похмелья, и ситуацию было решено замять. Дима, не удержавшись, сделал это своим способом - сочинил несколько абсолютно нереалистичных баек, которые подхватили и разнесли в ещё более нереалистичных вариантах. Цветков под конец сконфуженного рассказа хохотал, как припадочный, но Игорь стойко нес свою тяжёлую ношу.       Сам он тоже ржал втихомолку - с того, как девочка, сама не всегда о том ведая, вьёт из самой паскудной парочки мира верёвки. Ржал он совершенно беззлобно и с искренней радостью - другая его известная рабочая история была менее эффектной и более драматичной. Ни её, ни потомков девочек с так называемым Проклятием Чёрного Солнца, Игорь вспоминать не любил, и утешение видел только в том, что Дама, последнее звено цепочки тех обстоятельств, так или иначе обрела покой.       Лера оказалась избавлена от участи детей, которых боялись из-за самого их существования, и этот простой факт почему-то дарил покой самому Игорю.       Олег даже не мог вспомнить, когда в последний раз оставался в крепости так надолго и бродил так далеко по окрестностям. Предаваться воспоминаниям он никогда не любил - и, собственно, не предавался - но на очередном занятии по ориентированию они с Лерой добрались до пещер у озера, и внутри у него неприятно похолодело.       - Жди здесь, - бросил он.       Лера наморщила нос.       - Но я могу…       - Жди, кому сказал!       Дисциплины ей всё ещё не хватает, мельком подумал Олег, промаргивая заслезившиеся в первые секунды действия “Кошки” глаза. В пещере давным-давно собрали всё, имевшее хоть какое-то практическое значение, и больше в неё не лезли - а потому чудовища там могли селиться сколько угодно. На последнего они с Игорем наткнулись в глубокой юности - на, твою мать, занятии по ориентированию. Олег тихо чертыхнулся. По-хорошему, посмотреть это место следовало сразу - ему просто в голову это не пришло, потому что оно не входило в классический маршрут.       По-хорошему, настойчиво сказал циничный внутренний голос, ему вообще сюда лезть не следовало. Кто и как подошёл к ведьмачьей стезе - не так уж и важно, а идти по ней без шишек и опасностей для жизни... Ведьмак умеет или хорошо, или никак.       Под конец у внутреннего голоса почти не осталось интонаций самого Олега, зато полезли интонации Прокопенко. Ведьмак не успел даже толком обдумать это, как напал на след.       Водная баба - разожравшаяся на мелком зверье и рыбешках, добытых явно на полянке и в ручье перед пещерой, и вполне себе неслабая - много времени у него не отняла. Олег мельком поковырялся в её гнезде, не найдя ничего пристойного, но глубокомысленно хмыкнув на несколько детских костей. Перемещала ли она их по пещере или притащила снаружи, сложно было даже предположить. Пытаться определить давность он не стал - при их жизни и обучении никто, как ни странно, не умирал.       Здесь, конечно, думать об этом было особенно забавно.       С Игорем они тогда встретились уже на пути к крепости - у него на импровизированной перевязи безвольно висела левая рука, а Олег просто выбился из сил. Идти оставалось всего ничего, но они свалились на траву перевести дух. В этом была основная ошибка, Олег ещё тогда это понимал. Вот было бы обидно сдохнуть из-за такой мимолётной глупости.       Туман накрыл их мгновенно, разом подарив силы - они успели только глянуть друг на друга ошалевшими глазами и броситься наутёк. Направление к протоптанной тропе туманник быстро отрезал им точными взмахами длинных когтистых лап и погнал глупых мальчишек к пещере. О том, что именно пещера была его владением, и Олег, и Игорь поняли уже оказавшись в ней - это была вторая ошибка.       Если будет третья, зло подумал Олег, их даже хоронить никто не станет. Поищут трупы, поржут или покачают головами, и так и оставят валяться здесь, пока эта тварь не дожрёт их окончательно.       - Давай наверх! - заорал Игорь, ныряя за камень. - Олег, я не залезу!       Олег уже лез, понимая его мысль. Камни под руками и ногами скользили, и это мешало не только ему, но и твари - туманник перемещался то на одну сторону, то на другую, и никак не мог достать ученика ведьмака. Сука, подумал Олег, подтягиваясь на руках. Если этот гад сейчас выдохнется, то ничего у них не выйдет, и сначала он раздерёт Игоря, а потом загонит в угол и его.       - Эй, придурок! - рявкнул Игорь и швырнул камень - туманник недовольно взвизгнул, отвлёкся - Олег толкнулся ногой и влез наверх, перебежал на упавший на два камня сталагмит. Сталагмит зашатался так, что Олег чуть не слетел вниз, но удержался - кажется, из чистого упрямства.       - Смотри, - заорал он, отчаянно балансируя, как не всегда удавалось на тренировочном бревне, - давай же, я здесь!       Туманник замер, смотря так внимательно, что Олег уже решил, что всё пропало - сейчас он додумается, что добыча или сама свалится, или что лезть за ней слишком глупо. Но голод пересилил разум - чудище исчезло в клубах тумана, а дальше они впервые сделали всё правильно: Игорь подскочил снизу, сложил пальцы целой руки в Игни и проорал заклинание, Олег отпрыгнул на второй камень, чуть не сверзившись, а туманник, возникший ровно по центру сталагмита, зацепился за него когтями, чтобы не свалиться, и застыл в потоке огня. Олег добавил от себя - тварь заорала, от неожиданности и боли потеряла ориентацию и вместо телепортации отпрыгнула, всё ещё оставаясь доступной для огненного потока.       - Не добьём! - рявнул Олег. - Мы выдохнемся быстрее, чем он!       - Я всё! - отозвался Игорь.       - Тогда замани его в середину!       - Как ты... - начал Игорь - и понял. - Нихрена у тебя не получится! И у меня не получится!       - Есть план получше, гений?       Туманник орал, Игорь тоже заорал - тот, совсем обезумев, просто прыгнул на него сверху.       Олег сделал самый идиотский финт в своей жизни - шагнул назад с края камня, выставляя пальцы в знаке Аард и прошептав заклинание.       Камень снесло прямо на туманника, зацепив и соседний, и Игоря, а самого Олега отдачей впечатало в стену пещеры. Страшно не было - просто разом схлынул весь адреналин и погас свет.       - Волк... Волк!       Обратно мир вернулся вместе с жуткой болью и чрезмерно бледным Игорем, склонившимся над ним. Плечо болело, мир плыл, отчаянно хотелось блевать.       - Сотряс? - деловито спросил Игорь. - Супер. А у меня ноге, кажется, пизда. Я-то всё за руку, хха, переживал...       - Туманник?       - Сдох. Я ему ещё башку провернул для верности.       - Класс, - искренне сказал Олег. - Жалко только, что мы тоже, скорее всего, здесь сдохнем. В глазах то полывёт, то гаснет. У тебя нога. До крепости даже один из нас не дойдет.       - Может, если продержимся...       - Гром, ты совсем дебил? Кому надо нас искать? Думаешь, по деревням проблема выцепить ещё пару сироток? И потолковее найдутся.       - Чё ты разнылся? - неожиданно вспылил Игорь. - Мы загасили эту тупую тварь! Это туманник, Олег! Не каждый ведьмак с мечом справится с туманником!       - Пиздёж. Как два пальца... Сука, вообще нихрена не вижу, всё плывёт!                    - Встать можешь?       Олег попробовал подняться, опираясь на стену.       - Вроде...       Игорь шумно сглотнул.       - Ну... Тогда ты будешь мне вместо костыля, а я побуду навигатором.       Олег заржал - к горлу снова подкатило желание проблеваться.       - Что, - передразнил его Игорь, - есть идеи получше?       Прокопенко, ко всеобщему удивлению, вышел на их ползущую парочку ещё в лесу, и орал потом, конечно, дня три, костеря тупоголовых бездарей, пока лечил и одного, и другого.       Водная баба, конечно, была гораздо слабее туманника, но и Валера была гораздо младше и неопытнее их с Игорем. Вылети она на неё одна...       Бесценный опыт, сказал голос Прокопенко у него внутри.       Олег ещё раз проверил, что тварь мертва, послал голос нахуй и вышел из пещеры.       Никаких высших целей, школ жизни и прочей бесполезной херни он не разделял.       Валера покорно ждала его у входа, указывая сначала на солнце, а потом на разведённый костер и поджаривающуюся на нём рыбу. Девочка светилась самодовольством, и Олег проглотил примерно все слова о легкости её бытия по сравнению с их тренировками, которые только мог сказать.       Они с Игорем были нахрен никому ненужными, рано осиротевшими мальчишками, обучающимися ремеслу ради какой-то великой цели, которую он так и не понял. Олегу нравилось убивать чудовищ - некоторых людей, впрочем, тоже нравилось - и ко всем перипетиям собственной юности он относился легко и философски.       - Ну вот, - расстроилась девочка, увидев, как он вытирает меч. - Что там было? Почему меня не позвал? Какие приёмы использовал?       Олег сам удивился от той странной радости, которую чувствовал, осознавая, что Валере не придётся проходить через всё это бессмысленное набивание шишек на ровном месте и ненужность - и, чёрт возьми, он лично свернёт шею любому, кто с этим не согласится.       - Раскормленная водная баба. Потому что учиться надо постепенно, Валер. Пока что начнём с чего-то попроще.