Mr.Policeman

Минхо перекладывает салат в разные чашки и оставляет на кухонном столе. Приготовить европейские салаты была идея чисто Феликса, но поддержали ее многие. Точнее Крис, а он убедил Минхо. – Это все? – заглядывает Чанбин, и Минхо кивает, скидывая посуду в раковину. Конечно, эти салаты – последнее, что готовилось, потому что Ли запряг Сынмина искать рецепты, пока сначала готовилась традиционная и нормальная еда. Сам Крис и Сынмин после начали украшать квартиру, потому что праздновать Новый Год в квартире Минхо и Хенджина было решено последним, так как старший отказывался заталкивать торжество в каждый уголок дома. А вот остальные с этим были несогласны, поэтому в доме к одиннадцати вечера пахло исключительно праздником. Джисон входит в квартиру первым, но крепко держит за руку Хенджина. Феликс и Чонин входят следом, но продвигаются вперед. – Твою-то за ногу… – ругается Чанбин, на секунду выглядывая, а потом застывая на месте. Крис и Сынмин выглядывают за ним, а Минхо выглядывает еще из кухни. Чонин скидывает шапку, полную снега, и шмыгает красным носом. Феликс делает то же самое, только снег у него был еще и в кроссовках. Джисон и Хенджин жмутся друг к другу ближе, потому что Минхо и Чанбин становятся злее – оба красные от кончиков волос до участков тела, скрываемых одеждой. Снег был везде, словно они подтаявшие снеговики. Носы полностью забиты, и поэтому им приходится дышать ртом. – На улицу вышли, оба, – командует Минхо, накидывая куртку. Чанбин быстро повторяет за ним и берет две пары варежек, неважно чьих. Джисон выскальзывает за Хенджином, и оба стоят около подъезда. Свет немного освещает площадку, и Минхо с Чанбином слегка залипают на поле бойни, где снег был разбросан абсолютно повсюду – в копилку дворникам. Джисон начинает умоляюще смотреть сразу на обоих, потому что стоять нет сил, ноги дрожат от усталости, да еще и подошва раскатана по максимуму, они оба стоят только благодаря поддержке. Минхо осторожно отлепляет Хвана от парня, оставляя его в руках Со. Джин сразу опускает глаза в пол, стараясь не смотреть на злого и тоже порядком уставшего от готовки Ли. – Мы поиграли немного, это второй снег за эту зиму, да еще и в новогоднюю ночь! – начинает оправдываться Хван, когда старший растягивает его куртку и громко матерится, выгребая варежками снег. Нет, сугробы. – Да это вообще Чонин предложил! – Нашел на кого спереть, он самый младший, ему ничего не будет, да? – комментирует со стороны Чанбин, не менее интенсивно обтряхивая свое чудо. – Но это правда! – поддерживает Джисон, понимая, что поодиночке им не выжить. Минхо достает снег из-под кофты Хенджина и бросает в спину Хана. – Эй, не обижай его! – ворчит Хван на Минхо, но сразу сникает от его злого взгляда. Рыжие волосы еще не потеряли цвет, и в полумраке это выглядит еще более зловеще. – Молчи. Ты как самый старший должен был за ними следить, – снова обращается Минхо к Джисону, окончательно сбрасывая куртку младшего на землю. – То же мне врач. – А что, если я врач, я не человек что ли? Я не могу немного забыться и отдохнуть? – обиженно скулит Хан, смотря на Бина и ища поддержки. – Можешь, солнце. Но завтра всех их лечить будешь ты. Минхо поворачивается к Хвану спиной и говорит запрыгивать. Минхо снимает кроссовки парня и рукой выгребает из них лед, ворча еще больше. А потом собирает все его вещи и подходит к подъезду. Джисон на спине Чанбина в таком же положении, оба парня виновато жмутся к телам несущих и холодными губами целуют шею, в перерывах между вздохами. И если Минхо привык себя контролировать, то Чанбин до самой квартиры дергался и угрожал разложить Хана на праздничном столе. – У вас есть полчаса, чтобы привести себя в порядок, – комментирует Сынмин и подбирает брошенную в проходе одежду. Чанбин идет в бывшую