Unconditional

Частный самолёт семьи Чон совершает посадку в Сеуле в два часа дня. В аэропорт за Юнги и Лэем господин Чон отправил машину с тонированными окнами, в которую Юнги с радостью запрыгнул, спасаясь от жары полудня. — Твой муженёк недурен, — хмыкает Юнги, обращаясь к папе, и отпивает любезно обнаруженную в машине бутылку холодной воды с лимоном. — Частный самолёт, тонированная машина с водителем, ты замутил с ебаным президентом? — Юнги! — сердито цедит Лэй, извиняющимся взглядом посмотрев на водителя в салонное зеркало. — Во-первых, я запрещаю тебе выражаться, во-вторых - господин Чон один из самых уважаемых людей города, поэтому пожалуйста, будь с ним вежлив. — Я не буду распинаться перед твоим мужем, лишь бы немного его щедрости перепало и мне, — омега хмурится и отворачивается к окну, дав при этом понять, что разговор окончен. Юнги бы с радостью остался в Бруклине, в их маленькой уютной квартире, которую его папа самостоятельно обставлял годами, где каждый угол и каждая безделушка напоминают о чем-то теплом и родном. Мин уже скучает по своей небольшой комнате, с улыбкой на лице вспоминая, как Аларик вечерами пробирался к нему через небольшое окно. Беспричинную ненависть папы к Аларику Юнги никогда не поймёт, да и это неважно, ведь их отношениям она никогда не мешала. У омеги разрывается сердце, вспоминая вчерашнее прощание с Алариком. Они почти до утра пробыли в клубе, наедине в небольшой вип-комнате, разговаривая обо всем на свете. Аларик пообещал, что они будут созваниваться каждый день, несмотря на значительную разницу в часовых поясах, поэтому для Мина недолгое вынужденное расставание пройдёт как несколько минут. Юнги всем сердцем надеется, что так оно и будет, но что-то внутри омеги настораживается, словно разлука в итоге будет не такой и короткой, как он того ожидает. Юнги непрошенные мысли отгоняет, на даёт им поселиться у себя в голове, и пытается сконцентрироваться на виде, открывающийся из окна машины. Сеул красивый и ухоженный город, место, где омега родился и прожил первые месяцы своей жизни, но для Юнги он чужой. С этим городом связана лишь одна неприятная ассоциация - биологический отец Юнги, судьба которого омеге неизвестна. Юнги дрожь от мысли пробирает, что его отец может оказаться любым прохожим. Омегу он вряд ли узнает, но Мин запомнил его черты лица по одной единственной фотографии, которую Лэй прятал под книгами на полке в своей спальне. — Твой господин Чон в лесу живёт? — насмешливо спросил Юнги у Лэя спустя целый час в дороге. Машина за это время успела свернуть в пригород, на дорогу лежащую сквозь густой высокий лес, через который даже солнце с трудом просвечивает. Омега словил себя на мысли, что всё это смахивает на низкобюджетный фильм ужасов, где главные герои по собственной глупости попадаются в ловушку серийному убийце. Спустя еще минут двадцать по лесной дороге, и автомобиль свернул к огромному особняку прямо посреди леса. Юнги, словно завороженный, застыл у окна, рассматривая двухэтажный белоснежный особняк, виднеющийся из-за высоких кованных ворот. В тот момент когда автомобиль к ним подъехал, ворота начали разъезжаться в стороны, открыв Юнги вид на огромный вымощенный двор с фонтаном посередине. Господин Чон, видимо, очень любит зелень, ведь помимо того, что особняк буквально находится лесу, на его территории также есть множество декоративных деревьев, что превращают этот участок земли в настоящий райский уголок. Автомобиль плавно подъехал к главному входу особняка, у которого Юнги заметил альфу среднего возраста, со сложенными в карманы брюк руками. По его уверенной стойке и лёгкой улыбке на губах, Мину было не трудно догадаться, кто это. Первым делом водитель вышел из машины, поклонился господину Чону и открыл дверь Лэю, в то время как Юнги сам выбрался и неуверенно топтался рядом. Вся злость и негодование как будто разом испарились, от приятного и доброго на вид мужчины. — Лэй, — прозвучал мягкий голос альфы. Господин Чон лишь успел распахнуть руки, как Юнги заметил, что его папа моментально оказался в объятиях альфы. — Дживон. — Я скучал, — прозвучало уже тише. Господин Чон видимо рассчитывал, что Юнги не услышит. Он бы и с радостью