***
Утро выдалось гораздо легче, чем в предыдущие дни. Капитану казалось все слишком странным, вот так снова воскреснуть и вернуться в мир живых просто так... С одной стороны ей было плевать, ведь к черту сомнения, если она уже вернулась? Но другая сторона твердила, что за все приходится платить. Общество на Жемчужине ей портило настроение, кроме, конечно, Гектора, который тут был единственным умным и разумным человеком. Остальные же вызывали отвращение, даже такой морской волк как Мистер Гиббс. Делать ей по иронии судьбы было нечего, поэтому единственное, что делала сейчас девушка, так это лакировала планширь корабля. В сознании всплыла картина давно минуших дней.... Пятнадцать лет назад, после неудачного перехвата торговых путей. Помутненное сознание раз за разом возвращало ее на несколько часов, а может быть, и на несколько дней назад, когда трое вооруженных солдат доставили ее в форт в обитом железом фургоне. В залитом полуденным солнцем пыльном дворе форта Александру заставили встать на колени и ждать на жаре, пока местные надзиратели решат, что делать с пиратским капитаном, обыщут её, да и просто всласть потешатся над обливающимся потом молодой девченкой. Эта процедура длилась около четырех часов, и все это время Кассандра ерзала коленками по мощенному булыжником двору. Странно, почему её еще не кинули с замутненным сознанием в подвал тюрьмы и не изнасиловали. Один из надзирателей, решив проверить, так ли хорошо индейская дикарка, судя по виду, знает язык цивилизованных людей, обратился к Александре, приказав ей встать. Александра встала, с трудом держась на онемевших ногах, и надзиратель тут же велел снова сесть. Но стоило Александре снова опуститься, как тут же снова последовала команда встать. Это могло бы продолжаться бесконечно, на радость собравшимся вокруг зрителям, но Александра отказалась подыгрывать. Охранник орал свои команды, а Кассандра не выполняла их. Надзиратель замолчал. Повисла тишина, какая бывает лишь в тюрьме и на поле боя. Ее можно ощутить кожей, понюхать, попробовать на вкус и даже услышать где-то в темном уголке у себя за ухом. Издевательская улыбка надзирателя медленно преобразовалась в оскал ненависти, которая породила и эту улыбку. Он плюнул на землю у Александры под ногами. — Французы построили эту тюрьму во время своего господства, — Прошипел он. — Здесь они твоих собратьев индейцев заковывали в цепи, хлестали кнутом, подвешивали, пока те не умирали. Теперь здесь командуем мы, а ты, индейская полукровка, сдохнешь тут. — Я англичанка. Очень английская такая англичанка. Я даже чай люблю больше рома, — С издевкой в голосе и улыбкой на губах бросила Кэсс. — Ты полукровка! Выродок! Потаскуха! — Завопил он, обрызгав лицо Кассандры слюной. — Вставай и иди туда! Надзиратель указал на арочный вход в здание форта. Под аркой надо было круто повернуть направо, и Александра чувствовала, как чувствуют это животные, что за поворотом таится опасность. Солдаты, шедшие сзади, подгоняли её прикладами мушкетов, чтобы пиратка не задерживалась. Александра зашла под арку и повернула направо. Там её ждали человек пятнадцать, вооруженные бамбуковыми дубинками. Александра не знала, что значит, когда тебя прогоняют сквозь строй, но видела подобное наказание у отца на корабле в далеком детстве, и тогда это оставило неизгладимое впечатление в её детском сознании. Теперь она сама стояла в ярком солнечном свете в коридоре форта, и ситуация была до смешного похожей. «Эй, парни! — хотелось крикнуть ей. — Неужели вы не в состоянии придумать что-нибудь поновее?» Но она не могла ничего произнести. От страха рот у человека пересыхает, а ненависть не дает возможности дышать. Кассандре отчего-то совершенно не к месту вдруг пришло на ум, что среди прочтенных ею книг нет ни одной порожденной ненавистью и страхом: ведь подлинный страх и подлинная ненависть не могут выразить себя словами. Александра медленно