спальню Феликса – ныне живой уголок, потому что Хенджин, особенно последний месяц стал до ужаса сердобольным и потихоньку перетаскал половину зверей домой, а Минхо просто не может выгнать их. Дуни и Дори недовольно спрыгивают с заправленной кровати – обиженный Хенджин частенько спит тут, хоть и просыпается в общей кровати, а Чанбин укладывает на нее Джисона. – Ты правда не злишься? – Господи, ну конечно нет. Я просто хочу быть с человеком, а не снежным парнем. Морковку бы тебе еще, – Со щелкает Сона по носу и открывает чемодан. Квартира Чанбина была в другом конце города, поэтому на пару дней они приехали именно к ним, чтобы не бегать между квартирами. Крис с Феликсом сделали тоже самое, только остались в квартире Сынмина и Чонина. Чанбин достает теплую кофту и новые брюки, – раздевайся. Или помочь? – Потом сидеть не сможешь, – тихо отвечает ему Джисон, протягивая руки к одежде. – Это ты сейчас сам себе? – ухмыляется Чанбин и все-таки помогает переодеться Хану, целуя его в нос. – Пойдем к остальным. Минхо грубо сбрасывает младшего на кровать, заставив того поджать ноги. Теплая и сухая одежда летит к нему, а сам Ли выходит из комнаты. Хенджин не понимает, что он успел натворить, поэтому быстро переодевается, а когда Ли возвращается, то боится даже поднять глаза. – Хен, прости… – За что? – спокойно спрашивает Минхо, натягивая на его тонкие и ледяные ноги носки. – Я ведь расстроил тебя… – Не расстроил, испугал. Снег же холодный, мокрый, грязный. Сколько там вирусов и бактерий? А температура на улице какая? Рядом с тобой чихни, и ты сляжешь с простудой, а тут… – Минхо поджимает губы и тянет совсем поникшего парня к себе. – Так, отставить. Поплачем потом, ладно? Новый год скоро, пойдем за стол. Но в качестве наказания ты вместо соджу будешь пить горячий чай с лимоном. Чайник я уже поставил, пошли. Феликс буквально светится от счастья, без передышки говоря о том, как он счастлив, как круто прошел этот год. Крис сам улыбается, еле сдерживая младшего Ли, чтобы тот не запрыгнул на стол, чтобы точно быть в центре внимания. – Стой-стой, – перебивает не менее счастливый Чонин. – Осталась минута. – Девять… – тихо произносит Джисон, который сел рядом с Хенджином и на пару держал в руках чай. – Восемь, – так же обиженно говорит Хван. – Семь, – поддерживает Крис, смотря на Сынмина. – Шесть, – вздыхает Ким. – Пять, – Минхо улыбается, смотря на Хвана. – Четыре, – Чанбин берет ладошку Хана в свою, поглаживая большим пальцем. – Три! – вскрикивает Ян, поднимаясь на ноги и поднимая бокал с шампанским. – Два! – повторяет за ним Феликс, которому тоже дали шампанского из-за склонности к опьянению. – С новым годом! – поднимаются остальные, держа в руках соджу. Хенджин и Джисон не отстают, смешивая запах алкоголя с запахом лимона. – Так, а давайте каждый скажет друг другу самое лучшее о нем, чтобы первые минуты нового года запомнились нам именно такими? – предлагает Ян, ставя бокал на стол. – Минни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя? Ты очень добрый и светлый человек, даже если и кажешься холодным и закрытым. Ты очень веселый и милый парень, невероятно талантливый и достойный любви. Я буду рядом с тобой всегда, хочешь ты этого или нет. Может где-то ты и не прав, идеальных людей нет, но я всегда буду на твоей стороне, мы будем вместе работать над нашими ошибками. Многие поотрывали рты, смотря на младшего. Сынмин же резко поднялся, сжимая Яна в своих объятьях и смахивая со щеки слезу. – Маленький мой, спасибо тебе. Я правда смущен… но знаешь, что я хочу сказать тебе? Ты неправ, идеальные люди существуют, или кого я сейчас обнимаю? Малыш, как бы ты не обижался, для меня ты останешься малышом навсегда. Ты невероятно чудесный и милый мальчик, хоть и уже взрослый. Ты самостоятельно принимаешь важные