поскорее убрался отсюда, чтобы и не видеть всего этого, но папа ещё в Бруклине перед вылетом обещал омеге шею скрутить, если он будет себя неприлично вести. У Лэя в глазах буквально купидоны своими стрелами размахивают, Юнги от этой картины тошно. Его папа, который за все года в Бруклине ни одного альфу к себе не подпустил, сейчас стоит растёкшейся лужицей перед господином Чоном, омеге только гадать остаётся, как этот альфа добился расположения Лэя. — Юнги, — Лэй мягко отстранился от альфы, но Мин заметил, что рука Дживона до сих пор хозяйнически лежит на его талии, — подойди. — Голос папы звучит мягко, но глаза так и мечут молнии - "выкинешь что-нибудь - убью" безмолвным взглядом. Омега закатывает глаза и приближается. Не дикарь же он какой-нибудь, от знакомства убежать не удастся точно. — Дживон, это Юнги, я рассказывал тебе о нем. Юнги, это господин Чон, мой.. — Муж, — закончил за папу альфа, и у Юнги чуть глаза из орбит не вылезли. — Будущий, — альфа засмеялся, заметив не менее удивлённый взгляд Лэя. — Приятно познакомиться, Юнги. Омега в ответ лишь коротко кивнул, не уронив ни слова. Юнги знал, насколько у папы все серьезно, раз он переехал к этому альфе из другой страны, но о свадьбе у омеги даже мыслей не было. Остаётся молить богов лишь о том, что они решат скромно расписаться и отпраздновать в кругу семьи, и Юнги не придётся проходить через все 9 кругов ада на их свадьбе. — Ты уставший с дороги, Ван тебя проводит в твою комнату, — как только господин Чон договорил, за его спиной тихой тенью появился омега, не намного старше самого Юнги, который после почтительного поклона подозвал Мина за собой. Юнги думал, особняк снаружи величественный, оказывается он просто его ещё изнутри не видел. Омеги в один момент показалось, что от дорогого убранства и множества предметов с золотой отделкой он ослепнет. — Повод откосить от свадьбы, — тихо пробурчал под нос Юнги, засмеявшись со своей же шутки. — Простите? — обернулся поднимающийся по лестнице Ван. — Говорю, ты давно здесь работаешь? — омега откашлялся и неловко увёл взгляд. — Не совсем, — Ван слегла замедлился, и Юнги перепрыгнул на несколько ступенек вверх, чтобы идти с ним одним шагом. Омега заметил, что у Вана очень шелковистые, выкрашенные в платиновый блонд волосы, да и сам омега недурен - утонченный профиль и мягкие черты лица, встретив его где-нибудь на улице, Юнги бы точно подумал, что он модель. — Мой папа работает на господина Чон уже много лет, я всего-лишь его иногда подменяю. — Этот господин Чон, — Юнги слегка замялся, нервно теребя пальцами подол своей белой футболки, — какой он вообще? — Он очень добрый, — Ван улыбнулся, кивнув каким-то своим мыслям, — и справедливый. Твоему папе очень повезло с ним. Юнги замолчал, не находя больше что сказать. Ван проводил его до вторых справа дверей по коридору, и ушёл за водителем, который почему-то медлил и не привозил сумки с вещами омеги. Мин вздохнул и вошёл в свою новую комнату. Отделанная в белые и коричневые цвета, комната оказалась уютнее, чем омега предполагал. Никакого шикарного убранства, видимо Лэй заранее предупредил господина Чона, как Юнги к этому относится. Омега опустился на большую кровать посреди комнаты, осматриваясь. Большой шкаф купе белого цвета, дверь которая выходит в его личную ванную комнату, у одной из стен письменный столик, на котором красуется горшок с маленьким кактусом. Юнги комнатные растения обожает, и сразу дал кактусу имя Бен. Юнги встал с кровати и подошёл к большому окну, тянущемся почти от самого пола до потолка, и у омеги тут же захватило дух от прекрасного вида. Окно выходит на сад господина Чона, Мин ему мысленно аплодирует и с тоской подмечает, как его легко покорить - кактусом и видом из окна. Юнги весь день из комнаты не выходит, позабыл о голоде и обо всех остальных потребностях. В некоторой степени омега обиделся на Лэя, который за все это время так и не зашёл посмотреть, как Мин обустроился и как он вообще себя чувствует, ни че го. Юнги разложил свои вещи по комнате, которая после этого стала выглядеть в разы уютнее, и к вечеру к нему заявился Ван, который предупредил об ужине. Омега кислое выражение лица после слов Вана убрать даже