двинулась вперед. На лицах выстроившихся в две шеренги солдат читалось опасение, что пиратская девченка стремглав проскочет мимо них, лишив их возможности отвести душу. Самое унизительное по ее мнению было то, что в форте среди заключеных не было женщин и, видимо, не смотря на то, что прекрасная обладательница слабого пола явно не перенесет пытку. Она не кинулась мимо них стремглав. Воробей (старое прозвище, данное ею. позже будет понятно, почему именно оно) хотелось бы думать, что в ней взыграли благородное негодование и глупая, по её мнению, отвага, но она и сама не была уверена в этом. Впоследствии она часто вспоминала этот момент, и всякий раз все меньше и меньше понимала, почему так поступила. «За каждым благородным поступком всегда кроется темный секрет», — сказал однажды оранский корсар Анвар своему другу Эдварду Тигу, а малышка Александра с её братом, подслушившая этот разговор, почему-то запомнила эти слова, хотя тогда и не поняла их смысла. Приближаясь к солдатам, Кассандра вдруг вспомнила тонкую песчаную полоску берега вдоль полноводной после весенних дождей реки возле индейского поселения и лунную дорожку в окружении мириад звезд. Возможно, именно воспоминание об этой красоте спасло её тогда. Александра попала в одно из худших мест на всех Карибах, но какой-то инстинкт вызвал у неё в воображении эту прекрасную картину - неспокойные воды бурлящей реки, тянущейся через равнину к далекому морю. Бамбуковые дубинки трещали и щелкали, хлеща руки, ноги, спину. Голове, шее и лицу тоже доставалось. Бравые солдаты старались изо всех сил, и удары, сыпавшиеся на незащищенную кожу, ощущались прикосновением раскаленного металла. Лицо и другие открытые участки тела были залиты кровью, но Александра старалась шагать так твердо и медленно, как только могла. Она вздрагивала, когда дубинки били его по лицу или по голове, но ни разу не съежилась и не подняла руки, чтобы защититься. Она всего-лишь вцепилась руками в пустую перевязь для шпаги, чтобы не поднять их инстинктивно. И удары, поначалу наносившиеся с жестоким остервенением, стали ослабевать по мере того, как она продвигалась вперед, а в конце строя прекратились совсем. Видя, как солдаты опускают дубинки и глаза, Александра почувствовала себя победителем. Солдаты провели Кассандру в сгущавшихся сумерках к одному из корпусов для арестантов. Комната с высокими потолками была большой, шагов двадцать в длину и столько же в ширину; зарешеченные окна выходили во двор; в обоих концах помещения имелось по входу, закрытому стальной решеткой. Прямо в центре, как верно догадалась Александра комнаты для допросов и, если необходимо, пыток, стоял, совершенно не вписываясь в окружающую действительность, резной стол тикового дерева, сервированный фарфором и хрусталем. Александра прищурилась и, стерев кровь с разбитых губ, кивнула, расплываясь в улыбке, сидевшему в нелепом, слишком массивном бархатном кресле невысокому мужчине. — М... мистер Бэккет... Какая встреча. Вот уж не думала... — Да, похоже, что не думала, — оборвал сочиняемую на ходу Александрой речь тот, кого Кассандра назвала Бэккетом. В дальнем углу камеры стояла жаровня с раскаленными докрасна углями. Пиратка перевела взгляд на металлические пруты в жаровне и инстинктивно съежилась, сглотнув цепочку комков, подступивших к горлу. — Допроса не будет, мисс Тиг или как я понимаю, капитан Де-О'Мелли-Воробей, — проследив за взглядом пираткской девченки, со скучающим выражением лица произнес Бэккет и лениво помешал чай в расписаной голубыми китайскими драконами чашечке. Воробей вдруг совершенно некстати вспомнила, как разбила вазу в доме своего деда в Лондоне, расписанную точь-в-точь такими же драконами... — Что, простите? — Александра вернула своему лицу заинтересованность в происходящем и даже улыбнулась собеседнику, продолжая смотреть на китайских дракончиков. — Допроса не будет, —повторил Бэккет, элегантно пригубив