решения, и я горжусь тобой. Ты такой красивый и яркий, ты кажешься взрослым и самоуверенным, но знай, ты всегда можешь на меня положиться. Каким бы ты не был настоящим – озорным мальчишкой или мудрым мужчиной – я люблю тебя любым и всегда приму твой выбор. – Так, целуйтесь уже, – Феликс встает, дожидаясь, пока Сынмин чмокнет Нина в щеку и оба сядут, а потом поднял Криса. – Хей, мой любимый трудяга. Я жутко недоволен тем, что ты совсем себя не жалеешь, почти не спишь и плохо питаешься. Я делаю все возможное, чтобы помогать тебе, я знаю, как ты любишь свою работу. Ты очень трудолюбивый и уже достиг много. Своим трудом ты помог очень многим людям. Ты очень красивый как внутри, так и внешне. Ты очень добрый и заботливый, всегда знаешь, что сказать и как поддержать. Людей к тебе тянет, как мотыльков на свет, потому что ты и есть сам свет, ты – все лучшее и хорошее, что есть в этом мире. Я безгранично счастлив, что встретил тебя и что сейчас могу сказать, что люблю тебя. – Ликси, солнышко здесь ты, – улыбается Бан, притягивая младшего к себе и уже по привычке игнорируя внимательный взгляд Минхо. – Ты как лучик света в моей жизни. До тебя мой мир действительно был серым, ты же принес в него яркие краски. Каждый день твоя улыбка освещает мне дорогу и просыпаться, видя тебя, еще спящего и неподвижного у себя под боком – огромное счастье. Я не знаю, кого мне благодарить за такой подарок – ты будто сам бог. Все, что ты делаешь – прекрасно, потому что в каждое дело ты вкладываешь частичку своей души. А она у тебя необъятная, потому ее хватит на все, за чтобы ты не взялся. Все, что ты делаешь – не напрасно. Продолжай оставаться таким добрым, светлым и чистым человеком. Я люблю тебя, малыш Ликси. – Что ж, моя очередь, – поднимается Чанбин и глубоко вздыхает. – Ханни, не надейся, я не умею так красиво говорить. Да, я так же не умею делать многих вещей, но я тоже чертовски люблю тебя. Мне кажется, если бы мы встретились, когда ты был с Минхо, я бы подрался с ним. Ты достоин лучшего, я буду каждый день стараться давать тебе это. Твоя улыбка, твой смех, твои объятья – все это теперь мои жизненно необходимые потребности. Ты нереальный, просто не с этой планеты. Белка, у меня грудь разрывается каждый раз, когда я вижу тебя. Не надо меня поправлять, умный доктор, я просто счастлив, что могу называть тебя своим. Ты очень милый и софтовый малышарик, которого хочется закрыть от всего этого злого мира и сказать, что все хорошо. Мы пройдем через много трудностей, и я очень надеюсь, что наши руки навсегда останутся сцепленными и с каждым шагом ты будешь счастливее. – Чанбин берет руку плачущего парня и покорно ждет, когда тот сможет начать говорить. – Какой ты сложный, Со Чанбин. Ты очень упрямый и твердый, но это, наверное, твоя главная особенность и опора. Ты очень целеустремленный и настойчивый, не буду говорить, как ты пугал меня сначала, но, если бы не твои качества, я бы не был так счастлив. Раз все сейчас говорят начистоту, то и я скажу, что был действительно влюблен в Минхо, но ты нагло ворвался в мой мир и заменил его воздух своим. Ты нужен мне как кислород, хоть это и плохо на самом деле. Я нуждаюсь в тебе, в твоем странном смехе, твоих неожиданных поступках. Мне очень нравится, что ты думаешь обо мне, как о главном, но я тоже хочу меняться и вместе с тобой проживать эти прекрасные мгновения. Ты человек, на которого можно положиться, хотя иногда и бываешь странным ребенком-переростком. Но просто знай, каким бы ты не был, я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя, белка, – Чанбин совсем тянет парня на себя, усаживая как можно ближе к себе. Все молчат, смотря на оставшихся двоих. Хван совсем растерялся, сжимаясь максимально сильно. Минхо пару раз кивает, а потом медленно полностью разворачивается