не пытается, но в ответ положительно кивает, заверив, что скоро спустится. Для ужина Юнги натягивает на себя свою любимую черную оверсайз толстовку с принтом надписи из красных огненных букв The Rolling Stones и черные джинсы скини. Об укладке и макияже омега мыслей даже не допускает, не в ресторан же они собираются. Лэй к домашнему Юнги привык, господину Чону тоже пора. Окинув себя взглядом в зеркале в последний раз, Юнги направляется вниз. На лестнице Мин улавливает доносящиеся знакомые голоса, и уверенно идёт на них, но ошарашенный застывает в дверном проёме, не находя сил сдвинуться с места. За столом, по правую руку мистера Чона, беззаботно сидит альфа, с которым Юнги столкнулся вчера в клубе. В комнате температура словно резко опустилась на несколько градусов, а дышать стало нечем. Юнги себя удерживает, чтобы на куски от прожигающего взгляда не распасться, мысленно себе "дыши" приказывает, на негнущихся ногах проходит к столу и садится возле папы, уткнувшись взглядом в столовые приборы. — Юнги, — омега обернулся на голос мистера Чона, отчаянно пытаясь не крутить головой и не цеплять взглядом лишнее, — позволь представить тебе моего сына, Чон Чонгука. Мистер Чон с гордой улыбкой обернулся к альфе, который скучающего взгляда от Юнги так и не оторвал. "Сын, он его сын" красным маяком в мыслях омеги, пока почему-то помутневшийся взгляд упирается в одну единственную точку напротив. Юнги свою реакцию на этого альфу не понимает, хочется себе со всей силы по лицу вмазать и проснуться заставить, но как бы омега себя не заставлял, свыкнуться с мыслью что теперь он его брат - не может. К ужину Юнги так и не прикоснулся, несмотря на то, что весь день ничего не ел. Единственное желание Мина сейчас, это поскорее убраться из-за этого стола и закрыться в теперь своей новой комнате, единственной зоне комфорта во всём доме. Папа с Чонгуком, кажется, уже нашёл общий язык, весь ужин Лэй увлеченно общался с ним на разные темы. Чонгук откровенно скучает. Он цепляет на лицо доброжелательную улыбку и терпеливо отвечает на вопросы Лэя, не желая оскорбить нового омегу отца. Но помимо скуки, альфа чувствует навязчивое желание научить строптивого омегу напротив манерам за столом. Чон сам себе удивляется, что узнал его - вчера в клубе альфа был уверен, что ничем не примечательное лицо сразу затеряется в его памяти. За весь вечер и так хилый на вид парнишка даже не прикоснулся к еде, сидит нахмурив тёмные брови, упирается взглядом в пустую тарелку перед собой и ни с кем не общается, на контакт не идет. Чон бесится, ведь он уверен, что в Бруклине у этого мальчишки не было и половины тех условий, которые у него есть сейчас, в доме отца. Но тот все равно носом крутит, раздражая и так не отличающегося терпением Чонгука. Под конец ужина, услышав предложение отца переночевать в особняке, на губах альфы появляется довольная улыбка. Нужно преподать урок маленькой выскочке, и легче всего это сделать Чону будет здесь. *** — Ужасно, — без доли размышлений отвечает Юнги на вопрос Аларика "как прошёл первый день?". У Аларика лишь пол восьмого утра, поэтому Юнги с умилением смотрит на еще сонного и лохматого альфу через экран телефона, словно омеге хватит только одного взгляда на любимого, чтобы начать чувствовать себя лучше. — Я никогда не вольюсь в этот ритм жизни, — Юнги обреченно вздыхает, откинувшись на мягкие подушки. — Это не моё, я мечтаю вернуться в Бруклин, к учебе, к тебе.. — Почему я на втором месте после учебы? — Перестань, — омега тепло улыбается. — Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю и скучаю, и.. Мин не успевает договорить, так как дверь его комнаты внезапно открывается, и в дверном проёме появляется он, его сводный братец. Юнги тяжело взглатывает, коротко предупреждает Аларика, что перезвонит позже, и отключается от звонка. Чонгук по-хозяйнически проходит в комнату и садится на край кровати. Омега непонимающе сводит брови на переносице и принимает сидячее положение, отчего-то чувствуя себя до жути неловко, находясь с ним один на один в комнате. Свободного протранства вдруг становится до жути мало, Юнги вовремя останавливает себя от порыва сорваться и открыть окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. — Кого ты там так сильно любишь? — тишину рассекает низкий хриплый голос, и в лунном свете Юнги видит расцветающую на губах альфы кривую ухмылку. — Своего парня. Юнги вкладывает все силы в то, чтобы произнести эти два слова спокойным голосом без дрожи, и ему это, похоже, удаётся. Омега отчетливо видит, как в до этого насмешливых глазах напротив темнота сгущается и улыбка с губ пропадает, Мин странной реакции не понимает и весь подбирается. Чонгук унять клокочущую внутри злость не может. Омежка, оказывается, не так прост - в таком раннем возрасте свои худые ножки научился перед альфами раздвигать, Чону от этой мысли хочется паренька к стенке приложить головой пару раз, словно он лично перед Чонгуком провинился. Зверь внутри альфы грудную клетку разрывает, требует так соблазнительно пульсирующую на шее вену прокусить и кровь омеги на вкус попробовать. Чону эта мысль кажется такой притягательной, что альфа неосознанно губы облизывает и от чужих, полных страха, глаз напротив, взгляда не уводит. Альфа сцепляет пальцы в кольцо на тонкой щиколотке и тянет омегу к себе, нависая сверху и придавив его своим телом к кровати. Юнги кажется, его сердце в скором времени грудную клетку пробъет и наружу вырвется, прямо в лапы чудовища, которое сейчас непреклонной скалой над ним нависает. Омега делает слабую попытку вырваться, на что Чонгук одной своей ладонью руки Мина над головой фиксирует и резко приближается, впившись в розовые губки грубым требовательным поцелуем. Юнги широко распахивает глаза от шока и сильно кусает альфу за губу, на что в ответ Чонгук больно сжимает его бедро второй рукой, заставляя вскрикнуть от боли, чем альфа воспользовался чтобы углубить поцелуй, грубо ворвавшись в его рот языком. Омега чувствует как горячие дорожки слёз стекают по вискам, пытается альфу над собой хоть как-то образумить, но на все непонятные мычания получает очередную дозу боли, Чонгук её для Мина не жалеет - для него она самая лучшая. Юнги чувствует как кожа горит и плавится от каждого участка на теле, по которому Чонгук горячей сильной ладонью водит. Чон грубо сминает губы омеги своими, кусает и зализывает, и потом снова по новой. В какой-то момент крепкая ладонь доходит до пояса брюк Юнги, Чонгук рычит от того, насколько они узкие, и в приливе злости резко тянет их вниз, оставив Юнги в нижнем белье. Юнги не то что протестовать, он глоток воздуха сделать не может, грубый поцелуй не прерывается ни на секунду, грозясь после себя оставить от губ омеги лишь кровавое месиво, ощущение, словно Чонгук своим горячим языком исследовал весь рот Мина. Ладонь альфы пробирается под нижнее бельё Юнги и сильно сжимает ягодицы, Юнги стон боли-наслаждения сдержать не в силах. Зверь Чонгука вовсю рычит от сладкого стона, требует еще и еще, пока не насытится, пока каждый участок молочной кожи не покроет собственническими метками. Омега не понимает, почему страх вдруг сменили приятные ощущения и ожидания продолжения, своих же мыслей пугается, но от мокрых поцелуев и горячих прикосновений под нижним бельём плавится, под альфой весь извивается. Юнги уже сам ближе тянется, на требовательный поцелуй отвечает тем же, вырывает руки из ослабшего захвата Чоновой ладони и запускает пальцы в черные смоляные волосы. Мин чувствует желание Чонгука сквозь одежду, оно омеге где-то в бедро упирается, Юнги еле сдерживается, чтобы в голос не начать просить о большем. Чонгук водит ладонью по соблазнительным половинкам, рык зверя внутри угомонить не может, он крови хочет, хочет сердце и тело и чем скорее, тем лучше. Чонгук еле заставляет себя оторваться от сладких губ, смотрит на разгоряченного омегу сверху вниз, отчетливо в глазах напротив желание не меньше своего собственного видит. Чон со вселенским усилием убирает ладонь из нижнего белья омеги и тяжело взглатывает. — Мне лучше уйти, — низкий от возбуждения голос, Чонгук себя буквально за шкирку волочит с кровати и срывается к двери, оставив разбитого Юнги одного. Чонгук едет в бордель Намджуна, собираясь оттрахать половину его омег и заткнуть зверя внутри, который требует одного единственного, Юнги же всю ночь глаз не сомкнёт, глуша тихие рыдания в подушку.