горячий чай, чем напомнил Александре жеманную девицу. — Вас уже осудили, мисс Тиг... если мои источники не врут, именно эту фамилию вы носите? — Катлер Бэккет выдержал паузу, внимательно рассматривая пиратку, который едва сдерживался от смеха. —Так вот, — не дождавшись ответа относительно фамилии, продолжил будущий лорд. — Вас заклеймят и отправят варить сахар с так обожаемыми вами рабами. — Оу... — Александра наконец перестала представлять себе жеманную девицу в парике на месте Бэккета и заинтересованно посмотрела на собеседника. —Позвольте узнать, что же случилось с моим кораблем. — Ах да, — Бэккет поднял вверх указательный палец, вспоминая о "Месть Королевы Анны". — Учитывая, что Александра и её посудина - это, как водится, две части одной и той же проблемы, корабль будет предан огню и впоследствии затоплен. Впервые за время столь радушного приема в камере для допросов Александра явно занервничала и даже натянула цепи, сковывающие её запястья, что не укрылось от Бэккета. — Не стоит так переживать. Я удостою вас чести, бывшая капитан Воробей-Де-О'Мелли, присутствовать на этом мироприятии, после чего вас отправят варить сахар и собирать тростник. Ничего личного. Это деловой подход. — Бэккет аккуратно поставил чашку на блюдечко и встал, давая понять, что аудиенция окончена, и кивнул своему подручному. Александра дернулась, увидев в руках Яна Мерсера щипцы с раскаленным до бела клеймом в виде латинской буквы "Р". — Черт, — Кэсс состроила скорбное выражение на лице и до крови закусила губу. Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь шипением углей в жаровне. "Если не смотреть на свой страх, то он уменьшится" — в голове Александры пронеслись слова, сказанные когда-то очень давно её матерью, и он зажмурилась точь-в-точь как в детстве, когда отец сек её с братом розгами за дело и без. Александра зажмурила глаза и даже попыталась мысленно представить, как страх уменьшается и съеживается, но лицо её осталось напряжено, а на скулах заиграли желваки. Через миг раздалось громкое шипение и сдавленное, почти нечеловеческое рычание. Под потолок, закручиваясь в спираль, взвилась струйка жирного дыма. К запаху пота и страха примешался запах паленой кожи. Участок кожи, к котором прикоснулось раскаленное клеймо, мгновенно испарился под действием температуры, оставив после себя пузырящийся, пока еще бесформенный, уродливый, пурпурно-красный шрам. Александра рефлекторно дотронулась рукой до места ожога и, не сдержавшись, вскрикнула, чувствуя сильное головокружение от резкой боли. Постояв еще мгновение с закрытыми глазами, она сплюнула на пол что-то твердое. От нервного напряжения она так свела челюсти, что от заднего зуба откололась половина. — Черт... — еще раз жалко повторила шатенка, раздосадованная не то потерей зуба, не то оставшимся на всю жизнь позорным шрамом, толкнула Мерсера скованными кандалами руками в лицо. Воробей не ожидала, что тот повалится навзничь в жаровню с углями. Солдаты, сдерживавшие юную Капитан во время процедуры клеймения, не успели среагировать на столь стремительный выпад со стороны хлипкой на вид пиратки: один отлетел в сторону, ударившись головой о металлические прутья решетки, второй же получил удар цепью в лицо и теперь отплевывался от крови и выбитых зубов, согнувшись пополам и схватившись руками за окровавленный рот. В коридоре, соединяющем двор с камерой для допроса, уже слышались торопливые шаги приближающейся подмоги; подкованные железом сапоги рождали гулкое эхо. — Тебе не выбраться отсюда. — Катлер обменялся взглядом с Александрой, прочитав по глазам пиратки, как далеко она сможет зайти. В глазах Бэккета мелькнул сигнал поражения, надменность исчезла с его лица. Он испугался пиратки и сам понял это. Честно говоря, Катлер и сам не понимал за что обходится именно так с девушкой, ведь навсегда дал внутреннюю клятву, что бить женщин - унизительно и мерзко. Но сейчас в голове юного, будущего лорда и нынешнего главы Ост-Индской компании, было лишь презрение к этой пиратской девченке. Что-что, а вот девушку пирата он встречает впервые... И поэтому, всех пиратов ждало одно наказание...