к нему, смотря в самые глаза. – Хенджин, у тебя в глазах вселенная… – Это потому, что я смотрю на тебя. – перебивает Хенджин, резко выдыхая, – Прости, Минхо. Я много думал над этим и сейчас хочу сказать тебе это. Ты лучший человек, которого я встречал в своей жизни, но… мне безумно стыдно за то, что я вытворял. Я думал над плохими вещами, чтобы привлечь твое внимание, оставил тебя после признания, сбежал с Чанбином… Не надо говорить, что это не моя вина, я не раб и у меня есть свое мнение. Я знаю и очень сожалею о том, как сильно я трепал твои нервы. Я попросту этого недостоин, но ты продолжаешь терпеть меня и любить. Я очень благодарен тебе и не знаю, что могу для тебя сделать. Ты очень умный, красивый, талантливый и преданный. У тебя есть все качества идеального человека. Но ты тоже во многом неправ, но в отличие от меня ты действительно признаешь свои ошибки и пытаешься их исправить. Многие считают тебя злым и холодным, но это совсем не так. В твоем сердце горит настоящий огонь. Ты всегда добиваешься своих целей, я просто обязан тебе нашим счастьем. – Джинни, – тихо смеется Ли, устав краснеть, – ты моя жизнь. Я вижу, что иногда пугаю тебя своими действиями, и тоже хочу извиниться за это. Я люблю тебя, хоть и не могу всегда показывать тебе это. Я помню тебя еще ребенком, когда ты робко стоял около площадки и боялся подойти. Уже тогда ты был невероятно красивым и милым, сейчас же вырос настоящим принцем. У меня есть даже гордыня, потому что, идите к черту, мой-то парень самый красивый. Самый нежный, самый ласковый, самый игривый. Даже в постели ты самый лучший, хотя мне и сравнивать-то особенно не с кем, прости, Джисон, но я уверен, потому что, Джинни, для меня ты богиня. Буквально. Ты очень эмоциональный, как дите, и непослушный тоже. Из-за тебя я поседел, хотя мне еще вообще рано. Хенджин, я люблю тебя любого, каким бы ты ни был. Люблю, когда ты высовываешь кончик языка, когда рисуешь, люблю, когда сопишь с открытым ртом, люблю, когда ты плачешь из-за ужастика, люблю, когда ты ругаешься на наших детей. С каким сердцем ты запирал их в одной комнате, чтобы наши гости чувствовали себя спокойно? Ты чудо, Джинни, иди сюда, сопливик, – Минхо крепко прижимает к своей груди Хенджина, чтобы тот не разревелся в голос. – Что ж… – вздыхает Феликс, прикусывая губу, – Этот год начался с откровений. Надеюсь, он и будет таким же честным и искренним, но мы сможем противостоять этому. Я люблю вас всех, парни. – Так, а теперь живо по домам. То есть, мы уже уходим. Все же помнят, что надо лечь спать? – Нини, рано же еще, – удивляется Чанбин, смотря на часы. – А Санта? Ему надо разнести подарки. Живо спать, я же проверю вас. Проводив гостей, Минхо закрывает за ними дверь и кивает Чанбину. Со выходит из комнаты, держа подарки в мешке, а потом переносит их на кухню. Подарки для ушедших они уже отдали, осталось спрятать мешок, уложить Хана и Хвана, а потом положить подарки под елку. И если с половиной они справились, то последний пункт был на грани срыва. Чанбин жестом показывает Ли спрятаться за диван, потому что Джисон идет на кухню, чтобы попить. Но возвращаясь, он лезет за кресло, приоткрывая дверь. – Джинни, все чисто, дуй сюда. Хван едва остается на ногах, потому что перед сном Минхо уговорил его надеть носки с пижамой, и сейчас бесшумно передвигаться на скользящей поверхности было трудно. Минхо невольно улыбается, как и Чанбин, смотря на то, как Джисон и Хенджин заботливо оставляют подарки под елкой, обнимаются и расходятся по комнатам, чтобы продолжить спать. Никого не смущает темный силуэт около окна и дивана и то, что ни Чанбина, ни Минхо нет в комнатах. Оба парня думают, что сделали это незаметно, и еще пару минут смотрят на салюты, которые пускают семьи с маленькими детьми, а потом засыпают.