Катлер вспомнил, что все в точности было и с Капитаном Воробьем. Та же темница, та же ухмылка, действия... Но он осознал это поздно... — Я знаю, дружище, — Девушка улыбнулась и лениво подобрала с пола щипцы с клеймом. — Ничего личного, мистер Бэккет, услуга за услугу. Катлер дернулся в сторону. Теперь он уже не прилагал усилий, чтобы скрыть страх - будущий лорд боялся загнанного в угол и отчаявшегося пирата. Повторного клейма на своей руке желать он не хотел... Происходящее, казалось, растянулось во времени, хотя в действительности прошли считанные секунды. — Оба будем носить отпечаток на память о нашей встрече, — Кассандра не испытывала садистского наслаждения от сдавленного крика Бэккета, когда все еще неостывший, раскаленный металл коснулся руки Катлера, прожигая белоснежный, кружевной манжет рубашки и оставляя уродливую отметину на всю жизнь на бледной коже во второй раз. Беккет умело её прятал... — Теперь мы в расчете. Ведь мы оба так или иначе пираты. Только я более честная, — Александра шутливо поклонилась и, отбросив в сторону щипцы с клеймом, взяла со стола фарфоровую чашечку с синим драконом и махом выпила из нее холодный чай. — Ну и гадость... — Поморщившись шикнула пиратка. Раннее утро следущего дня. Шатенка пришла в себя на рассвете. С потолка маленькой камеры в подземелье форта, куда, по всей видимости, оттащили пиратку после экзекуции, капала вода. Монотонный звук сводил с ума. Воробей встала на четвереньки и, качаясь из стороны в сторону, подполза к покрытой мхом и слизью стене. — Черт... — Она по-детски всхлипнула, пытаясь разлепить слипшиеся от засохшей крови веки. — В таких царских условиях я прежде не бывала.***
И все-таки ей удалось сбежать, из ужасного порта, где пиратов избивали до полусмерти. Она помнит этот день в самых малых подробностях, и этот день, вспомнился с болью в очерствевшем сердце. В тот самый момент, когда ее вытащили на пристань, посмотреть на то, что её корабль вот-вот пойдет ко дну... Юная пиратка с болью в теле рвалась за свою «посудину», отталкивая офицеров, солдатов. Ей удалось именно тогда сбежать в одиночку на огромном корабле. Тогда её старушка Анна казалась ребенком, которого бросили на произвол судьбы... Именно тогда, Александра теряла надежду на спасение, ведь в одиночку сбежать невозможно. Но ведь невозможное возможно, верно? Зрачки пиратки расширились, о вспоминаниях давно минувших дней. Она прошла миллионы приключений, абордажей, перехватов и сделками, которые так или иначе оставляли шрамы на ее теле. И ни одно из выше перечисленных не сравнилось с тем днем. Пиратство в книжках так легко описывают, так легко воспринимают... А настоящим пиратам так сладко не приходится. Чего стоит только один день на корабле, под адской мучительной жарой и ярким ослепительным солнцем. Чего стоит организовать команду и добиться к ней уважения, признания. В первую очередь капитан - сильный духом человек, который явно знает свою работу. Во-вторую очередь, Капитан подает пример своей команде, давая понять, что он их второй родитель. Даже если Капитан и без корабля, он все равно Капитан... Иной раз ей казалось, что все её проделки и прикобчения сон. Ей везло каждый раз настолько, что она стояв на волоске от смерти могла ухмыляться и быть уверенной, что произойдет чудо. А ведь зря... Зря она так думала, ведь плата не избежна. — Утром следующего дня мы прибудем в Бухту. Созвать Совет проблем не будет, сейчас все бароны поджав хвосты прячутся на пиратском острове, — Неожиданно начал Гектор со спины пиратки. — Капитан Барбосса, если желаете вести беседу, то переведите тему, — Огрызнулась пиратка. — Не могу. Пираты готовятся к возможной войне с Беккетом или, даже, Джонсом...